Осколки тьмы (СИ)

Глава 5. О метках, крыльях и самодельных торнадо

Мы сидим на небольшой полянке, успевшей быстро высохнуть после очередного дождя, благодаря горячим лучам летнего солнца. По краям поляны растут пышные деревья, создавая ощущение защищенности. Впрочем, бояться действительно нечего: вряд ли маг может следовать за нами так далеко от города. Виллеты пасутся чуть в стороне, восполняя растраченную энергию с помощью поедания сочной травы. Мы же, торопливо заканчивая обед, готовимся к избавлению от меток, так не вовремя выдавших нас.

— Нам не стоило бояться, — заявляет Терран.

— Они же чуть не схватили нас! — возмущается Лина.

— Вы чувствуете себя слишком обыкновенными, — смеется Терран, — и не привыкли полагаться на свои силы. А они огромны, можете быть уверены.

— Да, мы не привыкли полагаться на свои силы, — холодно говорит Стас, — потому что они несут разрушения и склоняют нас к злу.

— Забавно вы рассуждаете, — Терран качает головой. — Нужно верить в силу своей воли и что вы всегда будете делать только то, что пожелаете, а не то, к чему стремится тьма. Вы сами должны ею управлять, и вы способны на это. Никак не иначе.

Я вновь вспоминаю слова Тэана, что если верить в себя, возможно удержаться и не поддаться влиянию тьмы. Быть может, эти двое правы? Быть может, нет ничего плохого в использовании тьмы? Ведь, в конце концов, все решает не сама сила, а человек, определяя, во имя блага или причинения боли и страданий использовать ее.

— Но если каждый раз, узнавая о нашей тьме, на нас будут нападать всякие личности наподобие того мага или самих аллиров, то хочешь — не хочешь, а нам придется использовать свою силу для того, чтобы убивать, — замечает Стас. — А этого допустить нельзя. Какое право мы имеем отнимать чужие жизни?

— Или они, или мы, — жестко возражает Терран. — Им стоило быть умнее, а не рассчитывать на свое мнимое могущество. Разве может быть что-то сильнее Первозданной Тьмы? Они могли бы догадаться, на что идут, и не лезть к тем, кто может их убить. Так что, считайте, они сами сделали выбор, сами же виноваты в своей смерти.

— Ты убил тех воинов, которые гнались за нами? — спрашиваю я.

— Что ты, как можно, — насмешливо улыбается Терран. — Всего лишь отправил в бессознательное состояние. Поваляются пару часиков и придут в себя. Как видите, нам не обязательно убивать. Впрочем, если захотите…

— Нет! — хором восклицаем мы. Понимаем, конечно, что он шутит, но эти шутки не кажутся такими уж забавными.

— Пары подобных представлений вполне хватит, чтобы нас перестали преследовать. Даже до Последователей Света в итоге дошло, что со мной лучше не связываться. Хотя вот этих упорных баранов действительно пришлось немного поубивать. А теперь, может, займемся избавлением от меток? Ни к чему всем подряд, ну ладно, пусть даже только сильным магам да аллирам раньше времени узнавать о том, кто мы.

— Как это сделать? — спрашивает Стас.

— Вновь воспользоваться тьмой, конечно. Не бойтесь, никто кроме охотников не почувствует этого. Остальные способны улавливать лишь огромные всплески тьмы, как тот, например, который произошел во время игры в лабиринте. Последователи Света чувствуют маленькие колебания только из-за того, что у них постоянно к этому кто-нибудь да прислушивается, сканируя весь мир целиком. Но, как я уже говорил, они не рискнут явиться, зная, что мы объединили силы и ходим теперь вчетвером.

— Неужели они готовы оставить Вселенную на верную гибель? — в притворном возмущении интересуется Стас.

— Как знать. Я больше склоняюсь к тому, что они придумают еще какой-нибудь способ разделаться с нами, но после очередной неудачи вновь залягут на дно. Итак, тьма. Вы должны призвать ее из глубин себя, окутать свое тело ею и с ее помощью взглянуть на себя. Тогда вы сможете увидеть метки. Вы знаете, что, используя тьму, мы можем чувствовать обыкновенную магию?

Мы киваем.

Да, Денмонт рассказывал об этом и даже показывал. Правда, мы давно не практикуемся из-за отказа от тьмы.

— Отлично, — продолжает Терран. — Значит, примерно знаете, как нужно действовать. Когда увидите на своей ауре метку, направьте в нее тьму с пожеланием стереть. Должно сработать, все просто. Только предупреждаю — будет немного больно.

