Нужна ли пенсия коту?

Тайна моего рождения

Пока я гонял эти мысли в своей голове, дверь в баню скрипнула... На пороге появилась Настя. Тьфу ты, как не вовремя-то! Платок-то с башки я размотал, а вот переодеться мне было не во что. Так и предстал перед девушкой во всей красе: в бабском сарафане и стриженной под полубокс головой. Красавец... или красавица? Ха-ха...

Вопреки моим ожиданиям порции едких насмешек от девушки я не получил — Настюха даже не улыбнулась.

— А... Ты вернулся... Сделал своё грязное дело? Догадывалась я, что с тобой не всё чисто, но не до такой же степени! Ну, влюбился ты безответно — это же не повод поступать так подло... — она бросала злобные слова усталым голосом, как нечто давно уже отболевшее, обдуманное и давно решённое.

— Ты думаешь, что это я? Что я на такое способен? — я даже задохнулся от возмущения.

— Нет, лисичка мимо бежала, хвостиком вильнула... Шкурка в костёр упала и загорелась!

Я сразу вспомнил ту самую лису, которой из-за меня облом вышел к зайцем. Если честно, взгляд у неё... Какой-то не лисий, прямо скажем. И она вполне могла попытаться отомстить.

— Насть, а ты и вправду видела рядом лису? Вспомни-ка! Такая ободранная, с разорванным ухом, пока ещё не зажившим, да? — я загорелся оправдаться перед девушкой. похоже, попытка была неудачной...

— Что??? Ну, конечно! У тебя даже фантазии не хватило отмазку своей головой сочинить, цепляться взялся за мои слова. Эх, ты... — Сколько презрения звучало в её голосе, хватило бы на целую дивизию солдат, которым вместо группы "Стрелки" на праздник привезли хор имени Александрова. — Ну да ладно, хватит тут турусы на колёсах разводить. Сделал дело — гуляй смело. И чтоб духу твоего здесь не было! Минута на сборы. Не уйдёшь — я баб созову. Сам можешь себе представить, что они с мужиком сделают, да ещё и в сарафане... — Настенька зло засмеялась.

Ну, вот и всё. Она уже приняла решение, а мне и выбора не оставила. Гуляй, Паша... Живи, как умеешь.

Я повернулся и вышел из бани. Прохлада слегка остудила мой пыл. Может быть, Шишок девке взбалмошной мозг на место поставит? Хотя сейчас вряд ли кто-то сможет до неё достучаться.

— Бабушка Малуша, помоги мне советом! — взмолился я.

Старушка появилась под кустом малины. Её личико было грустным, плечики опущенными.

— Помочь, милай... Даже не знаю, как. Надо ба задержать девицу, да чем бы? Её жа чичас никакой силой не остановишь. Ежели токмо... Но другова выхода я вижу! — Малуша хлопнула в ладоши и... крыша бани вдруг провалилась внутрь! Я услышал визг Насти, бросился на помощь и получил мощный удар балкой по затылку.

Очнулся уже в избе Ялки на лавке, заботливо укрытый одеялом. Милица металась от меня к Насте, меняя влажные полотенца на наших лбах. Личико у неё было заплаканное, но глазки горели желанием помочь. Когда она увидела, что я пришёл, склонилась ко мне и на ухо прошептала:

— Ты жа не уведешь с собой новую матушку? Как тот дядька, который Ялку увёл?

Я покачал головой, тут же взвыв от боли. Милица удовлетворённо кивнула мне и побежала на стон Насти. Я приподнялся на локтях, стараясь как можно меньше двигать головой, нашёл глазами девушку. Похоже, она повредила ногу: обмотанная тряпкой ступня свидетельствовала об этом.

— Помешал ты мне, глупыша... — Малуша оказалась рядышком со мной на лавке. — Не для тебя та балка была уготована. Так Настя чичас лежала бы с переломанной ногой. А таперя вот токмо на пару денёчков я её и задержала, выходит. Небольшое лишь растяжение у неё.

— Ну и методы у тебя, бабушка Малуша... — только и смог я высказать в своё неудовольствие.

Старушка развела руками и растаяла. Однако провалялся я так без сознания немало — вон уже смеркаться начало. Кстати, где-то же я читал, что время в прошлом иначе исчислялось... Вроде бы, сутки начинались не в полночь, а после наступления сумерек? Ну да, первый час суток, если перевести на наше время, выпадал на девятнадцать-тридцать, это по календарю Коляды Дар. То есть я уже могу пробовать превращаться, раз день на исходе!

Но в кого? В кота больше не резон — вдруг меня снова какая-нибудь бизнес-леди изловит для продажи. У Шишка я выяснил, что могу быть незаметным, но лишь в том случае, когда попрошу у духов об этом. Потому-то в подземелье меня и не увидели ни Болотник, ни Усачиха. Но ведь на каждую бабу морок не напустишь, они ж, как тараканы, подкрадываются незаметно из ниоткуда. Да и Настюха сразу меня узнает. Не хочу я пока с ней встречаться лицом к лицу. Пусть думает, что меня рядом с ней нет.

Попробую-ка снова синичкой стать. Надо побольше информации собрать, чтобы решить, что дальше делать.

Шмякнулся с лавки на пол, представив себя птичкой. Получилось. На шум прибежала Милица. Увидела синицу, заволновалась, распахнула дверь и стала полотенцем выгонять пернатую на улицу. А мне только этого и было надо.

