Память Древних

Глава 14

На этот раз Толгримм не явился сам, но передал с вечерней трапезой для фрейлин-надзирательниц послание. Еду принесли, как обычно, стражники, контролирующие дальнюю часть коридора, который вел к покоям Альфстанны. «Пирог с миногами» — сообщил один из них, отдавая угощение. Миноги оказались настоящими змеями, и визгу в крыле стояло, как в курятнике. Как выяснилось, змеи были неопасны, но так или иначе наутро шутки про «обоссанные юбки» разошлись по всему дворцу, и фрейлины Хеледд сильно посерели.

Они вообще-то не сами выбрали стеречь эту дрянь! — взвились женщины. Началось дознание. Стражи заявили: что им выдали, то они и принесли. На кухне тоже никто не мог выяснить, кто крайний. И какими бы пытками ни угрожали Молдвинны, кухарка только разводила руками: она делала все как обычно, она на этой кухне с шести лет помогала, а теперь вот, готовит, и вообще, она из-за этой кухни и жизни не видит: ей вон, тридцать, а она все еще бездетна…

Слушать душещипательное нытье поварихи о жизни никто не стал. Возможно, просто фрейлины в самом деле не снискали любовь знати, и кто-то над ними подшутил. Ведь ничего не произошло! Все пленники по-прежнему находились в темницах, Альфстанна — в покоях, и в целом, дворец находился в равновесии.

Следующей ночью стражники приволокли еще еды — нормальной на этот раз, по крайней мере с виду. Зато, стоило поесть и расслабиться, откуда-то издалека коридора донеслись скрежет и писк.

Крысы.

Стражи спасли женщин и от них. И даже потом сняли со стола, куда фрейлины забрались с ногами.

На следующий день позор и передразнивая следовали за невезучими женщинами по всем углам. Хеледд сама едва сдерживала усмешку, хотя и понимала, что поводов для смеха нет. Наверняка это Альфстанна что-то делает, чтобы изводить её сторонниц! Кусая локти, Хеледд молилась, чтобы лазутчики поскорее нашли способ проникнуть внутрь Цитадели, не называя имени Молдвиннов, и сделали дело. А попутно — отказывала фрейлинам в том, чтобы заменить их кем-то еще. Увещевания вроде: «Мы больше не можем!», «Так нельзя» или «Девка проклята!» на Хеледд не действовали, и королева стояла на своем — стеречь августу и никуда не пускать!

В третью ночь горе-охранницы расселись полным числом, зная: сегодня, случись что, к ним уже и не поторопятся. Даже если верещать на весь дворец, нкто не воспримет всерьез. Вчетвером безопаснее. Наверное. Видя, как мужчины приближаются с едой из кухни, женщины хватались за волосы. Что на этот раз?!

С опаской они взяли принесенные блюда. Мужчины, освободив руки, тут же вырубили женщин и сняли с пояса старшей карги ключ от комнаты Альфстанны.

Стабальт, вскочив со сна и стоя на кровати, уставилась на дверь. В замке щелкнуло, и вошли двое.

— Кто вы и чего хотите? — спросило она вменяемо и строго.

— Не пугайтесь, миледи, — ответил один из них и снял шлем. Его лицо показалось Альфстанне знакомым, но имени она не вспомнила. Второй солдат сделал то же самое.

— Толгримм ждет вас в конюшнях.

— Доказательства? — потребовала Альфстанна, отстраняясь к изголовью ложа и бегло осматриваясь, чем сможет отбиться.

Мужчины переглянулись, не делая попыток приблизиться. Потом один изрек:

— Он сказал, что местная повариха к нему благоволит.

— А наш лорд сказал, — добавил второй, — что ему следовало ехать с вами.

— Какой лорд? — нахмурилась Стабальт. Толгримм, например, не лорд. О ком это они?

— Не узнаете нас, миледи? — спросил первый.

«В том и дело, что узнаю, только не помню, отку…»

Озарение пришло спонтанно. Альфстанна, отбросив страх, решительно приблизилась к мужчинам. В конце концов, их тут двое, и, судя по тишине снаружи, фрейлин они уже или вырубили, или отправили на тот свет. Ей голыми руками в ночной сорочке ничего им не сделать. Так что какая разница? Альфстанна вгляделась в лица мужчин и ахнула:

— Ллейд?

Стражник, который Ллейдом не был, расплылся в улыбке и кивнул.

— Перед тем, как сиятельного лорда отозвал август Таламрин, он велел нам выдвигаться в столицу и найти ваших людей — в смысле и ваших, и августа Диенара.

Альфстанна кивнула молча: пусть наскоро объясняют, что считают нужным. Остальное потом. Быстро оглядевшись, девушка нашла плащ, запахнулась, выражая готовность идти к Толгримму.

— Солдаты Диенаров и Стабальтов уже примелькались в столице, а мы нет. Несколько дней назад мы заняли место в страже.

— Так просто? — изумилась Альфстанна.

— Мой дядька служит в столице десятником. Он нас пристроил, — самодовольно сообщил второй стражник. — Ну, знаете, я нажаловался на господина Эйнсела, что житья с ним нет, и все такое…

Альфстанна кивнула: понятно. Был ли в Даэрдине хоть один человек, который, столкнувшись с Эйнселом Таламрином, не нажаловался на него? Может, именно из-за этого у отца Ллейда такой дурной характер?

— Сколько у нас времени? — спросила она быстро. Мужчины сказали, что немного. Потом втащили беспамятных фрейлин внутрь, вывели Альфстанну и заперли дверь на ключ. Пошли впереди, провожая августу.

Увидев Толгримма, Стабальт едва не бросилась ему на грудь. Глаза мужчины — Альфстанна могла поклясться — тоже сияли, как радужный кварц. Но ведь Толгримм устроил эту длинную цепочку невразумительных событий не для того, чтобы обниматься с госпожой, а, значит, надо успеть обсудить главное.

