Опытный некромант

Глава двадцать девятая. Кровавый угар

//Фема Фракия, недалеко от города Адрианополь, 10 сентября 2021 года//

Живым окружающим не сильно нравилось то, что происходит в моей палатке. Некромантия – это, традиционно, очень стигматизированная, то есть буквально обвешанная социальными ярлыками, профессия. Не зря ведь с семьёй Эстрид обошлись очень плохо, когда узнали, что её дедуля занимается некромантскими практиками. Хотя он и умел-то сущую херню, если подумать. Я, например, добился гораздо большего и это за какие-то жалкие полгода, а не за всю жизнь, но действий дедули Эстрид хватило с лихвой.

Я это к чему? Людям не нравится, чем я тут занимаюсь, но они молчат. Потому что власть произрастает из ствола винтовки. В нашем случае – из ствола пулемёта. А ещё мои люди давно нашли для себя альтернативный источник власти – кончик копья или лезвие меча.

Это значит, что пока я могу впасть в кровавый угар и прикончить всех без каких-либо последствий для себя, меня будут слушать. Едва ли кому-то может понравиться такое, но я никого не держу. Все ведь понимают, что людоеды очень близко, они повсюду в окрестностях и боятся конкретно меня и моих ребят, а не всех людей. Если уйти даже крупной группой, но без огнестрела, который я живым не выдаю, финал закономерен и печален.

Кстати о закономерном и печальном финале. Разбор мертвецов закончили, но трофейные брони пришлось прикопать в овраге, рядом с трупами бывших носителей.

Я отобрал три сотни наиболее крепких ублюдков, которых сейчас, в темпе полночной лихорадки, поднимаю, а остальных приказал обезглавить и прикопать так, чтобы никто не выкопал. Триста крепких воинов – это существенный прирост боевой мощи моей армии, а ещё ведь есть их вождь, который, по определению, должен быть сильнее и умнее своих подчинённых. Закон природы.

– Во славу Плети… – устало произнёс я. – Хулио Иглесиас.

+250 единиц опыта

Новый уровень

+20 очков навыков

Двадцать очков в «Големостроение». Ибо нехрен.

Смотрю, что у него в характеристиках.

Ф.И.О.: Хулио Иглесиас

Статус: немёртв

Уровень: 93

Опыт: 16970

Следующий уровень: 17200

Класс: Некрохимероид (оборотень-человек)

Сквозная классификация: Химера XX–I класса

Характеристики:

Телосложение 14

Ловкость 12

Восприятие 12

Интеллект 9

Навыки:

Пляска смерти 345

Тактика 74

Стрельба(лук) 450

Стратегия 12

Истязательство 200

Витамантия (недоступно) 273

– Какие интересные у тебя навыки… – посмотрел я на мертвеца. – Витамантия, значит?

– Да… господин, – ответил тот. – Был.

– Что такое «Истязательство»? – спросил я.

– Получение нужной информации, господин, – ответил немёртвый.

Любопытненько. Но «Витамантия» у него заблокирована, так как он, вообще-то, сдох. Мёртвым недоступна жизнь, особенно её кульминационная форма, коей является магия жизни. Даже мне она недоступна, потому что я хоть и живой, но некромант.

– Как тебя раньше звали, бедолага? – спросил я у немёртвого.

– Дунканом… господин, – низким и хрипловатым голосом ответил новоиспечённый Хулио. – Сын Вортингерна Храброго.

– Да ну? – заулыбался я. – Вот это встреча! Неужто сын вождя?

– Младший сын, – поправил меня Иглесиас. – Всё не должно было закончиться вот так…

Все так говорят. Но этот парень – очень ценное приобретение. Не зря сын вождя. Чингачкук, блядь…

– Расскажи мне всё о том, что представляет собой ваше ебанутое движение людоедов, – приказал я ему.

