Отход

Глава 30

Валерон, как услышал, сразу метнулся в дом, бросив, что он к Хикари, чтобы та подготовилась к мгновенному изъятию энергии. Останавливать не стал: Анна Александровна мне казалась слишком опасной, чтобы на ней проверять собственные артефакты. Я даже подумал, что лучше сцепиться с одной тварью зоны, чем с родственницей, где непонятно, какой исход будет хуже. В том, что что-то будет лучше, я очень сомневался. Не видел я хороших вариантов при ее нападении на нас. Торт я оставил в автомобиле, чтобы незваная гостья не решила, что в ее честь куплен.

Анна Александровна сидела в гостиной, где сам воздух казался раскаленным. Напротив нее сидела Наташа, напоминавшая гранитную скалу, на которую натекают потоки лавы. Внешне моя супруга выглядела невозмутимой, но судя по тому, что не предложила матери даже чая, до невозмутимости там было далеко.

— Добрый день! — церемонно поздоровался я. — Какой приятный сюрприз, Анна Александровна. Неужели вы сумели выкроить время для визита к дочери?

— Хамишь, дорогой зять, — усмехнулась Куликова. — Вы меня изрядно удивили своим побегом и браком. Так талантливо играли взаимное равнодушие. Даже Козырев ничего не заподозрил.

Я прошел через всю гостиную, чтобы сесть рядом с Наташей и взять ее за руку. Супруга была напряжена, а ее рука была холоднющей, как будто ее мать воздействовала на нее чем-то промораживающим из стихии Воды. Пришлось взять обе ее руки и направить чуть-чуть Жара — самую малость, только чтобы согреть. Наташа еле заметно благодарно улыбнулась.

— Мы переживали за собственное будущее. Как показала встреча с Василием Петровичем — не зря переживали.

— Ты же понимаешь, что мы так этого оставить не можем?

— А что вы сделаете, Анна Александровна? — рассмеялся я. — Силой этот вопрос не решите. Скандал тоже не в ваших интересах.

— Ты понимаешь, сколько нам задолжал? — продолжила она гнуть свою линию.

— Что я вам задолжал? Оружие, которое было при Наташе? Я его сейчас верну.

Я поднялся и, не дожидаясь ее новых претензий, вышел из гостиной. Почти сразу за дверью сказал:

— Валерон, выплюнь Наташины мечи.

— Прямо так решил вернуть? Без выкупа? — проявившись, недовольно проворчал он, но требуемое передо мной появилось.

— Пусть подавятся, — решил я.

— Хикари говорит, что гостья не злится, опасностью от нее не веет.

— Не расслабляйтесь. Это сейчас не веет, а через минуту у нее может где-то засвербеть и она по нам чем-нибудь шандарахнет. Это Куликова, с ними ни в чем нельзя быть уверенными. Они только притворяются нормальными.

— Мы бдим, — оскорбился Валерон. — Я рядом с вами сижу.

— Только не плюй сразу, если что, — предупредил я. — Все же Наташина мама, не абы кто.

— То есть если плевать, то не при Наташе, — ввел правку Валерон.

— Вообще не плевать, — грозно предупредил я. — На родственников плевать чревато.

— Ты подумай хорошо, там Куликовых всего двое останется, а два княжества лучше, чем одно. Ты же собирался мир завоевывать?

— Я собирался автомобили делать. За завоевание мира у нас отвечаешь ты.

Валерон огорченно засопел, поняв, что завоевание мира пока откладывается, и перешел в невидимость. А я вернулся в гостиную и протянул перевязь Куликовой.

— Все. Теперь мы вам точно ничего не должны. А вот вы нам… Приличные семьи дают за дочерьми приданое.

— То есть тебе ее дара недостаточно?

— Приданого много не бывает, — пожал я плечами. — Тем более что вы приехали к нам не просто так, а что-то от нас хотите.

Я вернулся к Наташе и сел рядом. Паника от нее ушла. Супруга казалась куда спокойнее, чем раньше. Но за руку я ее все равно взял. Куликова отметила это легкой насмешливой улыбкой.

