Опасная магия

Глава 17 ЗАГАДОЧНЫЙ ОКУЛЯРИС

После обеда я вздремнула на прокуренном кожаном диване в полутемном баре, и Пал разбудил меня, когда часы показывали половину четвертого. Мы сходили в женский туалет, чтобы снова передать мою анафему девушке в детском садике. Я надеялась, она не принесет бедолаге полосу неудач.

За дверьми туалета меня поджидал Колдун. Он задумчиво помешивал пальцем пену в высоком стакане с элем.

— Симпатичная аура.

— Спасибо, постараюсь ее не испачкать.

Он прокашлялся в кулак; я еще никогда не видела его таким взволнованным. Несколько секунд он рассматривал повязку на моем глазу, потом перевел взгляд на пол.

— Купер ни к кому не обращался по поводу кошмаров?

— Насколько я знаю, нет, — покачала я головой. — Он всегда пытался просто перетерпеть их.

— Да уж. Он всегда предпочитал терпеть. — Колдун уставился вдаль и задумчиво жевал свой ус. Вокруг глаз у него залегли темные круги.

Пал принюхался и сказал мне:

«Спроси, когда у него самого начались кошмары».

— Тебя тоже беспокоят плохие сны? — спросила я.

— Можно сказать и так, — невесело рассмеялся Колдун.

— Как давно?

— Это случалось периодически, сколько мы себя помним, — пожал он плечами. — Но у Купера недавно началось обострение?

— Можно сказать и так, — повторила я. — Мне тоже снятся кошмары, но я их не помню, когда просыпаюсь. Да и не хочу вспоминать. У меня сложилось впечатление, что несколько лет назад Купер попытался от них избавиться, но ничего не получилось, так что он смирился.

— Надо было сходить к кому-нибудь, чтобы усилить и осветить их, — ответил Колдун. — Надо было сходить к специалисту по снам, как сделал я. Было тяжко, и по большей части он советовал полную чушь. Но после того как я узнал о небольшой проблемке с моей душой, меня начало волновать, чего мне еще не хватает. Я понял, что неведение может отозваться очень болезненно, поэтому стал искать людей, которые помогут мне вспомнить сны.

Он сделал большой глоток из стакана.

— Я знаю, почему Купер не пошел со мной к сновиденческой ведьме. Нелегко узнавать вещи, которые ты никогда не хотел бы знать. Мне было чертовски тяжело день за днем переживать заново мои кошмары. Насколько мне могли сказать, душа Купера была в порядке, так что я перестал настаивать. Но может, это помогло бы ему избежать неприятностей в будущем?

«Куда он клонит?» — спросила я Пала.

«Пока не могу понять», — ответил фамильяр.

— Ты думаешь, что если бы Купер позволил исследовать свои сны, то катастрофы не случилось бы? — спросила я.

Колдун провел рукой по волосам и поскреб голову, будто тема разговора вызывала у него чесотку.

— Возможно, хотя гарантии дать не могу. Наши сны редко содержат в себе чистые предсказания. Проблески возможного будущего смешиваются с воспоминаниями и фантазиями, так что тяжело получить цельную картину, даже если помнишь сон до мельчайших подробностей. Но…

Он замолчал.

— Что «но»? — переспросила я.

— Но — этот день, который сейчас тянется… Он мне снился. Раз пятьдесят, не меньше. Я уже встречал тебя у этой двери. Я знаю, что потом мы пойдем наверх. Я знаю, что собираюсь тебе показать. А после этого сон всегда превращается в один из кошмаров.

«О боже», — сказал Пал.

У меня пересохло во рту.

— Так давай сделаем по-другому. Давай не пойдем наверх. Давай уйдем отсюда.

Колдун мрачно улыбнулся:

— Я научился немного управлять своими снами и испробовал множество вариантов. И знаешь что? Если отойти от сценария, кошмар усиливается.

— Тогда пошли в кладовку. Раз уж ты собираешься отправиться за Купером в ад, надо тебя приодеть.

«Мне идти?» — боязливо спросила я Пала.

«У меня плохое предчувствие, но, если ты все еще хочешь найти Купера, выбирать нам не приходится».

