Отомщенный любовник

Глава 38

Из присутствующих на похоронах Крисси пятнадцать человек знали ее при жизни, и один с ней не был знаком. Хекс внимательно осмотрела ветреное кладбище в поисках семнадцатого, который мог прятаться среди деревьев и надгробий.

Неудивительно, что чертово кладбище называли Сосновой Рощей. Кругом росли деревья с мохнатыми ветками, что обеспечивало полное прикрытие любому, кто хотел остаться незамеченным. Проклятье.

Она нашла кладбище в «Желтых Страницах»[130]. В первых двух, в которые она позвонила, ей сообщили, что свободных мест нет. В третьем места оставались только в Стене Вечности, как назвал ее парень, где хранились кремированные останки. Наконец, она вышла на эту Сосновую рощу и приобрела прямоугольник земли, у которого они сейчас толпились.

Розовый гроб стоил около пяти штук. Участок еще три. Священник – святой отец, как люди называли его – упомянул также, что пожертвование в размере сотни долларов было тоже вполне уместно.

Без проблем. Крисси этого заслуживала.

Хекс снова обыскала взглядом заросли, надеясь найти мудака, который убил ее. Бобби Грэйди должен был прийти. Часто, между убийцами и объектами их одержимости оставалась эмоциональная связь. И хотя Грэйди знал, что его разыскивала полиция, его желание увидеть ее погребение должно пересилить здравое мышление.

Внимание Хекс вернулось к священнику. Человеческий мужчина был одет в черное пальто, на горле виднелся белый воротничок. В руках, протянутых над красивым гробом Крисси, он держал Библию, которую читал тихим, благоговейным голосом. Между позолоченными страницами были заложены атласные ленты, обозначая разделы, которыми он часто пользовался, их красные, желтые и белые концы болтались в нижней части корешка книги. Хекс стало интересно, на что был похож его список «Избранное». Брак. Крещение, если она правильно поняла это слово. Похороны.

Ей стало интересно, молился ли он за грешников? Если она верно разобралась во всем этом христианстве, то была уверена, что это входило в его обязанности… хотя, возможно, он не знал, что Крисси была проституткой, и даже если бы знал, ему все равно пришлось бы сохранить этот уважительный тон и выражение.

Это успокаивало Хекс, хотя она не могла понять почему.

С севера подул холодный ветер, и она снова проверила местность. Крисси не будет здесь, когда все закончится. Как и многие ритуалы, это всего лишь шоу. Земля замерзла, поэтому ей придется ждать весны в шкафчике для мяса в морге. Но, по крайней мере, у нее будет надгробие – розовый гранит на том месте, где ее похоронят. Текст, который составила Хекс, был простым: имя Крисси, дата ее рождения и смерти, но по краям все было украшено красивым узором.

Это первые человеческие похороны, на которых присутствовала Хекс, и происходящее было совершенно чуждо ей, все это погребение, сначала в коробке, потом под землей. Одной мысли о том, чтобы быть засыпанной песком, достаточно, чтобы она глубже уткнулась в воротник своей кожаной куртки. Нет. Это не для нее. В этом отношении она была настоящим симпатом.

Только погребальный костер и точка.

У могилы священник, совершающий обряд, наклонился и подцепил немного земли серебряной лопаткой, затем взял ее в руку и произнес над гробом:

– Пепел к пеплу, прах к праху.

Человек бросил песчаные гранулы, и свежий ветер подхватил их. Хекс вздохнула, эта часть была ей знакома. По традициям симпатов, тела погибших поднимали на деревянные платформы и поджигали снизу, дым взлетал вверх и разносился так же, как эта земля, полностью во власти стихии. А что оставалось? Лишь пепел.

Конечно, симпата сжигали, поскольку никто не мог дать гарантии, что он действительно мертв, после того, как «умер». Иногда так и было. Иногда они просто притворялись, что умерли. Поэтому всегда стоило удостовериться.

Но тонкая ложь была присуща обеим традициям, не так ли? Унесенное ветром, свободное от тела, ушедшее из этого мира, но все еще часть его.

Священник закрыл Библию и склонил голову, и, когда все остальные последовали его примеру, Хекс снова огляделась, молясь, чтобы ублюдок Грэйди был где-то рядом.

