Опасная магия

Глава 7 ВСТРЕЧА С МИСТЕРОМ ДЖОРДАНОМ

Мне не хотелось обратно в постель. На самом деле мне ничего не хотелось, но свернуться калачиком и ничего не делать тоже представлялось бесполезным занятием. У меня оставался час, чтобы взять себя в руки и узнать, что же нужно от меня мистеру Джордану.

Карен принесла мне старую серую футболку и джинсы, которые позаимствовала у одного из подростков. Мою одежду кровь демона испортила безвозвратно. Карен научила меня простому заклинанию для завязывания шнурков и ушла готовить завтрак. Я приняла душ, оделась, и мы с Палом отправились в гостиную дожидаться главного гостя.

— Чего от меня хочет мистер Джордан? — спросила я Пала. — Стоит ему поднять палец, и к нему сбегутся сотни помощников. Вряд ли я могу сделать для него что-то большее.

Матушка Карен оставила нас в гостиной рядом с парадной столовой, чтобы нам не мешали собирающиеся в школу дети. Я никогда не знала, сколько именно детей живет у Карен: где-то от двенадцати до двадцати. Дом стоял в конце тупика, который упирался в растущие по берегам реки Олентанги леса. Любому прохожему он показался бы обычным трех- или четырехкомнатным домом колониальной постройки. Внутри над ним поработали при помощи магии, расширили, так что у каждого ребенка была своя комната плюс огромная комната для игр и большой, обнесенный забором задний двор, где Карен наложила изолирующие заклинания, чтобы дети не тревожили пожилых соседей.

«Думаю, он хочет получить объяснения происшествиям той ночи, — ответил Пал. Он взобрался на шахматную доску, стоявшую на ротанговом журнальном столике. — В новостях говорили, что торнадо уничтожило башню центра Риффа, нанесло большой ущерб банку Огайо и ратуше. Движение в той части города перекрыто, и власти не могут пока сказать, когда оно будет восстановлено. Многие бизнесмены понесли крупные убытки».

Я потерла здоровый глаз.

— И он что, собирается заставить меня заплатить за ущерб? Мне не набрать такую сумму, даже если я проживу лет двести.

«Я не знаю, что он собирается делать, — сказал Пал. — Сыграем в шахматы, пока ждем?»

— Я проиграю, — покачала головой я. — Я даже не могу сосредоточиться. Лучше посмотрю, как птеродактили встречают восход солнца.

Так получилось, что гостиная не вписалась во внешний вид дома, и Карен зачаровала ее так, чтобы окна выходили на древние Аппалачи. Над яркими вечнозелеными лесами в долинах всходило солнце, между горными пиками на восходящих потоках воздуха парили кетцали — огромные хозяева голубых небес мелового периода. Птеранодоны кричали и суетились вокруг своих огромных родственников, их перепончатые крылья переливались синими и зелеными полосами. В магнолиях под окном неуклюже хлопали крыльями невзрачные, похожие на ворон птицы.

«Великолепные создания, — заметил Пал. Он наблюдал, как кетцаль деликатно маневрирует при помощи двадцатифутовых крыльев, легкий и грациозный, как живой парус. — Жаль, что в вашем мире они вымерли».

— Они прожили тут гораздо дольше, чем мы, — ответила я. — Когда люди проживут на Земле еще пятьдесят миллионов лет, вот тогда мы начнем их жалеть.

«Вы выживете. Вы меняетесь и приспосабливаетесь, как любой другой вид, и когда-нибудь вы можете не узнать своих потомков. Но духовные элементы, которые делают людей уникальными, сохраняются».

— Ты уверен? Мы обладаем неистощимой способностью портить все вокруг.

«И надо было сказать не „мы“, а „я“», — расстроенно завершила я про себя.

«Высшие силы вложили в человеческий род слишком много времени, чтобы позволить вам уничтожить самих себя. Если бы Виртусы считали, что вы обречены, фамильяры были бы обычными животными, просто еще одним способом для расширения чувств волшебников. Нам, несущим службу духам, нашли бы другое применение».

— А как ты сюда попал? — спросила я. — В общих чертах я знаю, как дух вселяется в фамильяра, но почему ты стал моим?

«Почему меня назначили служить именно тебе? Насколько я знаю, выбор производится случайно. Почему меня связали договором о службе? Ну, скажем так — не только люди умеют все портить».

