Отомщенный любовник

Глава 32

Ночь или день – Лэшу было все равно.

Когда они с Мистером Д въехали на парковку заброшенной мельницы, и фары Мерседеса своим светом описали жирную дугу, не имело никакого значения встретит он короля симпатов в полдень или в полночь, так как гребаный ублюдок его больше не пугал.

Он запер 550-ый и вместе с Мистером Д прошел по разбитому асфальту до двери, что выглядела очень прочной, несмотря на состояние, в котором находилась мельница. Благодаря легкому снегопаду, обстановка чем-то напоминала рекламу необычных каникул в Вермонте, если сильно не приглядываться к провисшей крыше или ободранным стенам.

Симпат был уже внутри. Лэш знал это так же хорошо, как чувствовал порывы ветра на щеках и слышал хруст щебня под военными ботинками.

Мистер Д открыл дверь и Лэш вошел первым, показывая, что ему не требуется, чтобы подчиненный расчищал перед ним путь. Внутри мельницы царил лишь холодный воздух, из квадратной коробки здания уже давно вывезли все полезное.

Симпат ждал его в дальнем конце помещения, возле массивного колеса, которое все еще сидело в реке, как старая толстая женщина в остывающей ванне.

– Друг мой, как приятно снова видеть тебя, – змеиный голос короля просочился между балками.

Лэш медленно и красиво подошел к мужчине, не спеша, проверяя и перепроверяя тени, отбрасываемые оконными стеклами. Никого, кроме короля. Это хорошо.

– Ты обдумал мое предложение? – спросил симпат.

Лэш был не в том настроении, чтобы ходить вокруг да около. После того дерьма, что случилось предыдущей ночью с поставщиком «Домино», и учитывая тот факт, что еще одного дилера буквально час назад пристрелили, времени играть в игрушки не было.

– Ага. И знаешь что? Не уверен, что должен делать тебе хоть какое-то одолжение. Я вот подумал, либо ты даешь мне то, что я хочу, либо же... Я посылаю своих людей на север, чтобы они вырезали всех твоих уродов и тебя заодно.

На безжизненном бледном лице расплылась безмятежная улыбка.

– Но что это тебе даст? Это же уничтожит тот самый инструмент, с помощью которого ты так стремишься уничтожить своего врага. Не логичный шаг для любого правителя.

Лэш ощутил покалывание в головке собственного члена, уважение, проскользнувшее в этих словах, возбуждало, хотя он и отказывался это признать.

– Ты знаешь, мне казалось, что король не нуждается в помощи. Почему ты не можешь убить сам?

– Существуют уважительные причины и преимущества в том, чтобы выставить все таким образом, будто смерть произошла за пределами моего влияния. Ты узнаешь позднее, что тайные махинации порой гораздо эффективней тех, что происходят на глазах твоих людей.

Лэш согласился, но вида не подал.

– Я не так молод, как ты думаешь, – сказал он вместо этого. Черт, да он постарел на миллиарды лет за последние четыре месяца.

– Но не настолько стар, как ты считаешь. Однако это уже другой разговор и в другое время.

– Мне не нужен мозгоправ.

– А жаль. Я большой специалист по копанию в головах других людей.

Да уж, это Лэш уже заметил.

– Твоя цель. Это мужчина или женщина?

– Это имеет значение?

– Ни малейшего.

Симпат радостно просиял.

– Это мужчина. И как я уже сказал, существуют некие уважительные причины.

– В каком смысле?

– К нему будет трудно подобраться. Его личная охрана довольно свирепа. – Король подплыл к окну и выглянул наружу. Спустя мгновение, он повернув голову, прямо как сова, пока лицо не оказалось там, где должен был быть затылок, и его белые глаза на мгновенье вспыхнули красным огнем. – Думаешь, ты сможешь осуществить подобное проникновение?

– Ты гей? – выпалил Лэш.

Король рассмеялся.

– Ты имеешь в виду, предпочитаю ли я однополый секс?

– Да.

– Это смутило бы тебя?

– Нет. – Да, потому что в таком случае, его вроде как возбуждают парни с подобными наклонностями.

– Ты очень неумело лжешь, – пробормотал король. – Но с годами научишься.

Черт.

– И я не думаю, что ты настолько могуществен, как ты думаешь.

Сексуальные инсинуации сразу исчезли, и Лэш понял, что ударил по больному месту.