Из палатки я вышел преисполненный. Узнал до жопы полезной и не очень информации. Главное – я узнал о том, насколько велика людоедская угроза.

Сынок Вортингерна знал не так много, как мне хотелось бы, но всяко больше, чем рядовое мясо их войска.

Во-первых, их было около пятидесяти тысяч. Основная масса – гражданские, но примерно двенадцать тысяч – это воины. Из этих двенадцати – около трёх тысяч при бронях и на опыте. Но это было, когда они выходили из Серой пустыни. По мере захвата не ожидавших такой подлости городов экипировка становилась всё лучше и лучше, поэтому сейчас у них, если не считать итогов встречи со мной, должно было быть около семи тысяч воинов, но зато все на опыте и при бронях. Это всяко больше, чем у владык окружающих фем, если считать по отдельности, но в совокупности это полная хрень. У сатрапа Ариамена численно больше людей, потому что Персия того мира – это густонаселённая страна, где гораздо чаще бросают людей в порталы, за любую фигню.

Но численное превосходство – это не гарантия победы. Думаю, если бы я не вмешался, Вортингерн поимел бы успех и в Сузиане. Тяжко, с риском, но поимел бы. А потом бы остепенился и зажил спокойно на покорённых территориях. Увы, мы испортили его поход физическим истреблением головной армии, отправленной на острие атаки.

Собственно, общественное устройство людоедов и их социальные проблемы – это маловолнующая информация, поэтому я не стал опрашивать бывшего Дункана о таких тонкостях. Зато подробно опросил о планах и нынешней дислокации Вортингерна.

Оказалось, что они куражатся в грабеже Адрианополя, который стал для них самой лёгкой и достаточно богатой мишенью. Мы же не увезли и процента ценностей, так как брали, преимущественно, деньги и самые компактные предметы роскоши, легко конвертируемые в наличку.

Если у меня было бы желание кончить ушлёпков раз и навсегда, я бы мог вернуться к Адрианополю и устроить им адский денёк, с применением пулемётов… Только вот превращать в инвалидов своих солдат… А вообще-то, пять человек – это малая цена за уничтожение целой армии, если подумать.

Но персы у меня на первом плане. Вот только закончу поднимать трупы…

//Фема Фракия, недалеко от города Адрианополь, 15 сентября 2021 года//

– Что за люди? – спросил я у Волобуева. – И какого хрена им надо?

Меня отвлекают от работы, а мне такое не нравится. Хочется закончить со всем и ехать себе спокойно, но нет, вечно какое-то дерьмо…

– Не знаю, что за люди, но не похожи на людоедов, – сказал Волобуев. А затем посчитал нужным добавить. – Я их хорошо отличаю.

Не впервые вижу, что на лице Волобуева появляются некие посторонние эмоции. Мышление у мертвецов мало отличается от человеческого, но они обычно не особо эмоциональны.

– Ты не ответил, чего они хотят, – напомнил я.

– Хотят переговоров со старшим, – ответил Волобуев.

– Эх…

Бросив взгляд на полуразобранный труп, я снял защитную маску, фартук и перчатки, после чего пошёл вслед за немёртвым. Просто хочется заниматься своим делом, не отвлекаясь на политику, мамку её за ногу, но обстоятельства диктуют.

Вышел к воротам нашего небольшого укрепления. Там действительно стояла небольшая группа людей, девять – шесть воинов при щитах и копьях и три пожилых дядьки в гражданской одежде.

– Стратиг Алексей Душной, – вышел я за раздвинутые телеги. – С кем имею честь?

Визитёры поклонились. Вперёд вышел дядька в красной тунике и серых кожаных штанах, а ля «варвар». Лет ему, на вид, около сорока, волосы чёрные, без седины, лицо благообразное и располагающее – таким, обычно, принято невольно верить. Карие глаза смотрят усталым мудрым взглядом, этак по-отечески, с пониманием. Ростом он около метра восьмидесяти, худ, без отпечатка наиболее популярного в этих краях рода деятельности, то бишь воинского ремесла. И руки без мозолей, значит, работник интеллектуального труда или благородный.