Я последовала за Колдуном в жилую часть дома. Он провел меня по невозможно длинному коридору к деревянной двери с левой стороны. По его жесту дверь открылась. За ней оказалась просторная комната с полированными дубовыми шкафами и полками. За квадратными окнами лежал величественный горный пейзаж — то ли Скалистые горы, то ли Гималаи, то ли вообще инопланетная гряда. На полках аккуратно стояли коробки и книги, а на вмонтированных в стены штангах для одежды висело множество нарядов.

— Милая кладовка, — отметила я.

— Спасибо, — ответил Колдун. — Заходи и присаживайся.

По мановению его руки из-под одной из полок выскользнул красный табурет. Я села, а Колдун открыл дверцы одного из гардеробов. Ручки на них были выполнены в форме драконьих голов.

— Ты же не можешь отправиться в ад в старых джинсах и футболке. Тебе нужна одежда из драконьей кожи. — Он достал похожую на китайский кафтан куртку с высоким воротником и штаны на шнурке, только вместо шелка они были сшиты из коричневой кожи. Выглядели они так, будто предназначались для монгольского мародера размером с нападающего футбольной команды.

— Ну-ка, примерь. Я не буду подглядывать, обещаю.

— Они мне велики размеров на двадцать.

— Они подойдут. Король Артур отдал бы свое правое яичко за такую кожу.

Я перевела взгляд на одежду из драконьей кожи. «Примерить?» — спросила я Пала.

«Пока не вижу в них ничего опасного», — ответил он.

Колдун отвернулся. Пал сбежал по моей руке и спрыгнул на ближайшую полку, а я стянула кроссовки и джинсы. Сняла кожаные штаны со стальной вешалки и надела. К моему удивлению, они подошли по размеру идеально. Тогда я сняла повязку, на которой висела больная рука, и осторожно накинула куртку. Левый рукав тут же уменьшился, чтобы облегать культю.

— Здорово! — сказала я, оглядывая полы куртки. Изнутри было вшито несколько карманов, и в два из них, я могла засунуть руку даже при застегнутых пуговицах.

— Хорошая драконья шкура гораздо дороже обычной кожи, — ответил Колдун. — Она не промокает и защитит от огня, холода и едких жидкостей, а еще ее не пробьет ни нож, ни сорок четвертый калибр. Ты думаешь, кто-то захочет потерять свой комплект только потому, что начал посещать спортзал или съел слишком много гамбургеров с пивом? На любой приличный комплект наложено подбирающее размер заклинание.

Он снова заглянул в гардероб.

— Если бы ты встретилась с Вутгангером в этой одежде, то, скорее всего, не потеряла бы руку.

— Очень жаль, что ты не занес мне этот наряд пару недель назад. — Несмотря на усилия, в моем голосе все же проскользнула горечь. — Или не предупредил нас с Купером, что не стоит туда ходить.

— Это недостаток снов, — согласился он, все еще копаясь в шкафу. — В большинстве случаев невозможно отделить предчувствие от обычного кошмара, пока не станет слишком поздно. Поверь, если бы я понял, что происходит, я бы вас предупредил. Вот оно где.

Колдун выбрался из гардероба и выпрямился. В руках он держал пару темно-серых высоких кожаных сапог с вышитыми английскими драконами.

— Эти более древние и сделаны из кожи другого дракона. Лучшая защита от жары, холода и яда.

Он перебросил сапоги мне. Я натянула их поверх штанин, и они уютно обтянули ступни и лодыжки.

— И сколько тебе это стоило? — спросила я.

Колдун засмеялся:

— Большую часть предметов из драконьей кожи я выиграл в карты, когда путешествовал. Я хорошо блефую.

— А сколько бы ты заплатил, если бы покупал костюм в магазине?

— Хм… трудно сказать… Пятьдесят — шестьдесят тысяч.

— Пятьдесят тысяч долларов? — У меня кровь отхлынула от лица.

— Примерно так. Правда, костюм вышел из моды пару столетий назад и одежда изрядно поношена… но дикие драконы сейчас большая редкость, так что новая будет стоить гораздо дороже.

Я уставилась на теплую, переливающуюся кожу.

— Если с ней что-то случится, я и за миллион лет с тобой не расплачусь.

Он снова засмеялся:

— Солнышко, радость моя, что ты говоришь! Я везу тебя в ад. Я не хочу потерять еще часть души за то, что отправил тебя туда без той защиты, которую мог дать. Тем более я давно покончил с героическими подвигами. — Колдун выглядел гораздо менее жизнерадостным, чем его шутки.