В баню к Шишку теперь не пойдёшь — нету той бани... Но на всякий случай я подлетал к разрушенному строению. К моей великой радости банник пока ещё обитал рядышком. Грустный, он сидел под тем же кустом малины, где я увидел Малушу. Я примостился на веточке напротив его лица.

— Вот так вот, Пушок... Берёг я берёг свой дом, а не сберёг... Теперь надо перебираться в другую баню. токмо вот ведь беда-то какая — все ж они давно заняты! Да и от Малуши далеко не хочется уходить... Навещала меня старушка иной раз. Ну да, чего зенки пялишь! Лубоф у нас с ей давня да взаимна, — Шишок хлюпнул носом и вытер лицо рукавом. — А ты чаво тут? Не прошшат тебя твоя зазноба?

— Я что спросить хотел... Шишок, а почему ты мне не сообщил, что я умею превращаться без помощи Баламутеня?

— Дак ты ж не спрашивал! Мы, домовые, банники, овинники — ну, всякие духи-помощники человека — токмо по просьбе могём что-то делать и отвечать на вопросы. Нам не положено самим открывать тайны без вопросов да помогу оказывать без просьбы.

Так вон оно как работает! Значит, Шишок знает больше, чем говорит. Надо только правильно спросить. Эх-ма, что-что, а уж спрашивать-то я умею — поднатаскался за время работы следаком.

— Тогда ответь мне, Шишок, откуда у меня такие способности: оборачиваться в зверей и птиц, делаться невидимым, телепатировать мысли?

— Откуда, спрашиваешь... Хитёр ты, Пушок. Одним вопросом заставляешь меня всё тебе рассказать... Однако и промолчать я не могу, коль вопрос поставлен... Ну, да воля твоя: хочешь узнать, тады слухай.

Болотник сильно хотел сына. А у него от нежити — утопленниц, которых он брал себе в наложницы — рождались только дочери. Уж кто его надоумил, не знаю, но как-то удалось ему обманом заполучить бабёнку живую. Понесла она. Радости Болотника не было границ! Только та бабёнка, Евпраксия, тоже не глупа оказалась. Не схотела она своего младенца чудищу ентому отдавать. Потому и стала думать, как ба обмануть нечисть погану.

Тут как раз прибилась к деревне нашей нищенка кака-то. На сносях. Так-то ведьмачкой она была, тожа свои планы у ей были. Хотелось свово сынка будушшего к Болотнику устроить. Вот и подкинула твоей матери (ну да, енто она и была!) мыслю: поменять новорожденных. Подстроила так, что опростались оне в один день. Никого рядом не было, токмо ведьма та и Евпраксия.

— Без свидетелей, значит... — подумалось мне.

— Выходит, шо так. Ну, и как родили оне, так Болотнику в подмен другого мальчонку и подсунули. Тебя жа ведьмачка в лесу под кустом сховала, Евпраксие заране яво указамши — тако у матери твоей условие было. А нечисть — она ж ежели слово дано, обязана яво сдержать. Тем паче уговор кровью подписан был с обеих сторон. Так-то.

Дело сделано. Ведьмачка тут жа из деревни и исчезла. Мать жа твоя, оклемавшись, будто-тоть в лес пошла. Народ у нас тут особо не залёживается, коли ноги ходють, то и неча отдыхать. Лето, время ягодное — надо запасы на зиму делать. А дитя-то всё одно нетути — при всех Евпросия яво Болотнику отдамши.

В лес бабёнка одна ушла, а оттель уже с дитём вернумшись. Кроху, тебя то исть, грязью вымазала да тряпкой рваной замотамши, будто-тоть енто нищенка в лесу сама дитя своё бросила али ея зверьё загрызло, а малыша она к ветке на дереве примотать успела. Да к тому жа ведьма подмогнула Евпраксии — порчу ненадолго на тебя напустила. Волдырями да красными пятнами отвратительными всё тельце покрыто было. Шоба никому на ум не пришло подумать, будто-тоть найдёныш у нормальной бабёнки мог родиться. Нищенка-то тож была кака-то порчена на вид. Как раз все и поверили, шо токмо она и могла быть матерью такого страшного младенца.

— Выходит, я — сын Болотника??? — сказать, что я был в ужасе, это не сказать ничего.

— Выходит, шо так. Но мать твоя, Евпраксия, дюжа духам молилась. До поры — до времени способности твои скрытыми были. А потом она вдруг исчезла, да прям вот так вместе с тобой и пропала. Куды девалась — того и я не знаю. Тебе тады как раз тринадцать лет стукнуло. Но давненько енто было... Мож, двадцать годков тому назад, а мож, и все пятьдесять... Ты шо жа, ничаво не помнишь про детство-то своё? — Шишок был удивлён не меньше меня.

А я и вовсе находился в прострации. Я помнил себя, но совсем в другой реальности! И там мою мать звали вовсе не Евпраксией. Неужели здесь есть место, где реальности пересекаются, и люди перемещаются между ними, как будто бы переходят на перроне из одного поезда в другой? Причём, перенимая внешность вышедшего, его способности и биографию?

— А кого же всё это время Болотник за сына принимал? Потомка ведьмы? И где он сейчас, что делает?