Перед глазами встают картины давно забытого сна.

«Его тело постоянно меняется, приобретая то страшные демонические черты, то снова привычные человеческие. Он протягивает ко мне руку, и меня охватывает ослепляющая боль, словно во мне что-то выжигают». Именно так Хельфион снял с меня метку, чтобы аллиры, ни о чем не догадываясь, утащили меня на свои игры.

— Вообще-то, будет сильно больно, — предупреждаю я.

— Ничего, мы справимся, — уверенно говорит Стас. — Лина?

— Да, я готова.

Друзья закрывают глаза. Я чувствую, как поднимается тьма. Поскольку на самом деле она едина, лишь условно разделяясь на четыре части, я отчетливо ощущаю все, что происходит с друзьями.

Вот, будто их же глазами, вижу две ауры, сияющие расплывчатыми, переплетающимися между собой цветами. На каждой из них, на самом верху, странный знак. Он тоже светится по-своему, золотистым цветом, который странно ассоциируется с волосами Хельфиона в человеческом облике и огромными пуговицами на одеждах охотников. Почему такие странные ассоциации?

Отгоняю непонятные мысли, вновь обращаю все внимание на этот знак. Тонкие, изящные линии сплетаются в красивый узор. Круг, поделенный на две части, внутри которого хаотично плещется что-то непонятное. Над кругом — несколько, словно заплетенных в косу, линий, напоминающих почему-то диадему. Неужели символ власти? Но чьей? И две линии, резко перечеркивающие все это, на пересечении которых высечена незнакомая буква.

Наверное, эта перечеркнутая буква и говорит, что мы не должны находиться в мире аллиров. Буква… да, она обозначает этот мир. Откуда я это знаю? Чувствую… тьма дарит необыкновенное понимание, больше того, что мы можем знать, но меньше того, что могли бы постигнуть, пустив тьму в свои сердца и слившись с ней окончательно. Впрочем, подобное слияние уж точно нельзя допускать.

Направляя тьму силой желания, друзья накрывают знаки беспросветной пеленой. Сотни маленьких черных иголочек вонзаются в золотистые линии, пронзая их и вырывая из переплетений ауры. Боли я не чувствую, но знаю, что друзьям, стирающим метки, сейчас очень больно.

Вросшие и слившиеся за столько времени с аурами знаки не желают уходить, а потому их приходится буквально выжигать. Однако ребята справляются. Переводят дыхание, открывают глаза. Меток на них больше нет. Отмечая у Лины неестественную бледность лица, Терран на удивление заботливо спрашивает, касаясь ее плеча:

— Ты как?

— Все хорошо, — она слабо улыбается.

— Ну что, пора продолжить путь? — Стас поднимается на ноги и помогает встать Лине, с неодобрением посматривая на Террана. Тот фыркает, но с места не сдвигается, продолжая стоять слишком близко к подруге. — Терран, как ты путешествовал без лошади и при этом умудрился так быстро нагнать нас?

— Могу показать, — хитро улыбается он.

— Покажи.

Терран отходит на некоторое расстояние. Продолжая улыбаться, в демонстративном жесте вскидывает руки кверху. В этот же момент за его спиной возникает тьма. Клубится, растекаясь и занимая все большее пространство, пока наконец не приобретает форму великолепных крыльев. По-прежнему видно, что это лишь нематериальная энергия, изменчивая тьма, но в то же время отчетливо угадываются изящные линии крыльев. Кажется, даже можно разглядеть красивые длинные перья. Словно черный ангел с небес. Мы в унисон ахаем. Терран еще шире улыбается, понимая, какое сильное впечатление производит.

— Но это же тьма! — наконец изумленно выдыхает Стас.

— И что с того? — чуть морщится Терран. — Мне начинает надоедать ваше отношение к тьме. Я пользуюсь ею давно и, согласитесь, не стал безвольным безумцем в ее руках. Если беспокоитесь об охотниках, то я уже объяснял, что они не рискнут. Аллиры такой всплеск даже не почувствуют. Не будь занудой, Стас.

— Все психи отрицают свое сумасшествие, — друг нарочито небрежно пожимает плечами.

— Неужели на этих крыльях можно летать? — спрашивает Лина, не давая Террану ответить на колкость. А тот, судя по улыбке, уже намеревается сказать какую-то гадость, однако быстро переключается на Лину.