— Я уже сказала, что хочу вернуть дочь.

— А я не хочу ее возвращать. Придется вам с этим смириться. Чем раньше вы это поймете, тем быстрее мы придем к взаимопониманию.

— Петр, как вы понимаете, мы в вашу супругу очень много вложили. Намного больше, чем в старшую дочь.

— Неужели? — позволил я себе усмехнуться.

— Прокачка ее навыка забирала большинство наших доходов, — не повелась на подначку Куликова. — В последние годы доходов у нас, прямо скажем, почти не было. Вы нас ограбили.

— Послушайте, Анна Александровна! — вспылил я. — вы говорите сейчас о дочери, а не о каком-то неодушевленном предмете. О дочери, которая имеет право на счастье не меньше, чем вторая ваша дочь. А вы выставляете ее товаром!

Теперь уже Наташа держала меня за руку, успокаивая, но я не унимался.

— И во сколько вы оцениваете свою дочь? Сколько вам надо заплатить, чтобы вы забыли о нашем существовании навсегда?

— Если я скажу два миллиона, заплатишь? — усмехнулась она.

Я даже почему-то расстроился. Почему-то до этих слов казалось, что она приехала к нам налаживать отношения, но нет, перед нами сейчас был проводник воли Куликова.

— Хороший размен, надо брать, — тихо тявкнул Валерон. — Поездим, найдем, с кого компенсацию взять.

— Заплачу, — презрительно бросил я Куликовой. — Не сразу, но заплачу. Часть могу выдать прямо сейчас, под расписку. Но после этого вы сразу же убираетесь из этого дома, и больше никого из вашей семьи у нас не примут. Своим предложением вы оскорбили мою супругу, и я прощать этого не собираюсь.

Она вздохнула.

— Неожиданно. Но нет, я не возьму. Деньги нам нужны. Но это действительно будет выглядеть, как будто мы продаем свою дочь.

— А разве не за этим вы приехали? Вы мне только что доказывали, что ваша дочь — ценный и дорогой актив. И даже назвали цену.

— Признаю: я повела себя неправильно. И приношу свои извинения. Я люблю Наташу и не хотела бы лишаться возможности с ней встречаться. Никакие деньги этого не заменят. Давайте начнем разговор заново.

Она вымученно улыбнулась, я вернулся к Наташе, и супруга сразу же схватила меня за руку. Дышала она тяжело и явно была близка к тому, чтобы разрыдаться. К полному разрыву с семьей она не была готова.

— Давайте, — выдохнул я. — Но только ради Наташи.

Валерон расстроенно вздохнул. Наверное, уже прикидывал, как будет брать компенсацию с Куликовой сразу после ее ухода от нас. А тут такой облом.

— Ваш брак нас всех очень расстроил.

— Я заметил. Василий Петрович пытался меня убить, а Мария Васильевна вернула подарок в изуродованном виде. Еще пытались оспорить договора продажи недвижимости. И отобрать автомобиль.

Куликова поморщилась, как будто кто-то рядом с ней пустил газы. Настолько вонючие, что притворяться воспитанной, не замечающей этого дамой никак не получается.

— Да, Василий Петрович был в ярости, — неохотно признала она. — Даже если не принимать в расчет, что брак не был с нами согласован, Наташа еще слишком молода. Ей даже не удалось окончить гимназию.

— Мы работаем над этим.

— У меня была договоренность в Гарашихе… — намекнула она.

— Мы туда не вернемся. Последняя встреча с Василием Петровичем оставила очень нехорошие впечатления. Анна Александровна, мы решим этот вопрос самостоятельно, без вашей помощи.

— Я предлагаю помощь без всякой задней мысли.

— Ой ли? Вам что-то от нас нужно, — возразил я. — Говорите прямо. Или разговор опять пойдет не туда.

— Будет достаточно, если Наташа время от времени будет нам помогать своим даром. Взамен мы обязуемся молчать о ее навыке и выплатим достойное приданое, когда княжество немного придет в себя. Сразу предупреждаю, что это будет не год и не два. И у нас есть более приоритетные обязательства, которые мы должны погасить. И да, клинки пойдут Наташе в подарок.

