Операция «Прикрытие»

Глава вторая

В комнату негромко постучали.

— Да. Войдите!

Дверь открылась, и порог перешагнул солдат с подносом в руках.

— Ваш чай, товарищ полковник.

— Чай? — удивился Стеклов, находясь мыслями вместе с отправляющимися в смертельно опасный рейд диверсантами. — Какой еще чай? Почему чай? Кто распорядился?

— Старшина Ковальчук сменился и передал дежурному офицеру ваше пожелание, товарищ полковник, — четко доложил солдат. — Заносить?

— Конечно… — чуть растерянно засуетился тот. — Чего же зря бегать?.. Спасибо, голубчик. Поставьте на стол… Ковальчуку благодарность передайте, — прибавил еще вслед выходящему из комнаты солдату. — Впрочем… я сам… при случае… обязательно. Вот ведь как, Николай. Ты погляди: и бутерброды соорудили… Теперь уж придется чаевничать.

— Любят вас подчиненные, Михаил Иванович, — улыбнулся Корнеев. — А знаете почему?

— Уж будьте любезны, просветите старика, — насупился тот. — Чего во мне такого особенного?

— Жизни солдатские вы, Михаил Иванович, оберегаете, как можете… А бойцы это чувствуют.

— Да бросьте, Николай!.. — искренне возмутился Стеклов, чуть покраснев. — Дорожить солдатом еще Александр Васильевич завещал. Разве вы сами или другие офицеры поступают иначе? Но мы на войне. Возможно, самой беспощадной и жестокой за всю историю человечества. И наше с вами мнение ей совершенно неинтересно…

Корнеев вспомнил самый популярный приказ прошлых лет «Стоять насмерть! Ни шагу назад!», безумные штыковые атаки сорок первого, но промолчал. Профессор прав — война не тетка… Особенно когда враг бесчинствует на твоей земле.

— Разливайте чай, берите бутерброд… И, пожалуйста, напомните: на чем нас с вами прервали в этот раз?

— Что шанс уцелеть для моей группы не превышает шести процентов, — ровным голосом доложил Корнеев.

— Совершенно верно… — кивнул Стеклов. — И ваше поведение, Николай, только подтверждает мои выкладки. Другой — либо стал бы доказывать, что он ничем не лучше других, или принялся заранее прикидывать: как увеличить шанс выжить, а вы — просто констатируете факт. Для вас это уже стало одним из непреложных условий задачи. И решать вы ее будете также скрупулезно, шаг за шагом, не отвлекаясь на эмоции и прочие мелочи.

Давая возможность профессору выговориться и наконец-то приступить к изложению задания, Корнеев сделал вид, что изрядно проголодался, и охотно воспользовался гостеприимностью хозяина кабинета. Откусив огромный кусок хлеба с колбасой, он стал тщательно пережевывать пищу, всем видом изображая почтительное внимание и молчаливое согласие.

Полковник еще раз удовлетворительно хмыкнул и кивнул.

— Вот-вот!.. Пока неизвестны все переменные, вам, Николай, даже в голову не придет попытаться строить версии и предположения. Жаль, что мы не были знакомы в довоенное время. С удовольствием принял бы вас к себе на кафедру, в аспирантуру… Эх, какие прекрасные были годы!.. Галина Петровна утверждает, что мои благостные воспоминания суть настроения и самоощущения от более молодых лет. Что ж, возможно, она в чем-то и права, но не во всем, доложу я вам… Не во всем!

Капитан громко отхлебнул из кружки и взял второй бутерброд.

— О чем то бишь я? — механически потянулся за чаем и Стеклов, конфузясь и понимая, что вновь отвлекся.

— О сложном задании, после выполнения которого имеет шанс вернуться только та диверсионно-разведывательная группа, которую возглавлю я лично… — привычно напомнил Корнеев.

— Вот именно… — полковник поставил кружку обратно, так и не донеся ее до рта.

