Отставник 6

Глава 27

— Товарищ министр, разрешите? — в дверь постучали и в кабинет вошёл не как обычно для доклада адъютант, а лично начальник Генерального штаба собственной персоной. И как такому посетителю откажешь?

— Заходи Виктор Семёнович, чай будешь?

— Не откажусь, — ответил генерал, усаживаясь за приставной столик.

— У тебя что-то срочное, а то ты мне и отдохнуть не даёшь. Вторые сутки на ногах, впрочем, как и все.

— Срочное… — задумчиво произнёс Жариков, но после непродолжительной паузы бегло продолжил, — срочного ничего. Готовлюсь к большому совещанию у Президента, что на завтра назначено.

— Я вот тоже думал часок отдохну и начну. Указания, какие материалы подготовить я отдал и появилось время.

— Успеем отдохнуть, Станислав Юрьевич. У меня тут мысли возникли по поводу корабля, что взорвался у противника.

— М-да. Анторсы говорят, что взрыв произошёл изнутри и это была случайность или трагическое стечение обстоятельств, а если по-нашему, то ЧП у них на борту произошло. Они как-то по цвету могут определить причину.

— Я знаю, что анторсы видят несколько по-иному, чем мы. Но я не соглашусь с их выводами.

— Говори, — нехотя приказал министр. В этот свободный час ему хотелось отдохнуть, разгрузить мозг от чрезмерной нагрузки, но видимо не придётся, да и вопрос, озвученный Жариковым был серьёзным. Едва стоявшие друг напротив друга корабли не открыли огонь и околоземное пространство не превратилось в поле последней битвы двух гигантов. И понятно, куда останки этих кораблей будут падать. Пусть не сразу, но много седых волос появилось на голове у высших офицеров, которые осознали масштаб возможной трагедии на многострадальной Земле. Даже если обломки упадут не на твёрдую поверхность, а в мировой океан, то в зависимости от размеров обломков, волна до двенадцати метров высотой обойдёт Земной шар два раза, а если обломки упадут на соединение тектонических плит, а ещё хуже в район Йеллоустона[1], то проснутся вулканы и в любом случае Земле придёт конец, но обошлось. Ни анторсы, ни шнахассы огонь не открыли, а продолжают висеть в околоземном пространстве друг напротив друга.

— Моя группа проанализировала последние часы, так скажем, жизни крейсера противника…

— У анторсов запись взял?

— Да, они поделились, — кивнул Жариков и сразу продолжил, — и установили, что на крейсер буквально за час до взрыва влетел сторонний корабль. Не анторский.

— Это и понятно. Все корабли задействованы в операции. Что там, кстати, есть изменения?

— Нет. Операция проходит по плану: расходные материалы, вооружение, пленные, всё как договаривались доставляется на Землю и обратно уходят корабли с редкоземельными металлами и сплавами. Но это лучше вам доложит…

— Ладно, продолжай. Не этот вопрос сейчас главный, что там твоя группа на анализировала и к каким выводам пришла, только коротко.

— Выводы аналитиков, что на крейсере отработала диверсионная группа, которая прибыла на крейсер на корабле, что незадолго до этого стартовал с корабля-носителя, — выпалил Жариков.

— Издеваешься⁈ Какая диверсионная группа? Анторсы и носа из-под прикрытия корабля-матки не высовывают. Кстати, когда там сеанс связи с их главным? Хотя, подожди. Думаешь, это те ребятки, что пошли на абордаж отработали?

— Возможно, но если быть откровенным, то выводы основываются только на умозаключениях и разрозненных фактах, — нехотя произнёс начальник Генерального штаба. Он не хотел идти с этой информацией к министру, так как она не проверена и реальных доказательств или фактов, что кто-то из десанта, который отправился на корабль-носитель жив — нет. Но он хотел получить разрешение на проверку этой гипотезы, а без одобрения министра такое не делается, да и озвучить версию анторсам при сеансе связи, который состоится как раз после совещания у Президента не мешает. Может они что подскажут.

— Хорошо. Проверяй. Если что-то будет нужно, обращайся, а я доложу эту версию Президенту, но скорее всего её не озвучат при сеансе связи с Председателем Совета живых.