Против воли я улыбнулась, и левую щеку пронзила резкая боль.

— Ой!

«Постарайся не навредить себе», — сказал Пал.

Я слышала, как в столовую вприпрыжку вбежал кто-то из детей, выкрикивая: «Птички-ящерки, птички-ящерки!»

Девочка в розовой пижамке вбежала в гостиную, заранее протягивая руки к птеродактилям за окном. Вдруг она заметила, что в комнате еще кто-то есть, и остановилась. Несколько секунд смотрела на меня с открытым ртом и испустила пронзительный визг.

— Леди монстр! — закричала девочка и с ревом выбежала из комнаты.

— О боже мой, — сказала я, затыкая уши. — Теперь меня будут бояться дети. Я просто подарок к Хеллоуину.

Из столовой появилась Карен.

— Я позвонила мистеру Джордану, — сказала она. — Он скоро приедет.

— Здорово! Может, забинтуем меня как было? — Я жестом указала на свое лицо. — Этот небольшой шрамчик меня смущает.

По лицу Карен пробежало страдальческое выражение.

— Он хотел посмотреть на тебя без повязок. Мне стало так же неловко, как если бы он захотел увидеть меня голой.

— Зачем?

— Он оценивает степень ущерба. Поэтому хочет все увидеть.

— Замечательно. Может, мне и футболку снять? Потому что у меня обожжена грудь. — Я со злобой оттянула воротник футболки и заглянула внутрь. — Точно, вон пластырь. Он же захочет еще шрамов! Я могу станцевать для него ущербный стриптиз. Посмотрим, вдруг мне удастся попасть фальшивым глазом ему в штаны.

— Джессика!

— Правда, надо попробовать. Будет сенсация. — Я нажала на свой мягкий, как губка, левый висок, и белый пластиковый шарик упал мне в ладонь. Я уставилась на него. — Это что, шарик для пинг-понга?

— Я его вымыла! — Карен раздраженно выхватила его у меня. — Давай вставим его обратно, потому что мистер Джордан будет здесь с минуты на минуту. Тебе надо привести себя в порядок и серьезно отнестись к его приходу. Хочешь верь, хочешь нет, но твоя жизнь станет гораздо сложнее, если ты ему не понравишься. Поэтому не ругайся и не дерзи. А сейчас не шевелись.

Я запрокинула голову, и Карен вставила шарик в пустую глазницу.

— Я серьезно отношусь к его приходу. И я поверить не могу, что ты засунула мне в голову шарик для пинг-понга.

— Больше у меня ничего не было. Бильярдный шар показался мне великоватым.

— Могла бы его уменьшить.

— Я могла бы дать тебе снадобье там, где нашла, и оставить лежать на тротуаре. Но я этого не сделала.

В ее словах мне послышались горечь и сожаление.

— Эй, что я такого натворила?

— Пока что ничего, но я боюсь, что вскоре натворишь. Что ты сделаешь очень сильного волшебника своим врагом. Я очень люблю тебя, Джессика, но у меня тут восемнадцать детей, и я люблю каждого из них больше жизни.

— Я знаю, Карен… я никогда не причиню вреда твоей семье.

— Не зли его, Джессика. Ответь на все вопросы, и мы сможем нормально жить дальше. — Она замолчала, прислушиваясь. — Он на крыльце. Пойду впущу его.

С этими словами матушка выскочила в коридор.

Через несколько минут в гостиную вошел высокий мужчина в темно-синем костюме от Армани с красным шелковым галстуком. Безупречно гладкое лицо, короткие темные волосы с небольшой сединой на висках, широкая белозубая улыбка как на предвыборных плакатах. В руках он держал портфель из темно-вишневой кожи, который наверняка стоил не менее сотни долларов.

— Ты, должно быть, Джессика! — пророкотал он, протягивая руку.

Я неуверенно ее пожала. Его пожатие оказалось сухим и немного болезненным.

— Давай присядем и начнем.

Когда мистер Джордан говорил, Пал прижимал уши. Оставалось надеяться, что весь наш разговор не будет происходить на двадцать децибел выше необходимого. Я села в плетеное кресло по другую сторону шахматного столика.

«Он хочет заставить тебя чувствовать себя меньше», — мысленно подсказал Пал.

Мистер Джордан наградил Пала пронзительным взглядом холодных голубых глаз.

