Обмани меня (СИ)

Глава 24. Труднопроходимое положение

Мы просидели не шевелясь некоторое время. Груз осознания бедственности положения давил на психику, вгоняя в апатию. В попытке найти утешение и утешить самой, я взяла песца на ручки, и почесывая за ушком тихо приговаривала:

— Ничего, даже если ты останешься таким на всю жизнь, я все равно буду тебя любить.

Это не было признание женщины, влюбленной в мужчину, скорее уж снисходительная ласка хозяйки ее непутевому дворовому коту. Мол, я тебя не выкину даже если ты блохастый и с глистами. Емеле такое утешение почему-то не понравилось. Он презрительно фыркнул и демонстративно спрыгнул с моих коленей.

— Ну и пожалуйста, — пробубнила я не заботясь о том, что кто-то меня услышит. — И не проси у меня помощи, я тебе блох вычесывать не буду!

Песец обернулся, многозначительно тявкнул и тут же плюхнулся без чувств.

«Неужели я довела Эмильена до обморока?!» — с ужасом пронеслось в моей голове. Но тот неожиданно бодро встал, посмотрел на меня и снова плюхнулся на бок, имитируя сердечный приступ.

Не понимаю, он что мне тут ласты склеить собирается? Нашел время.

Лис между тем не сдавался. Снова поднявшись на ноги, точнее лапы, выжидающе посмотрел на меня и откинулся на спину.

Ну помирает же, не иначе.

Тут до меня дошло и я расплылась в понятливой улыбке. Емеля пытается сказать, что нам может помочь некромант. Точно, нужно сообщить Ярго, что мы попали в беду.

Вот только как это сделать?

Я принялась осматриваться вокруг и неожиданно отметила про себя, что для такого маленького глухого закутка здесь довольно свежо. Значит где-то наверняка есть вентиляционное отверстие.

И о, счастье!

Среди каменной кладки виднелась небольшая расщелина. Ее было недостаточно, чтобы можно было помышлять о побеге или хотя бы даже просунуть руку, а вот песцовый хвостик запросто! Нужно только придумать как передать сообщение, чтобы Ярго догадался.

К сожалению, профессор Блюм оказался очень нелюбезным и негостеприимным хозяином и не оставил в запертой каморке бумаги и чернил. Так что мне пришлось соображать на ходу.

Нужно было раздобыть клочок светлой материи, да не абы какой, а чтобы можно было его использовать как холст, и он сразу привлек бы внимание. Для этой цели прекрасно подошел мой свежестиранный белоснежный бюстгалтер.

Выражение песцовой морды было бесценно, когда я молча начала раздеваться. Он подошел поближе к кровати и, склонив голову набок, принялся с интересом наблюдать. Так сказать, занял место в первом ряду и пару раз даже облизнулся.

Прости, приятель! Пока ты на четырех лапах, максимум что тебе светит — это почесать за ухом.

когда импровизированный холст был готов, я снова задумалась. Теперь нам требовались чернила. Вздохнув, я сунула ладонь прямо под нос песцу и жестами показала, что нужно укусить. Тот неожиданно живо воспротивился.

Хмуро глядя на артачившегося зверя, я продолжала молча настаивать. Да, это больно и не гигиенично, но кровь — единственный материал, который нам сейчас доступен.

Был, правда, вариант менее болезненный и более ароматный, но сомневаюсь, что Ярго бы его оценил. Да и сидеть потом в загаженной песцом комнате тоже сомнительное удовольствие. Не говоря уже о том, что Емеля вряд ли бы вообще на это согласился.

Упрямо игнорируя мою протянутую руку, лис неожиданно сунул в пасть собственную лапу и кусал до тех пор, пока с мягких темных подушечек не закапала теплая густая кровь. Теперь необходимо было оставить четкое послание.

Писать о том, что нас похитили и держат взаперти слишком громоздко. Да и на это просто не хватит ткани. Увы, я не могу похвастать выдающимися достоинствами, так что мой скромный второй размер просто не даст нам разгуляться.

Спустя несколько минут размышлений, на белоснежной ткани возникла зловещая кровавая надпись: «Ярго, это Блюм! В. И Э.»