— Ладно, — неуверенно согласилась я.

В переднем кармане я нащупала кусок сложенной кожи. Когда я его вытащила, то увидела, что это тонкая, до локтя перчатка. При помощи зубов я натянула ее на руку, затем опустила рукав.

«А головной убор тут имеется? — спросил Пал с полки. — У тебя склонность падать лицом вниз».

Хорек едва уклонился от кроссовки, которую я в него запустила.

— В чем дело? — спросил Колдун.

— Пал умничает, но в чем-то он прав. У тебя нет шлема? А то я и второй глаз могу потерять.

— У меня полно шлемов. Но забавно, что ты вспомнила про глаз. — Его передернуло, как человека на пути к газовой камере.

— Что такое? — спросила я.

— Мне нужно кое-что тебе показать.

Колдун подошел к украшенному резьбой деревянному сундуку и открыл его. Оттуда он достал красный бархатный мешочек и вытряхнул на ладонь бледно-зеленый хризоберилл с разводами. Правильный по форме шар имел около дюйма в диаметре. Когда на камень упал солнечный свет, в его середине загорелась яркая светлая полоса. Я чувствовала исходящую из него древнюю магию.

«Очень необычный камень», — прошептал с широко распахнутыми глазами Пал.

— Я нашел его двенадцать лет назад… — Колдун отрешенно смотрел на камень. — Бывает такое, что увидишь вещь и знаешь, что она должна стать твоей. Только я знал, что она не для меня, а для девушки, с которой я еще даже не познакомился. Одноглазой девушки. Забавно… как… иногда… случается…

Я не могла оторвать взгляд от камня. Зачарованно сняла с лица бинты и уронила их на пол. Вытащила из глазницы пластиковый шарик, бросила на ковер и шагнула к Колдуну.

«Джесси, не надо! — пискнул Пал. — Я не знаю, что он делает!»

Колдун положил камень в протянутую мной ладонь.

«Джесси, остановись!» — Пал запрыгнул мне на руку. Изо всех сил впился в ладонь, но крохотные зубки хорька не оставили на драконьей коже даже вмятин.

Я бездушно стряхнула его с руки и вставила зачарованный камень в глазницу. Мне показалось, что в голову воткнули оголенный провод. В голове жужжало и трещало. И вдруг я стала видеть мертвым глазом, но видела не кладовку — слишком ярко, слишком много цветов.

Я беззвучно закричала и отшатнулась, зажимая рукой глазницу, споткнулась о стул и растянулась на спине.

«Что случилось?»

Колдун встряхнул головой и заморгал. Его транс тоже прервался.

— Ты в порядке? Тебе больно?

— Вынь его!

Я нажала на висок, но камень остался в глазнице. У меня ничего не болело, но от глазницы к позвоночнику растекалось неприятное электрическое покалывание. Несчастный оптический нерв кипел от галлюцинаций.

Колдун наклонился и отвел мою руку в сторону, чтобы взглянуть на камень. Мне он виделся странной двойной картинкой. Здоровый глаз видел его как обычно, но камень показывал черный контур тела с небольшим пульсирующим голубым бубликом внутри. Части гладкой поверхности бублика не хватало, будто его надкусила мышь.

— Кажется, я вижу твою душу, — потрясение произнесла я.

— Ты многое можешь увидеть через этот камень, — ответил Колдун. — Я никогда не пытался им воспользоваться: не хотелось выковыривать себе здоровый глаз. Но парень, у которого я его купил, говорил, что можно изменить магический ракурс, если сильно зажмуриться. Очень сильно. Иначе он бы переключался каждый раз, когда тебе соринка в глаз попадет.

— Я не могу зажмуриться. У меня нет века, его выжгло вместе с глазом.

Меня все больше расстраивало, что заклятие заставило воспользоваться неизвестным магическим инструментом, и теперь я не могла от него избавиться. Колдун нахмурился:

— Но я вижу твое веко.

Пал взбежал мне на грудь и тревожно уставился на меня. Камень показал его в виде паука, а душа походила на цветущую розу, затейливо сплетенную из вращающихся золотых цепей.

«Он прав. Твое веко отросло».

— Правда?