— Конечно! — И в доказательство своих слов взмахивает крыльями, поднимаясь над землей. Взлетает над верхушками деревьев, несколько раз переворачивается в воздухе, изображает петлю и возвращается обратно на поляну. — И вы тоже так можете, — говорит он, развеивая крылья.

А мне использование тьмы уже не кажется столь ужасным и способным привести к непоправимым последствиям.

— Мы лучше продолжим езду на виллетах, — хмуро говорит Стас.

— О, я не против! — весело заявляет Терран. Когда мы взбираемся на виллетов, устраивается в седле за спиной Лины, всем своим видом показывая, что ехать в таком положении ему даже больше нравится, чем летать.

На следующем привале, который должен плавно перетечь в ночевку, мы с Линой просим Террана научить нас создавать такие же крылья. Весь остаток дня он ведет себя обыкновенно, никаких вспышек неестественной раздражительности или злости нет. А потому приходим к выводу, что наш новый знакомый прав. Стас пока еще упрямится, но и он наверняка сдастся в скором времени, когда поймет, что все действительно не так, как мы полагали раньше.

— Знаете, с помощью крыльев очень удобно удирать от Последователей Света, которые летать не умеют. Зато не приходится оставлять за собой горы трупов, — в качестве рекламы замечает Терран.

Учиться легко: я отчетливо ощущаю все манипуляции с тьмой, которые совершает Терран. Нужно лишь призвать тьму из глубин души и приказать ей принять любую форму, какую пожелаешь.

Поддаваясь нездоровой фантазии, я не делаю из себя пернатое создание. Силой мысли придаю искусственным кожистым крыльям удивительную схожесть с мышиными или демоническими, или даже вампирскими, как привыкли рисовать наши художники в стиле фэнтези. Главные пальцы завершаются длинными, острыми, чуть изогнутыми когтями.

Кручусь так и эдак, рассматривая крылья под разными углами и с разных сторон. Довольно улыбаюсь.

Красота! Теперь меня точно можно принять за какого-нибудь кровожадного демона. Они в этом мире не водятся, но все поправимо!

Террану не приходится долго уговаривать, чтобы мы попробовали крылья в действии. Сколько раз я ходила по воздуху, поддерживаемая чужой магией, а теперь все в моей власти!

Крылья мгновенно отзываются на малейшее движение мысли. Едва та успевает зародиться — крылья уже выполняют желание.

На землю опускается ночная темнота, а мы все летаем и летаем, вырисовывая над верхушками деревьев разнообразные фигуры пилотажа и весело смеясь. Внутри кипят силы, требуя выхода. Мощные крылья разрастаются, небо перемешивается с землей. Упоительное головокружение от столь восхитительного полета дарит ощущение счастья.

Уставшие, но довольные, пока еще не полностью охваченные побочными эффектами, мы опускаемся на поляну возле костра. Быстро готовимся ко сну и забираемся в импровизированные постели. Несмотря на то, что дождя пока нет, мы предпочитаем поставить палатку. Кутаясь в одеяло, я мгновенно погружаюсь в сон. В душе еще бурлит тьма, она бережно окутывает меня и дарит долгожданное сновидение.

— Я думала, ты не придешь, — нарочито равнодушным голосом признаюсь, глядя на Тэана.

— С чего бы мне не приходить? — удивляется он. — Неужели из-за твоей грубости? — Тэан усмехается при виде моего смущения. — Теперь ты стала настоящей, и мне придется терпеть твой взбалмошный характер.

Я некоторое время молчу, пытаясь осмыслить сказанное. Да, действительно, раньше в этих снах я чувствовала себя, как будто околдованной дурманом. Не помнила, как здесь оказалась, кем была и что происходило до этого.

Сейчас все иначе. Будто я вовсе не засыпала — лишь закрыла глаза и мгновенно перенеслась в другой мир. Туда, где меня ждет Тэан, несмотря ни на что. Вот только говорит он странные вещи. Взбалмошный характер? Ну-ну! Меня мгновенно охватывает почти неконтролируемое раздражение.

— Придется терпеть? Да неужели? — уточняю недобро. — Мое общество тебе настолько неприятно, что приходится терпеть? Я не могу принять такую жертву! Можешь больше не приходить, зачем себя так мучить?