— Сходи-ка поиграй с кошками.

Неужели он услышал Пала? Нет, такое совершенно незаконно. Даже такая шишка, как Джордан, не имеет права подслушивать телепатические разговоры между фамильяром и его хозяином.

— Я бы предпочла, чтобы он остался. — Мне не удалось унять дрожь в голосе.

— Пускай. — Джордан сел в кресло напротив меня. — Итак, расскажи мне, что привело тебя в наш славный город?

— Что? Э… я приехала сюда к тетушке Вики, когда училась в старшей школе.

— Дела в Техасе пошли неважно? — Мистер Джордан открыл на коленях папку.

— Да нет, дела шли нормально… просто отец женился, а у мачехи уже была дочка, и она почти сразу забеременела близнецами… стало тесновато. Все решили, что лучше мне переехать сюда.

Я старалась не думать, как внезапно испортилась моя жизнь. Мама умерла через месяц после того, как мне исполнилось одиннадцать. Отношения с отцом у меня всегда немного не складывались, их портили нетерпимость и обиды. У нас было мало общего, и я решила бы, что я приемный ребенок, если бы не внешнее сходство с обоими родителями. Больше я походила на мать, но и с отцом находились общие черты.

Когда отец познакомился на работе с Деборой, у него оставалось все меньше и меньше времени для меня. Они поженились, когда мне исполнилось тринадцать; мы уехали из нашего уютного домика (и от немногих моих друзей) в Лейквуде и поселились в типовом районе в Плано, ближе к работе. К рождению близнецов я уже чувствовала себя призраком в их доме.

— И конечно, пожар в твоей комнате не имел ничего общего с твоим переездом сюда? — спросил Джордан.

Я вздрогнула. Откуда он узнал?

— Это… это была случайность, — выдавила я. — Никто не знал, что у меня есть Талант, и мне приснился плохой сон о пожаре и…

Джордан взмахом руки прекратил мои объяснения:

— Конечно, конечно. Несчастный случай. Случаи пирокинеза часто встречаются у подростков, которые не находят выхода своим способностям. И вскоре после происшествия мистер Фиверс прислал тебя сюда, пожить с сестрой твоей матери?

— Он позвонил ей в тот же день, и они обо всем договорились.

— Ты ехала на автобусе «Грейхаунд»? Через неделю после пожара?

— Да.

— Человек с его доходами мог бы потратиться на билет на самолет, ты так не думаешь?

— Это была идея тети Вики. Они не знали, какие у меня еще могут случиться кошмары, и решили, что автобус безопаснее.

— Вот как! Ты часто созваниваешься с мистером Фиверсом?

Почему он называл моего отца «мистер Фиверс»?

— Иногда, — ответила я.

С запозданием я осознала, что прошло больше года с тех пор, как я пыталась связаться с ним. Последние пару раз, когда я звонила домой, он не поднимал трубку и не отвечал на оставленные сообщения. Письма по электронной почте также оставались без ответа.

— Он очень занят: работа, дети…

— Эти дети тебе не родственники.

— Что?

— Джозеф Фиверс не является твоим биологическим отцом. Твой отец — Ян Шиммер.

Что?! На меня напала оторопь, смешанная со странным чувством облегчения и мстительного удовлетворения. Значит, мой настоящий отец от меня не отказался. Или нет? Он вообще знал о моем существовании? Или у матери был небольшой роман? Я не могла поверить, что она изменяла отцу, — они всегда казались счастливой парой.

— Думаю, тебе нужны доказательства. — Мистер Джордан достал из папки лист бумаги и протянул мне.

Я взяла его трясущейся рукой и проглядела. Единственное, на чем я могла сконцентрировать внимание, — это фотография Шиммера; я унаследовала его глаза и нос. Которые, скорее всего не случайно, очень походили на глаза и нос Джо Фиверса. Короткий текст читался трудно и воспринимался еще труднее.

Шиммер был первым мужем моей матери. Я даже не знала, что она была замужем. Возможно, что Джо тоже не знал, иначе он попрекнул бы меня этим рано или поздно.

— Шиммер умер в тюрьме? Как он попал в тюрьму? — спросила я.