Я попробовала закрыть глаз. Сперва мышцы меня не послушались, будто их неправильно подсоединили к нервам, но через пару секунд мне удалось прижмуриться. Когда я открыла глаз, комната предстала мне в различных оттенках золота. Несмотря ни на что, картина завораживала.

— Странно.

Пал наклонил голову.

«Надо сказать, что веко выглядит несколько необычно…»

— Необычно? Черт возьми! — Я с усилием поднялась на ноги, и Пал вцепился в плечо, чтобы не упасть. — Мне нужно зеркало.

Колдун жестом указал на сундучок для драгоценностей и приподнял крышку, чтобы я могла взглянуть в зеркало на внутренней стороне. Выросшее веко не походило на часть тела здорового человеческого существа. Красная кожа и торчащие во все стороны ресницы. На первый взгляд казалось, что веко покрывают шрамы, но я разглядела тонкий слой прозрачных серых чешуек. Я стянула перчатку и потрогала ресницы — на ощупь они скорее походили на шипы.

Меня охватил озноб, я зажала камень между большим и указательным пальцами и попыталась вытащить. Но он крепко сидел в глазнице.

— Он уже прижился к нервам и мышцам, — обреченно сказал Колдун. — Его не вынуть без операции.

Испуганная и злая, я повернулась к нему.

— И зачем ты засунул его в меня? — закричала я.

— Я не…

— Засунул! Это твой камень, и ты знал, что произойдет! Он зачаровал меня, а теперь его не вынуть, а я не хочу его!

— Но во сне…

— Черт с тобой и твоим сном! — Яркие призраки камня подожгли мою ярость как огнивом.

Я подняла руку и изо всех сил ударила Колдуна по губам.

«Джесси!» — крикнул Пал.

От удара Колдун покачнулся, из губы потекла кровь. Он попытался схватить меня за руку.

— Подожди…

Я шагнула вперед и ударила его коленом в пах. Колдун охнул и согнулся от боли. Я ударила его ногой в голову, отчего он упал, и свалилась на него сверху, в слепой ярости колотя по голове. Почувствовала, как сломался от удара кулаком его нос. Кровь залила лицо и халат.

«Джесси, стой!» — пищал Пал, цепляясь за мой воротник и стараясь уклониться от защитных взмахов Колдуна.

Когда я не послушалась, он изо всей силы укусил меня за ухо.

— О черт! — Я принялась сдирать Пала с воротника.

Колдун воспользовался моментом, опрокинул меня на бок и заломил за спину руку. Я ругалась и выкручивалась, но он силой поставил меня на колени.

— Остынь! Прекрати! Фу! — строго сказал он. — Ты сломала мне нос.

— А во сне ты этого не видел? — рявкнула я.

— Видел.

«Джесси, успокойся же! — умолял Пал. — Ты делаешь только хуже».

Меня затрясло.

— Что ты засунул мне в голову?

— Драться не будешь? — спросил Колдун, встряхивая меня.

— Не буду, — согласилась я, без сил опускаясь на пол.

Он отпустил меня, вытащил из левого кармана джинсов мятый голубой платок и осторожно высморкал кровь.

— Мне нужна Опал, пусть вылечит. Подожди здесь. Ничего не трогай.

Он вышел из кладовки, а я попыталась размять пальцы, запястье и руку. Костяшки распухли и покраснели, несмотря на занятия борьбой. В надежде, что давление не даст руке распухнуть, я натянула перчатку. Потом поморгала, сменив несколько ракурсов, пока комната вокруг не стала выглядеть обычно.

«Ты могла бы вести себя и получше, — сказал Пал. — Я понимаю, что камень и заклятие на нем тебя напугали, но у нас не так много союзников. Лучше не набрасываться на них».

— Я знаю. Извини. Не понимаю, что на меня нашло.

«Лучше извинись перед Колдуном, когда он вернется».

— Извинюсь. — От камня по голове по-прежнему расходились волны почти боли. Я прижала его рукой, чтобы они остановились, но ничего не помогло. — Что это такое? Он собирается выесть мне мозги и править мной?

«Судя по всему, это окулярис. Столетия назад, когда люди часто теряли глаза, их было довольно много. Тогда было гораздо дешевле купить подержанный окулярис, чем искать лекаря. Наиболее распространенные виды заменяют обычное зрение; переключение ракурсов сделать труднее, и стоят такие камни намного дороже. Обычно на них не накладывают заманивающее заклинание, тем более способное обмануть опытных Талантов. Это меня волнует», — признался Пал.