— Миледи, — почтительно кивнул Толгримм, не в силах унять блеск глаз. Следы недавней драки, наконец, зажили на его лице. — Судя по тем сценам, которые развернулись во дворце, вы очень хотели, чтобы мы встретились?

Облюбованная её шпионами конюшня полнилась привычным запахом, посапыванием и тихим пофыркиванием. Альфстанна быстро подошла к Ларду и с тоской в сердце прижалась к любимой морде. Конь радостно замахал хвостом.

— Ты жив, — шепнула девушка, сжимая челюсти. Поцеловав конские щеки и погладив высокий лоб, августа отстранилась и обратилась к Толгримму:

— Клянусь, ты единственный мужчина, который мог понять подобный намек.

Толгримм в ответ фыркнул и засмеялся:

— Как не понять — вас когда лошадь сбросила, вы так не орали.

Стабальт обернулась, оглядела собравшихся — шесть человек. Они могли бы даже попытаться устроить ей побег, если задуматься. Но нет: она — главный повод августов брать штурмом Галлор. Она — главный символ обиды знати, недовольства правлением Хеледд. Ведь никто, нет-нет, не считает её узурпаторшей сейчас. Но когда сыщется с полсотни свидетелей с большими именами, что Молдвинны измываются над Стабальт, вот тогда можно будет крикнуть: «Мы дали тебе шанс! Мы понадеялись на твою порядочность и опыт! Но на деле это Драммонд был хорошим королем, а ты — бесполезной подстилкой, не сумевшей даже подарить владыке наследника! Или, может, ты нарочно? Ведь где видано, чтобы женщина за шесть лет в браке…»

Не задумываясь, августа уселась на место, которое ей уступил кто-то из своих.

— Прежде всего, — обратилась к солдатам клана Таламрин, — Ллейд еще в строю?

Солдаты дома Таламрин переглянулись: вот как? С места в карьер?

— Нет, — ответил один из низ. — Думаю, он примерно в той же ситуации, что и вы, августа. Только в родном замке.

Альфстанна кивнула: это оставалось только принять.

— Тогда вот что… — Стабальт осеклась, замерев и вслушавшись, не доносится ли какой посторонний шум. Вроде тихо. Как могла, августа понизила голос и зашептала: — Мы все знаем, что в вашем лагере на юге у Молдвиннов есть шпионы. Вам нужно сделать так, чтобы кто-то из них перехватил ужасно секретное послание от Айонаса к Джеллерту Вектимару.

— И что написать? — спросил один из подданных Диенара, сообразив первым.

— Что Диармайд Саэнгрин жив.

Солдаты Таламрина растерялись: они тоже слышали подобные слухи в собственных рядах, но не могли быть уверены, с одной стороны, и не были уполномочены говорить об этом, даже если бы знали наверняка — с другой.

— Не скрывайтесь, — поднажала Альфстанна. — Сейчас это наш козырь.

Тот же подданный Айонаса кивнул и добавил:

— Думаю, распространить эту новость по всем землям Даэрдина будет нелишним.

— Сыграть через молву? — нахмурился один из стражей Таламрин и посмотрел на Альфстанну.

— Молву и донос, — Альфстанна воздела указательный палец, одобрительно кивнув тому, кто уловил её мысли.

— Это лишит Брайса Молдвинна сна.

— Он уже плохо спит, — уверенно заявила Альфстанна. — Иначе давно бы удовлетворил просьбы дочери найти на меня управу. Люди Хеледд, я имею в виду гвардейцев, а не фрейлин, не справляются с работой, что она поручила им.

— Еще бы, — согласился Толгримм. — Из дворцовых стражей хорошая охрана, но бойцы или лазутчики — дерьмо.

Кто-то из солдат хохотнул:

— Ага, то осанка выдаст, то дверной проем даст по носу.

Альфстанна улыбнулась тоже.

— Я устроила во дворце черт-те что, и Хеледд даже не попыталась усилить надо мной контроль. Ей не хватает людей, потому что в день, когда вы подрались, — сказала девушка, поглядев на Толгримма, — мы с Айонасом освободили из королевских узилищ Аберта Вектимара.

Будь здесь женщины, они бы дружно ахнули или охнули, но Альфстанна порадовалась, что сейчас имела дело с мужчинами.

— Значит… — начал один из них.

— Значит, — перебил его товарищ, — Молдвинны половину разведки и охраны кинули на то, чтобы понять…

— Что Вектимар предпримет…

— … и когда атакует.

Все семеро заговорщиков обменялись взглядами, в которых читалось взаимопонимание. Это немного ободрило и придало уверенности.

— Об этом в Даэрдине тоже следует рассказать, — разумно заметил подчиненный Ллейда. — Никто не имеет право безнаказанно пленить невиновных. Нужно показать, что расплата для Молдвиннов на подходе. Это подобьет немного бунтарей и недовольных примкнуть к нам, в том числе в самой столице.

Подданный Айонаса — тот самый, сообразительный — жестом торгаша хлопнул себя по колену.

— Это почешет им нервы и вынудит напасть первыми, — припечатал он.

— Молдвинны обосру…, — начал солдат Ллейда и тут же прикусил язык, покосившись на Альфстанну. — Запаникуют, — поправился он. Толгримм с товарищем понимающе хмыкнули: им раньше частенько приходилось так оговариваться. — Какую-то часть солдат придется растратить на поимку особенно болтливых. Причем, учитывая деликатность дела, очень доверенную часть.

— Слухи о Диармайде тоже вынудят Молдвиннов потревожить собственные запасы гвардейцев.

— А объединение Диенаров с Вектимаром потребуют ответного союза, — со знанием дела сказала Альфстанна, потерев подбородок.

— Лаудан, — сообразил Толгримм, который хорошо знал сложившуюся ситуацию в Секвенте.

— А Эйнсел Таламрин? — уточнил сподвижник Айонаса.

