О клинках и крыльях

ГЛАВА 21

МАДДИ

Следующим утром я ем завтрак в одиночестве, но задолго до того, как заканчиваю, Брунгильда, Эрик, Харальд и Вальдис заходят все вместе в Обеденный Зал. С ними нет Каина, и часть меня удивляется тому, что его я высматриваю в первую очередь. Это потому, что ты уверена, что он следит за тобой, и тебе интересно, за какие поступки его лишили крыльев.

— Фейри Двора Тени, за мной, быстро! — рявкает Харальд.

Они быстро поглощают остатки еды и спешат вслед за ним прочь из Зала. Фейри Двора Золота уходят с Вальдис, фейри Двора Земли — с Эриком, а я и еще трое фейри Двора Льда остаются в зале с Брунгильдой. Она ничего не говорит, но все мы следуем за ней, когда она уходит из Зала.

Она останавливается около входа в пещеру. Сегодня особенно теплый день, свет льется сквозь плотную листву, качающуюся на легком ветерке.

— Итак, — говорит она, медленно оглядывая нас. Мой желудок делает сальто, а ладони покалывает. — Посмотрим, получится ли у нас немного охладиться. Создайте снег.

Мальчик с юным лицом, кажется, по имени Мартом, мгновенно призывает вихрь из снежинок, вращающийся вокруг него. Не могу ничего с собой поделать, его сила восхищает меня. Возраст не влияет на магию, но обычно чем больше у тебя опыта, тем больше ты знаешь о том, на что способен и лучше это контролируешь. Этот парень переполнен чистой силой и потенциалом. Брунгильда восторженно ему улыбается.

Мужчина постарше рядом с ним создает приличный вихрь снега вокруг себя, как и следующая за ним девушка. Она примерно моего возраста, и выглядит одновременно напуганной и сосредоточенной.

Брунгильда кивает им обоим, а потом переводит внимание на меня. Шесть или семь жалких снежинок кружатся около моего лица.

— Серьезно? — спрашивает она, подняв брови. Я сглатываю, чувствуя, как щеки начинают гореть. — Мадивия, не могла бы ты, пожалуйста, продемонстрировать мне лучшую и сильнейшую магию, на которую ты способна? — говорит она, складывая руки на груди поверх красивого бирюзового платья и сжимая крылья за спиной.

Я пытаюсь успокоить нервы, сжимая свой жезл обеими руками и отчаянно желая, чтобы они не потели.

— По какой цели бить? — спрашиваю я.

Ее взгляд впивается в меня.

— По мне.

О Боги, помогите мне. Одной рукой я направляю жезл, а вторую поднимаю ладонью вперед, выжимая из себя столько магии, сколько могу найти, и направляю на нее жезл. Он очень красивый и был создан для меня моей семьей, так что я держусь за него изо всех сил. Я представляю себе силу своей сестры и представляю, что я — это она.

Я ударяю льдом по Брунгильде.

Полу застывшая струя воды бьет из моей ладони примерно на фут вперед и врезается в дерево в трех футах от Валькирии.

Дерьмо.

Я не удивлена, но разочарована. Может, какая-то часть меня надеялась, что Фезерблейд поможет раскрыть мою магию?

Брунгильда выглядит гораздо более разочарованной. Скорее, возмущенной.

— Что это было?

— Моя магия льда, — тихо говорю я.

Не сдержавшись, я оглядываюсь по сторонам, и неловкие выражения лиц других новобранцев ничем не лучше, чем испепеляющий взгляд Брунгильды.

— Но ты же член королевской семьи фейри, — говорит она, и когда я киваю в ответ, стыд взрывается внутри меня.

— Моя магия так и не раскрылась полностью, — бормочу я.

Я уверена, что развитие магии памяти и обмороки остановили рост других магических сил во мне, но не собираюсь говорить этого вслух.

— Я не буду тебя обучать, — говорит Брунгильда.

Моя кожа холодеет, и это совсем не тот холод, по которому я соскучилась. Скорее такой, будто моя кровь застыла в жилах.

— Если в тебе нет природной магии, тебя нельзя обучать. Я чувствовала твою слабость еще у тебя дома, но надеялась, что здесь, в благословленных самими богами чертогах, твоя магия разовьет свою силу, — взгляд ее холодных глаз тверд. — Я ошиблась, — эти два слова ранят, как кинжалы, как если бы в мой живот напихали льда.

Она не будет меня обучать. Я вижу уверенность в ее глазах. Она не изменит своего решения.

Мое самообладание рушится, гнев и стыд смешиваются. Я пытаюсь ухватиться за контроль.