Но, насколько она могла видеть и чувствовать, он все еще не объявился.

Вот дерьмо, посмотрите на все эти надгробия... вросшие в зимние коричневые холмы. Хотя они все отличались – высокие и тонкие, или короткие и низкие, почти у земли, белые, серые, черные, розовые, золотые – но среди этого разнообразия был какой-то центральный план, ряды мертвых располагались, как дома в каком-нибудь спальном районе, с асфальтированными переулками и деревьями вокруг них.

Одно надгробие привлекло ее взгляд. Это была статуя женщины в развевающихся одеждах, фигура смотрела вверх, ее лицо и поза были такими же безмятежными и спокойными, как пасмурное небо, которое она созерцала. Она была вырезана из гранита бледно-серого цвета, небесный свод такого же оттенка нависал над ней, и на мгновение было трудно определить, где заканчивалось серое надгробье, и начинался горизонт.

Встряхнувшись, Хекс посмотрела на Трэза, и, когда их взгляды пересеклись, он едва заметно покачал головой. То же самое сделал айЭм. Ни один из них не заметил присутствие Бобби.

Тем временем детектив Де ла Круз посмотрел на нее, и она поняла это не потому, что ответила ему тем же, а потому, что могла чувствовать, как меняются его эмоции всякий раз, когда на нее падает его взгляд. Он понимал, что она чувствует. Он действительно понимал. И часть его уважала Хекс за эту жажду мести. Но он держал себя в руках.

Когда священник отступил на шаг назад и заговорил, Хекс поняла, что служение у могилы закончилось, и она увидела, как Мария-Тереза первая подошла к богослужителю и пожала ему руку. Она была прекрасна в траурной одежде, ее черная кружевная вуаль смотрелась практически по-свадебному, чётки и крестик в руках делали ее благочестивой и похожей на монахиню.

Очевидно, что священник одобрял ее наряд, серьезное красивое лицо и все то, что она ему говорила, потому что он поклонился, сжав ее руку. От этого контакта между ними, его эмоциональная сетка наполнилась любовью, чистой, неразбавленной, целомудренной любовью.

Вот почему она обратила внимание на статую, осознала Хекс. Мария-Тереза выглядела в точности как эта женщина в одеждах. Странно.

– Хорошая служба, да.

Она обернулась и посмотрела на детектива Де ла Круза.

– Похоже на то. Я не специалист.

– Вы не католичка?

– Нет. – Хекс махнула Трэзу и айЭму, когда толпа разошлась. Мальчики везли всех на обед, прежде чем отправиться на работу. Еще одна дань уважения Крисси.

– Грэйди не пришел, – сказал детектив.

– Нет.

Де ла Круз улыбнулся.

– Знаете, из вас такой же собеседник, как и декоратор.

– Не люблю все усложнять.

– Только факты, мэм? Я думал, что это моя линия поведения. – Он взглянул на спины людей, идущих по направлению к трем припаркованным в переулке машинам. Одна за другой, Бентли Рива, микроавтобус Хонда и пятилетняя Камри Марии-Терезы исчезли из вида.

– Ну и где ваш босс? – тихо спросил Круз. – Я предполагал, что увижу его здесь.

– Он сова.

– А.

– Послушайте, Детектив, я сваливаю отсюда.

– Правда? – Он махнул перед собой рукой. – Каким образом? Или вам нравится гулять в такую погоду?

– Я припарковалась в другом месте.

– Серьезно? Вы разве не собирались задержаться еще ненадолго? Ну, знаете, посмотреть, не приедет ли кто еще.

– Нет. Зачем мне это?

– Действительно.

Последовала долгая-долгая пауза, во время которой Хекс смотрела на статую, которая напомнила ей Марию-Терезу.

– Хотите подбросить меня до моего автомобиля, Детектив?

– Да, конечно.

Немаркированный седан был таким же простым, как гардероб детектива, но, как и его тяжелое пальто, оказался теплым, и мощным, как и то, что скрывалось у него под одеждой, а двигатель рычал как тот, что капотом Корвета.

Де ла Круз нажал на газ и посмотрел на нее.

– И куда я еду?

– В клуб, если не возражаете.

– Это там вы оставили свой автомобиль?