— Наш лорд не помогает вам, — ответил посланец Ллейда. — Но и им тоже. Он вообще бесполезен, — пробурчал мужчина под нос напоследок.

— Учитывая расположение вашего надела, миледи, — обратился подданный Альфстанны, — лорду Стабальт тоже следует приготовиться. Его могут зажать и потребовать помощи. Шантажируя вами.

— Может, тогда все-таки вы уедете с нами? — спросил Толгримм тоном, в котором слышалось, что задолго до этого момента он многократно говорил августе, что ей вообще не следует сюда ехать.

— Нет, — Альфстанна мотнула головой. — Иначе мы лишим Секвент благородного повода для атаки.

— Да их сейчас что ли не хватает?! — вскинулся один из подданных Айонаса. — Парталанцы на юге никем не пуганы, кроме наших ребят, — он принялся загибать пальцы. — История гибели короля Драммонда слишком невнятная. Слухи о какой-то запретной магии Брайса Молдвинна, которую преследует церковь Митриас. Насильственное удержание трона женщиной, которая даже не является матерью следующего короля! Ну… — он глянул на Альфстанну, — или королевы. Пленение представителей знатных родов с целью сломить собрание. Наконец, пробуждение Темного архонта…

— Не думаю, что в этом вина Молдвиннов. — Товарищ Толгримма скептически поднял брови.

— Но их вина в том, что людей никто не защищает! Может, до столицы исчадия еще не докатились, но у нас, на юге, они нападают регулярно! Молдвинны обязаны…

Он не договорил: Альфстанна кивнула с видом озарения:

— Точно! Надо придумать, как до кучи повесить на Молдвиннов еще и гибель всех Смотрителей Пустоты! Обязательно надо, — подчеркнула она, взглянув на мужчин немного сердито. Мол, поняли, как важно?! Те затрясли головами: как не понять, вон как августа глазами стращает!

Пригладив волосы, Стабальт постаралась свести главное:

— Сообщите Айонасу, все, о чем мы поговорили и организуйте письма. Пусть так же подумает насчет Смотрителей Пустоты. Вдруг, выйдет что путное.

Она поднялась, давая понять, что пора расходиться, пока в замке не подняли шум. Однако один из мужчин Айонаса уточнил:

— Может, у вас есть какие-то еще распоряжения, чтобы передать лорду? Письмо — идея отличная, но надо, чтобы ваши с ним замыслы не разошлись.

— Все будет в порядке, — уверенно сказала Стабальт, выдыхая и кивая одновременно. — Айонас мудр, он использует этот трюк с наибольшей выгодой.

Она не успела даже развернуться в сторону выхода, когда Толгримм вскочил с места.

— Ваше доверие лорду Диенару похвально, но я против, — сказал он и распрямился, глядя на госпожу в упор.

Альфстанна от удивления раскрыла рот.

— Толгримм?

— Хеледд от вас мокрого места не оставит, — объяснил мужчина. Стабальт выдохнула: вот он о чем. Да, она это понимает. Девушка дернула головой, губы поджались сами собой. Что поделаешь, такова цена.

— Вы не слышали меня?! — зашипел он, приближаясь. — Вся страна теперь знает, что вы с Диенаром женаты! Кому, как не вам знать о его планах! Если Молдвинн перехватит письмо о том, что Саэнгрин жив, вас запытают до смерти, требуя сведений, о которых вы не могли не знать, как жена Айо…

Он странно осекся, что-то уловив. Встряхнул головой, будто сбрасывая наваждение. Неужели, поэтому?.. Когда Толгримм вскинул глаза на августу, та глядела на него с иронией и усмешкой.

— Именно так, Толгримм. Будет намного лучше, если я в самом деле не буду ничего знать о планах Айонаса и о том, как он распорядится сведениями насчет письма. Я, знаешь ли, не поручусь за свою устойчивость к пыткам.

— ВЫ УМОМ ПОВРЕДИЛИСЬ! — кое-как взяв себя в руки, Толгримм зашипел, как взведенная кобра, и увесисто шагнул в сторону леди. — Лорд Диенар, конечно, человек благородный, но вы не можете ставить на кон жизнь, уповая только на то, что он явится за вами…

— Один раз уже явился, — напомнила Альфстанна.

— … и явится вовремя!

— Но сбежать я тоже не могу, Толгримм! — Альфстанна сделала ответный шаг, вздернув голову — чтобы придать большей твердости своему взгляду снизу-вверх. — Ллейд в опале. Мы больше не можем полагаться на ресурсы дома Таламрин! А вдвоем Айонас и Вектимар не справятся.

— И чем им сможете помочь вы?! Особенно замученная и из темниц?!

«Тем, что я буду замученной и в темницах».

— Миледи, — скрепя сердце, произнес один из посланников Ллейда, — Толгримм прав. Вам лучше уйти сейчас с нами. Даже если вы ничего не будете знать о передвижениях лорда Диенара, это не значит, что им наскучит издеваться над вами. А сами вы отсюда августам не поможете.

Альфстанна скосила на мужчину надменный взгляд. Её рот вызмеился линией, словно ей приходилось смотреть на отходы.

— Не надо думать, что я не понимаю собственной слабости. А вот вы, как раз не слышите: Диенар и Вектимар вдвоем столицу не возьмут. И если с нами нет Ллейда, то только я и могу им помочь. Не тем, — она повысила голос, прерывая любые протесты, — какая я, а тем, кто.

Толгримм смотрел на неё с болью и яростью. Что за упертая дура?! Ну почему?! Вырубить бы её и уволочь, но ведь потом… Да плевать на потом!

— Проводите меня назад, — приказала августа. — Вы двое, — она обернулась к солдатам Ллейда.

— Мы не закончили, — напомнил Толгримм тоном разозленного отца. Он не шевелился, и другие тоже пока не совались.

— Закончили.

