Охота на принцессу

Глава 12

На другой день камеристка и две горничные явились в мою спальню на рассвете. Поскольку Оливия выбрала нас всех подружками невесты, нам следовало одеться и появиться в комнатах сестры на последнем «холостяцком» завтраке.

Наши платья были одинакового зеленого цвета – чтобы Оливия в своем золотом наряде сияла среди нас, как золотая роза среди зелени.

Риане и Деризарии камеристки распустили волосы и украсили их легкими цветочными венками. Их задача – осыпать молодожёнов лепестками роз.

Мы с Алианой понесем шлейф Оливии. Нам волосы на висках заплели в тонкие косички, перевитые золотыми нитями, и закрепили на затылке золотыми же гребнями.

Принцессы напоминали стайку изумрудных птичек с золотыми хохолками, когда торжественно шли по коридору к покоям сестры.

Там царила суета. Дамы нервничали, бестолково метались по комнате, и кто-то уже умудрился порвать шнурок на корсете невесты и раздавить несколько хрупких цветов флердоранжа, приготовленных для прически Оливии.

Панику остановила мама. Она вошла – как всегда величественная и красивая, покачала головой и отправила дам в оранжерею, за новым флердоранжем.

В комнате сразу стало тише и спокойнее. Два лакея вкатили накрытый столик с легкими закусками, чаем и фруктами. Едва слуги вышли, мама нам подмигнула и вынула припрятанную под скатертью бутылку вина:

– «Королевский лекарь», девочки. Оливии – четверть бокала, а вам – по ложечке в чай, чтобы выдержать весь этот бедлам!

Мы выпили чай и смели закуски, а тут как раз и дамы вернулись. Им ее величество тоже плеснула по глотку драгоценного «Королевского лекаря», и успокоившиеся фрейлины быстро облачили невесту в золотое платье с золотыми фестонами на рукавах и подоле, расчесали ее длинные волосы и украсили их венком из флердоранжа и тонкой золотой короной с изумрудными подвесками. Среди зеленых камней притаились золотые бубенчики. Они негромко звенели, когда невеста двигалась, и все замирали, прислушиваясь, и сотворяли благодарственные молитвы.

Мы с Али несли длинный широкий шлейф Оливии. Это было непросто, но матушка о нас позаботилась – к изнанке шлейфа были пришиты специальные петли, которые надевались на руки.

Как только все были готовы, мы чинно вышли из комнат наследной принцессы и двинулись по длинной галерее в дворцовый храм. Это было необычно – прежде наследные принцы нашей страны совершали обряд в главном столичном храме. Жених отправлялся туда верхом в сопровождении друзей и родственников. Невеста приезжала с другой стороны в закрытой карете. Они встречались в храме, после церемонии выходили на крыльцо и ехали во дворец вдвоем в открытом экипаже. Люди выстраивались вдоль дороги и приветствовали новобрачных.

Однако так вступали в брак принцы, а Оливия была принцессой. Поэтому порядок изменили.

Мы дошли до дворцового храма и остановились у двери. Жених уже ждал невесту внутри, рядом стояли его друзья. Сильно пахло оранжерейными цветами и нагретым воском. Слышался шорох юбок и разговоры. Наконец церемониймейстер стукнул в каменный пол своей тростью, и все затихло. Зазвучала музыка. Лакеи с глубокими поклонами распахнули тяжелые двери, и Оливия медленно ступила на зеленую дорожку.

Деризария и Риана бежали впереди, усыпая ее путь цветами, а мы шли за ней, удерживая тяжелый шлейф. Все-все гости смотрели на невесту и на нас. Я перехватила взгляд лигурийского принца и потупилась. Он был такой красивый! Ему безумно шел синий камзол и орден с гербом Лигурии на широкой затейливой цепи. А еще венец наследника – узкий обруч с крупным сапфиром над переносицей.

Я так волновалась, что едва не споткнулась, но все же удержалась и чинно встала за спиной Оливии, когда она подошла к алтарю.

Принц Мелвил не сводил глаз со своей прекрасной невесты, и многие дамы постарше поднесли к глазам платочки – так чудесно жених и невеста выглядели рядом.