Стеклов внимательно посмотрел на высокий лепной потолок, словно в переплетении виноградных гроздьев и листвы была зашифрована некая подсказка, а потом посуровел лицом и заговорил совершенно другим тоном, в котором больше не осталось и следа от прежнего, опереточно-балаганного профессора. С отчетливыми металлическими интонациями, как нельзя более подобающими старшему офицеру. Ну или лектору-докладчику.

— Сейчас я вкратце изложу суть. Без привязки к местности. Точные координаты получите перед выходом…

Полковник проверил, внимательно ли слушает его Корнеев, и продолжил:

— Итак. После того как Гитлер понял, что обычными средствами нашу армию уже не остановить и война им фактически проиграна, лучшие умы фашистской Германии были брошены на создание так называемого Оружия Возмездия. Должен отметить, что с испугу придумано ими многое, в том числе и совершенно фантастическое. Но дальше всего гитлеровцы продвинулись в создании сверхбомбы. Одно такое изделие заменяет по разрушительному воздействию сотни обычных авиабомб. Мне страшно даже предположить, что могут сотворить с миром озлобленные фанатики, имея в своем распоряжении оружие подобной мощи и, к примеру, японские камикадзе…

В общем, Корнееву несколько раз уже приходилось краем уха слышать от пленных немцев о чем-то подобном. Но если раньше все это так и оставалось ничем не подтвержденным лепетом деморализованных фрицев, готовых в обмен на жизнь поклясться в чем угодно и что угодно придумать, то в изложении полковника Стеклова подобная информация звучала угрожающе.

— К счастью, фашисты не смогли предвидеть столь стремительного наступления наших войск и частично расположили заводы по изготовлению сверхбомбы не только в Норвегии, но и на территории Восточной Европы. В частности, одно из предприятий, которое производит основу взрывчатого вещества. Так называемую «тяжелую воду». Кстати, у тебя, Николай, какие отношения с химией?

— В пределах программы средней школы… — Корнеев если и удивился неожиданному вопросу полковника, то виду не подал. — Плюс спецкурсы по работе со взрывчаткой, а также — боевыми отравляющими веществами и газами.

— Понятно… — хмыкнул профессор, возвращаясь в привычный облик. — С физикой, молодой человек, как я понимаю, дело обстоит так же. Плюс спецкурс по электромеханике. Верно?

— Так точно.

— Ладно, тогда я не буду излагать лишних научных данных, тем более что они тебе совершенно ни к чему. Продолжим. По донесению нашей разведки, не слишком далеко от передовой оказался склад с тритием и дейтерием. То есть с этим самым, практически готовым для изготовления начинки сверхбомбы, сырьем. Немцы не успели подготовить его к эвакуации. Или все еще не верят, что наши войска смогут продвинуться так далеко.

— Понятно, — кивнул Корнеев. В общем, нечто подобное он и ожидал услышать. Не зря девизом разведывательно-диверсионных групп были слова «Найти и уничтожить». А что именно — разница не существенная. Как и порядок выполнения…

— Не спеши с выводами, — осадил его Стеклов. — Все гораздо сложнее, товарищ капитан.

Только одного этого официального обращения из уст начальника аналитической службы Отделения разведки при Штабе фронта было достаточно, чтобы Корнеев мгновенно позабыл о бутербродах и непроизвольно напрягся.

— Вопрос об уничтожении склада встанет только в том случае, если в ближайшие две недели не начнется общее наступление. Поэтому перед твоей группой пока ставится только первая часть задачи — найти этот склад!.. А радиус поиска порядка восьми километров. Что, при здешней скученности хуторов, фольварков и прочих объектов, которые можно использовать для внешней маскировки, существенно осложнит обнаружение искомого. Но и это не самое неприятное, Николай. Вчера не менее достоверный источник предупредил, что немецкой контрразведке тоже известно о том, что нами получена информация о наличии сверхсекретного склада и груза.

