Ноосферату

Глава 33

- Макс… - Мое руководство не верит, что твои результаты допроса, гм…

- Алекс… - Я вздохнул. – Плевать на твое руководство и его «верит-не-верит». Другого результата у тебя все равно нет и не будет.

- Расскажи, где ты его… - Алекс Кройц снова начал свою извечную песню, пытаясь выведать, где же Клаус-Мария или, как вариант, то хотя бы его труп.

- Без понятия. – Я развел руками, восхищаясь собственному таланту врать. – Поищите в Атлантике, вроде мы над ней пролетали, когда он из самолета выпал.

- Ты издеваешься? – Вздохнул Кройц и потянулся за бутылкой с пивом. – Ты вечно надо мной издеваешься!

- А ты задал вопрос по поводу «Ирода»? – Я сделал глоток из своей бутылки и одним глазком глянул пяток женщин, кувыркающихся и дурачащихся на берегу океана, на теплом, белоснежном песочке.

- Я не все понял, но стерилизации нет. – Алекс развел руками.

- Значит, это точно не «Ирод»! – Я подставил свои белые ноги под солнечные лучи и растекся по шезлонгу. – А раз не «Ирод», тогда и разговаривать не о чем!

- Как это не о чем?! – Кройц иногда такой… Простой, как три копейки!

- А так. – Я допил бутылку и, повертев головой, отфутболил ее к мусорке. – «Был бы это «Ирод» - стоило поднимать тему о «наследии третьего рейха», а все остальное… Ищите биолаборатории где-нибудь в Польше, Чехии, на Украине, в Казахстане, в общем везде, где победила демократия.

- Кстати о Казахстане… - Одна из пяти женщин вырвалась из игры и завалилась прямо на песок, между мной и своим мужем. – Там сейчас такая аномалия образовалась! Представляете, сто километрового диаметра окружность… Демонстрирует устойчивый уровень радиации лишь на две сотых выше нуля! – Фирра выдернула из-под мужа полотенце и накинула себе на плечи. – А ведь еще полгода назад, в тех местах был эпицентр одного из четырех ядерных взрывов, времен «Пятиминутной войны»!

- А что Элька говорит? – Кройц глянул на свою вторую жену и мне стало его искренне жаль, от всей своей мужской души.

- Требует командировку, но туда никого не пускают, кроме паломников, говорят, это божественное провидение такое натворило!

Мне так и подмывало поднять руку, как в школе, и громко сказать, что я лично знаком с этим самым «божественным проведением», но…

Фирра, завернувшись в парео и нахлобучив шляпу, посмотрела на меня, потом на всю мою троицу и покачала головой, к сожалению, осуждающе.

Ну да, в ее глазах я вообще ненормальный, три жены и все три, вон, играют в мяч и резвятся, словно дети малые.

- Они у тебя хоть когда-нибудь устают? – Фирра устроилась в ногах у мужа, успев прихватить из минихолодильника, бутылку пива себе и мужу.

- Когда они устают – я стараюсь держаться как можно дальше. – Признался я, не особо желая на эту тему распространятся.

- А Янка для тебя не слишком молода? – Снова закинула удочку в то же болото, Фирра, все никак не желая поверить в то, что вон та, длинноногая и вечно смеющаяся девчонка старше ее.

Причем старше, лет на сто, а то и больше!

- Фирра! – Очень мягко, но действенно, ущипнул жену за пятую точку пальцами ноги, Алекс. – Ты уже даже меня достала! И вообще… Я вот тут подумываю, что «три» - на полном серьезе счастливое число!

Ух, как глазки-то у Фирры взблеснули, аж тигрица бы подвинулась!

Но…

Ближайшие лет тридцать, а то и пятьдесят, многоженство для Европы – единственная возможность восстановить численность населения.

«Наши», сперва, орали на своих съездах, что, мол, все это суть есть мрак, дичь и развращение, но…

Как европейцы все поняли, так и до наших дошло, так что у меня тут, гм, медовый месяц, в общем как-бы.

Кстати, Алекс и Фирра поженились еще восемь лет назад, а вот с Элькой они познакомились уже здесь, в день приезда и уже тем же вечером заперлись в номере втроем.

Наверное, сказался тот факт, что Фирра – биолог по образованию, а Элька – химик-радиолог, но вот уже две недели они живут дружненько втроем, зарегистрировав пусть пока еще «временный», но брак.

А, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное.