— М-м-м, вот и последствия использования тьмы, — насмешливо протягивает Тэан, вдруг оказываясь прямо передо мной. Теперь нас разделяет всего пара сантиметров. В янтарных глазах пляшут хитрые искорки. Глядя на меня со странной улыбкой, Тэан небрежным движением касается вьющейся пряди моих волос, чуть поигрывает ею, перебирая между ловкими пальцами, и выпускает из руки. — Ничего, скоро вспышки раздражительности пройдут.

— Значит, Терран сказал правду? — спрашиваю, не без труда вспоминая, как люди говорят. Поведение Тэана сбивает с толку, я совершенно не могу понять, что происходит.

Тэан усмехается:

— Он был прав, когда говорил, что эти неблагоприятные последствия пройдут, стоит лишь перешагнуть черту.

— И мы действительно сможем контролировать себя, не желая никого убить и не поддаваясь ослепляющей злости?

— Сможете.

— А теперь скажи-ка мне… откуда ты все это знаешь?

— Достаточно посмотреть на Террана…

— Ты видел его? — резко обрываю я, опять начиная поддаваться раздражению. Почему он никогда не может ответить прямо?!

— Я знаю, что и где происходит, — улыбается Тэан. — А еще я знаю тьму и ее пристрастия.

— Пристрастия? У тьмы? Что ты такое говоришь?

— Ее отражение появляется в твоих глазах, когда ты злишься, — вдруг говорит Тэан, опуская руки на мои плечи и наклоняясь ко мне.

Глаза в глаза, он совсем близко, и я чувствую прохладу его дыхания на губах. Его нежелание ничего объяснять раздражает. Хочется оттолкнуть Тэана или даже ударить. В то же время близость пьянит. Его губы неудержимо манят. В душе бушует буря противоречивых эмоций, готовых в любой момент перерасти во взрыв. Не выдерживаю: рывком отстраняюсь, сбрасывая руки Тэана с плеч. Боже, что он со мной делает!

— Не уходи от ответа! Единственное, чего хочет тьма — это разрушить и поглотить все, что существует! — восклицаю, с упрямством глядя в янтарные глаза.

— Какая разница, чего хочет тьма? — смеется Тэан и проникновенным голосом добавляет: — Гораздо важнее, чего хочешь ты.

— Зачем ты разбудил меня? — возмущаюсь, глядя на Стаса. Сквозь неплотно прилегающую «дверь» палатки внутрь пробиваются солнечные лучи. Тихий звук постукивания о ткань подсказывает, что снаружи опять моросит дождь.

— Затем, что уже утро и пора завтракать, — холодно отвечает Стас.

За долгое время нашей дружбы мы привыкли к периодическим вспышкам раздражения, а потому научились почти на них не реагировать и не обижаться. За исключением, быть может, тех моментов, когда воздействию тьмы подвергаются все трое одновременно.

— Мне, между прочим, хороший сон снился, — хмуро бурчу, выбираясь из постели. Как бы ни раздражало это снисходительно-насмешливое поведение Тэана, мне не хочется с ним расставаться. Прерванный сон злит еще больше.

— Что, опять этот прекрасный незнакомец? — иронично интересуется Лина.

— Именно! А тебе завидно?

— Конечно, у меня ведь никогда не было выдуманного друга.

Терран с интересом наблюдает за нами, а вот Стас, мрачнея еще больше, вдруг рявкает так, что мы сразу замолкаем:

— Прекратите перепалку!

Довольно отмечая, что завладел нашим вниманием, друг добавляет:

— И давайте уже завтракать, нам пора в путь.

Во время завтрака почти не разговариваем, зато успеваем успокоиться. Так что вещи собираем уже в хорошем расположении духа.

— Сегодня мы должны наконец пересечь границу и покинуть земли Повелителей Дождей, — сообщает Стас.

— Отлично! — радуюсь я. — А то уже начинаю ненавидеть дождь.

— Интересно, что нас ожидает у Повелителей Огня? — задумчиво спрашивает Лина.

— А представляете, там огонь везде пылает, текут реки лавы… — оживленно начинает фантазировать Стас.

— И черти грешников пытают, — подхватываю я, улавливая ассоциацию.

— Уверен, ради нас сбежится сразу пара сотен чертей.

— А потом обратно разбежится, — хихикает Лина.

Мы весело смеемся. Так, за пустой болтовней, вскоре выезжаем к опушке леса. Да, никаких сомнений нет: вместе с лесом заканчиваются земли Повелителей Дождей, резко сменяясь мрачным пейзажем.