— Его дело закрыто, и я не вправе разглашать детали, — ответил Джордан. — Но могу сказать, что твоя мать проходила по тому же делу. Благодаря беременности она избежала заключения, но практиковать магию ей было запрещено под страхом смерти. Вскоре она вышла замуж за Джозефа Фиверса. Они познакомились в кафе.

Его лицо приобрело презрительное выражение; становилось очевидно, что он считал, будто мать сразу после суда приворожила первого встречного, чтобы обеспечивал ее и считал будущего ребенка своим.

— Она была ведьмой? — Я всегда думала, что Талант достался мне от давно забытых предков.

— Колдуньей. Некромантом, как и Ян Шиммер.

Черная магия смерти? Я вспомнила свою ласковую, любящую мать. Нет. Невозможно.

«Он лжет?» — в отчаянии подумала я, обращаясь к Палу.

«Не думаю». — Пал с широко распахнутыми глазами сидел на краю цветочного горшка.

— Она… она никогда не творила такого волшебства, насколько я знаю, — выдавила я.

— Конечно нет, — ответил мистер Джордан. В его голосе звучала твердость судебного молотка. — Ей запретили заниматься даже простейшими заклинаниями, хотя мы не смогли помешать ей использовать обычные психологические манипуляции над твоим отчимом. Ее лишили права иметь при себе магические материалы, книги и обучать волшебству кого-то еще. Однажды нарушив эти запреты, она умерла меньше чем через час после того, как произнесла свое последнее заклинание.

Я никогда не забуду, как спустилась утром на кухню и нашла неподвижное, остывшее тело матери на полу. Следователь сказал, что один из сосудов в мозгу неожиданно лопнул.

— Какое заклинание? — спросила я.

— Ты помнишь, что у тебя часто болела голова и ты плохо себя чувствовала где-то за месяц до ее смерти?

Он что, знал обо мне абсолютно все?

— Да, доктор сказал матери, что это гайморит.

— На самом деле у тебя был рак мозга. Быстро развивающаяся эпендимома. Даже после операции, химиотерапии и при лучшем уходе шансы на выздоровление были ничтожно малы.

— Она пожертвовала собой, чтобы вылечить меня?

— Ну, не только собой. Она же была некромантом. В ту ночь она прокралась в детскую больницу Далласа и задушила мальчика по имени Питер Гонсалес, который ожидал пересадки сердца. Она вылечила тебя при помощи его жизненной энергии. И даже сумела отодвинуть смерть от заклинания, включившегося после ее колдовства. Дух охотника застиг ее уже дома.

— Это ложь! Я не верю, что она убила ребенка! — Я понимала, что не стоит кричать на мистера Джордана, но не могла сдержаться.

— Она совершала поступки гораздо хуже. Могу показать тебе документы, если хочешь. — Мистер Джордан зашуршал бумагами.

— Не надо. — Я изо всех сил прикусила щеку, чтобы не расплакаться. Ни за что не заплачу на глазах у этого человека.

— Как пожелаешь. — Джордан защелкнул портфель. — Итак, ненужная падчерица приехала в Техас к тете Виктории. И хотя тетушка сама не обладала значительным магическим талантом, она рьяно принялась взращивать твой.

Возможно, ты не знаешь, но на следующий после пожара день мистер Фиверс собирался отправить тебя в сумасшедший дом. Виктория поняла, что огонь в спальне — это проявление твоего Таланта, а не выходки подростка-психопата, и убедила мистера Фиверса назначить ее твоим опекуном. Тебе крупно повезло, что он позвонил ей, а не в психушку; твоя жизнь сложилась бы совсем по-другому, если бы ты там побывала. Можно сказать, что ты обязана Виктории жизнью.

Тетя Виктория записала меня на уроки магии на факультете народных искусств штата Огайо. Как и в большинстве университетов, этот факультет служил прикрытием для обучения студентов, обладающих Талантом. Там читалось несколько курсов для обычных учащихся, но большинство уроков проходило в высокой башне без окон посреди университетского городка. Факультет не испытывал недостатка в средствах в основном благодаря помощи богатых Талантов наподобие мистера Джордана, так что администрация университета не задумывалась, почему же сотни студентов выбирали специальность, которая не принесла бы им никакой пользы на рынке труда.

— Вики была отличной тетушкой, — согласилась я. — Она всегда заботилась обо мне.

— Тогда почему же она умерла?

Я неуверенно молчала. Наверняка он знал о ее смерти. Ведь трагедия случилась практически у него на заднем дворе.