– Меня сюда подбросили.

– А.

Пока Де ла Круз вез их по извилистой дороге, она уставилась на надгробия и на короткий миг задумалась обо всех этих телах.

И о Джоне Мэтью.

Она изо всех сил старалась не думать о том, что они сделали, и о том, как она ушла, оставив его огромное, твердое тело на своей кровати. Его глаза, когда он смотрел, как она выходит из комнаты, были полны горя, но она не могла себе позволить принимать его близко к сердцу. И не потому, что ей было наплевать, а как раз наоборот, потому, что ее это волновало слишком сильно.

Именно поэтому ей пришлось бросить его там, она не могла позволить себе снова остаться с ним наедине. Хекс уже попадала в подобную ситуацию, и закончилась она более чем трагично.

– Вы в порядке? – спросил Де ла Круз.

– Все хорошо, Детектив. А вы?

– Хорошо. Замечательно. Спасибо, что спросили.

Впереди показались ворота кладбища, железные решетки открывались в обе стороны.

– Я снова приду сюда, – сказал Де ла Круз, когда они притормозили и выехали на улицу за пределы кладбища. – Потому что я думаю, что Грэйди все-таки появится. Должен появиться.

– Ну, меня вы здесь не увидите.

– Нет?

– Нет. Можете на это рассчитывать.

Она очень хорошо умела прятаться.

***

Когда телефон Элены издал сигнал прямо в ухо, ей пришлось отодвинуть его от себя подальше.

– Что за… О. Батарея умирает. Подожди.

Глубокий смех Ривенджа заполнил паузу, пока она тянулась за шнуром, и Элена могла слышать все до последнего звука.

– Отлично. Я подключила зарядку. – Она снова села на подушки. – Так на чем мы остановились? – О, да. Так, мне интересно, каким именно бизнесом ты занимаешься?

– Успешным.

– Это объясняет твой гардероб.

Он снова засмеялся.

– Нет, мой хороший вкус объясняет мой гардероб.

– Тогда объясняет то, что ты можешь его себе позволить.

– Ну, просто удачный семейный бизнес. Давай не будем вдаваться в подробности.

Она умышленно сосредоточила внимание на покрывале, чтобы не напоминать себе, что находится сейчас в обшарпанной комнате с низким потолком. А еще лучше... Элена потянулась и выключила лампу, что стояла на ящике из-под молока, который она поставила рядом с кроватью, как тумбочку.

– Что это было?

– Свет. Я, эм, я просто выключила его.

– О, Боже. Я уже так долго тебя держу здесь.

– Нет. Просто... захотела побыть в темноте, вот и все.

Голос Рива стал таким тихим, что она его почти не слышала.

– Почему?

Да, так она ему и скажет что сделала это потому, что не желает думать о том, где сейчас находится.

– Я... мне захотелось, чтобы стало еще удобнее.

– Элена. – Его тон проникся желанием, меняя течение разговора с кокетливой болтовни на... что-то очень сексуальное. И на какой-то момент, Элена снова оказалась в его кровати в пентхаусе, обнаженная, а его рот ласкал ее кожу.

– Элена...

– Что? – хрипло ответила она.

– На тебе все еще одета та униформа? Которую я снимал с тебя?

– Да. – Слово больше походило на выдох, и значило намного больше, чем просто ответ на его вопрос. Она знала, чего он хотел, сама хотела того же.

– Кнопки на ней, – тихо продолжил он. – Расстегнешь одну для меня?

– Да.

Когда она расстегнула первую, он сказал:

– И еще одну.

– Да.

Они продолжили, пока форма не оказалась полностью расстегнутой, и Элена обрадовалась, что выключила свет, но не потому, что ситуация ее смущала, а потому, что так казалось, что он сейчас рядом с ней.

Ривендж застонал, и она услышала, как он облизал губы.

– Если бы я был рядом с тобой, знаешь, что бы я сделал? Я бы пробежался пальцами по твоей груди. Я бы нашел сосок, и начал выписывать круги вокруг него, пока он не стал бы готов.

Она сделала то, что он только что описал, и ахнула, прикоснувшись к себе. Затем она осознала...

– Готов к чему?

Он протяжно и тихо засмеялся.

– Ты хочешь, чтобы я сказал это, не так ли?

