Отомщенный любовник

Глава 21

Через час после того как Трэз отнес поднос обратно на кухню, желудок Рива начал бунтовать. Черт, если овсянка больше не подходит, что тогда остается? Бананы? Белый рис?

Гребаные детские кашицы Гербер[99]?

И в хреновом состоянии не только пищеварительный тракт. Если бы он мог что-либо чувствовать, то наряду с тошнотой прописалась бы головная боль. Всякий раз, как появлялся источник света, например, когда Трэз приходил проведать его, Рив тут же начинал неконтролируемо моргать, его веки сами нескоординированно опускались и поднимались, исполняя глазную версию «Safety Dance»[100]; а затем слюна открывала течь, и он начинал компульсивно глотать. А значит, за этим последует тошнота.

Когда зазвонил телефон, Рив нащупал его рукой и поднес к уху, не поворачивая голову. Сегодня в ЗироСам многое происходит, и ему нужно быть в курсе событий.

– Да.

– Привет… ты мне звонил?

Взгляд Рива метнулся к двери ванной, сквозь косяки пробивался слабый свет.

О, Боже, он же еще не принял душ.

Он до сих пор покрыт недавним сексом.

Даже если Элена примерно в трех часах езды отсюда, и у него не включена веб-камера, он чувствовал себя абсолютно мерзким, просто разговаривая с ней.

– Привет, – резко сказал он.

– Ты в порядке?

– Да.

Что было абсолютной ложью, и замешательство в его голосе выставило ее напоказ.

– Ну, я, эм… я увидела, что ты мне звонил… – Когда он издал какой-то сдавленный звук, Элена остановилась. – Ты болен.

– Нет…

– Ради Бога, пожалуйста, покажись в клинике…

– Не могу. Я… – Боже, он не мог с ней разговаривать. – Я за городом.

Длинная пауза.

– Я привезу тебе антибиотики.

– Нет.

Она не должна увидеть его в таком состоянии. Блин, она никогда снова не должна его видеть. Он мерзок. Мерзкая, грязная шлюха, которая позволяет кому-то ненавистному прикасаться, присасываться к нему, использовать его и заставлять делать то же самое с ней.

Принцесса права. Он гребаный ходячий член.

– Рив? Позволь приехать к тебе…

– Нет.

– Проклятье, не поступай так с собой!

– Ты не можешь меня спасти! – крикнул он.

Сорвавшись, он подумал: «Господи… откуда это взялось?»

– Прости… ночь выдалась не из легких.

Когда Элена вновь заговорила, ее голос был лишь слабым шепотом:

– Не поступай так со мной. Не заставляй меня смотреть на тебя в морге. Не делай этого со мной.

Рив зажмурился.

– Я ничего с тобой не делаю.

– Черта с два не делаешь. – В ее голосе послышался всхлип.

– Элена…

Стон отчаяния, раздавшийся на другом конце провода, был очень четким:

– О… Боже. Знаешь, мне плевать. Давай, прикончи самого себя.

Она повесила трубку.

– Черт. – Он потер лицо. – Черт!

Рив сел и запустил мобильник в дверь ванной. И как только тот отскочил от панелей и отлетел в сторону, Рив понял, что разбил единственную вещь, в которой был ее номер.

Разбрасывая одеяла, он кое-как с ревом выкарабкался из постели. Не самый удачный ход. Когда онемевшие ноги коснулись ковра, он превратился в летающую тарелку, и едва успел сделать вдох, прежде чем упасть лицом вниз. От удара пол загудел как при взрыве бомбы, и он подполз к телефону, следя за подсветкой, все еще горевшей на экране.

Пожалуйста, черт, блин, пожалуйста, если Бог существует…

Он уже почти добрался до него, когда распахнулась дверь, чуть не заехав ему по голове и задев телефон, который, как хоккейная шайба, отлетел в противоположную сторону. Когда Рив развернулся и потянулся к нему, то крикнул Трэзу:

– Не стреляй!

Трэз был в полной боевой готовности, пушка дулом вверх и направлена на окно, затем на шкаф, а потом на кровать.

