Отход

Глава 2

У бывшей калитки был звонок, но он, разумеется, не работал, потому что в княжеском доме совершенно точно больше не работало ничего. Я подошел к двери и постучал. Решил, пару минут подожду, потом войду сам. Дом огромный — моего стука княжна может даже не услышать.

Но дверь открылась тут же. Хмурая Наталья Васильевна не сказала ни слова, но общий посыл был ясен: «Чего приперся?»

— Наталья Васильевна, я хочу вам предложить договор, — начал я.

— Брачный? — криво усмехнулась она.

— В некотором роде. Я предлагаю заключить фиктивный брак. Я принимаю на себя ответственность за вас, скажем, на ближайшие пять лет, за которые вы получите любое образование на ваш выбор.

— Любое, Петр Аркадьевич? А если я захочу несколько?

— Вы что-то конкретное хотите, Наталья Васильевна?

— Да, целительство и артефакторику, — она насмешливо на меня посмотрела. — Или это для вас невозможно?

Я задумался. Если про падающее сродство к артефакторике я хотя бы слышал, то про сродство к целительству до рассказа Валерона — нет. Наверняка были целители и без сродства, но если уж готовить целителя — то экстра-класса.

— А с кого падает сродство к целительству, вы случайно не в курсе, Наталья Васильевна?

— Случайно в курсе, Петр Аркадьевич.

— Тогда выбьем.

Мне показалось, что она растерялась от моего уверенного ответа, но тем не менее продолжила быстро, почти без запинки:

— Я понимаю, зачем это нужно мне, Петр Аркадьевич, но не понимаю, зачем это нужно вам. Из жалости? Мне не нужна ваша жалость.

Судя по следам в пыли, далеко в особняк девушка не проходила, словно сделала несколько шагов и задумалась, стоит ли идти дальше и вообще туда ли она зашла. К артефактам княжна не приближалась, и в помещении было довольно холодно.

— При чем тут жалость? Я рассчитываю на вашу помощь предсказательницы. Потому что реликвия, которую мне предстоит собрать, — явно не одна. А еще — на вашу лояльность.

— То есть это плата за то, чтобы я не рассказывала о вашем участии и дальше, Петр Аркадьевич?

— Именно так, Наталья Васильевна.

— И вы уверены, что сможете обеспечить мое образование?

— Уверен, Наталья Васильевна.

— Петр Аркадьевич, моя семья будет, мягко говоря, недовольна. И это недовольство вам придется разделить со мной, если не получить на себя его большую часть. Вы уверены, что моя помощь стоит всего этого? Отец бывает очень жесток.

— Я уверен. Проблемы с вашей семьей будем решать по мере их поступления. Возможно, они вообще не захотят ссориться, если поставить их перед свершившимся фактом. Так что вы решили?

— Мне надо подумать, — выдала она. — Это слишком неожиданно и противоречит моим…

Она замялась, пытаясь подобрать слово.

— Убеждениям, Наталья Васильевна? — предположил я.

— Можно сказать и так, Петр Аркадьевич.

— А что говорит ваш дар, Наталья Васильевна?

— Он на меня саму очень редко срабатывает. Чаще — на то, что важно для большого количества людей.

— Например, на открытия искажений в Дугарске, — вспомнил я оговорку Козырева.

— Но и это срабатывает, только если я в Дугарске. В Гарашихе — намного хуже.

— Предлагаю вам заняться размышлениями в моем доме. Там так же пыльно, но зато теплее — я запустил систему отопления. Можно еще отдраить кухню и попить чая. У вас как с бытовыми заклинаниями, Наталья Васильевна?

— Никак. Родители считали, что они мне не нужны. И у сестры таких учебников не было, Петр Аркадьевич.

— Обидно. У меня есть учебник, но не было времени его изучить. Вернусь в Дугарск — первым делом сооружу пылезасасывающий артефакт.

— Справитесь, Петр Аркадьевич?

— А почему нет, Наталья Васильевна? Там ничего сложного нет в схеме. Единственное — заклинание придется учить. Пойдемте. Не уберем, так в тепле посидим.

Она кивнула и пошла на выход. Дождалась, пока выйду и я, и аккуратно закрыла замки. Замки действительно заедали, поэтому с ключом ей пришлось повозиться, но от моей помощи она отказалась.

Внутри моего дома пока теплее было на самую малость, но все-таки теплее. Поскольку даже сесть было негде, пришлось все-таки брать в чулане ведро, тряпки и для начала оттирать табуретку на кухне, чтобы было куда посадить гостью.