— И фашисты готовят диверсантам «сухую одежду, горячий чай и свое искреннее радушие…», — насмешливо процитировал капитан обычный текст агитационного обращения гитлеровцев к тем, кому предлагали сдаться в плен. — Михаил Иванович, первый раз, что ли? Тем более, если минировать не придется. Уйдем, как призраки. Авиация сработает?

— Да, — полковник вновь виновато отвел глаза. — Вторая часть задания группе: дождаться налета и обозначить точку бомбометания ракетами.

Капитан внимательно посмотрел на Стеклова.

Определенно за столь нервным поведением профессора скрывалось нечто гораздо более неприятное, нежели можно судить по полученной информации. И это было самое странное. Ведь пока поставленная задача ничем особенным не отличалась от многих подобных. Подумаешь, немцы знают о готовящейся операции!.. На объектах такой важности всегда усиленный режим охраны. И потом, любой рейд в тыл врага чреват смертельными опасностями. Каким бы ни было моральное превосходство советского солдата, фашист воевать умеет. И если б не огромные потери, которые гитлеровцы наспех восполняют необстрелянными пацанами и стариками, наступать пришлось бы гораздо большей ценой.

Уловив его вопросительный взгляд, полковник все же решил позволить себе глоток чая. Но и в этот раз не завершил начатое движение — полный стакан взлетел, замер и… вернулся на стол.

— Нет, я так не могу… — Стеклов глубоко втянул воздух, словно собираясь нырять, и закашлялся. Концентрация табачного дыма в комнате и в самом деле превосходила все разумные нормы. — Да пропадите вы пропадом со своим режимом!

Полковник быстро подошел к двери и рывком распахнул ее настежь.

— Ни самому закурить, ни человека угостить! При чем тут секретность, если выполнение задачи в первую очередь зависит от точности и полноты изложения исходных условий? Если уж я отвечаю за проведение операции, то и мне решать: какую информацию, в каком объеме, кому доверять. И закрывать при этом двери или держать их распахнутыми. Нынче же доложу генералу!

Вряд ли его слова предназначались дневальному, но по крайней мере старшина, услышав часть возмущенной тирады старшего офицера, не стал соваться к нему с замечаниями по поводу вопиющего нарушения. Зато сообразил доложить дежурному. Поскольку тот самый молодой лейтенант, проверявший документы Корнеева, возник в дверном проеме довольно быстро.

— Михаил Иванович, — обратился дежурный офицер почтительно к Стеклову. — Если хотите, можете пройти с товарищем капитаном в кабинет генерала. Игорь Валентинович будет только к вечеру. Там вам никто не помешает, а я пока распоряжусь проветрить помещение.

— Спасибо, Сергей. Но, не стоило беспокоиться. Если уж так необходимо, то выставь пост у моего кабинета. А мы с капитаном Корнеевым пока перекурим у крылечка.

— Извините, но этого никак нельзя… — смутился лейтенант. — Не положено.

— А пройтись взад-вперед по улице можно?

— Только в сопровождении охраны…

— Голубчик, но ведь этим самым вы только укажете возможным врагам особую важность наших персон. А так кто обратит внимание на двух офицеров, дымящих сигаретами? Мало, что ли, их в городке? Нет уж, увольте нас от охраны! Считайте это прямым приказом. Могу дать письменное распоряжение. Кстати, скольких людей вы хотели выделить? Роту, взвод?

— Двоих… — слегка растерялся от такого напора лейтенант.

— И считаете, что двое рядовых в случае чего сумеют справиться с врагом лучше специально обученного офицера-диверсанта?

— Ну зачем вы так, Михаил Иванович, — окончательно смутился дежурный. — Ладно, только не дольше пяти минут. Очень вас прошу… И от дома не отходить.

— Договорились, — покладисто кивнул Стеклов. — А успеете проветрить?

— Так точно, товарищ полковник, успеем. Шинелями дым разгоним.