— Леди Стабальт…

— Опомнись, Толгримм! Я не спрашиваю твоего одобрения! Я отдаю тебе указание: организуй подложные письма и убирайся из столицы, пока и за тебя не принялись!

В конюшне повисла тяжелая тишина, наполненная смесью молчаливых чувств: от желания скрутить молодую августу, заткнув рот, до уважения. Даже спящие кони, кажется, стали дышать грузнее. Альфстанна оглядела мужчин и решила добавить еще кое-что, пока они снова не начали читать ей нравоучения.

— Вот еще что: времени в обрез. Хеледд дотянется до меня совсем скоро. Сейчас она делает все, чтобы выставить мое самочувствие как беременность и заслать ко мне повитух.

Толгримм повел головой: это еще тут при чем, о, Вечный Создатель?!

— Когда это случится, — Альфстанна отвернулась, избегая видеть, как сейчас на неё начнут пялиться все эти мужики, — станет ясно, что никакого брака между нами с Айонасом не было.

— Пх! Да как они узнают? Свечку что ли де… — начал подданный Диенара, и вдруг, поймав ребром локоть кого-то из соседей, затих. Сообразил.

«Молчат», — усмехнулась Стабальт, не оборачиваясь. Хорошо, что никто не видит, какая она красная.

— Это будет свидетельством, — прочистив горло, продолжила августа ровнее, чем ожидала от себя, — что мы с Айонасом оскорбляли корону публичной ложью и высмеивали королеву перед всей страной несколько недель. Хеледд использует именно это, чтобы забросить мне петлю на шею. Единственная причина, почему она до сих пор медлит, в том, что нельзя заставить весь Даэрдин заглянуть ко мне между ног. К тому же, если брак все-таки был, о нем есть запись. И как только по указу королевы эту запись вымарают, — Стабальт все-таки насмелилась и обернулась, — мне конец.

— Так пойдем отсюда! Ну, быстрее! — отбросив всякое почтение, бросился к леди Толгримм и потащил за руку под смешанные взгляды остальных.

На этот раз Альфстанна сделала шаг назад, разрывая контакт:

— Я совсем туда не рвусь, Толгримм. Зря ты думаешь, что я в самом деле тронулась умом.

— Разве? Зря? А, по-моему, очень похоже! — проворчал мужчина. Он сложил на груди руки и нетерпеливо зашлепал ногой по земле: «Ну, долго тебя ждать? Ты идешь?»

«Так и не понял» — набравшись терпения, подумала девушка.

— Времени мало. Это все, что я хотела сказать. Поторопитесь, — велела августа и на этот раз все-таки шагнула к выходу. Рука Толгримма легла поверх её плеча, в порыве развернуть на себя, но Стабальт сумела удержаться.

— У тебя есть работа, — напомнила девушка мягче, чем планировала. В её шепоте Толгримм услышал сожаление, но этим его было не пронять.

— Моя работа — делать все возможное, чтобы ваша голова болталась на вашей шее! — Он больно сжал плечо госпожи, готовый к тому, что в будущем, если она выживет, то, скорее всего, велит отрубить ему голову за сегодняшнюю ночь.

— Твоя работа — заботиться о благе дома Стабальт!

— Я сам решу, как лучше мне выполнять и работу, и долг!

— Но и за, и за другое тебе плачу я, — она оглянулась через плечо. — Отпусти, Толгримм!

Мужчина выдохнул, как перед прыжком в море с большой высоты, отпустил, и натурально пригрозил августе пальцем:

— Ну, знаете! — заявил он, не заботясь, что их могут услышать. — Если в итоге мы выживем, ей-богу, я надаю вам по заднице!

Кто-то из ребят Айонаса заржал в голос, другие усмехнулись. Толгримм же стоял, как дуб, и смотрел Альфстанне в глаза. Ему казалось, он видит в них искры смеха. Когда Альфстанна выскользнула наружу, Толгримм обернулся и кивнул парням Ллейда:

— Таламрин наверняка дал вам четкие указания. Проводите августу. Пожалуйста.

«И стерегите, как получиться» — этого Толгримм уже не сказал. Но каждый в конюшне услышал немую просьбу.

После третьего за две недели «рвотного случая», лекарь, в компетенции которого Альфстанна сомневалась больше, чем в дружелюбных намерениях королевы Хеледд, ничего не нашел. Разумеется. Послали за повитухой.

Хеледд уселась у постели Альфстанны — хотя та и убеждала, что дурнота совсем не повод валяться в койке! — и выжидающе уставилась на дверь. На её лице застыл вожделеющий расправы оскал, который при всех усилиях Хеледд никто не посмел бы назвать улыбкой.

«Челюсть не выверни!» — зло покосилась Альфстанна. Неужели её будут осматривать прямо в присутствии этой сволочи? У Стабальт от этой мысли сводило болью зубы: Айонас не пытался лезть к ней под юбку с таким рдением, как Хеледд! Проклятая извращенка!

Когда явилась повитуха, Хеледд все-таки вышла — с таким торжествующим видом, что все сомнения иссякли: отсюда Альфстанну поведут уже на допрос.

Лорд Джеллерт Вектимар, невысокий и кряжистый, поседевший от зим и невзгод, встретил Айонаса, сбегая по лестнице. Не слушая приветствий, он широким жестом сгреб Диенара, тяжело шлепнув по спине. Джеллерт громко дышал и обнимал Айонаса, как брата.

— Хвала Пророчице, Айонас. Проси у меня, что хочешь, — сказал он, выпрямившись.

Диенар мотнул головой немного вверх: сочтемся.

— Рад, что все удалось и они добрались, — сказал Диенар, подразумевая бывшего пленника Аберта, Берена и тех, кто был с ними.

— И Альфстанне, если увидишь раньше меня, передай поклон, — горячечно попросил Джеллерт. — Аберт мне все рассказал.