– Опасайся вод противостояния…

– Избавьте меня от этой дешевой пророческой херни, Ваше Величество. Если бы у тебя имелись яйца, как у настоящего мужика, ты бы собственноручно избавился от неугодного парня.

На лицо короля снова вернулось выражение умиротворения, как будто этим всплеском Лэш только что доказал свою неполноценность.

– Но у меня есть тот, кто может позаботиться об этом вместо меня. Все гораздо сложнее, хотя я не думаю, что ты в силах это понять.

Лэш дематериализовался прямо перед парнем и обхватил ладонью его тонкое горло. Одним жестким брутальным движением он прижал короля к стене.

Их взгляды замкнулись, и,почувствовав, как симпатические щупальца проникают в его разум, Лэш инстинктивно попытался заблокировать вход в свой мозг.

– Ты не вскроешь мой багаж, мудак. Уж извини.

Глаза короля стали красными как кровь.

– Нет.

– Что нет?

– Я не занимаюсь сексом с партнерами одного пола со мной.

Это был идеальный камень в огород Лэша: подразумевалось, что именно он стоял сейчас настолько близко, что создавалось ощущение, будто из них двоих мужчины нравились как раз ему. Он отпустил короля и отошел.

Голос короля теперь меньше напоминал змеиное шипение и стал более реальным.

– Ты и я достаточно хорошо подходим друг другу. И я верю, что мы сможем получить от нашего союза все, что хотим.

Лэш повернулся к парню лицом.

– Этот мужчина, которого ты хочешь видеть мертвым, где я могу его найти?

– Время должно быть правильными. Время... это все.

***

Ривендж наблюдал, как одевается Элена, и, хотя он вовсе не хотел снова видеть ее в униформе, то, как она наклонялась и медленно натягивала на ногу колготки, тоже выглядело довольно неплохо.

Вернее, совсем не плохо.

Она рассмеялась, когда подняла свой бюстгальтер и покрутила им вокруг пальца.

– Теперь-то я могу это одеть?

– Конечно.

– Ты опять хочешь сделать так, чтобы я не торопилась?

– Я просто обозначил, что не обязательно так быстро надевать колготки. – Он улыбнулся, чувствуя себя хищником. – Я имею в виду, эти штуки, они не… О, чтоб меня...

Элена не стала дожидаться, пока он закончит, и, выгнув спину, обернула бюстгальтер вокруг тела. Легкие, порхающие движения, которыми она застегивала вещицу, заставили его дыханье сбиться... и это было до того, как Элена натянула бретельки на плечи, заставляя чашечки впиваться в кожу под грудью.

Она подошла к нему.

– Я забыла, как это работает. Поможешь?

Рив зарычал и, притянув ее ближе, взял один сосок в рот, надавливая на второй большим пальцем. Когда она вздохнула, он вернул чашечки на место.

– Я безмерно рад быть твоим консультантом по нижнему белью, но, знаешь, без него ты смотришься лучше. – Когда он поиграл бровями, она засмеялась так легко и свободно, что его сердце остановилось. – Мне нравится этот звук.

– А мне нравится его издавать.

Она натянула форму и начала застегивать кнопки.

– Жаль, – сказал он.

– Хочешь, расскажу тебе кое-что глупое? Я надела ее, хоть и не собиралась сегодня идти на работу.

– Правда? Почему?

– Я хотела, чтобы все было профессионально, и вот я здесь, радуюсь, что все сложилось совсем иначе.

Рив встал и обнял ее, абсолютно не беспокоясь о том, что был полностью обнажен.

– Включи меня в эту радостную часть, пожалуйста.

Он мягко поцеловал ее, и как только они разомкнули объятья, Элена сказала:

– Спасибо за прекрасный вечер.

Рив заправил ей волосы за уши.

– Что ты делаешь завтра?

– Работаю.

– Во сколько заканчиваешь?

– В четыре.

– Придешь?

Она ответила не задумываясь:

– Да.

Когда они вышли из спальни и миновали библиотеку, он произнес:

– Сейчас я собираюсь навестить свою мать.

– Правда?

– Да, она позвонила мне и попросила, чтобы я пришел. Она никогда не делала подобного раньше. – Это казалось так правильно – делиться с Эленой подробностями своей жизни. Ну, во всяком случае, хотя бы некоторыми из них. – Она всегда старалась сделать меня более духовным, и, я надеюсь, это не очередная попытка заставить меня ступить на путь истинный.