— Вот и славно. Капитан, следуйте за мной… — И, не слушая больше никаких замечаний или возражений от подчиненных, полковник Стеклов неожиданно резво для своего возраста затопотал вниз по ступеням.

Выйдя на улицу, он как бы невзначай, но вполне профессионально огляделся, похоже, новая служба успела наложить отпечаток на бывшего профессора математики, и, вытащив из кармана кителя пачку папирос, протянул ее Корнееву.

— Угощайся, Николай. Надеюсь, ты понимаешь: что такое утечка оперативной информации? В отличие от лейтенанта, я уверен, что за нами наблюдают, в том числе и из собственной контрразведки. Поэтому времени у нас как раз на перекур. Пусть все будет натурально. А о твоих привычках вряд ли кто знает. Кстати, все хотел спросить: откуда такая странная манера: разрешать себе курить только за линией фронта? Убиваешь врагов даже никотином?

— Все проще, — улыбнулся Корнеев. — Ничто так не ободряет бойцов, как вид беззаботно дымящего папиросой командира.

— Вот как? — пристально взглянул на молодого офицера Стеклов. — Интересное наблюдение. Сам придумал?

— Услышал как-то, еще там… — Корнеев мотнул головой на восток. — Под Ржевом. Запомнилось…

— Понятно. Тогда тем более. Считай себя уже на задании…

И, подождав, пока капитан взял папиросу, дал ему прикурить, а потом и сам с видимым наслаждением затянулся крепким дымком.

— Слушай и запоминай, в чем главная и совершенно тайная часть твоего задания. Решением командования засекреченная даже от тебя. Но я считаю, что если командира группы не ввести в курс дела, задача станет вообще невыполнимой. А посылать людей на убой не в моих правилах…

Затяжка, и пара искусно выдутых колец улетает ввысь.

— Так вот, мы предполагаем, где искать секретный склад, и готовим акцию по его уничтожению. Немцы тоже об этом знают и подготовили нам встречу. Но вся проблема в том, что имеющиеся у нас данные — это чистой воды дезинформация. А настоящий склад расположен в другом месте. К счастью, тоже нам известном. И единственная возможность убедить немцев не ускорять эвакуацию сырья — сделать вид, что мы клюнули на приманку. Включиться в игру по предложенным ими правилам. Но для того чтоб исключить любое подозрение, операция «Прикрытие» должна походить на настоящую диверсию во всех мелочах. Сейчас я нарушаю десятки мыслимых и немыслимых инструкций, посвящая тебя в суть событий, но иначе не могу. Не зная подробностей, ты останешься там вместе со всей группой.

— А кто займется настоящей целью?

— Генерал лично помчался к соседям за помощью. Мы рассчитываем, что немцы не смогут связать в единую цепь нас и диверсантов другого фронта. Но начнут они эвакуацию раньше или погодят, рассчитывая отсидеться в глухой обороне, — зависит только от того, как ты, Коля, разыграешь свою карту… Понимаешь? Только от тебя и действий твоих бойцов!

Входная дверь предательски скрипнула, предупреждая о том, что срок истек, и в образовавшейся щели возникло виноватое лицо дежурного лейтенанта.

— Михаил Иванович… Товарищ полковник…

— Уже идем, Сережа… — проворчал Стеклов и деловито прикрикнул: — Капитан, заканчивай дымить. Дружба дружбой, а служба службой. Не будем подставлять своими капризами младших по званию под взыскание. Пошли в кабинет. Обсудим состав и количество группы.

К их возвращению в кабинете отчетливо посветлело и посвежело. Даже прибавился едва уловимый аромат хвои. Словно сигаретный дым из помещения изгоняли не шинелями, а еловыми лапами.