Затем, кое-как примотав белье к песцовому хвосту, мы принялись протискивать его в расщелину между каменной кладкой. В небольшом отверстии были хорошо видны заросли дикой малины, растущие неподалеку, и Емеля попробовал хвостом докинуть мой бюстгалтер туда. В надежде, что Казимир, как всегда, пойдет обходить свои владения, обнаружит вещь и передаст ее Бейлу.

Когда все было сделано, мы перевязали Эмильену лапу лоскутом моего костюма и устроились на тахте в ожидании собственной участи. Больше от нас ничего не зависело, теперь слово за судьбой.

Так мы просидели несколько часов к ряду, молча гадая сработал наш безумный план или нет. Когда мысли об этом стали невыносимы, я переключилась на другую тему вспомнив, что Эмильен утром угрожал мне женитьбой и решила, что сейчас самое время во всем признаться.

Учитывая наше положение и неизвестность будущего, мне уже было все равно услышит ли мой рассказ Блюм и что он об этом подумает. Возможно, что к концу этого дня мы погибнем, так что какая разница.

Набрав в легкие побольше воздуха, я решилась.

— Послушай, Эмильен, я хочу тебе кое в чем признаться, — виновато начала рассказ. — Ты сейчас не можешь говорить, но так даже лучше, пожалуй. Дело в том, что я тебе соврала…

Песец фыркнул и закатил глаза. Дескать, он во мне и не сомневался.

— Нет, погоди. Это важно, — взволнованно одернула его я. — Речь не о каких-то глупых вещах вроде ночных прогулок по лесу. Эмильен…

Повернув голову песца к себе, заставила его посмотреть в мои глаза.

— Я не из этого мира. Никакой мистер Римс меня не присылал. Откровенно говоря, даже не знаю кто это такой. Меня сюда перенес чей-то магический ритуал, чтобы я нашла пропавших адепток. А на самом деле я недавно закончила академию и живу в обычном мире, где нет ни капли магии. Если я не выполню ритуальное обязательство, то умру, а если выполню, то магия перенесет меня обратно в мой мир. Так что прости… Каким бы ни был конец этой истории, но быть твоей женой я не смогу.

Эмильен долго и пронзительно смотрел на меня своими звериными глазами и, клянусь богом, в какой-то момент мне показалось, что в них блеснули слезы. Затем осторожно спрыгнул с кровати, отошел в дальний угол и, свернувшись в клубок, спрятал морду за пушистым хвостом.

Так, разойдясь по разным углам, мы и просидели все оставшееся время, пока за дверью не раздались торопливые шаги и на пороге не появился радостный профессор Блюм.

Однако, прежде чем зайти, он предусмотрительно щедро осыпал волшебной золотой пылью лежащего в углу песца, притворно ласково приговаривая:

— Я пока еще не решил, что с тобой делать, но в любом случае не могу позволить тебе оставаться на свободе. Так что прости, друг Эмильен, придется тебе пока что потесниться, — и водрузил потерявшего сознание животное в небольшую металлическую клетку, похожую на ту, в которой приносят котов в ветеринарную клинику.

Затем Лоренс перевел взгляд на меня, и я поняла, что пришла моя очередь.

— А нельзя ли обойтись без этой гадкой пыли? — устало вздохнула я. — У меня только перестало все чесаться. Обещаю, что буду вести себя послушно.

— Конечно, — неожиданно легко согласился мужчина. — Мне и самому не хотелось бы снова подвергать тебя этому варварскому методу. Поэтому, для тебя я припас кое-что поинтереснее.

Он театрально взмахнул рукой и в воздухе взвилась длинная черная шелковая лента. Она облетела комнату по кругу, а затем опустилась мне прямо на голову, плотно обвиваясь на глазах.

— Ну вот, — послышался удовлетворенный голос Блюма. — Это позволит нам избежать неприятностей.

