Память Древних

Глава 3

Оценив компанию, Даангвул сделал знак страже, веля все-таки разоружить.

— Ваше оружие вернут вам сразу, как вы соберетесь выходить, — заметил король. — Магам и эйтианцу — на выходе из дворца. Надеюсь на понимание.

Путники переглянулись. Хольфстенн и Жал выглядели сосредоточенными, Эдорта — озадаченной, остальные пожимали в недоумении плечами. Выбор отказать Даангвулу им не предоставлялся: они все равно в меньшинстве. А на самый крайний случай у Данан и Жала есть по козырю в рукаве. Дагор оставил дюжину бойцов для охраны короля, а сам судя по всему, остался стеречь снаружи. Когда гости остались без оружия, Даангвул удовлетворенно качнул головой и откинулся на спинку кресла.

— Мы, гномы, и я в их числе, доверяем смотрителям Пустоты. Особенно, когда речь идет о Пагубе. Мы никогда не отказывали в помощи вашему ордену, ибо лучше прочих знали вашу участь. Поэтому я позволил вам сесть за этот стол сразу, как вы прибыли и независимо от того, с кем вы прибыли, — король взглядом указал на эльфов.

— Звучит, как начало оправданий, почему вы хотите дать нам невесть какое поручение, ваше величество, — прищурился Хольфстенн, не сводя с Даангвула глаз.

— Мне нет смысла спрашивать, зачем вы пришли — у Смотрителей Пустоты одно дело. И я требую, чтобы вы его сделали.

Борво опешил от подобной наглости. Этот коротышка-король ему в пуп дышал, первый раз его видел, а уже что-то требовал! Борво вдруг впал в раздражение и почувствовал спонтанную ненависть ко всем королям разом.

Видя несчастливые лица путников, Даангвул добавил:

— Взамен я окажу вам любую помощь в борьбе с ними на поверхности. За чем бы вы ни пришли, — произнес Даангвул с той фатальной убежденностью, что другого выхода нет, с какой принимают готовность идти на казнь в обмен на благое дело для тех, кто выживет.

И ведь действительно — в каком еще случае правитель, король, может дать обещание исполнить любые, заведомо неизвестные требования, кроме как перед лицом неотвратимой судьбы? Данан прищурилась, разглядывая гномьего короля: он довольно молод, но глубокие, твердые складки залегли в углах глаз, в переносице и над ней, горьким привкусом паники впились в кожу вокруг рта. В каждом действии, решении, слове и жесте короля сквозило отчаяние.

Жал и Хольфстенн наблюдали за чародейкой с равной жадностью, один чуть искоса, будто не придавая значения, второй — с осколком ухмылки в углах губ. Данан расправила плечи. Даангвул брал с места в карьер, не размениваясь ни на что, и Данан тоже решила не тащить долгих обходных разговоров.

— Нам нужны все хроники о прошедших пагубах и возникновении разлома, какие есть. Самые ветхие, запретные, какие угодно. Все, что угодно. Мы видели его, государь, — заявила Данан, и Фирин от подобного признания, наконец, поднял взгляд от собственных рук. Он смолчал, но оглядел остальных настолько заинтересовано, что Хольфстенн поперхнулся воздухом. Пришлось прокашляться. — Мы видели, что он может, — продолжала чародейка. — В конечном счете нам все равно придется встретиться с ним лоб в лоб, но если хотя бы не попытаемся подготовиться, то не сможем ничего.

— Конечно, — увесисто согласился Борво. — А так сможем хотя бы зашвырнуть в него книгой, ага.

— Э-э-м, — оглянулся на увальня Стенн. — А я думал, Жал у нас главный по мрачным шуткам.

— Мрачным, а не несмешным, — невозмутимо поправил Жал.

— Да заткнитесь вы, — шикнул Диармайд. — И ты тоже, — добавил он, оглянувшись на Данан. — У тебя нет права решать за всех. Не знаю, кто как, а я не готов лезть по следам чужого командора в какой-то амниритовый провал, где тьма исчадий сожрет нас еще до того, как Хольфстенн успеет выругаться.

— За своим командором лез, — как бы между прочим напомнил Стенн.

Данан даже не оглянулась на лейтенанта, глядя на короля.

— Этого, — она указала большим пальцем, — если можно, сразу отправить в залы хранителей истории, государь. Он трусоват, и с нами на тропах ему делать нечего.

«ТРУСОВАТ?!»

— Да ты охренела! — взорвался Дей.

Даангвул смерил Диармайда уничтожающим взглядом:

— Еще и нервный, — резюмировал он.

— Именно, — в той же деловитой манере ответила Данан. — Из нас троих он смотритель Пустоты дольше других. Возможно здесь, близ исчадий, скверна угнетает его сильнее, чем нас. Не стоит ему идти.

Хольфстенн, не скрываясь, присвистнул себе под нос: надо же, как ладно поет! Почти что хочется верить! Он взглянул на гномьего короля и увидел, что тот тоже прекрасно понял: Данан сочиняет на ходу, чтобы решить нужные вопросы и не растрачивать время впустую на «мелочах».

Даангвул поочередно наклонил голову вправо-влево, почесал чуть ниже затылка, под косой. Тяжело вздохнул, откидываясь на спинку, и сказал:

— Я расскажу все, как есть. И, надеюсь, вы понимаете, что после этого у вас будет еще меньше шансов отказать мне в помощи, чем сейчас.

«Отчаяние, — снова шепнул внутренний голос чародейки. — Он устал размениваться. Уже нечем. И некем».

— У нас есть шанс отказаться? — поехидствовал Хольфстенн.

— Разумеется, есть! — рыкнул Дей.

— Нет, — одновременно с ним припечатал Даангвул.

— Кажется, время не на вашей стороне? — напомнил Жал.

«Так и есть» — сосредоточился король и заговорил:

— Начало вы знаете, я потерял отряд шахтеров. Однако свалить это на исчадий пришло мне на ум не сразу.

— Серьезно? — не удержалась Эдорта, отмечая первое расхождение в рассказах Дагора и короля.

— Слушайте, это у вас наверху появление исчадий признак катастрофы! — угрожающе отозвался Транадор, склоняясь над столешницей. — Мы охотимся на оскверненных как вы на зайцев! Этакая забава, можно отстрелять несколько до обеда, и на вечерней прогулке с любимой вспороть яйца еще парочке.

Хольфстенн хохотнул, замечая:

— Ну не прям уж совсем так, владыка.

— Зато до них дойдет! — Транадор ткнул перед собой всеми пальцами сразу, не указывая ни на кого конкретно, но тыча одновременно во всех. — То, с чем вы сталкиваетесь от раза к разу, для нас, гномов, — Даангвул взглянул на Хольфстенна, словно подчеркивая братство их народов, — обычное соседство. Одним словом, шахтеры нередко встречают небольшие группы оскверненных, и едва ли их было бы этим пронять.

— Вопрос не в доблести твоих подданных, — подал голос Жал, — а в том, на кого ты свесил гибель гномов прежде всего, — протянул эльф так, что было ясно: он сам мог безошибочно рассказать, на кого.

— На других гномов, — ответил король. Губы Жала дрогнули в мимолетной усмешке. Данан почувствовала, как заледенело под легкими: сколь бы притягательным ни стал для неё эйтианец, он мыслил исключительно как убийца и в том числе — убийца королей. Не следовало забывать об этом.