— Ну, ее муж, Билл, начал ей изменять, и, наверное, когда она узнала, нервы не выдержали. Она отравила его, а потом себя.

— У нее была депрессия?

— Скорее всего. Она никогда не отличалась особой жизнерадостностью, но чтобы совершить такое — наверное, нужно пережить серьезную депрессию.

— Тогда почему ты не пыталась ей помочь?

На мгновение у меня пропал дар речи.

— Я бы помогла, я просто не знала, что происходит…

— И почему ты не знала о ее неприятностях?

— Я была на первом курсе, — из последних сил оправдывалась я. — Я переехала в общежитие, и было много уроков…

— Она жила в десяти минутах езды от городка. Ты ленилась навестить единственного человека в твоей жизни, который заботился и помогал тебе? Кто еще мог стать ей опорой, кроме неверного мужа? Это следовало сделать тебе.

— Я не знала…

— Чтобы знать, что происходит, надо интересоваться происходящим. Не думаю, что ты искренне интересовалась благополучием своей тети. Сколько она пролежала, прежде чем ты решила узнать, все ли с ней в порядке?

— Четыре дня. — Слова застыли у меня на губах.

— Я не услышал. Повтори.

— Четыре дня.

Я старалась стереть из памяти жуткую картину. Ужас, который я испытала, когда нашла разлагающиеся тела, и осознание, что я осталась одна во всем мире. Я не знала, к кому обратиться, поэтому позвонила одному из преподавателей, Куперу; на всем факультете только с ним я ощущала что-то общее.

Пока я оплакивала тетю, он стал для меня незаменимым утешением. Не знаю, как бы я справилась без него. И что отрицать, после окончания семестра мы быстренько оказались в постели, но к тому времени я неделями мечтала о его прикосновении. Потом мы остались вместе, и он показал мне мир, о котором я ничего не знала. И дело не только в магии. Благодаря ему я познакомилась с людьми наподобие матушки Карен, которые стали моими настоящими друзьями, а не просто знакомыми, с кем мне приходилось скрывать, кто я есть на самом деле. И никто не заставит меня стыдиться наших с Купером отношений.

Но боже мой, бедная Вики…

— Она лежала мертвой четыре дня, пока я не нашла ее, — тихо закончила я.

— Итак, я спрошу тебя еще раз: как ты думаешь, почему умерла твоя тетя?

— Потому что я была эгоисткой и думала только о себе. Она умерла потому, что я была восемнадцатилетней дурочкой.

— А сейчас ты поумнела?

— Да.

— Ты не окончила колледж. Разве умные люди так поступают?

— Мне осталась пара семестров. В прошлом году у нас было слишком много работы, и я не могла посещать занятия.

— У нас — это у тебя и Купера Маррона? Тем не менее я заметил, что большая часть твоей работы не имеет отношения к магии и включает в себя обычную службу в строительной компании.

— Вы так говорите, будто я там штаны протираю. Я сделала им рекламу и газету. И я работаю там, потому что мне там нравится.

— Такая работа не подходит ученице колдуна. Она даже не подходит Талант-подростку. И Купер Маррон вроде не чувствует желания заниматься подобной работой?

— У Купера масса заказов, а я еще недостаточно знаю, чтобы принимать в этом участие. Нам нужен постоянный доход, вот я и работаю на полставки там, где мне нравится.

— А почему твоих навыков не хватает, чтобы помогать Куперу в выполнении заказов?

— Потому что… просто я до них еще не доросла. Купер говорит, что убикмансия — это сложное искусство; им можно овладеть только со временем.

— Или это просто удобный предлог.

— Что вы хотите этим сказать?

— Создается впечатление, что он превратил тебя из ученицы в обычную женщину. Ты согреваешь ему постель, убираешься, платишь по его счетам, а твои занятия простаивают.

— Это неправда!

— Ты же не собираешься отрицать, что у вас были сексуальные отношения, которые начались в то время, когда он читал вам вводный курс по убикмансии в университете?

— Нет, — ответила я. — Но мы начали встречаться только после того, как курс закончился.

— И тем не менее ваши отношения неэтичны. Они являются явным нарушением норм поведения между учителями и студентами. Ведь мне не надо объяснять тебе всем известные правила? Или ты не задумывалась, почему он не получил от факультета приглашения на повторный курс лекций?