После этого я решил заняться самой кухней. И даже не столько потому, что не хотелось сидеть в грязи, сколько, чтобы избежать чувство неловкости, которое все же возникло. Воды в доме не было, хотя краны имелись, приходилось ходить за снегом и топить Жаром. Это тоже поднимало температуру, так что вскоре комбинезон я снял, но натянул свитер.

Наталья Васильевна недолго сидела, сложа ручки. Пошерудила в той же кладовке, заменила куртку на жилетку, пыль из которой выбила на улице. Отмывала она неумело, но старательно. Воду пришлось греть и ей, что меня скорее радовало — и уберется быстрее, и Жар прокачается.

Пока отмывали кухню, в доме потеплело уже значительно, хотя все равно он казался нежилым, и запах стоял присущий именно долго пустующему жилью — затхлости.

Поэтому плиту я растопил не столько для приготовления чая — это можно было сделать и в маленьком котелке, — сколько чтобы хоть немного разбавить этот запах.

— Вы так весь дом будете отдраивать, Петр Аркадьевич? — внезапно спросила княжна.

— Я думал еще две спальни, но сейчас вряд ли способен на столь выдающийся подвиг. Сюда надо именно артефакт для втягивания пыли или бригаду уборщиц. А кухня здесь большая — два спальника влезут.

— Петр Аркадьевич, а вы осознаете, что в случае моего согласия мой отец развяжет с вами войну? — внезапно спросила она. — У него много возможностей.

Похоже, она почти решилась, но боится теперь за меня.

— У меня тоже много возможностей. Если решу не доводить до крайностей, то всегда можно уехать в другое княжество.

— А два дома? Этот и в Дугарске?

— У меня, Наталья Васильевна, собственности в куликовском княжестве больше нет. Я все продал другому человеку, на которого вашему отцу будет очень сложно наехать. Меня не пугает противостояние с вашим отцом, тем более что я почти решил отсюда уезжать. Потому что действия людей вашего отца наводят на мысли, что единственное, что ими движет — жажда наживы.

Она возмущенно вскинулась.

— Не надо так говорить. Вы не знаете нашей ситуации, Петр Аркадьевич. До того как взорвалась реликвия, все было совсем иначе.

— А почему она взорвалась, Наталья Васильевна? — решил я сразу выяснить информацию для божка, с которым придется встретиться хотя бы для того, чтобы высказать свое фи.

— Я не знаю.

— В семье на эту тему не говорили?

— Говорили, но без подробностей. Отец считает диверсией.

Чайник, найденный здесь же, закипел, но эту воду я вылил в раковину и залил новую, в этот раз из своих запасов.

— Он кого-то подозревает?

— Я ничего такого не слышала. Оставшиеся без реликвии князья как-то собирались, но так и не выяснили причину. Реликвию невозможно поцарапать ни усиленным оружием, ни магией — и внезапно она разваливается на множество осколков.

Значит, в дело вмешался божок с другой стороны. Оставит ли он без внимания уход зоны из княжества? Вряд ли. А значит, о моей причастности никто не должен знать. Забавно, но побег с Куликовой-младшей и брак с ней прекрасно это замаскирует. На меня подумают в последнюю очередь. Решат — захотел примазаться к поднимающейся из забвения семье.

Хотя снегоход оставляет заметные следы на снегу.

— И никаких идей не выдвигалось, почему так могло случиться?

— Если и выдвигалось, отец мне не рассказывал. — Внезапно она в ужасе отшатнулась от окна. — Там тварь! С реликвией что-то случилось!

Я рванул к окну, но увидел только Митю и жалобно смотрящего на меня Валерона, притворяющегося совершенно замерзшим — еще бы, комбинезончик без посторонней помощи он мог только снять, а вот надевать его на помощника следовало уже мне. Реликвию из этого окна видно не было, но судя по заметным на снегу всполохам, с ней было все в порядке.

— Это мой металлический паук дал знать, что он появился. Сейчас впущу.

Я махнул рукой и поторопился к входной двери. Стоило открыть, как в холл сразу же ворвался Валерон и возмущенно тявкнул:

— Вот так вот, появилась девица на горизонте, и ты уже забыл о верных помощниках, пусть замерзают.

— Положим, вы оба не можете замерзнуть, — напомнил я.

— Я очень даже страдаю от холода, а Митя на холоде медленней двигается.