– Это что нахрен было?

Рив растянулся на полу, чтобы достать телефон, который улетел под кровать. Добравшись до него, он закрыл глаза и поднес его ближе к лицу.

– Рив?

– Пожалуйста…

– Что? Пожалуйста… что?

Он открыл глаза. Экран мерцал, и он быстро нажал на кнопки. Входящие звонки… входящие звонки… входящие зв…

– Рив, какого черта тут происходит?

Вот он. Номер. Он уставился на семь цифр, следующие за кодом местности, пытаясь их запомнить, будто они были шифром к его собственной безопасности.

Экран потемнел, и Рив позволил голове упасть на руку.

Трэз присел рядом с ним.

– Ты как?

Рив выполз из-под кровати и сел, комната закружилась, как карусель.

– О… чтоб меня.

Трэз сунул пистолет в кобуру.

– Что случилось?

– Я бросил телефон.

– Да. Конечно же. Потому что он весит достаточно, чтобы сделать из него… эй, полегче, вот так. – Трэз поймал его, когда Рив попытался встать. – Ну и куда ты собрался?

– Мне нужен душ. Мне нужно…

Еще больше мучительных сцен с принцессой всплыло у него в голове. Он видел, как изгибается ее спина, и та красная сетка сползает с ее задницы. Видел себя, вошедшего глубоко, врезавшегося в нее до тех пор, пока собственное копье не заперло его там, чтобы семя растеклось внутри нее.

Рив прижал к глазам кулаки:

– Мне нужно…

О, Боже… Он кончил, когда был со своей шантажисткой. И не единожды, а раза три или четыре. По крайней мере, шлюхи в его клубе, ненавидящие то, чем занимаются за деньги, могут успокоить себя тем, что не получают от этого удовольствия. Но мужская разрядка говорит сама за себя, так ведь?

Рвотный рефлекс Рива усилился, и он в панике, скрючившись, потащился в ванную. Овсянка и тост преуспели в попытке освободиться, и Трэз стоял в это время рядом, держа его над унитазом. Рив не чувствовал рвоту, но был чертовски уверен, что его пищевод разрывается на части, потому что после пары минут кашля, попыток дышать и созерцания звезд перед глазами, из него начала выходить кровь.

– Ляг, – сказал Трэз.

– Нет, душ…

– Ты не в той форме…

– Я должен смыть ее с себя! – Голос Рива разнесся не только по его спальне, но и по всему дому. – Черт возьми… я терпеть ее не могу.

Этот момент точно относился к разряду «ну ни хрена се»: Рив был из тех, кто не попросит спасательный жилет, даже утопая, и он никогда не трепался о соглашении с принцессой. Он проходил через это, делал то, что должен, и платил за последствия, потому что все это стоило того, чтобы сохранить их с Хекс секрет.

«И тебе это даже нравится», подметил внутренний голос. «Когда ты с ней, тебе не нужно извиняться за свою сущность».

Отвали, сказал он сам себе.

– Прости, что наорал на тебя, – хрипло сказал он своему другу.

– Забей. Не виню тебя. – Трэз осторожно поднял его с кафеля и попытался подвести к ванне. – Самое время.

Рив наклонился к душу.

– Погоди, – сказал Трэз, отдергивая его. – Сейчас сделаю воду теплой.

– Я ее не почувствую.

– У твоей температуры и так проблем достаточно. Просто стой тут.

Когда Трэз наклонился к мраморному душу и включил воду, Рив посмотрел на свой член, болтавшийся между ног. Он казался чьим-то чужим, и это было хорошо.

– Ты понимаешь, что я могу убить ее ради тебя, – сказал Трэз. – Обставить, как несчастный случай. Никто не узнает.

Рив покачал головой:

– Не хочу, чтобы ты вляпался в это дерьмо. У нас в нем погрязло достаточно людей.

– Предложение остается в силе.

– Принял к сведению.

Трэз сунул руку в воду, проверяя ее, а его шоколадные глаза вновь посмотрели на Рива и внезапно побелели от гнева.