— Он не хотел возвращаться в университет… ему не нравятся большие аудитории. Он предпочитает частные уроки.

— Не сомневаюсь.

Я подавила желание пощечиной согнать с его лица самодовольную ухмылку.

— Слушайте, вы делаете из наших отношений что-то грязное, а они совсем не такие! Мы партнеры, и мы любим друг друга.

— Ты говоришь, что вы партнеры, но ты сама призналась, что он заставляет тебя заниматься обычной работой, чтобы платить по его счетам. Любой наставник постарался бы устроить так, чтобы ты уже забыла про обычный мир.

— Это нечестно… Ведь на себя посмотрите, вы в костюме и галстуке. И большая часть вашей жизни проходит как раз в мире обычных людей. Почему ваша работа юриста более достойна мира магии, чем мои полставки? Просто потому, что вы зарабатываете кучу денег? Ваш Круг старейшин все время твердит, что деньги — это никчемная вещь, которая отвлекает нас от главного…

Тут я поняла, что зашла слишком далеко, и быстренько заткнулась.

— Разница в том, что я не нуждаюсь в обычных людях, чтобы выжить и обеспечить себя, — нахмурился мистер Джордан. — Это они нуждаются во мне. И моя работа необходима для гармоничного существования нашего сообщества в современном мире.

— Например, ваша с Купером выходка стоила почти полмиллиарда долларов и нарушила жизнь города. И теперь мне приходится разбираться с последствиями. Моя компания восстановит нормальный ритм жизни района еще до конца этой недели. Мы возродим торговлю и гармонию, и вскоре все, за исключением семей погибших рабочих, забудут о происшедшем. Ты, с другой стороны, тратишь свое время и Талант перед компьютером. И что хуже всего, для выживания тебе необходим внешний мир. А именно это и является определением обычного человека. — Он задумчиво уставился на меня. — Ты должна решить, к какому миру принадлежишь.

— К миру магии, — ответила я. — Я полностью погружена в учебу.

— Полностью погружена. Хм… Прилежный студент должен относиться к другим с уважением, ты так не думаешь?

Куда он клонит?

— Да, наверное…

— Никаких «наверное». Любой серьезный студент хочет стать уважаемым членом общества, а чтобы заслужить уважение, надо его проявлять. Пренебрегая правилами социума, ты выражаешь свое неуважение к людям в нем.

— Но…

— За Купером Марроном числится длинный список нарушений наших правил. И ты, юная леди, выразила свое пренебрежение нашему миру, когда позволила себе стать его любовницей. Вы оба выказываете неуважение своим неаккуратным обращением с магией, и недавняя катастрофа — прямое следствие вашего вызывающего поведения.

Твоя семейная история изобилует насилием и разрушениями, и в данный момент у меня нет уверенности, что ты не пойдешь по стопам родителей и не станешь изгоем похуже Купера Маррона. Как я могу надеяться, что ты превратишься в ответственного, продуктивного члена нашего общества? Как я могу позволить тебе оставаться частью нашего мира?

«Он хочет меня изгнать?» — спросила я Пала.

«Да», — ответил хорек.

— Я не думала, что оскорбляю кого-то, встречаясь с Купером, — сказала я. — И мне ничего не нужно, только быть вместе с любимым человеком. Я прошу прощения за случившееся в городе; я старалась все исправить, но не смогла.

— Принимая во внимание обстоятельства, ты неплохо справилась, — нехотя признал Джордан. — Никто не ожидал, что ты выживешь. Совершенно очевидно, что ты обладаешь сильным Талантом. Будет очень жаль, если придется запретить тебе изучение магии.

— Чего вы от меня хотите?

На шахматной доске передо мной появились лист пергамента и черное воронье перо.

— Я хочу, чтобы ты подписала этот договор. В нем говорится, что ты не будешь предпринимать попыток найти и вернуть в это измерение Купера Маррона под страхом изгнания и двухлетнего заключения.

Я уставилась на пергамент:

— Я… я не могу это подписать.

— Ты обязана. Это условия твоего пребывания в нашем обществе, и таково решение Круга старейшин. Мы считаем, что такой договор послужит и твоим личным интересам.

— Но вы говорили…

«Не зли его, — предупредил Пал. — У тебя и так куча неприятностей».

