Одиночество жреца. Том II

Эпилог. Пантеон

Прямо сейчас между волнами, которые накатывали на Пантеон, образовалось окно, перерыв. Они отразили очередную атаку и сейчас набирались сил.

Удивительно, но борьба с безликими оказалось весьма энергозатратным мероприятием. Любое прикосновение к ним — даже удар оружием — моментально вытягивало силы. Единственный вариант — метать что-нибудь, что не было связано с конкретным божеством или не напитывалось его силой перед ударом. В идеале — обычные мечи.

Вот только железо их совсем не брало, так что в итоге Старшие стали просто выжигать наседающую заразу чистой силой.

У Калиты было и одно неприятное наблюдение: безликих становилось все больше и больше. Нет, они не были сильнее, но их число увеличивалось. Сидя же взаперти, под присмотром друг друга, они совсем перестали интересоваться тем, что происходит в мире людей. А Бард подозревала, что там вера в нового бога набирает обороты. Что он становится сильнее, от этого и посланников, что атаковали Пантеон, становилось все больше..

Что удивительно, убить их окончательно не получалось. Фактическое уничтожение безликого просто растворяло его в бездне, вместе с заложенной в него чужеродной энергией. Но Единый, судя по всему, как огромная воронка, в которую рано или поздно скатится всё и все, впитывал эту энергию, собирал по крупицам, и его слуга перерождался.

Как бороться с подобным противником, Калита не имела ни малейшего понятия. Энергия пришлого бога была чужеродна… Непонятна… Как-то хитро трансформирована, хотя, как и силы самих богов Пантеона, проистекала из мира людей. Вот только в отличие от Старших, что питались как от молитв, так и от Источника, из которого вышла Матерь и вокруг которого она построила Пантеон, пришлое божество питало… Само себя. Замкнутая система, которая нарушала все законы мироздания. Соф каждый раз на эту ее гипотезу повторял, что есть постулаты, которые даже они, боги, нарушить не в состоянии. Одним из этих постулатов был закон мироздания, который Антон называл по-хитрому: закон сохранения энергии.

Вот только эти умозаключения Софа шли вразрез с тем, что они знали про Единого. А знали они то, что он выпивает миры досуха, вытягивает всю магию и силы из пространства, оставляя после себя безжизненные скорлупы, которые превращаются в мертвые миры без магии. В такие, как мир Антона. Так куда же девалась накопленная энергия? Куда она исчезала? Ведь даже один поглощенный магический мир — это прорва сил. Посланники единого рвались к Источнику Пантеона, это было бесспорно, но вот даже Матерь не могла его контролировать целиком и полностью. Только направлять и корректировать.

Но мысли о природе враждебного божества из головы Седьмой быстро улетучились.

Прямо сейчас ей на глаза попался Пал, который выкинул очередной фокус а сейчас искал, где бы перевести дух перед рейдом за пределы защитного купола Пантеона.

— Знаешь, за что ты не возьмешься, к чему не прикоснешься — все безвкусица! — заходя в комнату, вместо приветствия выпалила богиня.

— Ой, да ладно тебе, Калита, отлично же получилось!

— Кусок твоего доспеха! Пал! Ты чем вообще думал? Зачем смертному кусок доспеха бога?

— А ты что, не видела, что он уже научился формировать божественную сущность?

— Да это просто рука! У него куска души нет! Отсюда и сущность!

— Да, есть или нет — неважно! Он сможет нормально пользоваться моим доспехом!..

Продлилось это достаточно долго.

Следующий час Калита вычитывала Пала за то, что он строил из жизни смертного личное развлечение, Пал же пытался отбиться от нападок богини бардов и артистов.

— А еще эта коса…

— Но не ходить же смертному с перчаткой от моего доспеха и такой рожей! Еще подумают, что это Фор его одарил!

— Но можно же было без красного! Из-за твоей дурости и так весь восток косы друг-другу плетет, а тут он смертному половину черепа выкрасил, будто бы он боевой петух!

— Не половину, а треть!

— Да какая разница! Он и так постоянно думает о том, что ему боги на спине мишень рисуют, а ты такой дуростью страдаешь!

В этом разговоре Калита припомнила обычно молчаливому и сдержанному Палу парочку прошлых выходок бога Войны и Солнца, которые серьезно повлияли на мир смертных.

— Знаешь, ты драматизируешь, а перчатку я себе новую сделаю или Сидира попрошу, он поможет, — Пал махнул на Калиту рукой.

Правой.

На которой прямо сейчас не хватало латной перчатки.

Калита опять было взвилась, но как-то резко успокоилась и просто махнула на Пала рукой — Первородного не исправить. Кто родился тупым, тот тупым и останется навсегда. Весь разум, видимо, достался Фору. Хотя это она поняла еще двенадцать тысяч лет назад.

— Да ладно тебе, Кали, чего ты так вообще реагируешь? Я сделал все, как ты и просила! Чтобы он наконец-то вырвался из этой самой Клерии, чтобы перестал быть цепным псом королевской канцелярии. Сама же говорила, что ему нужна свобода, что он о ней мечтал и достаточно сделал для мира людей, чтобы его наградить! Я и наградил…

Калита только устало потерла двумя пальцами глаза и переносицу — исключительно человеческий жест.

— Только с твоими подарками ему теперь не спрятаться, не скрыться. А если ты забыл, он — один из вариантов победить пришлого бога, о котором мы до сих пор толком ничего не знаем. Только его слуги, как жуки, грызут купол над Пантеоном!

Пал прошелся по комнате.

— Да и даже без руки он был более чем боеспособным. Умение оперировать энергиями через бездну — страшная штука для мира людей. Тем более с ним та маленькая богиня. Это про нее ты рассказывала? Что предостерегала ее жить со смертным?

Калита только кивнула, но уточнять ничего не стала. Сейчас ее больше беспокоили перспективы потенциального «извозчика», который мог помочь выдворить Единого из этой части пространства Миров. Но все, что делал Пал, вообще слабо сочеталось с таким словом, как «безопасность». А то, что он вытворил с Антоном — и подавно. Бог войны только виновато пожал плечами в ответ на ее тяжелый взгляд, мол, «прости, помогаю, как умею».

Седьмая очень надеялась, что с такой «помощью» смертный доживет до того часа, когда богам могут понадобиться его услуги. Пока они справлялись сами, но все могло измениться. Как именно — Калита не знала. Богам не снятся вещие сны, а будущее, как всего Пантеона, так и Антона, было покрыто завесой мрака и неопределенности.

Одно было известно доподлинно — все они сейчас сами творили свою судьбу.