— Совсем остыл… — немного удивленно заметил Стеклов, наконец-то донеся стакан с чаем к губам. Сделал большой глоток и, продолжая прерванный на улице разговор, спросил:

— Доложи свои соображения…

— Учитывая важность задания и то обстоятельство, что враг вполне возможно готовит ловушку, считаю необходимым подготовить группу усиленного состава. Не пять-шесть человек, как обычно, а — отряд из десяти-двенадцати бойцов. Сформирую из них две группы, с радисткой в каждой…

— Подстраховка со связью мне понятна, но почему именно радисток? — удивленно переспросил полковник. — Ведь ты, Николай, всегда категорически отказывался брать в рейд женщин, считая, что их присутствие отвлекает личный состав от выполнения задания.

— Я и сейчас думаю так же, товарищ полковник… — подобрался Корнеев. — Извините… Михаил Иванович. Но иные условия — иные критерии отбора. Поскольку само задание не слишком сложное, а труднее всего будет сохранить жизни бойцов, то как раз в этом мне и поможет наличие в отряде девушек. Оберегать женщину от опасности характерно для мужчин. Это их мобилизует лучше любого приказа.

— Возможно, иной психолог и поспорил бы, но я отмечу наличие логики. Ладно, будут тебе радистки. Попрошу тетю Иру подобрать в группу самых симпатичных. Чтоб гены сработали с гарантией. Продолжай…

— За линию фронта пойдем в немецком камуфляже, а девушки — в гражданской одежде.

— Лучше пусть возьмут ее с собой. А то после преодоления передовой их платья превратятся в лохмотья.

— Согласен… — кивнул Корнеев. — И, если не возражаете, из своих ребят возьму только старших групп. Остальных хочу набрать из штрафников. Мало ли как сложится. А оставлять разведотдел штаба без подготовленных бойцов не дело. Не подумайте, что я заранее себя хороню, но всего не предвидишь.

— Что ж, — кивнул полковник, — примерно так я себе и представлял. Рад, что не ошибся. И все же не вполне понятно, Николай, как ты совместил заботу о товарищах с желанием взять в немецкий тыл девушек?

— От войны не спрячешься, товарищ полковник, — пожал плечами тот. — А в случае провала группы у девушек шанс выжить больше, чем у других бойцов. Им проще затеряться среди гражданского населения. Здесь много наших женщин и девушек, угнанных гитлеровцами на работы.

— Вполне возможно, вполне возможно… — насупился тот.

Стеклов поставил на стол пустой стакан и поднял трубку внутреннего телефона. Выслушал доклад и спросил:

— Документы на Корнеева передали?.. Несите.

Если капитан и удивился, то не подал виду.

— Разрешите? — буквально спустя минуту в дверном проеме возник незнакомый старший лейтенант государственной безопасности. Подтянутый, хоть и не молодой, лет сорока. Окинул Корнеева цепким взглядом и неожиданно кивнул, как старому знакомому.

— Вы знакомы? — заметил этот жест Стеклов.

— Не имею чести, — пожал плечами Корнеев.

— Только заочно, — вполне серьезно ответил старший лейтенант и повторил: — Разрешите войти?

— Естественно… — ворчливо ответил Стеклов, как всегда недовольный проявлением излишней уставности и некоторой непонятностью ситуации. — Я же сам вам звонил. Давайте уже…

Молодцеватый чекист ловко проскользнул в комнату, открыл кожаную папку, выложил на стол большой конверт из плотной бумаги, а саму папку, с вложенным в нее разграфленным листком, протянул полковнику.

— Прошу расписаться в получении.

— Бюрократия, — пробормотал тот, пробежал взглядом страничку отчета и размашисто подписался. Подумал и добавил число и время.

Старший лейтенант тут же посмотрел на циферблат своих часов. Потом забрал папку и козырнул:

— Разрешите идти?

— Транспорт и пропуск подготовлены?

— Так точно.

— Спасибо. Идите…

Офицер еще раз козырнул и скрылся за дверью.

— Вот тебе, Николай, новые документы… — Стеклов вскрыл пакет и достал оттуда какое-то удостоверение.