Я нажимала на глаз в надежде, что он перестанет жужжать.

— Как думаешь, его сделали с заклятием или наложили позже?

«Не могу сказать. Боюсь, что я недостаточно осведомлен об окулярисах».

Я ждала Колдуна, чтобы узнать, как и откуда он достал окулярис.

— Он сказал, будто сразу понял, что камень не для него, а для одноглазой девушки. Это метафора или нет? Или он имел в виду, что купил его двенадцать лет назад, когда я еще не переехала сюда, и знал, что камень для меня?

«Я теряюсь в догадках, — ответил Пал. — Что с тобой происходило двенадцать лет назад?»

— Мне было одиннадцать, и моя мать… — Я замолчала. Колдун нашел окулярис как раз тогда, когда мать умерла, спасая меня от рака. — Черт, мне не нравится вся эта судьбоносная чушь! — закричала я, в страхе и раздражении колотя по полу. Костяшки пальцев заболели, но я не останавливалась. — Мне не нравится предопределенность даже в теории! Потому что это означает, что у нас нет свободы воли и никогда не было. Мы всего лишь куклы!

«Это очень негативный взгляд на вещи, — мягко возразил Пал. — Некоторые вещи предначертаны нам судьбой, но далеко не все. Многие видят судьбу как доброжелательную направляющую силу и радуются ей».

— Судьба, предначертание… из нас делают марионеток, — настаивала я. — И мне не нравится, когда мной управляют, даже ради блага Вселенной.

Я помолчала, раздумывая о главном мастере кукол в моем мире.

— Как ты думаешь, мог окулярис подложить Джордан? Может, он наслал на Колдуна заклятие, чтобы тот думал, что купил его двенадцать лет назад? А на самом деле люди Джордана подкинули его сюда, когда накладывали на дом сферу? И теперь камень передает все, что вижу, Джордану?

«Невероятно параноидальная гипотеза, хотя я не могу ее полностью исключить, — признал Пал. — Но подумай, сколько замысловатых заклинаний потребуется, чтобы провернуть такое. И зачем ему возвращать тебе зрение, тем более в магических ракурсах?»

— Я не понимаю, зачем он творит половину того, что делает, — пробурчала я. — Мы ему не причиняли никакого вреда. И не заслужили таких бед.

Легкий прохладный ветерок зашевелил мои волосы, поцеловал шею и щеки.

«Этот камень — подарок для моей девочки, — прошептал в ухо тихий, зловещий голос. — Джордан не знает о его секретах».

Я резко развернулась:

— Кто здесь?

«О чем ты?» — удивленно спросил Пал.

— Ты слышал? — Я оглядела комнату и быстро сменила несколько ракурсов. В одном из них мне показалось, что в окне тает смутный фиолетовый силуэт. Он исчез так быстро, что я не поняла, это игра света или мое воображение.

«Я ничего не слышал, что случилось?»

— Что-то… я… черт. Наверное, у меня галлюцинации.

— Галлюцинации? — спросил из дверей Колдун.

Его нос выпрямился, с лица исчезли кровь и синяки; Опал быстро его вылечила. Скорее всего, нос ему ломали не в первый раз. Он сменил халат и джинсы на темно-серую футболку, свободные бежевые брюки и черные ковбойские сапоги.

— Или нет, — ответила я. — У меня появился новый невидимый друг и нашептывал мне на ухо всякую ласковую чепуху. «Моя девочка», ага. Только Куперу разрешено так говорить, и никому больше, а это точно был не Купер.

Колдун удивленно помолчал.

— Я никогда…

— Я хочу вынуть эту штуку, — твердо заявила я. — Извини, что набросилась на тебя, но никто не знает, может, через час камень взорвется и снесет мне голову с плеч. Где у вас ванна? И еще мне нужна ложка.

Колдун прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Из кармана брюк он вынул столовую ложку из нержавеющей стали.

— Пожалуйста, только не ложкой. С ложкой всегда заканчивается очень плохо.

Я поднялась и взяла у него из руки ложку.

— Ванная?

Он кивком указал направление; выражение его лица свидетельствовало о том, что он бы очень хотел меня отговорить, но знал, что дело кончится еще одной дракой.