Затем он тихо подошел ко мне и взяв за руку, аккуратно вывел из комнаты. Поначалу я пыталась сконцентрироваться, чтобы на всякий случай хоть немного запомнить дорогу, но оказалось, что Лоренс был готов к такому развитию. Он мастерски сбивал меня с толку, заставляя то и дело поворачиваться, нагибаться и вертеться вокруг своей оси так что, запутавшись окончательно, я перестала понимать сколько уже прошла. Все это время он поддерживал меня под локоть и с какой-то трогательной заботой следил, чтобы я не ударилась и не подвернула ногу. Сперва меня это несколько умиляло, помнится в какой-то момент я даже подумала, что Блюм возможно не так уж и безнадежен. Однако, когда мы оказались на месте, он снял с моих глаз дурацкую повязку и я увидела то, что там находилось, то пришла в неописуемый ужас.

Просторное полутемное помещение с каменным сводчатым потолком явно указывало на то, что мы находимся в подвале. Под потолком маячили несколько бледных люминесцентных кристаллов, едва освещающих центр комнаты. Прямо под магическими лампами высится длинный узкий дубовый стол, на котором ужасающим блеском сверкают начищенные инструменты.

Не инженерные.

Хирургические.

Вместо отверток, плоскогубцев, шестеренок и щупов, на полированной поверхности стройными рядами лежали скальпели, ланцеты, зажимы и прочее.

Но самое страшное виднелось дальше.

Стройным рядом вдоль одной из стен стояли большие дубовые стулья, на которых сидели припавшие девочки. Одетые только в короткие ночные сорочки и панталоны, с распущенными волосами и пустым остекленевшим взглядом, они сидели неподвижно и выглядели как огромные фарфоровые куклы.

От этого жуткого зрелища у меня мороз пошел по коже.

— Они живы? — полушепотом спросила я.

— Да, только находятся под действием заклятья, — ответил Блюм.

Пока я молча глазела по сторонам, профессор успел переодеться и надеть на себя длинный белоснежный фартук и марлевую повязку, скрывающую половину лица. Теперь он стал похож на средневекового врача.

Или мясника.

А затем стало понятно, для чего профессор Блюм меня так берег. Осторожно усадив на пустой стул около самого стола, он тщательно примотал мои конечности к стулу и принялся пояснять.

— Ритуал обездвиживания требует времени, а действие золотой пыли на твое тело вот-вот закончится. Так что придется потерпеть некоторые неудобства, — сердобольно заключил мужчина. — Обещаю, это ненадолго. Скоро ты присоединишься к остальным.

— Зачем тебе коллекция живых кукол? — все еще пребывая под впечатлением от увиденного, уточнила я.

— О, нет, Варя. Не так, — снисходительно покачал головой Лоренс. — Я не собираю коллекцию из девушек, я хочу создать идеальную.

Мои глаза выкатились наружу, а челюсть с грохотом упала на пол.

Профессор Блюм же, не обращая внимание на выражение чистейшего ужаса на моем лице, задумчиво потер подбородок и изрек.

— Мне нравится твоя способность мыслить нестандартно. Думаю, я заберу твой мозг…

Почему-то идея профессора восторга во мне не вызывала.

— А можно забрать что-нибудь менее существенное? — закашлялась я. — Согласна добровольно пожертвовать тебе свою косу. Эх, чего не сделаешь ради гениального изобретения.

Лоренс окинул меня придирчивым взглядом и скривился.

— Пожалуй, нет. Не обижайся, Варя, но ты не настолько красива, чтобы использовать твою внешность.

— Да чего уж там, — отмахнулась от его слов. — Я уже давно поняла, что в завидных невестах мне не ходить.

— Еще как ходить, — горячо возразил Лоренс и принялся убеждать. — Твоя отличительная особенность — ум. Ты будешь рада знать, что когда я закончу работу над идеальной девушкой, то сам на ней женюсь. Ты только посмотри…

Он обвел рукой неподвижных живых кукол у стены.

— … у каждой из вас есть нечто прекрасное. Чудесные кудри Эбигейл, прекрасные голубые глаза Беатрис, изящные руки Марты… Я соберу лучшие образчики женской красоты и создам совершенство. Гордись, ты тоже станешь его частью.

— Конечно, — промямлила я, ерзая на сиденье. — Спасибо, что так высоко оценил мои способности.

Стало понятно, что Лоренс одержим своей идеей и достучаться до него уже не получится. Эмильен лежит без сознания в каморке в запертой клетке. Ярго придет еще не скоро, если придет вообще.

Придется спасаться самостоятельно.