Айонас согласно кивнул:

— Альфстанна многим рисковала и рискует до сих пор. Я хотел бы поберечь её жизнь, если уж не имя, но в столице я ей сейчас бесполезен.

Вектимар согласно кивнул.

— Да! Чего это мы тут? Идем внутрь. Располагай людей!

С Береном Айонас тоже обнялся грудь в грудь. А кроме него приметил еще трех человек из свиты Альфстанны и, краем глаза, — мальчонку с дворцовой кухни. Теперь он разносил еду здесь, у Вектимара.

За плотным обедом Айонас рассказал Джеллерту все, что посчитал нужным. Берен с советами и намеками не лез: леди Стабальт наверняка условилась с Диенаром о границах разглашаемого уже после того, как сам он уехал с Абертом. Джеллерт старался важно и вдумчиво кивать, но его лицо постоянно меняло выражение: от лютой ярости до благоговейной благодарности. В какой-то момент Айонас даже засомневался, а сумеет ли Джеллерт сейчас взять себя в руки и включиться в их кампанию с трезвой головой.

Впрочем, случись что, его всегда можно вразумить — хотя бы постараться — а уж ненависть к Молдвиннам наверняка удесятерит силы августа. Главное, упаси Пророчица, чтобы Вектимар со злости не напорол горячку.

Из обсуждения Айонас уяснил, что войска Вектимара рекрутированы, и первый заслон может выдвигаться уже утром. Но просто так идти на столицу смысла нет. Он, Джеллерт, ждал какой-то вести, указания, чего-то или кого-то, кто посвятит их в общий замысел.

— Итак? — неопределенно спросил Вектимар, сжигаемый жаждой действий.

План был прост: один из сторонников Альфстанны и один его, Айонаса человек, должен отправиться как можно скорее в лагерь Диенаров на юге и велеть сыну Айонаса, Грегору, собирать полномасштабное войско. С одной стороны, парталанцы притихнут хотя бы на время. С другой — он будет в стопроцентной боевой готовности и сможет перекинуть войска к столице, как только понадобится. А с третьей, подобный сбор войск и сумятица идеально подойдут, чтобы пустить Молдвиннам пыль в глаза: вон, как здорово Айонас взялся за порученную короной задачу обороняться от вторженцев! Всю армию мобилизовал, укрепления возводит…

Дальше встал вопрос об их собственных действиях: спасать Таламрина или Стабальт? Берен и трое его соратников из подданства последних, также потребовавшие себе присутствия за столом переговоров с самыми свирепыми физиономиями, подались вперед. Их интерес был очевиден. Берен взял слово на себя:

— У августы теплые отношения с лордом Ллейдом. И я точно знаю, она пожелала бы спасти его, однако, давайте будем честными. Эйнсел, каким бы ублюдком ни был, наследника не порешит. Да, может, запрет, может даже в темнице. Может, даже выпорет и посадит на хлеб и воду, пока тот не зачахнет от слабости так, что не сможет поднять меч. Но — не убьет.

Айонас и Джеллерт согласно кивнули. Берен прав, старый Таламрин сохранит первенцу жизнь, потому что в противном случае, его наследниками станут Тегана и Гессим. Одна не пойми где, и неизвестно, жива ли еще. А Гессим прибьет отца, едва достигнет чертога.

— Тогда августа? — уточнил Берен.

Но Айонас отверг и это: Альфстанна не дитя, она знала, что творит.

После ужина того дня Диенар бросил на Берена убийственный взгляд и позвал:

— Берен!

Тот оглянулся: говори, лорд? Айонас вдруг сник, прикидывая, как сказать. «Выйдем на пару слов»? Не особенно дружелюбно. Нет, Берена надо расположить к себе. «Могу я попросить тебя на пару слов»? — неплохо, но как-то заискивающе. Не подойдет ему самому. Прикинув одно к другому, Диенар выбрал самое тривиальное и мужское:

— Пропустим по стаканчику? — вполне дружески, и при этом Айонас сумел не выпячивать их разницу в статусе.

Не в эле дело, смекнул Берен и кивком согласился. Вектимары и остальные поглядели на них кратко, и лорд Джеллерт вышел из трапезной первым. Прочим указания тоже не требовались.

Едва все, включая прислугу, убрались, Берен расслабился и принял истинный свой изможденный вид. Откинулся на спинку стула: к черту формальное раболепие! К тому же август сам обратился к нему накоротке.

— Как она? — спросил Берен тихо. Айонас повел головой:

— Я смотрю, вы всерьез переживаете за госпожу.

Берен с видимым усилием снова наклонился к столу и потянулся за кувшином. Наливая, ответил:

— Без неё в клане начнется дикая свара. А худой мир, милорд, сами знаете, лучше любой ссоры. Так как она себя чувствует?

Айонас ответил честно: когда он уезжал, чувствовала вполне ничего. А сейчас — без понятия. Берен взял бокал и встал. Пошел к камину. Айонас последил за подчиненным Альфстанны, но вставать в ответ решительно не захотел.

— Я надеюсь, наша компания за столько времени приучила её плевать на сплетни, — обронил Берен и остановился у огня.

— Сплетни?

Берен хмыкнул, не оборачиваясь.

— Вам что же, еще не пересказали все позы, в которых она изменила вам со мной? И не припомнили, что до этого она была жутко развратна с каждым из нас? — он отпил из бокала и поставил ногу на каминную решетку.

Теперь сообразил и Айонас. Ему невольно сделалось горько и даже обидно за Стабальт. Родись она мужиком, была бы стоящим, а так… Тысячу раз будет стоящей, а кто, кроме близких, будет в курсе?

— Наездницу забыли, — буркнул он.

Берен хрюкнул прямо в эль, едва не поперхнувшись. Потом кое-как откашлялся, продолжая вперемешку смеяться и утирать рукавом рот.

«Что смешного?» — подмывало спросить Айонаса. Его тяжелое лицо казалось черным из-за хмурого выражения глаз. Он молчал и ждал, когда Берен скажет хоть что-нибудь сам.