– Чем ты занимаешься, кстати? Я имею в виду, в плане работы? – Элена засмеялась. – Я так мало знаю о тебе.

Рив сосредоточил взгляд на городе за ее плечом.

– О, много чем. В основном, в человеческом мире. У меня есть только моя мать, о ком я могу позаботиться, с тех пор как моя сестра вышла замуж.

– А где твой отец?

В холодной могиле, где ублюдку самое место.

– Он умер.

– Я сожалею.

Теплый взгляд Элены вызвал острое чувство вины где-то глубоко в груди. Ривендж не жалел, что убил своего старика, ему было жаль, что он так много скрывал от нее.

– Спасибо, – произнес он сдавленно.

– Я не хочу быть слишком любопытной. Выведывать о твоей жизни или семье. Просто, мне интересно, и если ты хочешь…

– Нет, просто... Я не люблю о себе рассказывать. – Это ли не правда? – Твой... это не твой сотовый звонит?

Элена нахмурилась и отошла от него.

– Мой. В пальто.

Она быстро прошла в столовую, и в ее голосе явно чувствовалось напряжение:

– Да? О, привет! Да, нет, я… прямо сейчас? Конечно. Самое смешное, мне даже переодеваться не придется, потому что… О. Да. Ага. Хорошо.

Он слышал, как она закрыла крышку телефона, прекратив разговор, когда подошел к арочному входу в столовую.

– Все в порядке?

– А, да. Просто работа. – Элена подошла, натягивая пальто. – Ничего особенного. Наверное, кадровые вопросы.

– Хочешь, я тебя подброшу до клиники? – Боже, ему бы так хотелось отвезти ее на работу, и не только потому, что они могли бы побыть вместе еще немного. Мужчины хотят сделать что-нибудь для своей женщины. Защитить ее. Заботиться о ней.

Отлично, что за хрень вообще? Не то, чтобы ему не нравились его мысли по поводу Элены, но казалось, будто кто-то сменил звуковую дорожку в его плеере. И явно не на Барри Манилоу [126].

Больше смахивало на Maroon 5[127].

Мда.

– Ох, я сама доберусь, но спасибо. – Элена на секунду задержалась у одной из раздвижных дверей. – То, что произошло сегодня, стало для меня таким... откровением.

Рив шагнул к ней, взял ее лицо в ладони и крепко поцеловал. Отстранившись, мрачно сказал:

– Это только благодаря тебе.

Элена просияла, засветилась изнутри, и внезапно Риву захотелось, чтобы она снова оказалась обнаженной, чтобы он мог войти в нее: связующий инстинкт в нем вопил, и единственное, чем он мог его успокоить, это сказать себе, что оставил на ее коже свой запах.

– Напиши, когда приедешь в клинику, чтобы я знал, что ты в безопасности, – попросил он.

– Так и сделаю.

Последний поцелуй, и она исчезла в ночи.

Уходя от Ривенджа, Элена словно парила, и не только потому, что дематериализовалась для визита в клинику. Для нее ночь больше не была холодна, она была свежа. Ее форма не помялась от того, что была брошена на кровать, она словно пребывала в искусном беспорядке. Ее волосы были не растрепаны, а лежали свободными волнами.

И вызов в клинику казался не помехой, а открывшейся возможностью.

Ничто не могло вернуть ее на землю с этой раскаленной добела высоты. Она чувствовала себя одной из звезд в бархатном ночном небе, недоступной, неприкосновенной, далекой от земных раздоров и распрей.

Когда Элена приняла форму перед гаражами клиники, ее внутренний свет слегка угас. Казалось несправедливым, что сейчас она могла испытывать подобные чувства, учитывая произошедшее накануне: она могла спорить на что угодно, что семья Стефана теперь не способна ощутить подобную радость. Ради Бога, они только что завершили похоронный ритуал... Пройдут годы, прежде чем они смогут чувствовать что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее то, что сейчас пело в ее груди при мысли о Риве.

Если семья вообще сможет почувствовать хоть что-нибудь вновь. У нее возникло предчувствие, что его родители уже никогда не станут такими, как прежде.

Выругавшись, она быстро пересекла парковку, ее туфли оставляли на чистом свежевыпавшем снегу маленькие черные следы. Будучи сотрудником, она быстро прошла через контрольно-пропускной пункт и направилась в комнату ожидания. Войдя в приемную, она сбросила пальто и направилась прямо к стойке регистрации.