Делай, что можешь. Игнорируй остальное.

— Как мне натренировать мышцы? — говорю я, не позволяя горячему покалыванию в уголках глаз стать настоящими слезами.

Кажется, мой вопрос застигает ее врасплох.

— Натренировать мышцы?

— Да. Если моя магия не может стать сильнее, то сможет тело.

Она смотрит на меня так долго, что начинает казаться, будто она не ответит. Но в конце концов она говорит:

— Найди Волка или Медведя, и они помогут тебе, — она поворачивается ко мне спиной и слава богам, я могу идти.

Пока я иду к лестнице, мои руки трясутся. Я хочу оказаться где угодно, только подальше от нее и фейри, видевших мое унижение.

Я такая слабая, что она отказалась меня учить. Как и мои родители. Они тоже сдались.

От этого они оберегали меня всю мою жизнь? От унижения и стыда?

Но что, если бы они продолжали пытаться? Продолжали бы учить меня, продолжали бы помогать мне… Может, моя магия могла бы стать сильнее?

Я бегу вниз по лестнице, с силой запихивая жезл обратно в ножны на бедре.

Я знала, что так будет. Не думала, что Валькирии откажутся помочь мне, но знала, что все увидят, что моя магия не работает. Фейри Двора Льда расскажут всем остальным, и мне придется столкнуться с издевками Инги и Оргида, это точно.

И еще они скоро увидят, как я падаю в обморок.

Рычание срывается с моих губ. У подножия лестницы никого нет, и с силой топаю по земле.

Боги ошиблись. И никак иначе. Пока что нет ни одного признака, что из меня выйдет достойная Валькирия. Жжение в глазах возвращается.

Нет, нет, нет. Нахер это.

Я не заплачу. Я не буду стоять здесь и жалеть себя, и не позволю своему разуму блуждать во тьме и выискивать сотни причин, почему я не достойна здесь находиться.

Каждый день, когда я просыпаюсь, может стать для меня последним. Я уже здесь, и я, блядь, выжму из этого все возможности перед тем, как покину этот мир.

Слова Сарры возникают в моей памяти. «Ага, поднимай тяжести. Думаю, для тебя это лучший выход». С яростным стремлением внутри, я отправляюсь в Крыло Волка.

***

Неудивительно, что тренировочный зал оказывается пустым, когда я захожу, и направляюсь прямиком к ящику с подковами. Они выглядят тяжелыми, но им далеко до камней. Я беру ту, что поменьше, чтобы попробовать. Не так и плохо. Я беру другую, потяжелее. По очереди я пробую каждую из них, и последняя значительно тяжелее остальных, я едва могу поднять ее.

Мужской голос пугает меня, и я роняю подкову, подпрыгивая от звука, с которым она приземляется на пол.

— Что ты здесь делаешь? — Каин стоит в дверях, и его глаза вспыхивают, когда он ловит мой взгляд.

— Тренируюсь, — говорю я, поднимая подбородок.

— Почему ты не занимаешься магией, как тебе положено? — Он говорит медленно, в его голосе слышится опасность, от которой в моей голове звучит предупреждающий звон.

Опасность.

Беги.

Прячься.

— А почему ты не обучаешь магии? — парирую я. Зачем ты провоцируешь преступника, Мадди? Закрой рот и уходи отсюда!

Я почти уверена, что видела, как он вздрогнул, прежде чем вошел в зал. Он поднимает подкову, которую я уронила, будто это сраное перышко. Он одет в свободную черную рубаху, которая распахивается, когда он наклоняется, открывая мне прекрасный вид на его рельефные грудные мышцы. Черт, мои щеки сегодня пылают весь день напролет.

Он поднимается, пригвождая меня взглядом к месту.

— Я не могу использовать магию, — говорит он.

Его слова так удивляют меня, что ответ замирает на губах.

— Не можешь использовать магию? Но ты сжег тот цветок.

Он отвечает смертельным шепотом:

— О, но во мне есть магия, принцесса. Я сжигаю все, к чему прикасаюсь.

Опасность, опасность, опасность!

Предупреждающий звон в голове звучит еще громче, но мои ноги крепко прижаты к земле.

Его слова в саду возвращаются в мою память: «Можешь ли ты представить себе, каково это, когда веками не можешь прикоснуться ни к чему живому?»

— Ты не можешь это контролировать?

Кажется, окружающая его аура становится больше, легко заполняя маленький зал. Становится жарко, и я неловко отодвигаюсь.

— Я мастер контроля, — шипит он. — Но ты не можешь контролировать то, чем не обладаешь.