— Место короля — самое неустойчивое из всех, и на мое тоже есть претендент. Его поддерживает значительная часть аристократии.

— И ты справедливо решил, что это он подослал убийц к шахтерам, чтобы свалить все на тебя? — уточнила Данан. — Я запуталась.

— Лорд Эдрик из дома Меддра сидел в совете, когда я еще был мальчишкой. У него много сторонников, и он уверен, что трон моей семьи подходит больше ему, чем мне.

— На каком основании?

— Он был первым советником моего отца, а его жена приходилась моему отцу кузиной со стороны правящего рода. Так что Эдрик убеждает всех, что он с его опытом справится с правлением лучше, чем я. Особенно сейчас, когда началась Пагуба. «Я крошил исчадий плечом к плечу с его отцом, когда этого королька даже в задумках не было!» — любимая его присказка в мой адрес.

— Ага, и стало быть, чтобы доказать твою несостоятельность именно перед лицом Пагубы, он перебил твоих людей, чтобы сказать, что-де ты даже не в состоянии уберечь народ перед такой сущей пустятицей, как исчадия? — смекнул Хольфстенн.

— Я так и решил.

— Однако потом что-то заставило вас передумать? — задумалась Эдорта вслух.

— Да какая разница? — Диармайд скрипнул зубами. — Мы здесь явно не для того, чтобы спасать каких-то гномов!

— Один из этих гномов прямо здесь, — отозвался Даангвул прищуриваясь. Мужские пальцы на навершии молота были все также расслаблены, но ладонь развернулась чуть на себя. Хольфстенн повторил жест неосознанно, как тысячи раз прежде, когда в ответ на чужую агрессию сам хватался за оружие. Жал покосился на Стенна кратко и молчаливо, но хитринка в выражении синих глаз никуда не делась.

Да, они точно не смогут отказаться от предложения короля, потому что после всего, что тот поведал, отказ равен смерти. Втихую, здесь и сейчас, безо всякого большого будущего, о котором они в пылу особенной дерзости еще позволяли себе иногда фантазировать. Поскольку Даангвул впустил их с оружием, он и это мастерски свалит на узурпатора из совета. Мол, впустил смотрителей по-доброму, как положено, не разоружив, а те оказались подложными крысами Эдрика, напали на короля, он еле спасся… Никто ведь не узнает, что случилось за этими дверьми на самом деле.

— А другой шел с тобой больше полугода, смотрительская ты нечисть! — вспыхнул обидой Хольфстенн.

Дей оглянулся на него с огнем в глазах: его, Стенна, вообще никто не просил идти с ними! Но Дей прикусил язык: находчивость наймита не раз спасала их в пути.

— И тем не менее, — сказал Дей вместо этого, — Редгар погиб не для того, чтобы мы берегли чужую власть! Мы уже проходили это, в Талнахе. Вставайте! — потребовал он и встал первым. — Мы уходим.

— Нет, — одновременно и однообразно тихо сказали Данан и Даангвул.

Диармайд натурально выругался. Схватил Данан за плечо и дернул вверх со всей силы. Рывком развернул к себе лицом:

— Я не знаю, что ты удумала — делай, что хочешь! Но над смотрителями Пустоты Даэрдина старший сейчас — я, и остальные пойдут со мной!

— Только мы не смотрители Пустоты, — прошелестел Жал. — И слово я давал не тебе.

У Дея потемнело в глазах, и на миг он сам испугался, что сейчас перешибет чародейке хребет. Такое откровенное, многозначное признание: ему, эйтианцу, никто не указ, он бесконтролен, он опасен, и виновата — она …

В одно движение Жал оказался за спиной Диармайда и выбил под колено. Молодец, одобрил Стенн. Не стал доставать кинжал, учитывая обстановку, в которой Даангвул мог бы счесть это за недобрый знак и угрозу жизни государю. Дей потерял равновесие, падая вперед, но вовремя удержался, оттолкнув Данан и схватившись за стул, на котором она сидела прежде. Будь они одни, на биваке в лагере, Дея бы счел это началом новой драки, но сейчас постарался хоть как-то справится с собой.

— А я и вовсе подданная их дома, — вставила Эдорта, когда пик конфликта, кажется миновал.

— Борво? — уставился Дей, распрямляясь, с последней надеждой.

— Мне это самому не по душе, Дей. Но делать что-то вместе лучше, чем делать что-то в одиночку или не делать ничего.

Дей отшатнулся, словно Борво ударил его наотмашь, даже не как мужчину.

Признав голос большинства, он вернулся на место. На растерянном лице застыли следы глубокого разочарования.

— Если бы Ред только знал, чего ради погиб.

Он бросил это немым укором, так, чтобы остальных наверняка терзала советь. Ну или хоть что-то похожее!

— Тысяча Битв, — протянула Данан бесстрастно, нарочно игнорируя намеки Диармайда, — умер, чтобы дать нам хоть какой-то шанс победить Пагубу.

— Это как-то связано с твоим необъяснимым желанием помочь каким-то гномам мелким наймом? Или я чего-то не понял?

Даангвул слушал перебранку пока молча: годы, проведенные в опасении за трон и жизнь, приучили, что наблюдать за врагом и другом надо одинаково тщательно и долго. Всегда есть шанс перепутать.

— Ты не понял, что нам нужна сила, Диармайд. Сила, которой у нас нет. Сила, которая сможет встретить армию нечисти, что приведет архонт.

— Я смотрю, отношения в корне изменились? — шепнул Фирин Хольфстенну, но тот не обратил внимания.

— О! — рявкнул Диармайд. — У архонта есть армия?

Данан побелела:

— Есть, Диармайд. Ты сам видел… и слышал. И с каждым днем исчадий в ней будет только больше.

— И магов, — вставил Фирин одновременно с тем, как в залу вошла молодая гномка. Коротко оглядела путников, прошлась взглядом по склоненным головам охраны.

— Мой король? — позвала, приближаясь к Даангвулу. — Ты звал? Я слышала шум.

Гномка шла осторожно, переводя с государя на гостей взгляд больших голубых глаз с немного опущенными уголками. Из-за того, что они были глубоко посажены, а брови — густы и прямы, создавалось чувство, будто женщина хмурится. Но высокий лоб оставался чист, и распознать наверняка, что кроется за ним, не представлялось возможным. Треугольное, худое лицо, с вылепленными скулами и тонким носом было гладким — против короля женщина казалась существенно младше, хотя утверждать среди путников этого бы никто не стал. Во всяком случае, вдумчивость в её взгляде и почтительность к ней со стороны стражи говорили, что гномка рядом с королем не первый год. Тяжелый браслет шириной в полтора дюйма, обхвативший женское запястье прямо поверх дорогого платья, был один в один, как у короля.

— Сиггеруд. — Даангвул протянул руку, словно приглашая приблизиться. Хольфстенн, распознав, что браслеты одинаковые, вскочил первым и глубоко поклонился:

— Ваше величество.

Жал сориентировался следом, потом остальные.

— Если позволите, — попросил Хольфстенн и, не дожидаясь разрешения, потащил один из стульев. Стража по периметру очевидно напряглась, приблизилась на пару шагов, заняв выжидательную стойку. Стенн как ни в чем не бывало под чужими взглядами допер стул во главу стола и поставил рядом с королевским.