— Неправда, — возразил Митя. — С новым двигателем у меня идет внутренний разогрев.

— Ты теряешь лишнюю энергию на холоде, — вывернулся Валерон. — Обогреваешь пространство за собственный счет. Это плохо.

— Что поделать, — философски сказал Митя. — Хорошо это или плохо — решать Петру.

— Мы чего пришли. В городе кристаллов больше нет, — заявил Валерон. — Прочесали все, что можно. Возможно, что-то где-то лежит под снегом, но Митиного нагревания не хватит, чтобы его растопить. Предлагаю выдвигаться до следующего селения.

— Оттуда твари могли вовремя слинять. Это здесь реликвия оказалась слишком близко. А там, пока волна дошла, они уже десять раз успели переместиться.

Валерон задумчиво почесал лапой за ухом.

— Не подумал, — признал он. — Остаются те, кто привязаны к месту. Нужно проверить там, где потерялся сугробень, помнишь?

— Еще бы не помнить.

— Но это я сделаю утром после хорошего сна и плотного завтрака. И желательно это делать в чистом помещении. Я смотрю, ты здесь даже не попытался убрать.

— Попытался, но только на кухне. Слишком много времени уходит. Сюда артефакт нужен, схема которого есть в купленном у Коломейко справочнике по бытовым заклинаниям вместе с нужным заклинанием.

— Ладно, сбегаю, — решил Валерон. — Но последний раз.

Он намерился сразу слинять, еле успел крикнуть:

— Стой!

— Что еще? — недовольно повернулся он.

— Попроси Прохорова глянуть схему и вложить нужные материалы. У меня есть только для Живой Печати, а сейчас просто так не выйдешь и не набьешь. Подозреваю, что к старой границе надо будет идти за новыми тварями.

— Понял, — коротко тявкнул Валерон и испарился.

А мы с Митей пошли на кухню. Пока меня там не было, Наталья Васильевна вернула безрукавку в чулан и сняла меховые штаны, потому что в доме стало по-настоящему тепло. Я тоже снял свитер, потому что в нем уже было жарковато.

— Знакомьтесь, Наталья Васильевна, это Митя.

Митя подошел к княжне и осторожно протянул манипулятор, второй справа — первый-то был с лезвием. Наталья Васильевна его так же осторожно пожала и сказала:

— Очень приятно познакомиться.

Чайник на плите испускал из носика уверенную струйку пара, я достал котелок, насыпал в него травяной смеси для отвара и залил кипятком.

— Вы теперь будете моей хозяйкой? — неожиданно спросил Митя.

— Я еще не решила, — смущенно ответила девушка и покосилась на меня.

— Нужно соглашаться, — серьезно заявил Митя. — Потому что иначе он в вас плюнет.

— Петр Аркадьевич в меня плюнет? — удивилась она. — Он так плохо воспитан?

— Нет, Петр не плюется. Валерон плюнет. А он всегда выполняет обещанное. Не надо, чтобы он плевался. Павел Валентинович говорит, что это неприлично.

— Павел Валентинович? — Она наморщила лоб. — Кто это?

— Учитель для Гриши. Петру учитель не нужен, он и без того знает много. А Грише приходится учиться. Я тоже учусь. Это интересно. Читать научился.

— Читать? — удивилась она.

— Павел Валентинович говорит, что я умный и любознательный.

— Он совершенно прав.

— Поэтому вам надо соглашаться. Я не хочу, чтобы в вас плевали. Это некрасиво.

— Я тоже некрасивая, — неожиданно сказала она.

— Нет, вы красивая. Гриша говорит, что не бывает некрасивых женщин…

— Бывают женщины, которые не умеют себя подать, — прервал я его.

Потому что продолжение фразы про нехватку водки настроение единственной даме в нашей компании не поднимет. И дернул же меня черт как-то в присутствии Прохорова это ляпнуть, теперь уже он вставляет это к месту и не к месту.

— Гриша немного не так говорил, — дипломатично заметил Митя.

— Гриша не всегда говорит правильно.

— Он старается. Павел Валентинович говорит, что у него хороший прогресс.

Митя болтал и болтал, как будто внезапно получил плюс к болтливости. Обычно он с посторонними куда менее разговорчив. Но, видно, Валерон уже успел ему внушить, что эта девушка либо своя, либо труп, так что паук не переживал, что скажет что-то лишнее, а просто наслаждался беседой. Не прервался он и тогда, когда я разлил в две кружки отвар и протянул одну княжне.