— Налево.

Я протиснулась мимо него, следом бежал Пал. Ванная комната поражала роскошью и размерами — больше, чем наша с Купером спальня. Я включила светильник над отделанной мрамором раковиной и нагнулась к зеркалу, чтобы осмотреть окулярис.

Покрытая шрамами от ожогов кожа вокруг глаза и на щеке потемнела и огрубела. Местами появились участки серых чешуек. Я потыкала пальцем в шрамы — они начали терять чувствительность.

По ручкам шкафчиков Пал взобрался на раковину.

«Ты же не собираешься сделать то, что я подозреваю?»

— Собираюсь.

Я подняла блестящую ложку к окулярису и пыталась решить, выковыривать его сбоку или сверху.

«Но Колдун сказал, что он уже сросся с нервами…»

— Тем более надо вынуть его сейчас, пока он не сотворил с моим телом чего-нибудь еще. — Я решила попробовать сверху.

Прижала край ложки к камню и подсунула ее под веко. Попытка завершилась острым всплеском голубой боли, от которой перехватило дыхание. Я прижалась лицом к зеркалу, надеясь, что прохладный мрамор охладит кожу. Камень заскрипел по камню.

— Черт! — выдохнула я.

— Правда, не надо больше, — сказал из дверей Колдун. — В одном из снов ты попыталась вытащить камень и загнала себя в кому. В другом истекла кровью.

— Каким образом? — нахмурилась я. — Около глазницы нет крупных артерий…

— Черт, мне нельзя отговаривать тебя от того, чтобы засунуть ложку в глаз! — Колдун в изнеможении взмахнул руками. — Я просто советую тебе оставить его в покое.

— Но откуда он взялся? — настаивала я.

— Я купил его в антикварном магазине в Лондоне. Им заправляет моя подруга, она мне сказала, что камень сделали в Египте, примерно в двухсотом году до нашей эры. У меня нет причин ей не верить. И у меня нет причин считать, что камень причинит тебе зло.

— Но…

— Хватит возражать! Чтобы выжить там, куда ты направляешься, тебе нужно зрение и нужен камень. Ты меня слушаешь? Тебе нужен этот камень, так что оставь его в покое.

— Зачем он мне так нужен?

Он вздохнул, будто ему требовалось рассказать о подоходном налоге сварливому пятнадцатилетнему подростку, работающему в Макдоналдсе.

— Ад не является миром плоти. Там живут духи. Магия. Если у тебя не будет магической помощи, они запутают твои ощущения. Мы еще можем не обращать внимания на слуховые образы, но то, что видят наши глаза, трудно игнорировать. Если ты не разглядишь иллюзий, которыми встретит тебя ад Купера, то попадешь в ловушку и умрешь там. Вместе с ним.

«Я бы прислушался к его совету, — сказал Пал. — У меня тоже остались сомнения насчет истинной природы окуляриса. Но я согласен, что гораздо опаснее отправиться в ад без него. К тому же вряд ли ты сумеешь его вынуть без серьезных повреждений».

Я бросила ложку в раковину и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Ладно. Хорошо. Что дальше?

— Опал сказала, что почти закончила колдовать над машиной. Видимо, ей не хватало только эйнхорна, — ответил Колдун. — Поискать для тебя шлем?

— Да.

— Тогда пошли.

Он провел меня по коридору в другую кладовку — узкую комнату, где от пола до потолка громоздились полки с шляпами, кепками и шлемами различных эпох. Комнату освещали обычные лампы дневного света, пол покрывал ковер песочного оттенка. С одной из полок Колдун снял блестящий бронзовый шлем.

К полукруглому куполу шлема крепилась при помощи железных колец стеганая кожаная подкладка. Сзади она удлинялась в мягкую кожаную защиту для шеи и щек, а кожаный ремешок с застежкой был приделан к ушам шлема. Общий стиль шлема колебался между головным убором средневекового пехотинца и бандита-мотоциклиста сороковых годов.

— Подбирающего размер заклинания на нем нет, но на глаз должно подойти. Зато на нем есть заклинание для обезвреживания ядовитых газов и подачи кислорода. Под водой ты в нем дышать не сможешь, но в песчаной или пепельной буре пригодится, если только ад Купера не глушит магию. Но тут я ничем не могу помочь… Что бы ни случилось… — он постучал по шлему костяшками, — он остановит непрямой удар меча, а пуля от него отскочит.