— У вас тут будто не предусмотрено, владыка. Однако, кажется, королеве сейчас лучше не утруждаться.

Даангвул ничего не ответил; взглядом проследил, как Стенн сел на место. Одной рукой Транадор поддерживал беременную жену, которая не торопилась сесть, другую вновь положил на навершие молота. Блестящие глаза цвета жидкого меда не мигая следили за Диармайдом.

«Тебе бы поучиться» — непроизвольно подумала Данан, наблюдая за королем.

Сиггеруд ненадолго задержала любопытствующий взгляд на Хольфстенне, затем осмотрела остальных и обрадовала:

— Еду скоро подадут.

Хольфстенн и Борво разулыбались шире всех.

— Дагор привел их, — сказал Даангвул, отвечая на ней вопрос в глазах жены, понятный только им. Его тон не изменился, но взгляд потеплел. Он крепче сжал пальцы вокруг женской ладони. — Я подумал, ты захочешь расспросить его.

Лицо гномки впервые дрогнуло — не в улыбке даже, просто озарилось на мгновение надеждой. Хольфстенну показалось, что королева Руамарда не улыбалась очень давно.

— Если позволишь, — Сиггеруд повела головой в поклоне.

— Он ждет за дверью, — с таким же поклоном отозвался Даангвул. Дождался, пока королева покинет залу, и задержался взглядом на закрывшейся двери дольше необходимого, прежде чем снова вернуться к путникам.

— Так что ты сказал? — спросил у Фирина.

— Маги тоже примкнут к армии архонта, — отозвался колдун, не сбившись ни на миг. — Не все, конечно, но многие.

Фирин собирался на этом закончить, но неудовлетворенные лица остальных, особенно Данан, заставили чародея продолжить:

— Пока я был в Кадфаэле и пока добирался обратно, я встретил, по меньшей мере, полдюжины тех, кто настроен примкнуть к оборотной стороне. Мы сильно досадовали на Гартамаса в Талнахе, Данан, но сейчас, я думаю, у него были причины поступить так, как он поступил.

— А как он поступил? — спросила Эдорта одномоментно с тем, как Даангвул негромко стукнул запястьем по столу:

— Кто такой Гартамас?

Данан переглянулась поочередно со всеми, кроме Жала, согласовывая то, что собиралась рассказывать.

— Первый Смотритель, или иначе — глава всего ордена Смотрителей Пустоты. Когда мы прибыли к нему, он отказался помочь и направить на борьбу с архонтом смотрителей Ас-Хаггарда потому, что, по его словам, они нужны ему, чтобы удержать власть в Талнахе.

— Вам мешают сподвижники отца, государь… — заговорил Фирин, когда Данан замолчала и начала растирать шею.

— И не ему одному, — пробормотал Хольфстенн под нос.

— … Гартамасу мешают маги, и это не просто абы какие колдуны, как мы с Данан. Это потомки теократов и магистров, которые отстроили Ас-Хаггард на костях десятков тысяч рабов, и которые совершенно точно за минувшие годы вызнали не один чародейский секрет предшественников.

Даангвул помрачнел:

— О чем это ты?

Фирин повел плечом:

— Ни о чем конкретном. Я неплохо ощущаю магию вокруг себя, но то, что чувствовал там, в Талнахе, не похоже ни на одну известную мне школу колдовства.

Данан вскинулась:

— Мы не говорили об этом ни там, ни сейчас, — затараторила чародейка, невзирая на окружающих. — Это могло быть магией Преобразования? Ты знаешь что-нибудь о ней?

Даангвул снова ждал, не влезая. Он узнает у них все, что сможет, и заставит их сделать то, что ему нужно — или просто отправит на смерть. Он по-прежнему мог рисковать своими гномами, в том числе руамардскими смотрителями Пустоты. Но мог ли кому-нибудь из них по-прежнему доверять? Остались ли они чисты в политике или само обращение к ним может стать крахом его семьи, жизни, наследия?

Он не знал. То, как живо пришлая чародейка спорила со своим командиром (кажется), и то, как рьяно кинулась сейчас обсуждать магию в Талнахе внушало Даангвулу надежду, что, по крайней мере, для нее Темный Архонт все еще имеет первостепенное значение. А, значит, и для остальных тоже. Кроме, может, того, который Дей. Но ведь не зря она с самого начала планировала оставить его здесь? Надо будет сказать Дагору, чтобы следил за пришельцами в два, или даже в двадцать два глаза, если потребуется. В спуске к разрушенным амниритовым разломам их будет сопровождать именно он.

Даангвул сощурился, сосредотачиваясь на разговоре. Похоже, он что-то упустил, потому что тема магии преображения — или чего там? — сменилась следующей. Дей опять надоедал разговорами про Тысячу Битв. Тысяча Битв… Даангвул нахмурился, вспоминая, что слышал о бывалом смотрителе от Йорсона, руамардского лорда-командора. Вроде как, «матерый», «бывалый», «надежный».

Разговоры пресеклись с появлением стражника. Еще до того, как он сказал, что принесли еду, в залу дохнуло запахом свежей горячей пищи. Самый здоровый из пришлых жадно потянулся носом в сторону двери. Что ж, возможно это на время отвлечет их и утихомирит споры. Даангвул сделал безмолвный жест, чтобы накрыли. Когда тарелки и чашки со снедью, кувшины с элем и медом заполонили стол, король велел позвать Дагора.

— Нечасто с этого стола ели эльфы. Но, думаю, сейчас меня никто бы не осудил. Ешьте: как только Дагор явится, мы решим, сколько можем выделить вам в помощь сил и обговорим маршрут. Сегодня отдохните, завтра утром отправитесь.

— Мы уже все решили? — Диармайд натуральным образом обалдел.

— Вы решили это, когда зашли сюда, — сказал Даангвул. — Я ведь сказал, что больше не думаю, что в этом замешан лорд Эдрик. А, значит, это работа вполне для Смотрителей Пустоты.

— Сказали, ваше величество, но умолчали — почему ваши подозрения пали со старого врага? — ответил Хольфстенн.

— Скорее уж старого друга, — не скрываясь, Даангвул поджал в досаде губы. — Один из его сыновей был в числе патрулей, которые, пытаясь разобрать завал, пропали следом.

Жал от этих слов медленно перевел на короля взгляд, не оборачивая головы. Взглянул коротко и снова уставился себе под нос. Все звучало очевидно, во всяком случае для него: неважно, что на самом деле произошло в шахтах, и что там потерял Эдрик — сына, совесть, состояние или девственность — Даангвул хочет, чтобы все произошедшее обязательно свесили на этого лорда. В конце концов, его имя уже замешано в ситуации. Интересно, сам ли Даангвул отослал сына лорда Эдрика в числе патрульных разведывать случившейся обвал? Подсылал ли убийц, чтобы взаправду устранить этого мальчишку и, тем самым, хотя бы на время выиграть безопасность от Эдрика? Пока тот занят поисками виновников или убит горем, Даангвул может действовать намного свободнее…

Ох уж эти смутные времена! Жал застал много таких, и всегда, всегда в подобные моменты рвачи до власти видели шанс получить желаемое, который не представится больше никогда.

Эльф-убийца исподлобья оглядел остальных: Борво, уже не такой мрачный, как вначале, ел. Эдорта что-то шептала ему на ухо, Хольфстенн и Фирин говорили с Даангвулом. Потом синие глаза остановились на чародейке.