Когда прозвучали все положенные клятвы, и священник объявил их мужем и женой, Деризария смешно закрыла лицо руками, чтобы не видеть поцелуя, но раздвинула пальчики, чтобы быть уверенной в том, что Мелвил не укусит Оливию. Риа сделала точно так же, только еще спросила:

– Он ее точно не съест?

Гости сдержанно рассмеялись, и молодожены двинулись к выходу. Теперь им предстояла совместная поездка по городу. Красивый открытый экипаж, украшенный лентами, букетами и гербами двух стран уже стоял у крыльца.

Молодожены сели, и коляска тотчас отъехала. Мы с Али должны были отправиться в следующем экипаже вместе с друзьями Мелвила, но к нам неожиданно подсели Розан и Кастор:

– Мы чуть-чуть запутали графов, – признался мне боривийский принц, кивая назад.

Я оглянулась и хихикнула – двое придворных недоуменно садились в экипаж к Рие и Деризарии! Малышки были счастливы и сразу же вывалили на своих неожиданных кавалеров все впечатления от свадьбы. Причём одновременно.

Свадебный поезд из двух дюжин экипажей красиво проехал по столице и вернулся обратно к дворцу. Пока мы катались, слуги накрыли столы, так что новобрачным дали немного времени, чтобы умыться, поправить волосы и украшения, а потом провели в пиршественный зал.

Мне снова пришлось сидеть между Розаном и Кастором, но на этот раз справа был Розан, и он ухаживал за мной, а Кастору досталась Алиана.

Сначала были речи и тосты. Очень много речей и тостов. Гости, послы, знатнейшие люди ближайших королевств – все стремились поздравить Оливию и Мелвила, а также вручить новобрачным подарки.

Я быстро наелась и просто поднимала кубок с морсом, разглядывая самые разнообразные сувениры. Ох, что только новобрачным не дарили! Посол северной страны Скарландии например подарил молодым корабль! Точнее северную ладью. Ее внесли на плечах двенадцать дюжих скарландцев, ухнули эту тяжесть на мраморный пол, достали дубинки и, лупя ими в тяжелые бронзовые щиты, проорали славу молодоженам. Я с большим трудом удержалась, чтобы не заткнуть уши, а несколько дам упали в обморок!

Еще отличился посол Аустрии. Этот чопорный господин преподнес молодоженам сервиз тонкой работы. Причём не только не для чая, но и для утреннего умывания! Два кувшина, расписанных прелестными селянками и пастушками. Два таза в цветах. Две чайные пары с полным чайным прибором – каждому свою. Баночки для мыла, флаконы для духов и притираний, коробочки с гребнями, щетками, заколками. Шкатулка для зеркала. Ножницы, пилочки, шатлен…

Сто сорок восемь предметов!

Когда все это красиво расставили на столе, многие столичные красавицы судорожно вздохнули – аустрийский фарфор отличался тонкостью и дивными красками. А уж росписи были выше всяких похвал!

В общем и целом, я неплохо проводила время, а когда гости уже изрядно устали от речей и возлияний, отворилась дверь в бальный зал, и церемониймейстер объявил танец молодых.

Оливия и Мелвил прошли в украшенный цветочными венками и гирляндами зал, встали в самом центре, обнялись и медленно поплыли в прекрасной и чопорной паване. Я замерла, любуясь ими. Как бы и мне хотелось, когда-нибудь так изящно скользить по паркету, красиво покачивая юбкой, и улыбаться… Розану!

Свадебные торжества продолжались неделю. Каждый день я была окружена гостями, и ощущала себя совсем взрослой. А еще меня не оставляли вниманием два принца. Они словно сговорились всё время держать меня на виду. Оба элегантно ухаживали, стараясь превзойти друг друга.

Если один приносил бокал морса – второй немедля появлялся с вазочкой мороженого в руках.

Достаточно мне было о чём-то подумать, как это немедленно исполнялось. Стало душно – тут же Розан с Кастором наперегонки мчались за каминным опахалом, чтобы создать вокруг поток свежего воздуха. Опустилась вечерняя прохлада, я ещё не успела повести плечами, а на них уже оказалась шаль. Или даже две.

Фрейлины шушукались по углам и называли меня капризной девчонкой.

– Чем наша принцесса недовольна? – вопрошали они. Два наследных принца оказывают внимание, а ее высочество нос морщит!