– Да, хочу.

– Готов к моему рту, Элена. Ты помнишь, каково это? А я очень хорошо помню твой вкус. Не снимай бюстгальтер и сожми свою грудь для меня... словно это я всасываю твою кожу через эти милые белые кружевные чашечки.

Элена сжала сосок между большим и указательным пальцами. Эффект уступал его теплому, влажному посасыванию, но это тоже было довольно приятно, особенно учитывая то, что он приказал ей сделать это. Она снова сжала свой сосок и выгнулась на кровати, простонав его имя.

– О Боже... Элена.

– А сейчас... что... – Она коротко дышала, между бедер все пульсировало, увлажнилось, отчаянно нуждаясь в нем, в том, что они собирались делать.

– Я хочу быть сейчас рядом с тобой, – простонал он.

– Ты со мной. Ты здесь.

– Еще раз. Сожми себя. – Когда она вздрогнула, и произнесла его имя, он быстро дал ей следующую команду. – Подними юбку для меня. Так, чтобы она собралась вокруг талии. Отложи ненадолго телефон и сделай это как можно быстрее. Я очень нетерпелив.

Она позволила телефону упасть на кровать и задрала юбку выше на бедра. Ей пришлось шарить рукой, чтобы найти телефон, а когда она нащупала его, быстро поднесла обратно к уху.

– Алло?

– Боже, какой приятный звук... Я слышал, как ткань скользит по твоему телу. Я хочу начать с твоих бедер. Сначала отправляйся туда. Не снимай колготки и погладь себя.

Он словно дирижировал ее прикосновениями, усиливая ощущения так же, как это делал его голос.

– Вспомни, как это делал я, – сказал он хрипло. – Вспомни.

– Да, о да...

От предвкушения она задыхалась так сильно, что почти не слышала, как Рив прорычал:

– Я так хочу почувствовать сейчас твой запах.

– Выше? – спросила она.

– Нет. – Когда его имя протестующе сорвалось с ее губ, он засмеялся смехом любовника, низким и глубоким, удовлетворенным и обещающим. – Проведи рукой по своему бедру, затем выше, по всему бедру, теперь ниже.

Она сделала, то о чем он просил, и сквозь ласки слушала, как он говорит с ней:

– Я так люблю быть с тобой. Не могу дождаться момента, когда сделаю это снова. Знаешь, что я делаю сейчас?

– Что?

– Облизываю свои губы. Потому что, думаю о том, как прокладываю дорожку из поцелуев на твоих бедрах, а затем мой язык оказывается там, где мне сейчас до смерти хочется быть. – Она снова простонала его имя, и была за это вознаграждена. – Иди туда, Элена. Туда, где заканчивается пояс твоих колготок. Иди туда, где хочу быть я.

Когда она это сделала, то сквозь тонкий нейлон почувствовала все тепло, что накрыло ее тело от их разговоров, отчего между ног стало совсем влажно.

– Сними их, – приказал он. – Колготки. Сними их, но далеко не убирай.

Элена снова отложила трубку, и, не задумываясь, начала снимать колготки. Едва нащупав рядом свой сотовый, она уже знала, что потребует Рива сказать ей, что будет дальше.

– Запусти руку в свои трусики. И расскажи мне, что там.

Последовала пауза.

– Ох, Боже... Я влажная.

На этот раз застонал Ривендж, и Элена подумала, возбудился ли он: она видела, что он был способен на это, и потом, импотенция не всегда означает, что эрекция невозможна. Она просто значила, что по каким-то причинам было сложно кончить.

Господи, ей тоже хотелось дать ему пару команд, тех, что бы совпали с его сексуальными возможностями. Она просто не знала, как далеко могла в этом зайти.

– Ласкай себя и знай, что это я, – прорычал он. – Что это моя рука.

Выполнив его приказ, она бурно кончила, раскинувшись на кровати, его имя сорвалось с ее губ тихим взрывом.

– Избавься от трусиков.

Без проблем, подумала Элена, спустив их по бедрам и закинув Бог знает куда.

Она снова легла, с нетерпением ожидая новой команды, когда Рив произнес:

– Можешь держать телефон возле уха плечом?

– Да. – Черт побери, если он захочет, чтобы она завязалась узлом, она сделает это в любой момент.