Данан выглядела сосредоточенной и очень уставшей. Женщина бездумно ковыряла в тарелке, ничего не отправляя в рот и никак не участвуя в беседе. Возможно, она занята сейчас тем, что приходит к тем же выводам, что и он? А, возможно, ей не очевиден за словами гномьего короля умысел устранить соперника, прикрываясь благородными делами с одной стороны и спихивая грязную работу в руки просителей-пришельцев — с другой. И как на удачу! — гости в его дворце оказались смотрителями Пустоты, хотя бы отчасти. Миф о благородных намерениях короля от обращения за помощью именно к Смотрителям только крепнет. Если они погибнут — то и не жалко, если они смогут чего-то достичь — он использует успех ордена, чтобы поднять армию на борьбу с Пагубой, а борьбу с Пагубой — как укрепление авторитета и власти. Борец со злом, не пренебрегавший даже эльфами, когда над Аэридой нависла действительная угроза, верный слову, чести и давним союзам король Даангвул из древнего рода Транадор! — барды и менестрели обожают такие истории.

Главное, чтобы их самих не перебили, когда дело будет сделано. Если Тирсагар Настигающая позволит им выжить, Даангвул будет не совсем недоумком. Потому что недооценивать заведомо неизвестного союзника, как и неизвестного врага — законченная глупость. Данан и он сам, Жал, вместе могут причинить слишком много вреда. А уж если с ними телемант, благодаря которому Данан смогла уберечься от смертоносной атаки амниритовых рук…

Все как будто идеально сходилось, примерился Жал к собственным домыслам. Недаром Даангвул сразу сказал, что с ними пойдет Дагор. Тот самый Дагор, который привел их сюда, то есть гном, имеющий доступ к залам и покоям короля. Больше того, Даангвул позволил жене — беременной, между прочим! — переговорить с ним о чем-то личном, и при этом даже не счел нужным узнавать, о чем именно. Этот Дагор не просто доверенное лицо или надежный солдат, нет, это одна из главных рук на стороне короля, иначе отсутствие страха за жизнь беременной супруги не объяснить. В больших играх наличие у мужчины-короля наследника — критично. И в этом старина Транадор сильно проигрывал Эдрику, у которого, судя по всему, сыновья были. Не поэтому ли он решил избавиться от одного?

Жал в немом изумлении над прямотой собственной догадки на мгновение вскинул брови. Опомнился, искоса огляделся, не заметил кто?

Эльф снова посмотрел на Данан: видит ли она происходящее так же, как он? Независимо от действительности Жал отринул идею что-либо разъяснять чародейке. Во всяком случае, пока она сама не расскажет ему, что думает.

— Судя по тому, что мне успели донести предыдущие разведчики до того, как пропали сами, провал не пуст. Пустынен, потому что враг прячется, но не пуст. Зачистите его, он не просто еще не исчерпан, он еще богат амниритом! И он нам нужен, — Даангвул глянул в сторону Хольфстенна, — гном поймет. Тут, в подземье, много богатств, но некоторых больше, чем нужно для жизни, а других ресурсов нет совсем. Без торговли амниритом мы не выживем. Я дам вам солдат, но сделайте так, чтобы к ним не подобралась эта смрадная голодная погань!

— Мы что, просто должны оповестить твои отряды загодя о приближении исчадий? — у Данан брови поползли вверх.

— А сразу так сделать нельзя было? — справедливо спросил Борво.

— До того, как я отправил туда несколько патрулей из опасения, что это Эдрик или после?! — обозлился Даангвул. — У меня не бесконечная армия! Подумайте уже головой, я же все рассказал! — сорвался король. — Провал не пуст, но пустынен. Сначала шахтеры были, потом их не стало. Скажете, их просто сожрали исчадия? Как бы не так! — Голос Даангвула зазвучал тише, как бывает, когда приходится осторожничать, чтобы никто не услышал. — Мои гномы торопились, как могли, и разобрали первый завал за несколько часов, потому что слышали голоса шахтеров, которые просили о помощи. Когда исчез первый патруль, они тоже звали о помощи, и к ним заспешил следующий отряд. Вы ведь больше других знаете о клятых голосах Пагубы, разве нет? — с мольбой в глазах Даангвул посмотрел на собравшихся. — Этих исчадий что-то организует, что-то заставляет их звать нас. Помогите мне выследить и одолеть его. — Транадор вздохнул. — Поймите, я не могу воевать там, — ткнул пальцем в свод залы, — наверху, пока не в силах даже вообразить, что, когда и как пожрет мою империю из глубин.

— Её пожрет из глубин то же, что пожрет весь мир на поверхности, — припечатал Борво, на лице которого отразился ужас воспоминаний от встреч с архонтом — наяву и в кошмарах.

— Я не поведу своих гномов умирать за ваш мир, пока не смогу обезопасить свой!

Жал прищурился, словно недопонимая мысль, которая пронеслась в его голове от слов короля.

— Вы пробовали завалить выход из этой шахты, жертвуя добычей амнирита? — спросил эйтианец, вызнавая детали для собственных измышлений.

На этот раз Даангвул медлил с ответом.

— Сразу после того, как пропал Йорсон со смотрителями, — признался он наконец.

— И вас сочли трусом, — шепнула Эдорта, уловив смысл. — Это заставило вас стать осторожнее в выборе средств? Это навело на мысль положиться на чужаков, едва они появились?

Даангвул не ответил напрямую, но и отрицать не стал:

— Наш завал тоже разобрали. Люди Эдрика. Сейчас выход охраняется, и никто не решается углубляться в горловину туннеля.

Он замолчал, давая остальным осмыслить услышанное: им не дадут укрыться за завалом, как за надежной стеной. Они не спрячутся от проблемы и опасности. И да, он пытался просто спрятаться, когда понял, что не может сделать ничего другого. Его народ ему это запомнил.

— У нас с военачальниками было несколько идей, но для большинства нужны смотрители Пустоты.

— А свои у вас, надо понимать, кончились? — уточнил Борво, который, наконец, закончил есть и теперь пытался усесться поудобнее, чтобы раздутый живот не мешал дышать.

— Своих у них хорошо если пара дюжин наберется, — не глядя сообщил Стенн.

Даангвул не стал ничего добавлять.

— Что-то тут не сходится, — пробормотала Эдорта. — С тем, что у вас разделывать исчадий считается народной забавой.

— Наоборот, сходится, — раздумчиво вмешался Фирин. — Если гномы сами с легкостью управляются с оскверненными, зачем им кормить здоровенный полк ребят, вся примечательность которых в том, что они чуют приближение исчадий лишь немного загодя? — снизошел он до разъяснений, смекая происходящее. — По одному-два смотрителя в каждый гарнизонный патруль хватит. Командор у них, я думаю, назначен во многом для вида.

— Для контакта с остальными командорами, — поправил Даангвул. — Так и есть. Когда я понял, что дело не только в Эдрике, я отправил Йорсона со всеми, кто был.

Дей распрямил плечи.

— Жалкая погибшая горстка, — членораздельно пригвоздил он. — Ради которой ты намерена рисковать нами и пустить ко всем демонам жертву Реда. Данан, — произнес Дей тихо и с мольбой, — ну в самом деле, за что? — он воззрился на чародейку измученно и требовательно, не договаривая главного: за что она с ним, Диармайдом, так?