— Сиятельная леди Стабальт выдающаяся наездница. Вы уже должны были убедиться, — протянул он с чуть уловимыми выведывающими интонациями и обернулся. Айонас не смотрел на него, и Берену захотелось прикрикнуть: «А ну-ка в глаза мне глянь!»

— Мы были с ней в дороге не так много времени, это было давно и почти все время лил дождь. Я особо не рассматривал, но в седле вроде сидит и впрямь хорошо, — отрекоммендовал Айонас так нейтрально, как мог.

Берен бы засмеялся, но сейчас отчего-то у него только нитью дрогнули губы.

— Вы прекрасно поняли меня, август. Я говорю не про лошадей.

Диенар вскинул голову, разворачиваясь к собеседнику. Их взгляды встретились, внося понимание. Айонас тоже выпил эля, утерся указательным пальцем.

— Я не был с ней.

— Отчего? — через паузу осведомился Берен.

«Это не твое дело — постель госпожи!» — едва не вырвалось у мужчины. Но ведь Альфстанна почему-то выбрала с самого начала в помощь для маневра именно его. Возможно, у них вполне приятельские отношения?

Вместо этого Айонас рассказал отчего — кратко, в одном предложении. Берен кивнул и залпом допил эль.

— Я, честно сказать, надеялся, вы избавите её от этой иллюзии.

— От какой? — не понял Айонас.

— О собственной девственности. Вы подошли бы, — он обернулся. — Вы ей нравитесь, но после этой кампании, чем бы она ни кончилась, будете бесполезны для госпожи. Не понимай Толгримм её симпатии к вам, он бы написал Ллейду или лорду Стабальту о тяжелом положении августы в столице. Но Толгримм выбрал вас. Это был ваш шанс. Я имею в виду, вас обоих.

Айонас что-то заподозрил, но совсем смутно. Пахло так, будто он вроде как должен был чего-то этим двум: Берену с Толгриммом. Что за чушь! Ему нужна была внятность.

— Ты по-божески объяснить можешь?

— Мне кажется, она не была с мужчинами. Не похоже. Но девственность миледи осталась в седле, когда ей было одиннадцать.

— А тебе-то откуда знать?! Особенно, если она уверена, что та все еще при ней?! — Айонас внезапно вспылил. Это что же, девчонка вертела им, как вздумается, и лгала?! Какой умысел она затеяла в тайне от него? Чего хочет?! Чем она там занималась с Береном, что предпочла прилюдно омарать и себя, и весь клан, нежели открыться?!

— Лекарь Стабальтов заявил, что леди получила удар и утратила баланс в седле. Упала с лошади, потеряла сознание. Ну, все как бывает обычно в таких случаях. Я сам относил её тогда, так что за кровь могу сказать точно.

Айонас постарался сложить в голове одно к другому.

— С тех пор прошла куча лет! Хочешь сказать, ей так и не сказали?!

— А смысл? Взрослеющую девчонку, если она знает, что уже не невинна, никакими цепями не удержишь от того, чтобы виснуть на каждом мечнике с гладкой рожей и большими мышцами. Да и потенциальным женихам лучше не знать. Одним словом, родители скрыли, а потом леди повзрослела, и вроде уже сама должна была распоряжаться жизнью, без чужих одобрений. Да все не сподобится.

Айонас смотрел на Берена, раскрыв рот: леди не сподобится, а эти двое, Толгримм и Берен, взялись ей помочь, так что ли? Последний, между тем, вернулся к столу, чтобы заново наполнить бокал. Эля в одном из кувшинов хватило только на половину кубка, и Берен демонстративно потряс им в перевернутом состоянии, подчеркивая: мол, глянь, кончилось!

— Как Батиар вообще позволил ей снова лезть в седло, если её уже скидывали? — спросил Айонас. — И на черта вообще позволил ездить в таком возрасте без сопровождения?

— А кто вам сказал, что это был Батиар? В то время у леди было еще два старших брата. Они помогли ей вернуться в строй, а потом…

Айонас ухватился за эту недосказанность с одержимостью дознавателя:

— Что потом?

— Потом она встала в седле. В тринадцать лет, — произнес мужчина с таким видом, будто это объясняло все. Айонас, белея, откинулся на спинку кресла: да, объясняло. И упертость, и упорство, и страсть к верховой езде, и то, почему она разбиралась в охоте — ведь угодья Стабальтов сплошь лесистые холмы! Рай для охотника!

— Вы многих таких знаете, а? — Берен внезапно перевел взгляд на собеседника. — Большинство из нас великолепно держатся верхом, но сколькие в самом деле способны сделать… как бы сказать… трюк? Встать в седле! Не в стременах, нет! В седле! Вот так! — Берен раскинул руки рваным жестом. Немного эля выплескалось ему на пальцы и ладонь.

Айонас не знал. Разговор о добродетелях Альфстанны не вел напрямую к тому, о чем Диенар собирался поговорить с самого начала. Однако, кое-что в словах Берена зацепило кошачьим когтем. Айонас позволил себе удовлетворить зудящую царапину любопытства.

— Почему ты сказал, что я буду бесполезен ей, когда наша кампания завершится? — Он тоже допил эль и теперь, отставив бокал, глядел на стол, выискивая, чего бы еще пожевать.

— Пх! — Хмыкнул Берен и решил, что правды в ногах не сыскать. Он разместился за столом через три сидения от Айонаса. — А разве сами не видите? — Не вопрос даже. Так, призыв не кокетничать. — Видите ведь, август. Если мы провалимся, нас просто перебьют, всех. Если мы победим, то варианта два. Вы являетесь одним из претендентов на корону, и если станете королем, не женитесь на ней. Просто потому что в этом случае Стабальты станут вашими врагами.

— С какой стати?