- Ма-а-а-а-акс… Пойдем в номер? – Янка прихрамывала, делая вид, что подвернула ногу.

Ага.

Опять.

Артистка!

- Пошли… - Вздохнул я, подхватывая свою феечку на руки и перехватывая, как это ни странно, восхищенный взгляд Фирры, направленный на Янку, с удобством расположившуюся у меня на груди.

Персонал отеля, видя меня с Янкой на руках, тоже самодовольно улыбнулся и гостеприимно вызвал лифт, уже предвкушая, что же будет дальше.

А дальше будет – громко!

А, если обе моих красавицы подтянутся, то громкости добавится.

Правда, кроме «голосовых» никому и ничего не светит – за обнаруженные в наших номерах камеры, мы с Алексом устроили такой локальный армагеддец, что теперь мало кто рискнет повторить подвиг с установкой.

Но, на всякий случай, номера мы проверяем…

А то, мало ли…

Сбросив Янку на кровать, полюбовался ее фигурой и уникальной особенностью расы, «подстраивающейся» под нужды «владельца».

- Милый… Я готова! – Янка крутнулась, выставив попку, а я развернулся к окну, задергивая шторы.

Еще минута и жгучий женский вопль оповестил, что «процесс пошел».

Еще раз проверив акустику, хлопнул Янку по филею и скользнул в Тень, снова найдя с ней общий язык в перемещениях.

Со временем больше не получалось, но вот с расстояниями…

- Макс! – Янка в цветастой, белой с красными цветами, юбке и белой рубашке, замерла, ожидая меня на выходе. – Быстрее!

А, ну да, как же без «этих» героев войны минувшей, у которых крышу рвало и до войны, особенно при виде молодой женщины, с отличной фигурой и полу расстёгнутой сорочкой.

В прочем, сейчас они реально кстати – многие тайники, созданные «PSA» еще в годы оны, изрядно «заржавели» и требовали для своей активации вполне понятных, но несколько кровавых, действий.

Так что, вот эти гордые сыны недалекой Африки послужат благому делу…

Не, не подумайте чего лишнего – мне пофигу какого цвета кожа у мудака, никакого расизма, сионизма – голый практицизм!

Правда, их многовато, семеро, но…

Будет мне запас, а то тайников еще много…

- Этого – мне! – Яночка посмотрела на грязный отпечаток на белой рубашке и…

В общем, Яночка у меня, со своими тараканами, например, марать ей одежду могу исключительно я. Причем любыми способами.

А вот у остальных, скорее всего, будут с этим проблемы.

И очень серьезные проблемы!

У Янки просто бзик на чистоте одежды!

Посмотрев на плюгавенького защитника свобод и демократии с жалостью и состраданием, занялся его товарищами.

Двоих, что «взяла» Янка, надо было использовать как можно скорее – они даже в «Тени» не жильцы, продержатся, по самому лучшему варианту, от двенадцати, до пятнадцати часов, а потом все равно подохнут, но уже бесполезно.

Четверых тоже ничего приятного не ждет, но…

Судя по их глазам, видящим, что делает женщина с их приятелем, они уже готовы начать извиняться, но…

Поздняк метаться!

Прошерстив головы, попутно стал богаче на двести тысяч общедолларов и два тайника, оба, к сожалению, с наркотой.

- Ау-у-у-у-у, гаф-гаф-гаф! – Заскулила позади меня собака и зацокала подковками по брусчатке, убегая вниз по улице.

«Стоять?! Подковками?!» - Я оглянулся и успел заметить, как скрывается за поворотом воющий и гавкающий мужчина в военной форме, на четвереньках.

- Янка, блин! – Я погрозил девушке пальцем и дал себе зарок, поговорить с феечкой еще раз на эту тему, и, желательно, не попасться, как в прошлые разы, на «котенкины глазки», полные доброты, понимания и чистоты!

- Ну… Он же живой, в принципе?

Махнув рукой, завернул оставшихся вояк в Тень и, приобняв девушку, шагнул следом…

… Этот тайник был… Музейным, но… Впечатляющим! Здоровенным. И, к сожалению, почти бесполезным. Вот, скажите, кому сейчас могут понадобиться фунты стерлингов или марки, или франки, образца 42-43 года? Бумажные?

Ага, только что коллекционерам.

Здоровенные ящики с промоборудованием, когда наиновейшим, за существование и обладание которым, моя страна, в послевоенные годы, отвалила бы золотом, килограмм на килограмм, что называется.