— Заместителем, а если быть точнее временно исполняющим обязанности, — поправил министра Жариков, — как знаю, они пока не избрали Председателя, поэтому и откладывался сеанс связи, а второе лицо, которое по их законам замещает Председателя как раз находится в десанте.

— Ты об ашш Сошша Хааш? — без запинки произнёс имя министр. Столько раз ему приходилось слышать это имя и не только от анторсов, что оно само собой записалась в памяти.

— О нём. Но возглавляет десант наш сержант Бес.

— Да, я помню. Я ему и офицерское звание присвоил и представление к награде подал, а его все по старому позывному помнят.

— Так во всех секретках он проходит как «сержант Бес».

— Знаю, знаю. Думаешь кто-то из десанта жив?

— Не знаю, — пожал плечами Жариков. — Данных мало, а если учесть, что корабль противника совершил манёвр к планете и действует по своему плану: производит высадку и передислокацию войск на один континент, то скорее всего все погибли, но это косвенные данные.

— Что с планом ядерного удара по Австралии? — перевёл разговор в другое русло министр. Отдохнуть у него не получилось, тогда время нужно потратить с пользой и уточнить, как продвигаются дела с поставленными им на проработку вопросами.

— Сил и средств нет. В наличии три ракеты шахтного базирования и два мобильных комплекса, но этого, чтобы с гарантией накрыть континент не хватит. И не надо забывать о противодействии.

— Противодействие… — задумчиво протянул министр. — Анторсы, опасаясь ответного удара, не решатся своими силами открыть орбитальный огонь по целям, а у нас… — тяжело министру вспоминать первые часы, дни вторжения, когда бо́льшая часть войск полной готовности была уничтожена, а вторая волна уничтожила оставшиеся восемьдесят процентов войск второго и третьего эшелона готовности. И самое неприятно, что это произвели анторсы, что сейчас по воле случая являются союзниками.

— А использовать «Нептун»[2] технически трудно. Да и один он остался в законсервированном виде, но цель для него за пределом рабочей дальности. Мы же не рассчитывали по Австралии его применять. Это две тысячи миль надо на корабле пройти, чтобы его активировать. Подводных лодок на ходу не осталось, а надводных кораблей…

— Не надо о больном, — устало выдохнул министр, — я помню, что ВМФ понёс самые серьёзные потери… Так что предлагаешь, уговаривать анторсов?

— Пока не узнаем, кто у них стал Председателем, то прогнозы строить не стану. Но скорее всего они, получив своё, уйдут с орбиты планеты, — Жарикову было тяжело озвучивать самый негативный вариант развития событий, когда земляне и часть анторсов, что находятся на планете останутся одни лицом к лицу с агрессором без орбитального прикрытия, но этот вариант рассматривался и прорабатывался.

— Я тебя понял. А из… разведданных есть предположения, кто займёт место Председателя? Кто он, его характеристика, планы?

— Анторсы нелюдимы и мало контактируют с землянами, только сугубо в деловой сфере, — было начал оправдываться Жариков, что слухи, которые министр назвал разведданными его ведомство собирало и анализировало, но толку от этого оказалось мало. Слишком узкий круг людей мог предоставить информацию, которая не вызывала сомнений, а проверять её по другим каналом выходило ещё сложнее.

— Это я знаю. И так же знаю, что наша переводчица Новикова у них на хорошем счету. Кстати, как она?

— Наблюдение с неё сняли. За указанный период ничего подозрительного зафиксировано не было, но я бы советовал периодически проводить негласную проверку.

— Это сам решай. Так ты не ответил, от неё сведения поступают? Пусть она и не аналитик, но у тебя-то штат опытных и подготовленных к этому делу людей имеется.

— От неё как раз и поступают в основном сведения, — нехотя сознался Жариков, — она действительно вхожа в круг высшего руководства анторсов и по роду своей деятельности присутствует практически на всех встречах. И есть два вероятных кандидата с противоположными взглядами.

— Подробней. Я об этом не знаю.

— Информация пока в стадии проверки.

— Ничего страшного. У нас всё сейчас в стадии проверки. Продолжай…

Плен.