— Будь у нашего лорда еще хотя бы один ребенок, любого пола, он мог бы отдать леди Альфстанну вам в королевы. А так — вы бы тоже не поделились единственным наследником, зная, чем это грозит клану в будущем. Мало, думаете, прольется братской крови вокруг вашего кресла?

«До самой преисподней хватит, — признал Диенар. — А ведь это даже не трон!»

— Если же королем станет кто-то другой, он сам не даст вам пожениться: два клана, объединённых в семью, представляют для столицы огромную угрозу, особенно если учесть, что земли домов Стабальт и Диенар держат Галлор в клешне.

Все, что говорил Берен, имело смысл. Но думать об этом сейчас Айонас совсем не хотел. Вот вытащит Альфстанну, а там видно будет.

— Ты хорошо знаешь Стабальт. Я попросил тебя остаться не для того, чтобы болтать об её девственности или талантах, — как мог по-деловому сказал Диенар и для вящей убедительности прочистил горло. Берен поставил на стол бокал и немного развернулся к августу, выказывая готовность внимать. — Перед отъездом Альфстанна положила это в мои вещи, — он вытащил из-за запаха поддоспешника шкатулочку, загадка которой не давалась ему несколько дней пути. — Внутри была серьга и записка.

Айонас открыл емкость и отдал послание Берену: разворачивай. Тот за секунду перевел взгляд с листка на Айонаса и обратно и прочел.

— Я остановился на слове иллюзия, но так и не понял, что сделать, — сообщил август.

Берен смял записку — Айонас вытянулся в лице: что же ты делаешь?! — и подошел к камину. Поймал предварительно взгляд Диенара и медленно, нарочито демонстративно бросил послание в огонь. Оно занялось, съежилось и сгорело.

— И что? — с непередаваемым чувством спросил Айонас. Берен снова сел за стол.

— Дайте коробку, милорд, — попросил он. Диенар подтолкнул хранилище к Берену.

Тот отвернул запах поддоспешника, приоткрывая Айонасу необычное зрелище. На внутренней стороне, словно лацкан, была приторочена широкая кожаная лента. На той на равном расстоянии сидело четыре своеобразные петельки — узкие, крохотные, в дюйм длинной и несколько миллиметров шириной. В каждую петельку Берен продел нечто, напоминающее не то слишком уж тонкие и короткие стилосы, не то шкурные иглы. Все — разномастные.

Берен еще раз осмотрел коробочку, приглядываясь так и эдак. Потом отставил и вытащил палочки на стол. Примеряясь, взял одну и втиснул в маленький зазор между крышкой шкатулочки и днищем. Оно подошла. Другое небольшое отверстие обнаружилось прямо на передней стенка коробочки, на дне. С ним пришлось повозиться, но последняя отмычка подошла, и Айонас услышал характерный глухой щелчок. Берен откинул крышку емкости. Дно хранилища приподнялось настолько, что теперь его можно было поддеть чем-нибудь и вытянуть вверх, долой. Что Берен и сделал.

Внутри обнаружился настоящей презент Альфстанны — еще одно послание и четыре точно такие же отмычки. Айонас в душе выругался на Стабальт. Выходит, чтобы обнаружить её послание, он сначала должен был непременно встретить её людей? Причем очень близких, так? Должен ли был забрать с собой Толгримма? Или предполагалось, что он удостоверится в целости Берена?

Ничего путного не шло на ум. Берен, лицезря полные опустошения и растерянности глаза августа, напомнил о себе. Диенар поднял взгляд и бездумно протянул нетронутое пока послание Стабальт.

— Прочти.

— Нет, — твердо отказался Берен. — Эта записка адресована именно вам, август.

Айонас вздохнул. Ох уж эта бабская загадочность, будь она не ладна! Но ведь, как иначе, если все вещи, что она положила ему, Айонасу, в дорогу, наверняка проверили на десять раз жабы Хеледд?

Айонас подошел к камину и дрожащими руками развернул послание. Бумага была крошечной, текста — много. Разбирал август с трудом.

«Если Вы читаете это, Айонас, значит, Берен все-таки добрался до Вектимара, и Вы все еще на нашей стороне. Если так, значит, я вверяю вам эти отмычки не зря. Ими Вы сможете открыть послание, которое посылаю я.

С уважением,

Альфстанна.

P/S: Когда Вы спросили меня об этом впервые, я писала письмо. Сожгите записку, Айонас, и поймете, как распознать правду, если однажды Вам привезут послание без подобной коробки и скажут, что оно от меня.

P/P/S: если увидите моего отца, скажите: тот, кто собрал для меня сундук со свадебными дарами, достоин замка или хотя бы усадьбы».

Айонас послушался: бросил сверток в огонь — тот вспыхнул мгновенно, обдав весь камин волной вспыхнувшего жара. Диенар даже отпрыгнул и замер, оглушенный. Элементий, верно? Почему она молчала об этом? Почему так все запутано? Это такие проверки для союзников — продраться через ловушки, которыми она балуется?! Капризная девчонка! Зачем она приехала тогда к ним с Ллейдом? Зачем и почему вообще выбрала союзником Ллейда? А его?

Зачем он, Айонас, ей нужен?

А нужен?

Айонас опустил голову. Широкой ладонью потер голову. Потом почесал — дорожная пыль, осев, мучила Диенара зудом. Почему женщина вызывает столько вопросов? Это же просто баба, миловидная девка!

«И умна» — напомнил внутренний голос. На этот раз Айонас усмехнулся ему в ответ, озадачив Берена, неподозревающего о диалогах Диенара с совестью.

«И умна? — переспросил август сам у себя. — И хитра. И дальновидна. И страшно самонадеянна. И даже коварна! Вот так!».

Берен приблизился к Айонасу, выводя того из оторопи. Диенар вздохнул, взял себя в руки и постарался сосредоточиться. Его ответный взгляд предостерег Берена от того, чтобы опуститься до панибратства и положить августу руку поверх плеча.