– Давай уясним. Ты умрешь и я в лучших традициях Теней живьем с этой сучки кожу сдеру и пошлю твоему дяде. А затем зажарю труп и сожру мясо с ее костей.

Рив улыбнулся – это не было бы каннибализмом, потому что на генетическом уровне у Теней с симпатами столько же общего, как у людей с курицами.

– Хренов Ганнибал Лектор, – прошептал он.

– Ты нас знаешь. – Трэз стряхнул с руки воду. – Симпаты… самое то на обед.

– И откажешься от стручковой фасоли?

– Не, но к ней можно и славное Кьянти[101], а еще картошечки фри. К мясу нужна картошка. Давай, поставим тебя под воду и смоем эту сучку.

Трэз подошел и отвел Рива от раковины.

– Спасибо, – тихо сказал Рив, когда они заковыляли к душу.

Трэз пожал плечами, прекрасно понимая, что говорят они не о походе в ванную.

– Ты бы сделал для меня тоже самое.

– Верно.

Встав под воду, Рив натирал себя «Дайалом» до тех пор, пока кожа не стала красной, как малина, и вышел из душа только после того, как совершил свое тройное омовение. Когда он ступил на кафель, Трэз протянул ему полотенце, и он вытерся как можно быстрее, не теряя при этом равновесия.

– Кстати, об услугах… – произнес он. – Мне нужен твой телефон. Твой телефон и немного уединения.

– Ладно. – Трэз помог ему дойти до кровати и накрыл его одеялом. – Знаешь, хорошо, что это одеяло не в огонь приземлилось.

– Ну, так ты дашь мне свой телефон?

– Хочешь в футбол им поиграть?

– До тех пор, пока моя дверь закрыта, нет.

Трэз протянул ему «Нокию»:

– Аккуратней с ней. Она совсем новая.

Оставшись в одиночестве, Рив осторожно набрал номер, не имея понятия, правильно ли, нажал на кнопку вызова и начал молиться.

Бип. Бип. Бип.

– Алло?

– Элена, мне так жаль…

– Элена? – произнес женский голос. – Извините, здесь нет никакой Элены.

***

Элена сидела в машине скорой помощи, по привычке сдерживая слезы. Не похоже, чтобы ее кто-нибудь мог увидеть, но анонимность не имела значения. Ее латте остывал в двойном стакане, периодически работал обогреватель, и она держала себя в руках, потому что именно так всегда поступала.

Пока с визгом не заработало радио и не вывело ее из оцепенения.

– База четвертой, – сказала Катя. – Четвертая, прием.

Потянувшись к трубке, Элена подумала: «Видишь, вот почему никогда нельзя расслабляться. А что, если бы она все-таки распустила нюни, и сейчас ей пришлось бы отвечать на позывные? Так нельзя».

Она нажала на кнопку «говорить»:

– Четвертая слушает.

– Ты в порядке?

– Эм, да. Мне просто нужно было… Я сейчас вернусь.

– Да нет ничего срочного. Не торопись. Просто хотела убедиться, что ты в норме.

Элена взглянула на часы. Боже, уже почти два. Она сидит тут, травясь работающим двигателем и отоплением, уже почти два часа.

– Прости, я и понятия не имела который час. Кому-нибудь нужна скорая?

– Нет, мы просто беспокоились о тебе. Я знаю, ты помогала Хэйверсу с тем телом и…

– Я в порядке. – Она открыла окно, чтобы впустить немного воздуха, и переключила передачу. – Уже еду.

– Не спеши, и, слушай, почему бы тебе не отдохнуть остаток ночи?

– Да все нормально…

– Это не просьба. И я поколдую над графиком, чтобы у тебя и завтра был выходной. Тебе нужно отдохнуть после сегодняшнего.

Элена хотела поспорить, но знала, что это лишь покажется защитной реакцией, и, кроме того, будет бесполезно, поскольку решение уже принято.

– Ладно.

– Будешь возвращаться, не торопись.

– Хорошо. Конец связи.

Она положила трубку и направилась к мосту, который перенесет ее через реку. Элена только собралась разогнаться на горке, как зазвонил телефон.