Идиллию прервал появившийся Валерон.

— Все доставил. Гриша меня уверил, что нужное все есть, — гордо сказал он. — Где выплевывать?

— Ваша собачка, Петр Аркадьевич, потрясающе умеет прятаться. Только что ее не было ни видно, ни слышно — и вот она уже здесь и громко лает.

Валерон, не терпевший, когда его называли собачкой, посмотрел на нее так, как будто уже прикидывал, как лучше плюнуть, чтобы не пострадала кухня.

— Мне нужно какое-то чистое место. И, похоже, пока единственное чистое — это кухня, поэтому я отгорожу половину стола для работы. Артефакт должен быть простым, сделаю быстро.

— Я могу пройтись по дому, Петр Аркадьевич? — спросила княжна. — Чтобы не мешать? Или это будет не совсем прилично?

— Почему нет, Наталья Васильевна? Разве что в доме пока очень грязно.

Грязи она не испугалась, пошла осматриваться, Митя засеменил за ней, продолжая беседу, а Валерон сразу тявкнул:

— Спросил?

— Спросил.

— Чего решила?

— Думает.

— Пусть думает быстрее, а то потом в случае чего на тварей уже не свалишь. — Он выплюнул книжку и контейнер. — Григорий сказал, все здесь. Но что ты с первым уровнем Вихря сделаешь? Правильно. Ничего.

— Мы его кристаллами поднимем, — в шутку предложил я.

— Под это дело не дам, — насупился Валерон. — Мусорный навык, так будешь прокачивать. Ты, кстати, незаметность отключил?

— Давно.

Внезапно оказалось, что заклинание вихря я с кого-то не только успел цепануть, но и поднять до третьего уровня. Это, конечно, тоже ни о чем, но все же не надо учить. Схема же действительно оказалась простейшей и собиралась… Не за пять минут, разумеется, но за полчаса полноценный артефакт вышел. Одна беда — низкоуровневый.

Но я все равно пристроил его на ведро, в которое будет собираться пыль, и отнес для начала в гостиную, где ведро медленно и печально принялось наполняться. Может, и хорошо, что навык низкоуровневый? А то как завалило бы сразу с верхом — не успевали бы ведра менять. В гостиной нашлась и Наталья Васильевна, сметающая пыль с картины на стене. Честно говоря, картина там была, прямо скажем, не представляющая художественной ценности. А еще очень и очень запыленная, поэтому время от времени девушка чихала. Я решил не отвлекать от столь важного занятия и пошел делать второй артефакт.

Его я поставил в самую маленькую спальню: был шанс, что она до ночи очистится от пыли, хотя и небольшой. Все же более-менее приличный эффект будет на уровне начиная с десятого, но до такого я в принципе не докачаю. Хотя можно и попробовать.

Мы с Валероном вышли на улицу, где я сначала вызывал Снег, который у меня уже оказался пятого уровня, а потом — Вихрь, и смотрел, насколько эффективно заметаются следы. Пока выходило, что без природного вмешательства моими умениями следы не заметешь, но Вихрь удалось поднять до четвертого уровня, после чего я вернулся в дом и заменил заклинания в обоих артефактах.

Заодно и ведро в гостиной заменил, потому оно заполнилось почти на треть. Собранную пыль я просто отнес на улицу и высыпал за домом, затем воздействовал на нее Вихрем, который кучку моментально разнес по снегу. Поскольку там уже наблюдался прах от тварей, пыль с ним прекрасно перемешалась. Можно сказать, превратилась в единое целое.

— Петь, все нужно решить до появления здесь Куликова, — тявкнул Валерон. — Либо она с нами, либо мы не знаем, где она. Сюда довезли — и все. А ты на нее дефицитный хворост тратишь. Лучше бы вино взял — оно и надежнее, и его больше.

— Откуда у меня вино?

— Погреб же здесь, — вытаращился на меня Валерон. — Там вина этого — хоть залейся. И бутылки есть, и бочки. Можно выпить на радостях или за упокой.

Он вильнул хвостом, то ли от самой идеи выпить, то ли от того, что это будет за упокой.

— Какой ты кровожадный, — не удержался я.

— Я не кровожадный, — оскорбился Валерон. — В отличие от тебя, я помню, сколько существ от тебя зависит. А на другой чашке весов — всего одно существо. Выбор очевиден. Но ты не переживай: Митя ее уговорит. Я дал ему точные инструкции.