— Чтобы он заткнулся, Диармайд, — шепнула Данан. — Ради этого я пущу к демонам нас всех, каждого человека, эльфа и гнома, до которого дотянусь. Неужели ты сам не слышишь его каждую ночь, Дей?

— Архонта? — шепнул Даангвул Хольфстенну. Тот кивнул.

— Если он смолкнет, значит, все кончилось. И только в этом случае смерть Редгара Тысячи Битв, смотрителей Даэрдина, патрульных Руамарда, жителей Лейфенделя будет оправдана и искуплена. Все остальное, Диармайд — просто нытье.

— Дан… — Диармайд ничего не успел сказать: лицо чародейки дрогнуло в решительной ярости, обращенной к Даангвулу.

— И вы тоже должны это услышать и понять. Где там ваш Дагор или кто нас поведет?! — вспыхнула чародейка. — У нас нет времени выяснять, кто, за что и отчего умер! Назначьте маршрут, скажите, на какую помощь мы можем рассчитывать, и дайте нам отдохнуть перед выходом. Назначьте ему, — Данан ткнула в Дея пальцем, — летописца в помощь и одного честного хранителя, который будет переводить древние записи гномов на всеобщий. И хватит примеряться друг к другу! Или вы, — обратилась к своим, — все кто видел архонта, забыли, сколько ему нужно времени, чтобы отнять жизнь целого города?!

Она встала, обернулась к королю, не в силах сдержать неистовство:

— Чем дольше ты сидишь тут, не зная, что предпринять, тем быстрее от тебя уплывает трон, король. И чем дольше ты, — гаркнула она Дею, — грызешься со мной, тем быстрее с каждым твоим словом обесценивается жертва человека, которому ты обязан всем.

Даангвул из рода Транадор уставился на Данан. Жал без труда узнал выражение глаз цвета застывшего янтаря: он сам когда-то так же смотрел на чародейку, понятия не имея, в какой момент она решит, что пришло время воткнуть ему в горло чародейский клинок.

— Прошу прощения, государь, — в двери, словно прибежав на шум, показался Дагор. — Я несколько задержался с её величеством.

— Заходи, Дагор, — позвал король. Жал видел, как на гномском лице мелькнуло облегчение, что ему не пришлось как-то реагировать на слова чародейки. Данан, между тем, села, но гнева от бездействия в ней не убыло.

Следом за Дагором вошло еще два важных гнома. Даангвул представил их (Данан не слышала) и принялся рассказывать им план и задачи с нарочито уверенным видом. Жал перевел глаза на Диармайда. Перспектива остаться в тылу мероприятия отпечаталась на его физиономии натуральной обидой на Данан. И только на неё — это было видно по тому, как назойливо Диармайд пытался просверлить взглядом у Данан дыру в виске. Жал мог поклясться, Дей хотел бы, по-детски хныкая, заорать ей в лицо что-нибудь в духе: «Почему я? Почему из-за твоих решений я вечно должен страдать?! Что я тебе сделал?!». Кусок Диармайду не лез в горло. Но он заставлял себя давиться едой, из-за чего сначала закашлялся, потом облился элем. Жалу стало жаль лейтенанта. Ну, в самом деле, подумал эльф, он ведь неплохой парень, этот Диармайд. Даже хороший. Просто немного фантазер, который никак не научится жить без оглядки в прошлое. Но, справедливости ради, сколько вообще смертных на это способны?

Закончив с обсуждением планов вылазки, Даангвул отправил стражу разместить путников в покоях, которые Сиггеруд уже наверняка предусмотрела. Дагор распорядился вернуть им оружие, приставил отряд страшных мордоворотов, чтобы не вздумали делать глупости, и повел прочь из квартала высшей аристократии. Петляя по улицам Руамарда так и эдак, в один момент он замер перед внушительного вида постройкой и сказал, что это особняк Карадока, того самого начальника гарнизона, что встретил их у ворот.

— Одно из самых безопасных мест, — с некоторой гордостью заявил Дагор, подразумевая, видимо, что здесь подручные Эдрика до путников не дотянутся.

— У ее величества длинные руки, раз она приказала расселить нас тут, — протянул Хольфстенн, с прищуром оглядывая стены из добротного темного кирпича. Сооружение по складу напоминающее разросшуюся в несколько коридоров казарму, только с дверьми — без тарана не выбьешь. Ну или без колдовства, — прикинул гном, краем глаза зыркнув на Фирина.

— Карадок, капитан гарнизона на главных воротах, её кузен. Заходите, — пригласил Дагор. — Здесь не так роскошно, как во дворце, но можно не опасаться, что Эдрик как-то пронюхает, что король сошелся с пришлыми. Весь периметр квартала стерегут только наши люди, — сообщил Дагор щедро. Жал не изменился в лице, но в душе хмыкнул: это не хвастовство, это угроза. Ну, или во всяком случае — предупреждение.

Дагор повел их вдоль правого крыла, сплошь усеянного гномами-стражами, что-то подспудно объясняя. Данан по дороге старалась слушать его заключительные разъяснения (утром к ним присоединятся будущие попутчики), но одновременно растирала висок — шепот архонта снова сводил весь её мир до узости мигрени. Жал шел рядом. Он не притрагивался к Данан, но женщина знала — если боль сломит с ног, эльф непременно поймает. Диармайд продвигался, скрипя зубами и даже не пытаясь выяснять, что вызывало в нем большее возмущение: решение Данан, то, что она вообще позволила себе принимать решение за всех или роль, которую отвела ему в конечном раскладе. Дей может цапаться с ней сколько угодно, но он не готов отпускать её непонятно куда и с кем. Он не может быть вдалеке, когда шансы на смерть столь велики, не может потерять еще и её, какие бы глупости Данан ни делала…

Эдорта откровенно приценивалась к тому, что видела — прочность кладки, толщина укреплений, оборонительная мощь на случай атаки — и перебрасывалась соответствующими фразами с Хольфстенном. Фирин Недотрога внимал рассказам Дагора с до того безучастным лицом, что казалось, спит на ходу. И только Борво, кляня гномов на чем свет стоит, производил действительно много шума.

За пределами квартала аристократии жилища у гномов, даже высокопоставленных, оказались весьма скромными для всех, кто превосходил их в росте. То, что казалось высокими сводами снаружи, оказалось вторым этажом внутри. Скрюченный, Борво тащился, приклеившись к стенке коридора, практически спотыкался о стражников, шоркал ссутуленными плечами и шеей потолок и натуральным образом страдал.

Помещение, выделенное для ночлега, оказалось просторным (но все таким же одинаково низким). Дагор сказал: «Сюда все влезут», добавил, что в столовой дальше по коридору в шесть вечера можно попросить свежей еды, и оставил путников. В уединении, но не в одиночестве, если помнить о многочисленных караульных по ту сторону двери.

— Как в Талнахе, действительно, — признала Данан, оглядываясь в комнате. — Разве что места побольше.

Все, кроме Жала и Эдорты согласились: то же обилие стражи везде и всюду, куча соглядатаев, и необходимость таскаться на кухню, чтобы не помереть с голоду.

— Оно, может, и так, но не в просторе счастье, знаешь ли, — авторитетно заметил Стенн. — Вот в том борделе Даэрдина места было вообще ничего, — напомнил он, указав пальцем вверх в нравоучительном жесте, и дальше пропел: — зато как приветливо!