Я взяла шлем и надела на голову. Немного великоват, и пахло от него прогорклым лаком для волос, но подойдет.

— Спасибо, то, что надо.

— Отлично! — Колдун поскреб бороду. — Я хочу показать тебе кое-что еще, пока мы здесь.

— Что?

Он потянулся к верхней полке и снял с нее старую шляпную коробку. Когда он откинул крышку, я увидела, что среди старых газет лежит жемчужного оттенка стеклянный шар размером с грейпфрут. От его вида окулярис зачесался.

— Ты, наверное, никогда таких не видела, — сказал Колдун, доставая из коробки шар. — Это одейтта. Они пользовались большой популярностью среди богатых Талантов до конца девятнадцатого века; потом все начали ходить в кино.

— От нее мой окулярис чешется, — пожаловалась я. Щипание в глазнице все усиливалось.

— На самом деле это хорошо, значит, меня не обманули, когда я ее покупал. Продавец сказал, что заклинание воспроизведения немного попортилось, но ею можно пользоваться, если иметь небольшой дар ясновидения. У меня его нет, но не упускать же антиквариат по хорошей цене.

Он протянул мне шар.

— Поморгай и скажи, что ты видишь.

Я взяла у него шар и заглянула внутрь. Я склоняла голову и так и сяк. На одном из ракурсов стекло прояснилось, и я увидела, как играют два полосатых рыжих котенка: они боролись на зеленой лужайке, прыгали за голубой бабочкой и становились все милее. Вдруг я поняла, что слышу, как они шутливо рычат и мяукают. Видимо, окулярис поставлял в мозг не только зрительную информацию.

— Там играют котята, — сказала я Колдуну и вернула ему шар.

Окулярис перестал чесаться. Очевидно, раздражение означало подготовку к видению, которое я только что сумела рассмотреть, после чего оно прошло.

— Отлично, — ответил Колдун. — Продавец сказал, что там кошки, но это могло означать что угодно.

— А что в нем? — Я прищурилась на шар.

— Духи котят. Духи под стеклом.

Меня начала пробирать жуть.

— И как они туда попали?

— Изначально одейтты использовались спиритуалистами как пробирки для хранения; они просто ловили бездомных духов и наблюдали за ними через стеклянные шары. Кроме заядлых коллекционеров, никто ими не интересовался, ведь духи и полтергейст не слишком приятное зрелище — ты просто увидишь постоянно кричащего человека…

— Человека? Они заключали сюда людей?

— Сперва да, но вскоре занимающиеся их производством некроманты начали искать более интересные сцены. Они стали делать одейтты, где рабы или животные сражались, занимались сексом, играли, а когда участники увлекались занятием, некромант убивал их и запирал духи в стекле. Получалось переносное развлечение. В Викторианскую эпоху одейтты были своего рода видеопроигрывателями.

Я с отвращением посмотрела на стеклянный шар:

— Это ужасно.

— Но это означает, что при помощи камня ты можешь видеть духов. А это чудесно.

Ему не удалось сбить меня с толку.

— Это ужасно и неправильно.

Колдун пожал плечами:

— Другие времена — другие нравы. Если бы котята не оказались в шаре, скорее всего, их кинули бы в мешок и утопили. Если тебе станет лучше, могу заверить, что они даже не поняли, что умерли.

— Как освободить души из таких штук?

— Обычно достаточно разбить шар.

— Тогда разбей его. Отпусти их.

— Но это антиквариат…

— Я заплачу! Серьезно, нельзя так поступать. Отпусти их.

Колдун с укоризной глянул на меня, затем пожал плечами:

— Ладно, если тебе станет легче. Но ты должна мне тысячу долларов.

Он достал из кармана складной нож и резко ударил по стеклу. Шар треснул, из него просочились и растворились в воздухе две небольшие струйки дыма, а затем еще одна, совсем крошечная.

— Довольна? — спросил Колдун.

— Да.

— Ладно. Думаю, Опал уже закончила переделывать машину. Так что, если тебе надо перекусить, попить, сходить в туалет, поправить повязку или еще что-нибудь в этом духе, сейчас самое время. Затем спускайся в бар, и поедем.