— …вы обвинили меня в том, что я не выполнила своих обязательств перед тетей Вики. Что я отвернулась от нее, когда она нуждалась в помощи. И сейчас вы хотите, чтобы я отвернулась от любимого человека, когда ему больше всего на свете нужна моя помощь? Каким образом это сделает меня более ответственным членом общества?

— Где бы он ни был, Купер сам виноват в своих бедах. — В голосе Джордана звучала финальная нотка, с какой закрывают крышку гроба.

— Купер помогал многим людям. Почему вы не хотите помочь ему?

— Купер на всех оказывает плохое влияние. Я не могу допустить, чтобы он еще раз стал причиной смертей и разрушения. И я не хочу, чтобы он вернулся в этот город неуправляемым безумцем. Нет уж. Пусть остается там, куда его занесло. И ты подпишешь договор и оставишь его в покое. После чего я прослежу, чтобы тебя приставили к другому, более подходящему учителю.

— А если я не подпишу?

— Я не смогу запретить тебе использовать ту магию, которой ты научилась, но ты станешь отверженной. Никто в нашем обществе не посмеет помогать тебе каким-либо образом, пока ты не подпишешь договор. У нас имеются договоры о сотрудничестве со всеми крупными городами Северной Америки, так что такая же ситуация ждет тебя в любом месте, куда ты решишь переехать.

— Я… мне надо подумать.

— Я дам тебе один час, — кивнул мистер Джордан. — Через час вступит в силу объявленная анафема, и матушке Карен придется выдворить тебя из дома. — Мистер Джордан указал на ведущий к парадной двери коридор. — Машина Купера стоит снаружи. Если не считать небольших повреждений корпуса, она в рабочем состоянии. Мы позволили себе изъять из багажника оружие. После подписания договора мы починим машину, а также восстановим тебе глаз и руку. Все зависит от тебя.

Мистер Джордан поднялся и вышел из комнаты, оставив меня смотреть на пергамент. Через несколько секунд я услышала, как он обменялся несколькими словами с матушкой Карен, а затем в коридоре загремел отзвук захлопнувшейся двери. Пал выбрался из горшка и вскарабкался на мое плечо. Пустая глазница болела, а культю жгло как огнем.

«Придется подписать, тогда матушка Карен сможет вернуть тебе руку», — сказал Пал.

— Я не могу. Это неправильно. — Я потрясла головой, чтобы отогнать всколыхнувшиеся после разговора с Джорданом сожаления и неуверенность. — Надо же быть таким наглым: сначала заставил меня почувствовать вину за тетю Вики, а теперь велит бросить в беде Купера. И еще делает вид, что это все для моего же блага, — неужели он считает, что я забуду, как он оставил меня умирать? Будь он проклят, если думает, что я это подпишу!

Я схватила пергамент и попыталась разорвать его зубами, но он не поддался. С руганью я скомкала его здоровой рукой и зашвырнула в цветочный горшок.

«Ты же понимаешь, что тебе лучше его подписать?» — Пал нервно заскреб лапами.

— Ты правда считаешь, что этот наглец прав?

«Нет, я думаю, что он манипулирует тобой. Совершенно очевидно, что он готов на все, лишь бы ты не отправилась на поиски Купера. А если учесть, что у тебя недостаточно опыта, чтобы найти его самой, да еще и сражаться с ужасами, которые ждут в том измерении, то его поведение кажется мне очень подозрительным.

Но я думаю, что у тебя будут крупные неприятности, если ты не пойдешь на поводу у мистера Джордана. И шансы вернуть Купера у нас очень невелики. Так что с моей стороны было бы пренебрежением своими обязанностями не посоветовать тебе подписать эту бумагу, найти нового учителя, с которым ты не будешь вступать в романтические отношения, и продолжать жить дальше».

— Ты сказал «у нас». Значит, хоть ты мне поможешь найти Купера? — спросила я.

«Моя задача — помогать тебе любой ценой, — ответил Пал. — Но мне нужно убедиться, что ты понимаешь, что твоя жизнь сильно осложнится и, скорее всего, хорошего конца нам не увидеть. Глаз и рука — только цветочки, а сколько еще может быть потерь».

Я изо всех сил сжала кулак:

— Я должна найти его. Вот и все! Но сперва надо сделать перевязку; интересно, у матушки Карен найдется перевязь?