Она положила перевязь на столик рядом с собой.

— Клинки вы заберете, — отрезал я. — К чему нам оружие, меченное чужим князем?

— Алексей Фомич о вас очень хорошо отзывался. И я понимаю почему.

— Лесть со мной не работает, Анна Александровна.

— Это не лесть. Я приехала сюда с желанием что-то исправить. Посмотреть, как дочь, и, если у нее имелись бы проблемы, вы меня не удержали бы и я ее забрала бы с собой. Но я вижу, что в этом необходимости нет: ей с вами хорошо, Петр Аркадьевич. Куда лучше, чем было дома.

Последнее она сказала даже с горечью. Видно, рядом с Куликовым ей тоже было не слишком комфортно. Если мне не показалось, что у него не все в порядке с головой, что точно переняла старшая княжна, но пока не заметно, чтобы переняла младшая, то Куликовой не позавидуешь. В Гарашихе она наверняка отсиживалась не только ради присмотра за младшей дочерью, потому что дочь в Дугарск приезжала без нее.

— И все же я прошу вас оставить клинки себе, — сказала она. — Это согласовано с Василием Петровичем. Отслеживать вас по ним никто не будет. Наташе они привычны, а такое оружие не просто стоит очень дорого, но и его невозможно заказать. Это вещь очень высокого качества. И у Наташи будет свое оружие.

Клинки брать не хотелось, потому что тогда мы начинали играть в навязываемую Куликовыми игру. Я ее мог нарушить прямо сейчас, но в этом случае придется что-то думать с подарком на Рождество. Наташа посматривала вопросительно, и ее желание оставить себе мечи было понятно: они удобны, привычны и являются связующим звеном с ее родными. Но этого звена нам не нужно по ряду причин. И главная — я не доверяю Куликовой. Когда она притворялась: в начале разговора или потом — знает только она сама. И пользоваться куликовскими мечами — призывать к себе неприятности.

— Наташа, что ты скажешь сама? — обратилась Куликова к дочери. — Это в большей степени касается лично тебя, чем твоей семьи.

Решено, все равно мечи — это не совсем подходящий рождественский подарок. Буду думать в сторону украшений.

— Наташа, до того как ты примешь решение, я хочу тебе что-то показать.

Я поднялся и вышел из гостиной. Нужно было забрать клинки из машины. Конечно, я хотел подарить их уже вместе с ножнами, но пока можно и так.

Забрав сверток, я принес его в гостиную и развернул только перед Наташей.

— Ножны для них пока делают. Хотел подарить законченную вещь на Рождество, — пояснил я. — Но сейчас ты должна понимать, что у тебя есть выбор.

— Откуда? — пораженно выдохнула она, переводя влюбленный взгляд с оружия на меня и обратно. И я мог бы поклясться, что ей сейчас было сложно определить, что или кто ей больше нравится.

— Я каждое утро работал в кузне, — напомнил я.

— Я думала, что-то для машины делаешь. Ты говорил о необходимости задних сидений.

— На них материала нет.

Куликова ерзала-ерзала, не выдержала, встала и подошла к нам, после чего в восхищении застыла. Наташа же тоже встала, взяла мечи, примерилась, сделала несколько выпадов, покрутила в руке, провела серию ударов и сказала:

— Они как живое продолжение руки. Лежат в руках, словно созданы для меня.

— Они и созданы для тебя, — напомнил я. — Так что, Анна Александровна, забирайте свои мечи. Они нам теперь не нужны. У Наташи есть свое оружие.

— Удивили, Петр Аркадьевич, — с неподдельным уважением сказала она. — Можно мне их тоже посмотреть поближе?

— Спрашивайте у владелицы.

— Наташа?‥

Наташа молча протянула матери мечи рукоятями вперед. Честно говоря, я забеспокоился, потому что уровень защиты у нас сейчас был ниже уровня этих мечей. Валерон молчал, но я очень надеялся, что и он, и Хикари не застыли от восхищения при виде мечей, а честно пытаются нас охранять.