– Возьми чулки обеими руками, растяни их посильнее, а затем пропусти их между ног.

Она эротично рассмеялась, а потом сказала ласково:

– Ты хочешь, чтобы я поласкала ими себя, не так ли?

Он выдохнул ей в ухо:

– Черт возьми, да.

– Испорченный мальчишка.

– Как насчет того, чтобы ты своим язычком наставила меня на пусть истинный?

– Да.

– Обожаю это слово из твоих уст. – Когда она рассмеялась, он сказал: – Так чего же ты ждешь, Элена? Тебе надо найти своим колготкам достойное применение.

Она поудобнее прижала сотовый телефон подбородком к плечу, а затем, чувствуя себя развратной женщиной и наслаждаясь этим, взяла свои белые колготки в руки, перевернулась на бок, и продела нейлон между своих ног.

– Так хорошо, так туго, – сказал он тяжело дыша.

Она задохнулась от прикосновения натянутой, гладкой материи к своему лону как раз там, где ей этого так хотелось.

– Потрись о них сильнее, – сказал Ривендж с удовлетворением. – Дай мне услышать, как тебе хорошо.

Она поступила именно так, и нейлон стал влажными и теплыми, прямо как ее лоно. Элена продолжила, утонув в своих ощущения и его словах, а затем кончила снова и снова: в темноте, с закрытыми глазами, и его голосом возле уха, ей было почти так же хорошо, как если бы он был с ней рядом.

После она обмякла на кровати, с трудом переводя дыхание, но, в то же время, ощущая какую-то легкость, и свернулась калачиком, сжимая телефон.

– Ты такая красивая, – мягко сказал он.

– Это потому что ты делаешь меня такой.

– О, ты ошибаешься, – его голос стал тише. – Ты придешь ко мне пораньше сегодня вечером? Я не смогу ждать до трех.

– Да.

– Хорошо.

– Во сколько?

– Я буду с матерью и семьей где-то до десяти. Приходи сразу после.

– Хорошо.

– У меня встреча, но мы сможем провести хотя бы час вдвоем.

– Отлично.

Последовала долгая пауза, которая вызвала у нее какое-то тревожное чувство, что ее вполне можно было заполнить обоюдным «Я люблю тебя», если бы у обоих хватило на это смелости.

– Приятных снов, – выдохнул он.

– И тебе, если у тебя это получится. И послушай, если не сможешь заснуть, набери меня. Я отвечу.

– Я так и сделаю. Обещаю.

Опять последовало молчание, как будто каждый ждал, когда другой повесит трубку.

Элена засмеялась, хотя от мысли о том, чтобы позволить ему уйти, заболело сердце.

– Ладно, на счет три. Раз, два…

– Подожди.

– Что?

Какое-то время он молчал.

– Я не хочу, чтобы ты вешала трубку.

Она закрыла глаза.

– Я чувствую то же самое.

Ривендж испустил низкий и медленный вздох.

– Спасибо. За то, что осталась со мной.

Слова, пришедшие ей на ум, не имели никакого смысла, и она не была уверена, что стоит произносить их вслух, но все же, она это сделала:

– Так будет всегда.

– Если хочешь, можешь закрыть глаза и представить меня рядом с собой. Как я держу тебя в своих объятьях.

– Я так и сделаю.

– Хорошо. Приятных тебе снов. – И он первым повесил трубку.

Элена отняла телефон от уха и нажала кнопку завершения вызова. Клавиатура засветилась ярко-голубым светом. Телефон был теплым от того, что она продержала его в руках так долго, и она провела по плоскому экрану большим пальцем.

Всегда. Элена хотела быть рядом с ним всегда.

Клавиатура потемнела, потом и вовсе погасла, что вызвало у нее какую-то панику. Но она все еще может позвонить ему, не так ли? Это будет выглядеть жалко и убого, но он ведь здесь, на этой планете, даже если не говорит с ней сейчас по телефону.

И у нее всегда есть эта возможность позвонить ему.

Боже, сегодня умерла его мать. И из всех людей, с кем он мог провести все это время, он выбрал ее.

Закутав ноги в одеяло, Элена свернулась калачиком, крепко прижав телефон к груди, и забылась сном.