— Не думайте лишнего, лорд, — сказал Берен, словно уловив настроение августа. — Она недоверчива, но разве у неё нет причин? Она одна, там, в рассаднике заразы, с которой сейчас пытаются одновременно бороться три здоровенных мужика-августа. И вся её надежда — человек, который не ставит женщин ни в грош.

«Я».

Этого бы не понял только законченный болван.

«Она надеется на меня. И всем своим людям сказала, что надеется на меня! И… о, Пророчица, они поддерживают её? Она что… совещалась с ними? Делилась с ними?.. Делилась… О НЕМ?! Ох! Это не важно!».

Берен прав. Айонас слышал, чуял кожей, что прав! Ну в конце ведь концов! Альфстанна — не кокетка, она не дурачит его, а просто боится. Как боятся все разумные люди — ножа промеж лопаток. Как боятся все охотники в незнакомых чащах: когда, устремляясь за лисой, начинают думать, что упустили за спиной стаю волков, которые берут в кольцо.

Ему нужно время — чтобы понять, что он чувствует теперь, когда видит преданность её людей не в словах или статусе, а в рвении быть с ней заодно.

— А сам-то? Скажешь, прямо-таки сразу рванулся ей под каблук, когда Батиар похоронил сыновей, да? — рявкнул Айонас, чтобы не сдаваться так сразу. Нечего его упрекать в том, что свойственно в душе каждому из мужчин!

Берен принял готовность августа поддержать диалог хоть в каком-то виде за добрый знак. Широко хмыкнул и ответил:

— Намного раньше. Я ведь вам уже рассказывал про трюк в тринадцать лет.

Валисса валилась с ног от усталости: Молдвинн наседал на неё особенно жестко, заставляя поднимать трупы и искать духовные следы по всему Даэрдину. Точно ли Редгар уже мертв? Или еще жив, старый паскуда? Или где оставшихся дезертиры-смотрители? Ох, как бы они не устроили диверсию или переворот, клятые скверноносцы! Ищи Айонаса! Точно ли он движется на юг? Точно? А как же его, Брайса, люди? Те, кого он послал в погоню! Где? Что? С кем? Живы? Достигли успеха? А что происходит у Ллейда? Запытал его Эйнсел? А Аберт!!! Где он?! Его доставили к Вектимару?! Тот уже собрал армию?! А Батиар почему еще не прислал ответ, что готов подчиняться?! Его уже скрутили?..

Насчет Батиара Валисса точно ничего не могла сказать, зато её саму точно скрутило знатно. Не восприимчивый к никаким увещеваниям и мольбам об отдыхе, Брайс озверел и был готов посадить заклинательницу душ в клеть. Ему нужны сведения, особенно — о Вектимаре, Батиаре и об Айонасе! Он ведь не мог поставить на уши столицу, заявив, что в его темницах подвергся мучениям младший отпрыск Джеллерта Вектимара. Издевательство над безвинным — это акт мученичества последнего.

Брайс и Хеледд ничего не могли утаить. Или почти ничего. Они знали виновных, и понимали, что если не остановят их сейчас, ситуация уплывет из их рук вместе с Галлором — столицей Даэрдина. Поэтому было так важно, чтобы Валисса справилась.

А Валисса не знала, за что хвататься, теряла энергетические сгустки по всему Даэрдину и периодически падала в обморок без сил.

Айонасу это было на руку.

В следующую поездку он взял большую часть охраны, а Джеллерту посоветовал стоять с армией наготове и ждать сигнала. Берен стал их проводником: в отличие южан Диенаров и Вектимаров он лучше знал северные наделы Даэрдина с их укрытиями и тайными тропами. Лишнее внимание ни к чему.

Когда путникам удалось достичь нужного пункта, лошади были загнаны до кровавой хрипоты.

Цепи решетки в крепостных воротах громыхали вровень с ядреной майской грозой вокруг. У Айонаса промокли до нитки портки, но на этот раз он не велел останавливаться по дороге ни в одном трактире. Понимал, что, наверное, еще долго не сможет по-человечески сесть на задницу — так набило! — но гнал, как дурной. Чем дольше они медлят, тем больше рискует Альфстанна. И как бы он, Айонас, ни относился к ней, как бы ни путался в чувствах и бесконечных вопросах, одно мог сказать точно: с первого дня она явилась к ним как союзник, она действовала, как союзник, и делала, что могла — как союзник! Она — союзник, какими не разбрасываются на пороге переворота, и она — одна.

Гонец, высланный чуть загодя, сделал свое дело: им успевали открыть ворота аккурат, когда августы подъезжали. Взметая грязь на три локтя вверх, Айонас с сопровождением ввергся в крепостной двор. Их ждали наверху широкой лестницы: несколько человек охраны, пара служилых и он — с воткнутым перед собой отполированным двуручным мечом, на который опирался обеими руками. Всегда мрачный и бескомпромиссный, как последнее движение топора в руках палача. Его длинные черные, как ночное небо, волосы, перевивались белоснежными молниями седин.

Айонас спешился первым, поднялся вверх: не молниеносно, но прытко, не ловко, но уверенно и твердо. Кланяться не стал — только кивнул, снося ненавидящий взгляд из-под тяжелых бровей на высоком лбу. Ей-богу, он мог бы сойти за гнома с таким отягощенным невзгодами лицом, если бы не рост и плечи: когда-то широкие, словно грудь быка, они ссутулились за последние годы вынужденной телесной немощи и бездействия, скрючивая за собой всего лорда целиком. Впалая грудь и живот делали его похожим на изогнутую трость.

— Я надеюсь, — прозвучал низкий мужской голос, и Диенар с первой интонации услышал, что стали в нем не убыло, — у тебя есть какое-то внятное объяснение, Айонас, — сказал он вместо приветствия. Диенар не дрогнул и кивнул, протянув руку:

— Есть, Батиар.