— Я снова люблю дождь, — говорю я, из-под сени деревьев разглядывая открывшееся взору зрелище.

— М-да, не вдохновляет, — соглашается Стас.

Перед нами пустынная равнина. Иссохшая земля, местами сменяющаяся красной глиной и желтым песком, тянется во все стороны, насколько хватает глаз. Кое-где одиноко растут скрюченные деревья, поражая болезненно-изломанными линиями, или такие же кусты без единого листочка, сухими ветвями торчащие из земли. Раздается порыв ветра, поднимая в воздух пыль вперемешку с песком. Медленно шелестит перекати-поле, покоряя бесконечные просторы.

— Не думаю, что местные аллиры особо заботятся о своих землях, — наконец выдавливает Стас.

— Может, так выглядят только границы? — предполагает Терран. — Вдруг у них есть прекрасные цветущие места, где и живут люди?

— Ага, как Радужный город среди рабских селений.

— Пока не проверишь, не узнаешь, — я пожимаю плечами.

— Что ж, придется ехать дальше.

После короткого перекуса под слабым моросящим дождем, мы намереваемся пересечь границу, но виллеты неожиданно начинают упрямиться. Видать, все же не универсальны эти лошади. Если легко, с поразительной флегматичностью они входят в густой туман, то пустыню посещать отказываются наотрез.

Виллеты испуганно всхрапывают, взбрыкивают, бьют копытами о землю и даже пытаются встать на дыбы, норовя скинуть несговорчивых хозяев и броситься назад, к пушистым деревьям и падающим с неба каплям дождя. С трудом оставаясь в седле, я позволяю своей кобыле повернуть назад. Постепенно она успокаивается. Примерно так же поступают остальные, признавая поражение. Приходится спешиться.

— И что теперь делать будем? — спрашиваю, глядя на виллетов, которые с невозмутимым видом принимаются щипать траву.

— Хм-м-м, — глубокомысленно протягивает Стас, ероша челку. — Если логически подумать, то виллетов можно понять. Их пугает сухая земля и отсутствие травы. Им там даже питаться будет нечем.

— Придется оставить их здесь? — с грустью вздыхает Лина.

— Ну не тащить же их силой, — замечает Стас.

— Да вы посмотрите, — восклицает Лина, взмахом руки указывая на бескрайнюю пустыню, — эта равнина бесконечна! Нам самим никаких припасов не хватит, да и на своих двоих мы далеко не уйдем, рухнем под ближайшим деревом, и все! Оно даже от солнца не укроет…

— Можно набрать дождевой воды, — предлагаю я.

— Пешком идти не придется, — добавляет Терран. — Можно использовать крылья. Да и от жары тьма убережет.

— Видимо, другого выхода нет, — Стас сжимает кулаки.

Я подхожу к другу и осторожно касаюсь его руки.

— Не беспокойся, — говорю тихо. — Раздражительность и злость быстро пройдут. Я уверена в этом. Ты же видишь Террана. Он ни на ком не срывается, несмотря на использование тьмы.

— Ладно, пусть будет по-вашему.

Оставляем виллетов на территории Повелителей Дождей. Обращаемся к тьме и создаем крылья, после чего взлетаем над выжженной землей. О животных мы не беспокоимся — они достаточно умны, чтобы выжить без хозяев. А может, набредут на какое-нибудь людское селение, где у них появятся новые владельцы. Чистокровных виллетов здесь очень ценят.

Горячее солнце сушит воздух. Дотрагивается до нас колючими лучами, словно желая вытянуть всю влагу, что еще остается в наших организмах. Мощные, широкие крылья закрывают от прямых лучей, слегка, но не полностью оберегая от безжалостной жары. Тяжелые сумки, которые теперь приходится нести самим, мозолят плечи. С палаткой, к сожалению, приходится расстаться — слишком тяжелая. Впрочем, от этого становится легче ненамного.

Контролировать силой мысли сотканные из тьмы крылья каждое мгновение очень непросто. Постепенно растет напряжение. Крылья, будто самые настоящие, начинают уставать.

— Может, передохнем? — предлагает Лина, первой не выдерживая утомительный полет.

— Давайте, вон у того дерева, — соглашается Стас. — Хоть какая-то тень от него.

Мы спускаемся на землю. Сбрасываем с плеч тяжелые сумки и буквально падаем в пыль, не в силах стоять на ногах. От невыносимой жары кружится голова. Скрюченные ветви иссохшего дерева едва ли защищают от солнца. Сухой воздух обжигает горло и, кажется, даже застревает в нем. Откупоривая фляжку с водой, жадно припадаю к горлышку.