Как мы не готовились, как ни старались предусмотреть всё, что только можно, но не справились — нас банально перехитрили. По нашему требованию нам предоставили два транспортных средства, куда мы распределились с пленными равномерно. В одну боевую машину сел ашш Сошша Хааш с генералом, во вторую я с заместителем. Нас было по трое в каждой боевой машине, так как в одну всеми мы не помещались. Специально это было сделано или нет — не знаю, но выдвинулись мы к месту в сопровождении большого конвоя в двух боевых машинах. За рулём сидел солдат противников и это оказалась фатальной ошибкой. Нас завезли в большой ангар с какой-то специфичной аппаратурой, что блокировала применение любого оружия и как только мы вышли нас окружили. Боя практически не было. Нас задавили массой. Против двух взводов, вооружённых длинными баграми не выстоять. Мы оказались не готовы к этому. Невозможно предусмотреть использование такого древнего оружия против вооружённого современным, но бесполезным электронным оружием. Среди нас нет пророков. И самое неприятное, я не успел покончить с собой. На меня одновременно напали пятеро и не дали возможность даже вынуть и активировать клинок. Навалились, свалили на пол и прижали к земле, зафиксировав руки и ноги.

Скрепя зубами от безысходности я видел, что одновременно происходит с моими ребятами, с которыми прошёл огонь, воду, вот только медных труб нам никогда не познать.

Ашш Сошша Хааш что-то кричал, ругался, лёжа жёстко зафиксированный на полу, а я проклинал себя за то, что согласился поиграть в стратега. Думал, что самый умный. Надеялся, что опыт и знания Глена помогут, но просчитался.

Я не прекращал попыток вырваться, но конечности были жёстко зафиксированы, а на мне сидело двое противников. Я это не только ощущал, но и краем глаза из-за небольшого обзора, так как меня уткнули лицом в пол, видел, что так же поступают с другими. И все мои попытки освободиться оказывались тщетны, и когда до меня дошло, что мне вновь предстоит перенести то, что было после попадания в плен к анторсам, я не стал сдерживать эмоции. Я кричал, пытался укусить кого-то из противников, спровоцировав того на милосердную смерть. Те муки, что мне пришлось пережить я старался вычеркнуть из памяти и сейчас мне вновь предстоит пережить изнурительные, сводящие с ума, а может и более жестокие пытки.

Я не кричал, я выл от безысходности, но всё когда-то заканчивается. Лёгкий укол через одежду в плечо и моё сознание погрузилось в небытие…

Приходил в себя тяжело. Меня мутило, я потерял ориентацию и долго не мог понять где нахожусь. Глаза, как только открывал — слезились, и я мысленно проклял этих сволочей, что вкололи препарат, непредназначенный к метаболизму землян. Лучше бы сразу цианид вкололи.

Послышались шаги. Меня грубо, подхватив за обе руки, поставили на ноги, которые не держали. И тут я понял, что абсолютно голый.

— Одевайся!

Затуманенное сознание, частичная потеря зрения. Я ориентировался только на слух.

В помещении не менее трёх солдат, но я даже силуэты их не различаю. Всё размыто и блёкло как-то. Мелькнула мысль кинуться на кого из надзирателей, но мои движения оказались слишком медленны и ожидаемо у меня ничего не вышло. Не вышло получить то, что я сейчас хочу больше всего. И это не вода, или еда — это благодатная смерть…

Кто-то громко, на повышенных тонах мне задавал вопросы, но я не отвечал, надеясь своим поведением вывести из себя, но долгожданное избавление не наступало. Три раза меня водили на допрос с одним и тем же результатом, а сейчас, меня словно зверя посадили в клетку и везли на корабль. Что с моими братьями по оружию я не знал, но во время погрузки я заметил стоявшие невдалеке четыре клетки.

«Нас было шестеро. Я в клетке. Ещё видел четыре. Значит кто-то не выдержал и скончался», — мысленно порадовался за того, кому пришло избавление. Полёт прошёл незаметно. Только успел привыкнуть к окружающей обстановке, к холоду, видимо грузового помещения, к едва уловимым стонам и причитаниям, как клетку, в которой меня содержали перевезли на корабль-носитель. Я это понял, когда миновал шлюзовую камеру и по пути на стенах коридора заметил знакомые обозначения.

По пути со мной из сопровождающих никто не говорил. Только когда доставили в какое-то очень маленькое, больше похоже на каморку, а не каюту помещение, где едва умещался санузел и брошенный на пол матрас, меня выпустили из клетки, надев на руки и ноги браслеты, а потом началось. Практически сразу за мной пришёл вооружённый конвой. Зрение у меня восстановилось и теперь я хорошо видел окружающую обстановку. Я действительно оказался на «Охану».