— В Талнахе я не был, — включился Жал, — но да, бордель был определенно хорош.

— Пха! — выплюнул Хольфстенн и хохотнул. — Он был бы вообще лучшим воспоминанием в твоей лопоухой жизни, если б ты там еще развлекся как следует, а не дрых у Данан под дверью.

— Откуда ты знаешь? — хором спросили Дей и Жал и тут же недовольно переглянулись.

Фирин с глубоким вздохом подошел к Данан со спины, положил ладонь на женское плечо и шепнул:

— Мне будет любопытно узнать, в какой момент девчонка, бьющаяся в истерике из-за смерти командора, которого с таким трудом склонила к близости, превратилась в роковую женщину, на любовь которой претендуют последний родич даэрдинского короля и эйтианский убийца.

В комнате повисла тишина. Оспорить здесь можно было любое слово, и хорошо бы чародейка смогла отшутиться, прикинул Стенн. Данан оглянулась на колдуна через плечо. Дрогнула раз, другой — и засмеялась.

— На мне метровый слой пыли и грязи, у меня сбит лунный календарь, я озлоблена, беспрерывно мучаюсь мигренями, кошмарами и почти каждую ночь задыхаюсь от ужаса. Разве ты бы устоял, а, Недотрога? — она чуть качнула головой, выдавливая из себя лукавую усмешку. На её вкус вышло убого, но Жал отметил, что Данан, похоже, чему-то научилась в дороге.

— В самом деле, — ответил Фирин с усмешкой, чтобы стало понятно: он бы не устоял — он бы не соблазнился.

Путники принялись располагаться.

— Сколько коек, — заметил Хольфстенн, расхаживая между мебелью. — Ох! Старые добрые гномские кровати! Ах! — мечтательно протянул он и грохотом шлепнулся на постель, не снимая сапог. Поерзал, устраиваясь, потом открыл один глаз на чрезвычайно довольной роже и озорно глянул на Фирина:

— Ну что, Недотрога, как в старые добрые времена, а? — Позвал Стенн, хлопая по матрацу рядом с собой и едва сдерживая хохот.

Фирин снова вздохнул. В эту их встречу он словно нарочно раз за разом подчеркивал, что причисляет себя к старикам.

— Момент, когда вы все решили тащить меня в кровать, я тоже как-то пропустил.

— Продрых в своем Кадфаэле столько веселья, — Хольфстенн махнул рукой. — У нас тут вообще спать по двое становится модным, да?

Хольфстенн оглянулся в другую сторону. Там как назло Данан устроилась на койке плечом к плечу с Жалом. Стенн дернул бровями: что я говорил! Следом нашел взглядом Эдорту с Борво, но на их счет скабрезной ухмылки не сыскал: Борво стащил с постели матрац на пол и уже устраивался, справедливо прикинув, что на кровати его ноги от середины бедра будут болтаться в воздухе. Эдорта тем временем скидывала общий скарб в углу комнаты. Хоть кто-то занят делом.

— Этот король пожертвует нами без колебаний, — сказал Дей, усаживаясь на пол рядом с Данан. — Оно и понятно, своих он тоже не жалел.

— Мне не кажется, что Даангвул глуп, если ты намекаешь на это, — протянул Фирин, присаживаясь тоже. К Хольфстенну, отчего последний не сдержал нервного смешка. — То, как ретиво он воспринял идею оставить тебя под боком говорит в его пользу.

— Зачем ты вообще настояла на этом? — огрызнулся Дей, извернув голову в сторону Данан.

— Чтобы убедить его, что нам можно доверять, — спокойно отозвалась чародейка. «Прямая как палка, и в нраве, и в душе» — вдруг вспомнились Диармайду слова наставника.

— Мне казалось, проблема очевидно в том, что это мы ему не можем доверять! — Дей развел руками. — На черта нам его доверие?!

— Слушай, мы оставили ему тебя, как гарант, что вернемся и не откажемся от нашего плана. А ты будешь своеобразным гарантом того, что сделка состоится. Если он не допустит тебя до летописей хранителей, ты дашь нам знать, что король блефует, и мы прибьем этого Дагора. Не думаю, что терять союзников на пороге гражданской войны вокруг трона — большее, о чем Даангвул мечтает сейчас, — размеренно объяснила Данан.

— И каким образом? — Дей на этот раз усмехнулся: право, настолько абсурдно звучали слова чародейки. — Гонцов отправлю что ли с донесениями? Мол, такой плохой король Транадор, не пускает меня в библиотеку…

Дей еще не досмеялся, когда Данан ответила:

— Ты сообщишь нам с Борво с помощью нашей особой связи Смотрителей.

Дей на мгновение замер, Борво вытаращился на чародейку:

— У нас есть особая связь?!

— У вас есть особая связь?! — с тем же энтузиазмом и изумлением спросила Эдорта.

— Да, в период Пагубы, когда архонт пробужден, мы слышим и его, и друг друга. Это помогает нам искать место его появления, — как ни в чем не бывало говорила Таламрин.

— Что за чушь, Данан?! — зашипел Дей. — Ни черты мы не слышим и нет у нас никакой особой свя…

— Да, нет! — рыкнула чародейка, обнажив раздраженность. — Но Даангвул-то об этом не знает!

На Данан уставились абсолютно все: она что, серьезно?

Кроме Жала — тот окинул чародейку оценивающим взглядом, в котором впервые мелькнули по-настоящему уважительные искры.

— Смотрители Пустоты вполне могли просветить его, когда Пагуба только начиналась или когда он взошел на трон, — заметила Эдорта.

— А могли и не просветить, — еще острее отреагировала чародейка. — Учитывая формальность их наличия в Руамарде.

Диармайд поглядел на Данан снизу-вверх из оборота.

— Предлагаешь полагаться на блеф? — хмуро уточнил он. — Я правильно понял?

— А что остается? Про договоры Даангвул даже не заикнулся, — зашипела Данан, понизив голос. — Плевать ему на них! Он согласится помочь только, если сначала мы поможем ему. Разговоры про высокий долг его точно не интересуют, и если заикнемся о договорах — нас из его двери понесут ногами вперед. Или думаешь, Даангвул выболтал нам все, как на духу, потому что компании другой потрепаться не нашлось?

Борво почесал темечко.

— Да, мы явно знаем больше, чем нужно. Особенно, учитывая противостояние Транадора с собственной аристократией.

— Зачем ты впутала нас в это, Дан? — спросил Дей на удивление спокойно. Усталость усмиряет самую неистовую ярость.

— То, что мы нашли в записях Цитадели слишком туманно и неполно. А он сказал, — женщина указала подбородком на Хольфстенна, — что гномы хранят историю лучше всех в Аэриде. Согласись, добраться до Руамарда было проще, чем до Таз’Гарота.

— Только не надо делать меня крайним, — отозвался Стенн.

— Я и не делаю. Но, Дей, от тебя сейчас зависит больше, чем от нас. Найди все, что сможешь о тех теократах, которые стали темными архонтами, о Пагубах, об артефактах древности, на которые Смотрители полагались раньше и, главное, о магии Преобразования. Это очень важно, — «и не только из-за архонта».

Дей никак не откликнулся, и Данан сочла за лучшее услышать в его молчании согласие.

— Кто-то должен остаться с ним на всякий случай, — заметил Борво.