Поначалу я искренне верила в эти ухаживания, но…

Один случай в малой гостиной показал мне, что в этом соперничестве я была лишь ценным призом. А главным для обоих королевских юнцов было – обойти соперника.

Наша малая гостиная на самом деле очень большая, и в нее ведет сразу четыре двери. Просто внутри комната разделена ширмами и драпировками на уютные альковы, уголки с диванчиками и чайными столиками, и порой в этой комнате собирается пять-шесть парочек, чтобы пошептаться с самым благочестивым видом.

А еще у этой гостиной есть секрет «ухо лорда». Зал строился в те времена, когда хозяин дворца желал знать, о чем шепчутся его подданные. Поэтому потолок устроен так, что все, о чем говорят в альковах, отлично слышно на маленьком балкончике, расположенном прямо над гостиной.

В тот день я изрядно утомилась быть все время на виду, и как только гости разошлись переодеваться к ужину, спряталась на том самом балконе, желая устроить себе короткую передышку.

Принцы зашли в гостиную через разные двери, и оба устремились к одному алькову. Я их не видела, только слышала смешки и разговор.

А говорили сиятельные особы о том, что они устали бегать за капризной девчонкой и желают отдохнуть в тишине.

– Обидно, что даже на фрейлин взглянуть нельзя, – поморщился Розан.

– И не говори, – вздохнул Кастор, – отец считает, что Иоланда – самая перспективная из принцесс Заревана, так что запретил мне даже дышать в сторону местных красоток!

– Мне отец тоже по сторонам смотреть запретил, – вздохнул наследник Лигурии, – а между тем среди гостей есть очень милые мордашки.

– И не только мордашки! – добавил наследник Боривии.

Откровенный мужской смех не покоробил – я его ждала. Не зря же столько времени занималась с парнями, знала, что наедине они – те еще болтуны и сплетники.

Слова принцев были неприятными, но ничего особенного в них, наверное, не было. Больше слушать я не хотела, собралась уже уйти, но тут Розан произнес:

– А все же, кому из нас малышка Иоланда благоволит больше? Я слышал, что король Эван дает своим дочерям выбор…

– Уверен, что я ей нравлюсь больше! – заявил Кастор, – вчера она танцевала со мной!

– А сегодня будет танцевать со мной! – ответил Розан.

– Сомневаюсь! – фыркнул боривиец.

– Спорим? – на волне азарта подхватил лигуриец.

– Спорим! А на что?

– На принцессу Иоланду, конечно! – фыркнул принц Лигурии.

– На помолвку с ней, – Кастор был холоден и методичен, – других принцесс подходящего возраста поблизости нет, а за малышкой Идой дают неплохое приданое.

– И что получит победитель? – спросил Розан таким довольным тоном, что я дернула плечами.

– Я хочу твой клинок, – фыркнул Кастор.

– А я твоего коня!

– По рукам!

Пока принцы били по рукам и даже писали бумагу, подтверждающую спор, я с горечью осознавала – меня только что оценили. Даже дорого оценили. Боевой конь Кастора – породистый красавец, а о клинке лигурийского принца даже я слышала, хотя и не довелось его увидеть. Что ж, пожалуй, хорошо, что я узнала об этом договоре здесь и сейчас. Было бы гораздо больнее ответить на ухаживания, а потом узнать о споре.

Или не узнать вовсе…

Я неслышно вернулась в свои комнаты, переоделась и вышла к ужину.

Принцы вновь окружили меня заботой, а вот я оказывала обоим ровно столько внимания, сколько требовал этикет и приличия. Не выделяла ни одного из них и терпеливо ждала, когда вся эта пытка закончится.

В последний день перед отъездом и Кастор, и Розан по очереди попытались добиться от меня прогулки в условном уединении. Но я уже понимала, о чём оба станут говорить, поэтому боривийскому принцу сообщила о своей неимоверной усталости, а лигурийскому – о чрезмерной занятости.

И пусть сердце моё обливалось кровью, на отъезд соседей я смотрела из окна, запретив себе выходить. Розан оборачивался, искал меня взглядом. Осознание, что мне стоило лишь уделить ему пять минут наедине, и на моём пальце уже красовался бы перстень лигурийского принца, причиняло настоящую боль.