Он потерял и крылья, и магию? И не может прикоснуться к живому существу, не сжигая его? Значит ли это, что он никогда не сможет…

Только я думаю об обнаженном Каине с женщиной, как щеки опять вспыхивают.

— Я тоже не могу использовать магию, — говорю я. — Ну, не совсем.

— Бессильная принцесса? — Он наклоняет голову и воздух между нами становится еще горячее.

— Я не бессильная, — огрызаюсь я.

— Тогда почему ты позволяешь другим себя бить? Поджигать твои волосы? — Последний вопрос оказывается рычанием.

Я зло смотрю на него, не зная, как ответить. Не то, чтобы я им позволяла.

— Я здесь, чтобы стать сильнее, — наконец говорю я. — Брунгильда велела мне найти Волка или Медведя, — я смотрю на него со значением. — Ты можешь мне помочь? — почему, богов ради, я прошу о помощи его? Раз его наказали так строго, он должен быть и вправду убийцей.

Он смотрит на меня.

— Что я получу взамен?

Я хмурюсь.

— Учить нас — твоя обязанность. Боги велели тебе…

— Боги могут идти нахер, — скалится он. — Я воин, а не сраный учитель.

Я в таком шоке, что даже не могу ответить. Кто будет говорить гадости о богах в открытую?

Он вешает подкову на крючок, а я чувствую облегчение от того, что наш зрительный контакт прервался. Он смущает меня так, что мои мысли замедляются, когда он смотрит на меня своими поразительными глазами цвета пепла. Но пока он отвечает на мои вопросы. Сейчас самое время для того, чтобы все разузнать. Я глубоко вдыхаю, и когда он оборачивается, придаю своему лицу самое храброе выражение.

— Откуда ты знаешь, что мне подожгли волосы? Ты что, следишь за мной? Почему ты велел мне вставать, помнишь, при Дворе Льда? Я знаю, что это был ты, — я придаю голосу столько же властности, сколько бывает у моей сестры.

Это не помогает.

— Самое важное в наращивании мышц — это количество повторений. Для начала не больше тридцати на каждую конечность, по крайней мере в первые две недели. Если поначалу поднимать вес будет больно, значит, он слишком велик. Возьмешь что-то тяжелее подковы, и тебе либо понадобится партнер, либо ты получишь травму.

— Нет, стой, скажи…

Он уходит еще до того, как я успела возразить.

Я думаю, не побежать ли вслед за ним. Но что, святых судеб ради, я буду делать, если догоню? Может, Сигрун бы заставила его говорить, но я — уж точно нет.

Я вздыхаю и поворачиваюсь к подковам. Я все еще не знаю, почему он за мной следит, и теперь он вызывает во мне еще большее любопытство.

Я поднимаю самую легкую подкову, а потом опускаю.

— Один, два, три…

Я довольно быстро дохожу до тридцати раз, потом меняю руку.

«Почему ты позволяешь остальным тебя бить?» — вопрос Каина звучит в моей голове, пока я поднимаю вес.

То есть, я позволила Эльдит меня побить? Нет, я просто не била в ответ. Это не то же самое.

Правда ведь?

Бить кого-то для меня противоестественно. Но вместе с тем, все происходящее сейчас для меня противоестественно.

По мне прокатывается волна тоски по дому, но не по Двору Льда или моей башне, а по моей сестре. Подавляя это чувство, я сажусь на стул, закрепляю подкову у себя на лодыжке и начинаю разгибать ногу. Ноги у меня всегда были сильнее рук, так что это упражнение занимает еще меньше времени. Вдохновленная, я смотрю на следующий по тяжести вес.

— Завтра, — говорю я подковам и отправляюсь на тренировочную площадку.

Я оказываюсь способна пробежать три круга, но думаю, это потому, что перед этим меня не колотили несколько часов, а кипящее во мне раздражение действует как топливо. Заканчиваю я вся потная и задыхающаяся, но по крайней мере чувствую себя лучше.

Когда прихожу в комнату помыться и переодеться, Нави там нет. Некоторое время я посвящаю тому, чтобы разобрать свою найденную одежду, решив, что в коричневой рубашке буду тренироваться, а то, что посветлее — надевать под кожаную броню во время боя, а единственное подобие цветной, бледно-зеленую, буду надевать на обед.

Я смотрю на свое скомканное платье на дне сундука, думая о том, что там спрятано зеркальце сестры. Но вместо того, чтобы им воспользоваться, я беру лежащий там же жезл Элдриха и отправляюсь в мастерскую Сарры.