— Да, — согласилась Данан, не предлагая никого конкретного.

— Думаю, мне стоит, — сказал Фирин. — Я помню некоторые древние наречия и точно буду ему полезнее всех вас вместе взятых.

— Справедливо, — выдохнула Данан. — Как и то, что в глубинных расщелинах ты тоже будешь полезнее целого отряда, телемант.

Фирин качнул головой — что есть, то есть. Они прекрасно помнят, как выбирались из недр подземелий Ас-Хаггарда.

— Решать тебе, чародей, — проговорил Стенн.

Данан, взвешивая одно с другим, медлила.

— Правильнее всего оставить с Деем именно тебя, Фирин. Надежнее всего — Борво. Но, Диармайд, — она положила руку на плечо лейтенанта, требуя обернуться посмотреть на неё в ответ. — Без телеманта и хотя бы еще одного смотрителя остальные там просто не выживут. Надеюсь, ты понимаешь?

Дей замер в растерянных мыслях.

— Ну да, — сказал он как можно мрачнее. — Поэтому остаться можешь и ты.

Хольфстенн рыкнул, не сдерживая смех. Это было сильно и внятно.

Данан убрала руку и поджала губы.

— Поэтому останется Эдорта, — заявила она.

Все ожидали, что Дора начнет возмущаться — все-таки ей назначено оберегать жизнь чародейки Таламрин, а не её спутников. Но Дора не подвела.

Путники принялись так или иначе готовиться к грядущему предприятию. Эдорта расположилась в углу, возле сброшенных вещей. Взялась за точильный камень и обнажила меч. Борво, не придумав ничего лучше, сел рядом и принялся проверять прочность и цельность брони. Сначала своей, потом сказал, что кольчуга воительницы тоже нуждается в уходе. Дора уступила, оставшись в тунике и подштанниках. Борво нет-нет бросал на неё слишком прямолинейные взгляды и мог только молиться, чтобы они были хотя бы краткими. Женщина под подобным вниманием краснела до ушей и пару раз едва не сорвалась движением камня с кромки лезвия. Борво тут же использовал это в своих интересах, подсев ближе и сказав:

— Я помогу.

Дора замерла: она могла справиться и сама.

— Не сомневаюсь, — твердо признал Борво и в следующий миг бескомпромиссно забрал из рук воительницы орудия. В ответ на недовольный взгляд Доры, Борво пояснил: — Ты останешься здесь, вынужденная защищаться в одиночку и оборонять Диармайда. Я должен быть спокоен.

Данан листала подаренный Кианнон том магии Чар. Неторопливо изучая страницу за страницей, она внимательно слушала все комментарии Фирина и пыталась повторить некоторые печати. Ничего толком не выходило, и вскоре Данан с раздражением отбросила книгу, допытываясь до эльфа — как это возможно? На вопрос: «Что именно?» Данан мотнула головой. С тайнами магии Чар ей пока рано разбираться — усвоить бы элементарные вещи! Таламрин поведала о стычке с парталанцами на юге Даэрдина, в том числе о поглощении чужой, шаманской магии и превращении её в магию жизни. Фирин, выслушав, совсем не растерялся.

— Скажи это кому другому, — сказал маг, — и тебя сочтут отступницей и чуть ли не заклинательницей душ только потому, что другие так не могут. Но то, что произошло — всего лишь проявление того, как гибкость магии воплощается в твоих руках, чародейка. Так же, как у меня с печатями защитных барьеров.

Данан задумалась, не отвечая. Трудно было сказать, насколько эльф искренен, но Данан почуялось, что он просто не хочет допускать никаких других объяснений. Или не хочет давать других объяснений. А, может, он все-таки честен и прям? Может, все дело в том, что Данан уже просто убедила саму себя, будто непременно ступила одной ногой в Дом Преобразования, и ухитрилась измазаться по уши?

«Ведь его же щиты тоже оказались никому неизвестной возможностью» — попыталась успокоить себя чародейка, косясь на Фирина.

«Его щиты не вытягивают жизнь колдуна через его магию и не преобразуют её в другую, почитай новую жизнь» — благоразумно осадил внутренний голос.

«Может, это просто разумное развитие чародейского клинка, сотканного из Кошмара?» — Данан откровенно попыталась отмахнуться от здравого смысла, и даже в её собственной голове предположение прозвучало вяло.

«А, может, все дело в том, что, в отличие от тебя, у Фирина в голове никто не зовет его темным чародеем?»

Данан непроизвольно рыкнула: мало ей разборок с архонтом, который регулярно что-то вещает в её сознании, так теперь еще и с самой собой договариваться! Она однозначно сходит с ума.

Хольфстенн и Жал, вопреки всем ожиданиям, пересматривали записи, которыми расщедрился Клейв, перебирая, что могли бы обсудить еще. Они не были так уж научены, как колдуны в цитаделях, но, как наймиты, за жизнь наслушались по тавернам столько песен и историй, что можно было бы что-нибудь скумекать. Дей сидел наособицу. Выглядел он скверно, и нет-нет, поглядывая в его сторону, Данан допускала мысль, что сегодня лейтенант их павшего ордена раздражен и зол не только из-за её решения. Конечно, он возмутился бы в любом случае, но то, как быстро стало меняться состояние друга от ярости до замотанности и назад было негласным свидетельством, что увещевания в голове доконали и его.

Пожалуй, им стоило бы поговорить, но шанс никак не подворачивался.

Когда время идти за ужином подкралось ближе, Хольфстенн поднялся первым. Борво встал сам и подал руку Эдорте. Жал выглянул наружу и сообщил стражникам, что они намерены поесть и нуждаются в сопровождении.

— Вы идете? — оглянулся он на магов и Дея. Последний, кажется, почти задремал сидя на полу.

— Уже, — Фирин встал, сказав Данан, что они могут продолжить разговор по дороге. Однако стоило им подойти к двери, Дей резко взвился на ноги, в один шаг настиг Данан, со всей силы дернул за запястье одной рукой, а второй нагло вытолкнул Фирина вперед и следом запер дверь.

Хольфстенн, оглянувшись за спину, призвал остальных двигаться дальше:

— Думаю, мы сможем принести им еды, не так ли, Жал? — Стенн хлопнул эльфа по лопатке, заметив, что тот замер.

— Ага, — сказал Жал невыразительно. Стенн расслышал: эльф согласился бездумно.

Диармайд, оставшись с чародейкой, выглядел решительно.

— Данан, — сказал он, вволакивая девчонку в комнату и ничего при этом не объясняя. — Почему ты всегда можешь поговорить с любым из них, но не со мной?

Данан не стала дергаться и посмотрела открыто:

— Потому что они не заставляют меня оправдываться, Дей.

— Не заставляют, потому что им плевать на тебя. Всем, включая этого лопоухого выродка, — произнес мужчина сурово, надеясь хоть чем-нибудь призвать чародейку к здравому смыслу.

— Им и не должно быть до нас дела. Как и нам до них. Подумай сам, что нас объединяет?

— Вот именно! — Диармайд всплеснул руками. — Только архонт! Но мы — другое дело.

Данан усмехнулась:

— Мы — это включая Борво?

Диармайд рыкнул: все бы ей огрызаться!

— Отчасти — да, — согласился на компромисс Дей и тут же напомнил: — Не будь он одним из нас, он бы прирезал тебя давным-давно.