Так Рив решил ей перезвонить. Неудивительно.

Она вытащила телефон только для того, чтобы убедиться, что это был он, а не потому, что собиралась отвечать.

Незнакомый номер?

Она нажала на кнопку «принять» и поднесла мобильник к уху.

– Алло?

– Это ты?

Глубокий голос Рива все еще умудрялся посылать по телу приятную дрожь, несмотря на то, что она злилась на него. И на себя. Да и на всю ситуацию, в принципе.

– Да, – сказала она. – А это не твой номер.

– Нет, не мой. С моим мобильником произошел несчастный случай.

– Слушай, меня это не касается, – выпалила она, пока он не начал извиняться. – Что бы там с тобой ни происходило. Ты прав, я не могу спасти тебя…

– Почему ты вообще хочешь попытаться?

Она нахмурилась. Если бы вопрос был полон жалости к себе или обвинений, она бы просто повесила трубку и сменила номер. Но в его голосе слышалось лишь искреннее замешательство. Оно, и крайняя усталость.

– Я просто не понимаю… почему? – прошептал он.

Ее ответ был прост и шел из глубины души:

– Как я могу не хотеть.

– Что, если я этого не заслуживаю?

Она подумала о Стефане, лежащем на том столе из нержавеющей стали, его холодном и израненном теле.

– Все, у кого бьется сердце, заслуживают спасения.

– Вот почему ты стала медсестрой?

– Нет. Потому что хочу однажды стать доктором. Спасение – вот, как я вижу мир.

Тишина между ними длилась целую вечность.

– Ты в машине? – наконец сказал он.

– В скорой, на самом деле. Возвращаюсь в клинику.

– Ты одна на улице? – прорычал он.

– Да, и заканчивай нести чушь в стиле мачо. У меня под сиденьем пистолет, и я знаю, как им пользоваться.

На другом конце провода раздался коварный смех.

– А это заводит. Извини, но это так.

Она не смогла сдержать слабую улыбку.

– Знаешь, ты меня с ума сводишь. Несмотря на то, что я совсем тебя не знаю, ты выводишь меня из себя.

– Почему-то для меня это комплимент. – Пауза. – Прости за срыв. Тяжелая ночь.

– Да ну, аналогично. И про «прости» и про «тяжелую ночь».

– Что случилось?

– Да много чего. А у тебя?

– То же самое.

Когда он заерзал на кровати, зашуршали простыни.

– Ты опять в постели?

– Да. И да, ты все еще не хочешь знать.

Она широко улыбнулась:

– Клонишь к тому, что мне не следует спрашивать, что на тебе надето?

– В яблочко.

– Знаешь, мы ведь опять за старое. – Она стала серьезной. – Мне кажется, ты очень болен. У тебя голос сиплый.

– Со мной все будет нормально.

– Слушай, если ты не можешь приехать в клинику, я могу привезти то, что нужно, могу привезти лекарства. – Звонкая тишина на другом конце продолжалась так долго, что она сказала, – Эй? Ты там?

– Завтра ночью… сможешь приехать?

Она сильнее сжала руками руль.

– Да.

– Я живу на последнем этаже Коммодора. Знаешь здание?

– Да.

– Сможешь быть там к полуночи? Восточная сторона.

– Да.

Его выдох, казалось, говорил о смирении:

– Буду ждать. Осторожней за рулем, ладно?

– Ладно. И больше не кидайся телефоном.

– Как ты узнала?

– Если бы передо мной было открытое пространство вместо приборной панели скорой, я бы поступила точно так же.

Его смех заставил ее улыбнуться, но улыбка эта пропала, когда она повесила трубку и положила телефон обратно в сумочку.

Несмотря на то, что Элена ехала на скорости 65 миль в час[102], а на дороге не было никаких помех, ей казалось, что все выходит из-под контроля, кренится от ограждения к ограждению, оставляя дорожку искр, пока она вела больничную машину.

Встретиться с ним завтра ночью, побыть с ним вдвоем в каком-то уединенном месте – это определенно плохая затея.

Но она все равно на это пойдет.