Медбрат, что сидел за компьютером, поднял голову и улыбнулся. Родес был одним из немногочисленных сотрудников мужского пола, и, безусловно, любимцем, одним из тех, кто находил общий язык со всеми, легко дарил приветствия, улыбки и объятия.

– Эй, красотка, как де... – Он сдвинул брови, когда она подошла ближе, а затем отодвинул стул подальше, увеличивая пространство между ними. – Э... привет.

Нахмурившись, она обернулась, ожидая увидеть позади себя чудовище, учитывая то, как он отпрянул от нее.

– Ты в порядке?

– О, да. Абсолютно. – Его взгляд стал острым. – Как дела?

– Я в порядке. Рада, что пришла, и готова помочь. Где Катя?

– По-моему, она сказала, что будет ждать тебя в кабинете Хэйверса.

– Ну, тогда я пошла.

– Да. Супер.

Она заметила у него на столе пустую кружку.

– Хочешь, я принесу тебе кофе, когда закончу?

– Нет, нет, – сказал он быстро, подняв обе руки вверх. – Я в порядке. Спасибо. Серьезно.

– У тебя точно все хорошо?

– Ага. Я в полном порядке. Спасибо.

Элена ушла, ощущая себя какой-то прокаженной. Обычно она и Родес так легко ладили, а сегодня…

О, Боже мой, подумала она. Ривендж оставил на ней свой запах. Вот в чем дело.

Она обернулась... но что она могла сказать, на самом деле?

Надеясь, что Родес будет единственным, кто это заметил, она вошла в раздевалку, повесила пальто и двинулась дальше, по пути приветственно махая рукой коллегам и пациентам, что встречались ей. Когда она добралась до офиса Хэйверса, дверь была открыта, врач сидел за своим столом, а Катя в кресле спиной к коридору.

Элена тихо постучала по двери.

– Привет.

Хэйверс поднял на нее глаза, а Катя посмотрела через плечо. Они оба были явно враждебно настроены.

– Проходи, – сказал доктор сердито. – И закрой дверь.

Сердце Элены забилось очень часто, но она выполнила его просьбу. Рядом с Катей стояло пустое кресло, и она села, потому что ее колени внезапно подогнулись.

Элена уже бывала в этом кабинете раньше, обычно для того, чтобы напомнить врачу, чтобы тот поел, потому что как только он начинал изучать карточки пациентов, то терял счет времени. Но на этот раз все было по-другому.

Повисло долгое молчание, во время которого бледные глаза Хэйверса старались не встречаться с ее, он просто теребил дужки своих черепаховых очков.

Первой заговорила Катя, и голос у нее был жесткий:

– Вчера вечером, перед тем как я ушла, один из охранников, который мониторит все камеры, довел до моего сведения, что ты заходила в аптечное отделение. Одна. Он сказал, что видел, как ты взяла какие-то таблетки и ушла. Я посмотрела запись и проверила соответствующие полки – это был пенициллин.

– Почему ты просто не привела его сюда? – спросил Хэйверс. – Я бы немедленно осмотрел Ривенджа.

Последовал момент, почти как в каком-то сериале, когда камеры показывают крупным планом лицо героини: Элена чувствовала себя так, будто все мгновенно отдалилось от нее, офис отошел куда-то очень далеко, а на нее как будто направили софиты и стали рассматривать в микроскоп.

Вопросы мелькали у нее в голове. Она что, на самом деле думала, что ей сойдет с рук ее поступок? Она ведь знала о камерах... но, все же, не вспомнила о них, когда шла через аптечную проходную вчера вечером.

В результате этого все изменится. Ее жизнь, эта постоянная борьба, теперь станет невыносимой.

Судьба? Нет... скорее глупость.

Как, черт возьми, она могла совершить подобное?

– Я уволюсь, – сказала она резко. – Прямо сегодня. Мне не следовало этого делать... Я беспокоилась о нем, переживая из-за того, что случилось со Стефаном, и приняла неверное решение. Я глубоко сожалею.

Ни Хэйверс, ни Катя, не сказали ни слова, но этого и не требовалось. Все дело в доверии, а она обманула их. И нарушила правила больничной техники безопасности.

– Я освобожу свой шкафчик. И немедленно уйду.