— Дей, — позвала Данан тише. — Ты ведь оставил меня здесь не для того, чтобы обсуждать Смотрителей или проблемы Борво, верно? Что ты хочешь узнать? Почему именно ты?

Диармайд молчал, не отодвигаясь ни на шаг и нависая над чародейкой.

— Потому что я больше никому не могу доверить те сведения, что ты можешь здесь найти. Не думаю, что ты бы сам хотел, чтобы к подобным тайнам имел доступ тот же Жал.

— Нет, конечно! — озлился мужчина.

— И я не думаю, что ты бы хотел, чтобы сразу все трое выживших даэрдинских смотрителя Пустоты погибли в гномьих подземельях или даже просто имели такой шанс.

«В конце концов, тогда от Редгара Тысячи Битв и в самом деле ничего не останется».

— Нет, не хотел бы, — признал Дей. Данан мимолетно улыбнулась: «Вот и славно, что мы все выяснили». Едва она попыталась отойти, Дей шагнул вперед, нависая снова: разговор не закончен! Чтобы ненароком не схватить женщину за плечи — уж очень хотелось! — Дей сжал кулаки и вытянул руки по швам.

— Но я хочу знать, — заявил он, — чем я хуже.

Проклятье! Снова он об этом!

— Диармайд…

— Я спрашивал его, и этот трус отмалчивался! Поэтому я требую ответа у тебя. На это я имею право, Данан.

«Имеешь, — справедливо соглашалась чародейка. — Хотя бы как старший товарищ».

— Ты важен для меня, Дей. — Чародейка, наконец, нашлась, как не соврать и не сказать всего. — Пока ты заложник, ты цел.

Диармайд прикрыл глаза, запрокинув голову. Тяжело вдохнул и все-таки вцепился в женские плечи: важен, дорог — это хорошие слова, но совсем не те, которых он ждет.

— А ты не забыла спросить меня, хочу ли я быть заложником?

Данан не осталась в долгу:

— А вы не забыли спросить меня, хочу ли воевать с Темным архонтом? Вы оба — ты и наш командор.

— Это не относится к де…

— Относится! — Данан сбросила руки Диармайд с плеч размашистым жестом. — Для тебя был важен Ред и, на самом деле, только и только он один. Ты ждешь, что мы с Борво будем хранить ему ту же верность, что и ты, и надеешься, что нам как-то удастся победить архонта и уйти на покой. Ты хочешь, Дей, хочешь до слез, чтобы тебя оставили в покое, потому что ты все потерял! Но я — нет. Клейв, Кианнон, мои братья, Сеорас и Хаген, все наши товарищи и твои бывшие приятели по Цитадели Тайн — они погибнут, если архонт победит. Все до единого, — настойчиво проговорила Данан, глядя на Диармайда в упор.

— Да, это не только наша забота, и я уверена, Смотрители других стран тоже делают все возможное, чтобы остановить архонта. Редгар умер, Дей, и мы не изменим этого. Но мы можем попытаться сделать так, чтобы не погибли другие. Да, нет никаких гарантий, что это получится или что получится именно благодаря нам. Да, может, мы отправимся вслед за Редом и не увидим ни победы, ни поражения. Но мы точно будем знать, что хотя бы бились за свою жизнь.

Дей облизнулся с видом, словно распробовал на вкус лекарство, которое оказалось ужасно горьким. Он заговорил, цедя слова медленно, по одному, будто не веря, что им нашлось место.

— Ты что это, в душе мечтаешь быть героем? — одновременно ехидно и разочаровано спросил Диармайд. — Я думал, это по части Борво…

Данан отступила и ответила шепотом:

— Я мечтаю вернуться в Цитадель Тайн, спокойно спать и не слышать больше никаких голосов, кроме тех, которые звучат вокруг меня. Я мечтаю вести жизнь обычного мага и еще мечтаю, чтобы больше никто не звал меня темным чародеем.

Диармайд смотрел на Данан, не представляя, как они вообще дошли до этого в разговоре. Он ведь оставлял её тут совсем по другим причинам! Ох, яйца Вечного! Если он хочет что-то прояснить с Данан, ему в самом деле придется справиться с Пагубой, не иначе! А то этот архонт уже в каждой беседе как альфа и омега…

— А теперь я спрошу, Диармайд, — напомнила о себе чародейка, видя лицо мужчины, ведущего какой-то экспрессивный внутренний диалог. Диармайд вздрогнул от её интонаций, как ребенок, который напроказничал в хозяйской кухне и теперь дрожал от вопроса старшего повара: «Кто это сделал?!».

— Чего ты хочешь? — просто спросила женщина.

Диармайд всколыхнулся, как петух поутру: в смысле?

— Не понял, — уклонился от ответа Диармайд. А чего он хочет? Её? Скажешь такое — и получишь в морду. Скажешь: «Победить архонта», — и Данан засмеётся. Или скажет, что вот этим-то он Жала и хуже: Дей способен только обнаружить архонта, с чем любой смотритель справится, а вот Жал — другое дело. Жал может то и се, весь такой не убиваемый, смертоносный, невероятный…

— Ты хочешь, чтобы Ред воскрес.

Дей оторопел. Отшатнулся и посмотрел на чародейку с паникой: как она узнала? Как… она узнала прежде, чем он сам рискнул признаться в этом самому себе? Разбитый таким простым и чудовищным открытием одновременно, он, вместо того, чтобы отпираться, робко спросил:

— А ты — нет?

Потому что как можно этого не хотеть?! Ред вел их, учил их, спасал их… Только его голос в душе, в сердце и в мыслях не дал Диармайду до сих пор свихнуться или забиться в угол и помереть от жалости к себе.

Данан стояла, не зная, как лучше подобраться слова, и была чертовски рада, когда в дверь постучали. До того, как они отозвались, Хольфстенн из коридора заявил:

— Надеюсь, вы оба успели одеться! — и ввалился знатно довольно. Хотя их не было всего ничего, выглядел гном так, словно по дороге успел осушить полбочонка пива.

— Ну, по крайней мере, они оба живы, — рассудительно произнес Фирин.

— Мы взяли немного еды, — сказала Эдорта, входя. У неё и Борво в руках ожидала своей участи снедь. — Тут хлеб, картошка и сыр, а у Хольфстенна во фляжке есть эль.

— Был! — весело сообщил гном.

Жал внимательно посмотрел на Данан, потом на Дея.

— Диармайд, — обратился эльф. — На пару слов.

Хольфстенн едва не застонал: ну сейчас-то что?!

— Слушайте, вы оба, — начал он, сразу повысив голос. Жал пресек его жестом.

— Не трясись, это не то, — заявил убийца, толкая дверь. Дей выплелся из комнаты следом.

Данан таращилась на дверь, не притрагиваясь к пище и сжав кулаки. Стенн прав: хоть бы обошлось! Эдорта шепотом спрашивала Борво, точно ли все будет в порядке? Тот пожимал плечами в ответ: да кто б знал, всякое вообще бывало.

Вопреки ожиданиям, вернулись мужчины довольно быстро. Жал, поймав взгляд Данан, хмыкнул в душе: она упорно разглядывает его на предмет побоев или ссадин. Он улыбнулся, услышав, как Данан с облегчением выдохнула. Потом перевела взгляд на Диармайда, но тот на чародейку не смотрел.