Именно поэтому я заговорил о чести – я воспитанный мальчик, поэтому стараюсь не обижать людей понапрасну. Но дядечка сразу же объяснил, что я зря шаркаю перед ними по паркету.

– Не смеем претендовать на благородство, господин, – произнёс он. – Меня зовут Артемием, я представляю этих людей. Мы – беженцы из города Пелусия. Просим вас принять нас в ваш караван, куда бы вы ни направлялись. Готовы заплатить золотом и предоставить своих воинов в ваше распоряжение, на время пути, разумеется.

Вот так, без подмазок, без обиняков, просто прийти к некоему левому типу, ошивающемуся на тракте, после чего попросить присоединения к его каравану, возмездно, разумеется. Я здесь чуть больше полугода, да, но даже я успел узнать, что так дела не делаются. Значит, есть подвох.

– В чём подвох? – спросил я.

– М-м-м, нет никакого подвоха… – вытянул ладони в мою сторону Артемий, а затем прищурил глаза. – Мы бежим из своего города, взятого ордой варваров-людоедов…

Знаете, когда вас хотят наебать? Когда собеседник вот так вытягивает к вам ладони и щурится,[30] будто перед ним стоит напряжённая работа объяснения чего-то сложного простыми словами. Это невербальный маркер грядущего развода, потому что наебать человека – это напряжённая работа, требующая больших усилий, нежели просто сказать как есть. Смотрите видео, где вам предлагается что-то сделать или чем-то рискнуть? Обратите внимание, делает ли блогер, предлагая какую-то хрень, подобные жесты. Если да, то это, с вероятностью 95,5 %, развод, а если нет, то возможны два варианта. Первый вариант – вас не пытаются развести. Второй вариант – вас разводит опытный специалист по разводам, очень хорошо контролирующий свои рефлексы или человек, знакомый конкретно с этим демаскирующим невербальным элементом.

И да, может показаться, что это какая-то кухонная психология, но уверяю, тема рабочая. Спешу заметить, что я сейчас не щурюсь и вытягиваю ладони в вашу сторону. Легко проверяется на блогерах, насчёт которых вы точно уверены, что они гонят галимую лажу. Эти жесты у таких встречаются очень часто.

Короче, я не повёлся на этот откровенный обман.

– Я хорошо отличаю ложь от правды, – заявил я прямо. – В чём подвох?

Артемий прикрыл глаза и опустил голову.

– За нами погоня, стратиг, – ответил за него один из воинов.

Воин был облачён в длинную кольчугу и византийский шлем, а вооружён был парамирием[31] и пурпурного цвета щитом с хризмой.[32]

Лицо облезлое от солнечных ожогов – видно, что на солнце не каждый день, за что уже успел заплатить. Зато бронзовый загар, ха-ха! Ростом он около метра семидесяти, похож на грека, но я в этносах не особо, поэтому могу ошибаться. Одного Аль Бано хватает…

– Кто? – спросил я.

– Отряд людоедов, – вздохнул воин.

– Я спрашиваю, кто ты такой? – уточнил я формулировку.

– Меня зовут Виктором, я младший сын Петра Балеариса, спафария двенадцатой нумерии стратига Бориса Кринита, – представился воин. – Царствие им небесное…

Ещё одно благородие, раз у его папаши есть фамилия и чин спафария. Спафарий – это, если переводить с греческого, меченосец. Типа, рыцарь в Западной Европе. Бывают ещё протоспафарии, то есть незнатные спафарии с гипотетической возможностью заслужить себе дворянство. Социальные лифты в Византийской империи есть и они, как оно всегда и бывает, тесно связаны с армией и войной. Значит Виктор – рыцарский сынок, но самого базового уровня.