Коридоры, коридоры и меня заводят в просторное помещение с несколькими ложементами. На одном из них я заметил, что кто-то полулежит жёстко зафиксированный по рукам и ногам.

Сопротивляться бессмысленно. Браслеты, что надели, при сопротивлении подавали болезненный импульс, «обжигая» кожу до костей. Терпеть её было невыносимо. Она сильнее зубной боли, и я подчинился. Меня усадили в ложемент и…

Боль. Постоянная, то нарастающая, то чуть утихающая боль, словно тебя выворачивают наизнанку, а едва сознание подходило к той грани, когда проваливается в забытьё, боль утихала и сознание прояснялось.

Сколько так продолжалось я не знаю. Помню только, что меня не кормили, воду не давали, но физические силы у меня оставались, зато моральные приближались к пределу. То, что меня кормят внутривенно я понял, осмотрев свои руки, когда в первый раз в полубессознательном состоянии вернули в каморку. Вены на руках исколоты, на локтевом сгибе появились синюшные пятна.

Лёжа на тощем матраце я думал, почему у меня ничего не спрашивают, не задают вопросы, а просто пытают и пришёл к выводу, что сначала они хотят подавить волю, а потом, когда стану податливым будут спрашивать, вот только что я могу рассказать? Я же абориген и ничего того, что им и так известно знать не могу.

После второго посещения пыточной камеры я попытался покончить с собой. Как только меня обратно принесли в каморку я дрожащими руками разорвал на себе одежду, связал верёвку и… не смог найти куда её закрепить, а самостоятельно задушиться не получится. Когда сдавливаешь шею для прекращения подачи кислорода через некоторое время теряешь сознание, хват ослабевает и так можно пытаться до бесконечности.

Попытка броситься на конвоира также оказалась безрезультатна. Когда в третий раз меня повели знакомым коридором на пытки я накинулся на идущего впереди, но и не сделав пары шагов, чтобы приблизиться, свалился, корчась от боли. Браслеты, что на мне активировались и было такое ощущение, что они прожигают плоть, обугливая мясо по живому.

Сколько так продолжалось я сбился на четвёртой экзекуции. Я был на грани. Моё сознание путалось. Я осознавал себя капитаном Гленом, я осознавал себя Геной Бесом, я осознавал себя мелкой букашкой, что ползёт по тушке какого-то крупного животного и последнее ощущение всё чаще становилось основным. Я терял рассудок. Моей силы воли сопротивляться химическим раздражителям не хватало, но прошёл день, а меня не трогали. Я это понял, потому что сильно захотел есть и пить. Я мучился от жажды и с нетерпением ожидал, когда организм исчерпает свои и так подорванные резервы, и я умру от обезвоживания. Смерть конечно не из приятных, но частица сознания, что во мне теплилась от моих слитых воедино «Я» говорило, что это единственный выход закончить страдания.

Когда дверь каморки открылась, а внутрь кто-то вошёл я спокойно лежал на тощем матрасе и с умиротворением ожидал смерти. Вошедший меня не тронул. Я только слышал, как что-то оставили на полу. Открыл глаза. На подносе стояли две ёмкости, но я не пошевелился. Продлевать мучения я не хотел. Скорей бы…

Когда в следующий раз ко мне вошли, то у меня не было сил открыть глаза. Я только слышал го́вор, а слова обессиленный от голода мозг не разбирал, они сливались в тихий, то начинающийся, то прекращающийся гул.

Мне что-то вкололи. И я понял, что мучения не заканчиваются…

— Переодевайся и пошли! — первое, что услышал, когда питательные вещества стали растворяться по телу, а мозг напитался глюкозой и начал медленно, нехотя соображать…

[1] Йеллоустонская кальдера (Кальдера — обширная циркообразная котловина вулканического происхождения округлой формы, часто с крутыми стенками и более или менее ровным дном) — вулканическая кальдера расположена в Йеллоустонском национальном парке на северо-западе США. Часто называется Йеллоустонским супервулканом из-за огромных размеров.

[2] БПА «Нептун» — беспилотный подводный аппарат «Нептун» с ядерной двигательной установкой, несущий термоядерный заряд. Предназначен для уничтожения прибрежных целей.