— Алиса, хватит, — спустя некоторое время предостерегает Стас. — По моим подсчетам, до ближайшего людского поселения мы доберемся только через два дня. Нужно экономить воду.

Понимая, что друг прав, я нехотя отрываюсь от фляжки. Правда, осознание его правоты не спасает от раздражения.

— Чертова пустыня! — злюсь я. — Не могу больше это терпеть.

Решая провести небольшой полезный эксперимент, призываю тьму. С каждым разом все меньше вспоминаю, что когда-то мы запрещали себе использование этой опасной, разрушительной силы. Она мягко окатывает меня и дарит долгожданную прохладу. Странно, наверное, я выгляжу в этом черном клубке, словно завернутая в одеяло — открытым остается только лицо.

Самочувствие сразу улучшается, тело постепенно начинает остывать, без сожаления расставаясь с накопленным от солнца жаром и отдавая его ненасытным глубинам тьмы. Уже легче дышать. Блаженно прикрывая глаза, откидываюсь на ствол дерева.

— Алиса, знаешь, ты подкинула мне очень хорошую идею, — задумчиво говорит Терран.

— Это какую же? — лениво интересуюсь, игнорируя недовольные взгляды Стаса. Если он до сих пор считает использование тьмы неприемлемым, это вовсе не значит, что я тоже должна страдать от жары.

Лина следует моему примеру, превращаясь в очередной слегка колышущийся комок. Тьма, словно живая, не желает замирать без движения, продолжая изменять форму и очертания.

— Насчет нашего передвижения в пустыне. Крылья — вещь хорошая, но почти не уберегает от жары, — поясняет Терран. — Есть другой вариант. Можно целиком укутаться во тьму и в ней же передвигаться.

— Это будет почти равносильно тому, что мы идем пешком, — возражаю я.

— А что если создать некоторый вихрь? Обычный смерч в природе довольно быстро движется. У нас же вместо завихрений воздуха будут завихрения тьмы. Это позволит нам быстро перемещаться по земле, что должно быть легче, чем контроль над постоянными взмахами крыльев.

— Надо попробовать! — оживляюсь я и поднимаюсь на ноги. Ощущение приятной прохлады быстро отгоняет прочь усталость. Тьма бурлит внутри и снаружи, поддерживая настрой — ей тоже не терпится начать активные действия.

Больше я ничего не замечаю. Лишь где-то на периферии сознания ощущаю близость друзей, экспериментирующих с новой идеей.

Тьма, до сих пор довольно спокойно опутывавшая меня, разделяется на множество тончайших нитей. С невероятной скоростью они начинают закручиваться вихрем, в центре которого оказываюсь я.

Со стороны может показаться, что это самый настоящий смерч, поднимающий в воздух пыль и землю, от чего становится совсем черным. Тонкие, почти неразличимые нити закручиваются вокруг меня, то сужая круг, то расширяя, они движутся настолько близко друг к другу, что кажутся сплошной пеленой, через которую ничего невозможно разглядеть.

Однако это тот, кто находился снаружи, ни за что не сумеет увидеть спрятанную в центре небольшого смерча меня. Я же, используя новые чувства, которые дарит тьма, прекрасно знаю, где нахожусь.

Отчетливо ощущаю иссохшее дерево, мученически поникшее и склонившееся к земле. Я ощущаю каждую песчинку, поднятую вихрем в горячий воздух. А рядом возникают еще два смерча. Спустя некоторое время появляется третий. Мы вновь чувствуем единство четверых, зная о каждом движении друг друга и даже улавливая течение мыслей, предназначенных для всех.

— По-моему, эксперимент удался! — весело констатирует Терран. — Чувствую, могу промчаться вихрем сквозь всю пустыню.

— Через всю не нужно, достаточно добраться до ближайшего города, — говорит Стас. Чувствуется, он тоже начинает получать некоторое удовольствие, позволяя тьме действовать, выпуская ее на свободу, а не сдерживая, как обычно.

— Тогда отправляемся?

Ощущаю общее согласие, подбадриваемое желанием самой тьмы. Более не задерживаясь, мы срываемся с места.

Четыре маленьких смерча рассекают пустыню, оставляя за собой столбы пыли, которая еще долго не может осесть на землю, словно с удивлением застывая в воздухе.