– Аминь, – кивнул я. – Сколько людоедов? Чем вооружены и насколько они далеко отсюда?

– Не меньше двухсот, – ответил Виктор. – Вооружены мечами и копьями, при бронях. Отставали от нас на шесть-семь часов.

– Значит, я должен разобраться с варварами, которые теперь стали и моей проблемой тоже? – спросил я.

– Сожалею, стратиг… – упал на колени Артемий.

– Встань, – потребовал я. – Будешь падать на колени, но только когда я скажу.

А я не скажу никогда. Потому что терпеть не могу этого сраного раболепства.

– Примите нас, защитите, – взмолился Артемий. – У нас в обозе женщины и дети…

– Сколько у вас воинов? – спросил я.

– Шестьдесят мечей, – ответил Виктор. – Но сорок из них взяли их недавно и не имеют броней и даже шлемов.

– С этим-то никаких проблем, – усмехнулся я. – Значит так! Сейчас состряпаем небольшой контракт, по которому вы идёте ко мне на службу. Обещаю быть очень хорошим стратигом, который не сгубит ваши жизни зазря. Будет тяжело, с риском для жизни, но шансы на успешное выживание намного выше, чем бежать от людоедов так, как это делаете вы…

Быстро открываю меню и перехожу на списки созданных мною документов. Тут есть типовые договоры, отличающиеся по градации от «добропорядочное и взаимовыгодное сотрудничество» до «анальная оккупация». Выбираю составленный специально для Иоанна и его людей договор, согласно которому они присягают мне на верность и служат до самой смерти, а взамен я не обращаюсь с ними как со своими сучками. То есть подразумеваются широкие обязательства у обеих сторон, но у меня их меньше, потому что под «Алексеем Душным» в договоре понимается «тот, кто тебя ебёт и кормит».

– От того, примете ли вы мои условия, зависит то, буду ли я защищать вас, – поставил я условие. – Если нет – уходите сразу же, чтобы не тратить моё время. Когда вас догонят и, если сильно не повезёт, возьмут в плен, расскажите им всё, что знаете обо мне – я встречу ваших убийц и отомщу им. Ваши смерти будут напрасны, но зато отомщены.

Да, кручу людям яйца, но мне окончательно надоело играть роль всеобщего спасителя. Может, потому что голова сейчас болит безбожно, а с утра началась ломота по всему телу, не знаю. «Тёмное спасение» нихрена не помогает – нет даже намёка на улучшение самочувствия. Эта хрень меня уже пугает. Но сейчас не до этого, потому что надо выжить и добраться до персов, чтобы им отомстить. За Адрианополь, за булочку и трамвайчик, блеать!

– У нас нет выбора, – произнёс Артемий.

– Лучше умереть свободным, чем жить на коленях, – усмехнулся я. – Но каждый решает сам.

– Это хорошие слова, достойные истинного правителя, – оценил довольно избитую, в моём мире, фразу Виктор, – но мы несём ответственность за родных и близких. Но, прежде чем мы согласимся, скажите…

– Что? – спросил я.

Воин замялся.

– Поле, залитое гниющей кровью… – набрался решимости Артемий. – Вы имеете к этому какое-то отношение?

– Вы про то поле? – я указал в сторону места людоедского побоища. – Да, мы разбили там армию людоедов, после чего закопали скотов в ближайшем овраге.

– Почему тогда там так много крови? – недоуменно спросил Виктор. – Я видел поля битв, но никогда…

– Мы были очень злы и не брали пленных, – улыбнулся я добродушно. – И я бы не хотел обсуждать с вами такие деликатные вещи.