Однако Куликова даже попытки не сделала напасть. Она придирчиво осмотрела работу, проверила остроту, разрубив собственный носовой платок, сделала пару связок, выказав неожиданное мастерство. Сразу вспомнился рассказ о том, что она сама ходила в зону, — владение оружием было на высоте и куда лучше, чем у старшей княжны, воспринимавшей походы в зону как развлечение и ходившей исключительно под присмотром дружинников отца.

Возвращала клинки Куликова с явной неохотой. Было видно, что ей и дальше хотелось с ними работать.

— Убедились, что Наташа ничего не потеряет, отказавшись от ваших клинков? — усмехнулся я.

— Должна признать, эти мечи — лучшее, что я держала в руках. И намного лучше тех, что мы думали оставить вам в качестве свадебного подарка. Теперь я даже не знаю, чем близким по стоимости их можно заменить. У нас, знаете ли, Петр Аркадьевич, не так много ценностей осталось.

— Предлагаете вас пожалеть, Анна Александровна? — хмыкнул я.

После того как мечи вернулись к Наташе, я успокоился, но не настолько, чтобы относиться с пониманием ко всем куликовским вывертам.

— Предлагаю все же достичь определенности в том вопросе, ради которого я сюда приехала. Нам нужна Наташина помощь. Что вы за нее хотите?

Я посмотрел на супругу. Разрыва отношений с семьей она вряд ли хотела, да и мне лучше находиться с Куликовыми в худом мире, чем в хорошей войне. Деньги я с них получу и так, по договоренности с отчимом, о чем они не должны узнать. А брать деньги с них за Наташину помощь — как-то мелочно и недостойно.

— Я буду помогать безо всяких условий, — ответила Наташа. — Но к вам не поеду.

Я хотел было добавить, что еще не станем принимать князя Куликова в нашем доме, потом понял, что тогда речи хоть о каком-то примирении не будет, поэтому добавлять ничего не стал.

— Я подозревала, что оно так и будет, поэтому привезла с собой парный переговорный артефакт. Самый простой вариант, как видите, — она извлекла нечто похожее на пудреницу. — Меток здесь никаких нет. Могу поклясться. Да и структура изделия такова, что любое встроенное заклинание будет мешать работе. Вторая половина артефакта останется у меня. Боюсь, Василий Петрович еще долго не сможет успокоиться по поводу брака младшей дочери.

— Он очень бесится? — спросила Наташа, принимая свою половину артефакта.

Желание помочь родным понятно, но нужно будет и Хикари попросить проверить, и самой Наташе намекнуть, чтобы вероятности прикинула, насколько опасно держать такое при себе.

— Очень. Ты же знаешь, он хочет, чтобы все было по его. Алексей Фомич сдерживает, но у него не всегда это получается. Мария тоже подливает масла в огонь. Она в ярости не меньшей, чем отец. Она считала вас, Петр Аркадьевич, своим поклонником.

— Я не давал для этого повода, — сразу открестился от сомнительной чести. — Паука я сделал по настоянию Козырева. Он сначала намекал, потом потребовал прямо.

— Я вас ни в чем не обвиняю, Петр Аркадьевич, — ответила Куликова. — Хотя ваш брак оказался как гром с ясного неба. Ничего его не предвещало.

После того как она получила от Наташи согласие на помощь, она успокоилась, расслабилась и стала почти нормальной. Настолько нормальной, что я скрепя сердце предложил ей до отъезда в Дугарск (а уезжала она завтра) переехать к нам. Потому что в нынешней ситуации то, что она остановилась в гостинице, говорит в глазах общества не в нашу пользу.

Наташа мне за это предложение была благодарна. Но еще сильнее была благодарна Хикари, которой я разрешил взять с гостьи тридцать процентов вместо договорного одного. Ничего, к утру все восстановится, а что самочувствие будет странным — так это послужит основанием для того, чтобы не навещать нас слишком часто.