Но я не могла. Только не так…

– Ты знаешь, что они оба попросили твоей руки? – спросила вечером мама, пришедшая пожелать мне спокойной ночи. Она присела на краешек кровати и нежно погладила моё плечо.

– Догадываюсь, – буркнула я в подушку, не поворачиваясь к ней. Не хотелось, чтобы матушка видела, какая буря эмоций сейчас меня одолевает.

Её величество некоторое время помолчала, обдумывая моё поведение, а потом добавила:

– Отец собирается спросить, кого из них ты предпочтёшь.

– Никого! – забыв, что планировала скрывать свои чувства, я вскочила и вывалила маме всю правду: – Они не любят меня! Они соревнуются между собой! Спорят на клинок и коня! А я никому не нужна…

Я разрыдалась у матушки на груди. Она прижимала меня к себе, гладила по волосам и ни о чем не спрашивала. А когда я немного успокоилась, сказала:

– Ты не просто стала совсем взрослой, моя девочка, ты ещё и большая умница. Я горжусь тобой. Ты достойна большой и настоящей любви. И она к тебе обязательно придёт.

Я подняла зарёванное лицо, чтобы удивлённо взглянуть на маму. Эти слова оказались настолько неожиданными, что я даже перестала плакать. А её величество ласково улыбнулась и поцеловала меня.

– Я скажу отцу, что ты ещё не готова к помолвке.

Мама ушла. А я долго сидела на постели, смотрела в незашторенное окно и думала – так ли уж сильно нужен мне Розан? Или обида, которую он мне нанес, изменит мое отношение к нему?

Мама сказала, что я достойна настоящей любви. Но была ли моя любовь к лигурийцу настоящей? Или же это глупое увлечение голубыми глазами и золотыми локонами?

Ответа я не знала, но решила, что мне необходимо поумнеть, чтобы разобраться в происходящем и в себе самой.

Отныне – никаких принцев и даже мыслей о них.

После отъезда гостей я сосредоточилась на учёбе и занятиях с капитаном Ареном. Это помогало мне привести мысли в порядок, сосредоточиться и разобраться в себе. Даже в нудных занятиях этикетом и геральдикой я внезапно нашла для себя что-то интересное и все больше времени стала проводить за книгами.

Иногда я ловила на себе обеспокоенные взгляды мамы и задумчивые отца. Но, к счастью, разговоров оба не затевали. Правда, к моим занятиям прибавилось углубленное изучение боривийского и лигурийского языков, а также история, традиции и этикет этих стран.

Я только усмехнулась в ответ на хитрость родителей и к своему удивлению легко втянулась в изучение дополнительных предметов. Мне было интересно всё новое. Оно занимало не только время, но и мысли. А то, что при упоминании учителем лигурийских или боривийских принцев, сыгравших какую-либо роль в развитии своей страны, перед моим внутренним взором вставало определённое лицо… В этом я не видела ничего странного – мы же были знакомы, много общались в дни Ливиной свадьбы. Да и истории сопредельных государств это придавало налёт реалистичности.

Да, теперь я во всём училась находить положительные моменты. И мне это удавалось.

Так прошло три года.

Я позабыла свою детскую влюблённость в лигурийского принца. Больше мы не виделись, и он никак не напоминал о себе. Может, он понял, что поступил гадко, и не стремился напомнить о себе?

Кастор, напротив, некоторое время пытался вести со мной переписку, но, получив несколько немногословных писем от моего секретаря, сдался.

Претенденты на мою руку оставили меня в покое. А я жила счастливой и почти беззаботной жизнью восемнадцатилетней ненаследной принцессы. Правда, длилось это ровно до тех пор, пока однажды после дневного чая отец не пригласил меня в свой кабинет. Удивлённая, с проснувшимся любопытством я шла следом за слугой, пытаясь угадать, с какой целью его величество позвал меня.

И папа, дождавшись, когда мы останемся одни, огорошил:

– Ида, я долго ждал, когда ты повзрослеешь и перерастёшь свои детские страхи перед замужеством…

Я мысленно закатила глаза. Похоже, от этой беседы не стоит ждать ничего хорошего. Я действительно повзрослела и теперь совершенно не хотела замуж. Особенно за лигурийского принца…