Кстати! Мы собрали у пулемётных гнёзд восемнадцать тысяч гильз, которые ещё можно использовать вторично. Ворлунд предложил сделать нечто уникальное, до чего человечество Земли едва ли когда-либо додумывалось. Он предложил сделать особый механизм затвора, способный стрелять боеприпасом, у которого пуля больше диаметра гильзы. Этакий надкалиберный боеприпас, у которого гильза помещается в патронник, а пуля сразу в ствол, который больше калибром, чем гильза. В гильзу помещается заряд дымного пороха, чего должно быть достаточно, чтобы нормально метнуть тяжёлый кусок свинца. Основание гильзы должно быть рассверлено для помещения туда капсюля от охотничьего патрона. Капсюли «Жевело», коих у нас как у дураков фантиков, не подходят по размеру к гильзе 7,62×63 мм, но это ерунда, потому что Ворлунд уверяет меня, что с расточкой гильз под новый капсюль справится даже непрофессионал с прямыми руками. Я тоже так считаю и не вижу причин сомневаться в его словах.

Всё это форменное техноварварство, но я слишком беден технологиями и производственными мощностями, чтобы пренебрегать такой халявой, как отстрелянные гильзы. Пусть производство будет медленным, ведь у нас мало станков, но производство будет и это главное.

– Я понимаю, – сказал Виктор. – Куда вы направляетесь?

– Мы хотим найти безопасное место, город или поселение, где можно будет хорошо устроиться, – сказал я. – На правах стратига, разумеется.

Это я так мягко описал силовой захват случайного населённого пункта.

– Нам всё ясно, – кивнул Артемий. – Мы, всё-таки, откажемся от столь щедрого предложения…

– Счастливого посмертия, – улыбнулся им я. – Не забудьте передать преследователям, что я буду здесь ещё около двух суток, после чего пойду на юг.

Ожидаемо, что ребята не согласились. А они мне и не нужны-то особо, потому что у меня и так до жопы материала, из которого я сделаю превосходных солдат для своей немёртвой армии.

М-м-м, блядь, как же болит голова…

//Фема Фракия, недалеко от города Адрианополь, 17 сентября 2021 года//

Пришлось задержаться в этой живописной местности, так как трупы-то поднимать не так просто, когда у тебя жутко болит голова, а обезболивающие работают всё хуже и хуже. Я зол, потому что это моя естественная реакция на постоянную боль, я устал, потому что не могу позволить себе прекратить работать, я хочу бросить всё это нахрен и прострелить себе башку, но не делаю этого, потому что знаю, что последствия этого будут очень печальны.

Не то, чтобы я боялся смерти, сейчас я доведён до такого состояния, что уже глубоко плевать, но что-то гуманистическое, толкнувшее меня идти в медицину, не позволяет мне наплевать на последствия моей смерти для окружающего мира. Да я святой мессия!

Это не долбаная простуда, а что-то иное…

Радостная новость – сто двадцатый уровень… был вчера. Сегодня с утра сто двадцать седьмой. Массовый подъём трупов, в нашем понимании массовости – это прорва опыта. Правда, если за первых поднятых давали уважаемые сто пятьдесят единиц опыта, то за следующих всё меньше и меньше, постепенно и неуклонно. В сухом остатке, проведя арифметический расчёт, я насчитал пятнадцать тысяч опыта, потому что за основную массу немёртвых мне давали по пятьдесят единиц опыта. Это было связано с тем, что требуха оборотней довольно быстро закончилась и я поднимал «обычных» немёртвых, то есть не некрохимероидов.

Печально, досадно, но ладно. Других вариантов у меня всё равно нет.

Альбедо отчаянно не хватало, поэтому я даже прибегнул к донорству от старичков, которым от этого слегка поплохело, но не то, чтобы сильно. Приемлемо поплохело, в общем.

Последних немёртвых в партии из трёхсот, я поднимал при помощи стабилизированного формалином нигредо, прибегнув к способу, успевшему стать для меня олдскульным. В будущем, когда узнаю, как производить альбедо, заменю эту тормозную жидкость на более прогрессивную смесь…

Кстати, одну инновацию, не признанную и не вознаграждённую опытом, я всё-таки изобрёл. Так как бесполезно валяющихся трупов у нас полно, я приказал отделить у них сердца с длинными отрезками сосудов, и теперь у каждого свежеподнятого мертвеца есть малый круг альбедо или нигредо, питающий исключительно голову. Индюков и куриц мне брать было неоткуда, поэтому применил такой оригинальный способ. Дополнительное сердце размещено в области усечённого левого лёгкого и отсутствующей селезёнки. Не всегда хватало места, но я подходил к решению проблем творчески и со всем справился. Для меня это не неизведанное поле, а рутина, которая не отнимает слишком много времени. Можно сказать, что в некромантии, с моей-то практикой, я стал профессионалом.

Десять минут назад, я закончил с последним мертвецом, поэтому сижу сейчас на раскладном стуле и курю, попивая лимонную воду, в которой замешано несколько таблеток обезболивающего.

У меня ведь есть тримеперидин из военных аптечек, Кирич достал действительно самые лучшие аптечки из доступных. Но колоться этим дерьмом я считаю преждевременным, так как всё ещё могу ходить и связно мыслить. Подсаживаться на наркоту в примитивном мире, где даже понятие «медицина» ещё не устоялось – это охуенно опрометчиво…

– Хулио, – позвал я проходящего мимо немёртвого.

Его я поставил командовать над новичками, а над ним поставил Калигулу. У Волобуева какие-то проблемы с людоедами, поэтому я его отстранил от любых должностных взаимодействий с новобранцами. Странно вообще, что он пронёс ненависть сквозь посмертие…

Мертвецы должны не жить дружно. А тут какой-то непорядок. И вроде бы конкретно эти ребята ему ничего не сделали, но видишь, как получается.

– Да, стратиг? – развернулся ко мне Иглесиас.

– Почему нас ещё не догнали твои бывшие друзья? – спросил я, поморщившись от очередной вспышки головной боли.

Может, это просто мигрень от почти непрерывной напряжённой работы? Не похоже, но пока это моя единственная рабочая версия. Надо отдохнуть, отлежаться где-нибудь…

В принципе, я закончил работу над мертвецами, существенно усилившись не только неживой силой, но и уровнями. «Мудрость» моя доведена до феноменальных 15 единиц, а «Телосложение» и «Ловкость» до 14 единиц. Гипотетически, усугубление головной боли может быть связано с тем, что идёт освоение вложенных очков характеристик.

670 очков навыков я раскидал, доведя «Некромантию», «Тёмные искусства», а также «Биомеханику» до 400 уровней, ещё вложился в «Пляску Смерти», доведя её до 350 уровней. Остатки размазал по «Големостроению», «Некроанатомии» и «Анатомии».

Для проверки «Тёмных искусств» херакнул по деревянной мишени иглой Смерти. Результаты разительно отличаются от старых: стрелы стали толще и бронебойнее. Бронзовую кирасу с толщиной листа не менее 4 миллиметров они пробивают не легко, а очень легко.

Но все эти боевые заклинания, размахивания железяками – это оставьте для кого-то другого. Я вкладываюсь в них чисто на всякий случай, ведь случаи бывают всякие, а сам больше уповаю на силу моих ребят. Чем их больше, тем надёжнее я защищён.

Я не говорю, что вкладываться в личный боевой потенциал не надо. Надо. Случай с уничтожением вендиго не даст мне этого забыть, но в целом, это не первостепенный приоритет и даже не второстепенный.

– Не могу знать, господин, – ответил Иглесиас. – Возможно, отец передумал продолжать поход, потому что пустой город, с крепкими и не повреждёнными стенами – это отличное место, чтобы остаться и копить мощь. Это моя догадка, но я думаю, что отец мог воспринять это как знак свыше.

Суеверия, суеверия…

Значит, решено. Пора идти за персами.

– Найди Волобуева и скажи ему, что я его звал, – произнёс я, после чего сделал затяжку и прикрыл глаза.