Или штабеля с оружием, немецкими «Шмайссерами», юсовскими «Томпсонами», нашими «ППШ»?

Все в масле, все с патронами, все в идеальном состоянии!

- Посмотри! – Янка замахала-запрыгала рядом с каким-то ящиком, подзывая меня. – Вот это да, вот это находка!

- Это что? – Я втыкал в непонятные слова из которых понятны были только буквы.

- Платина, Макс, платина! – Янка и смеялась, и плакала, одновременно. – Я же знала, знала, знала, что клан не мог так жидко обделаться! Здесь тонны три!

Я прикинул, что при цене 38 тысяч фиолетовых за килограмм, тут почти сто двадцать лямов!

Впечатляет…

Пройдя дальше и использовав второго почти нежильца, активировал вторые ворота и присвистнул – вот тут, блин, пещера Али-бабы!

Вдоль одной стены – мешки с маркировкой и надписями, если не ошибаюсь, на шведском…

А вдоль другой…

Я хлопал глазами, впервые вживе видя, как бывшие союзники поставляли самолеты в «упаковке».

Судя по всему, в ящиках передо мной стояло три десятка «Мустангов», «Аэрокобр» и даже те самые «Спитфайры» были здесь, намекая, что за деньги можно купить то, что нельзя.

- Что в мешках? – Я развернулся к Янке, читающей надписи.

- Тяжелые металлы. – Янка разочарованно вздохнула. – Иридия полно, молибден и так, по мелочи. – Вольфрам, марганец…

Я глянул на сто метровую стену, вдоль которой были свалены мешки и разочарованности Янки совсем не понял.

Ну, да, как бы не платина, но вполне себе стратегические руды, которые, если приложить голову, можно вполне себе выгодно продать.

Покачав головой, пошел вдоль ящиков с самолетами и запчастями к ним.

Руки ужасно чесались залезть и разобраться, но…

Блин!

Я же тут залипну, а когда вернусь – Ника с Зарей мне такой секс устроят, что не их стоны будут слушать горничные-портье, а от моих воплей убегать!

- Третьего яруса нет? – Я дошел до конца ящиков и замер, подхватывая челюсть.

Две, две, целых две!

Новеньких, оливково-зелененьких, в масле, Готы!

А, говорят, не успели их собрать!

Вот они! НО-229 братьев Хортен!

В центре Парижа, хрен на какой глубине!

Не, вторая мировая реально была войной тайн и технологий.

Совсем не удивлюсь теперь, если где-то во глубине каких-нибудь катакомб действительно запрятаны «летающие тарелки»!

Сразу после двух пыльных самолетиков, начинался арсенал вооружения потяжелее – судя по маркировкам тут скопилось и артиллерии, и пулеметов, и минометов…

А охраняли все это богатство три, если я не ошибаюсь, «Центуриона», хотя по времени ни их, ни «НО-229» здесь быть не должно, они появились много позже, в 1944-45 годах…

- Макс… - Янка снова быстрее меня разобралась с надписями и теперь стояла в странной нерешительности, переминаясь с ноги на ногу. – Третий ярус… Есть…

Я глянул на точку прохода через Тень и тоже переступил с ноги на ногу – во-первых было страшновато, а во-вторых, для его открытия требовалось не один-два человека, а никак не меньше десятка, но…

Я ведь хитрый на свою задницу!

Вытащив оставшуюся четверку бойцов с наркотиками путем их поглощения и продажи, дождался, когда теневая печать встанет на изготовку и «открыл форточку».

И тут же захлопнул.

Во-первых оттуда фонило такой иной сущностью, что становилось понятно количество жертв, для доступа, во-вторых оттуда фонило не малой опасностью, по сравнению с которой иносущность – просто цветочки, ее хоть можно жертвами отвлечь, а в третьих…

В-третьих…

Я прислушался к своим ощущениям, проверяя, не показалось ли мне.

- Радиация… - Белая, как ее собственная рубашка, феечка, прижалась ко мне и затряслась, заходя в рыдание.

«Ну, значит, нифига не показалось»!

Я и сам поежился, вспоминая…

Бр-р-р-р, нафиг-нафиг!

На третий уровень я ни ногой – только смертниками, только за провинность немалую!

- Янка… Пошли отсюда? – Предложил я, точно зная обратный эффект своих слов.

- Нет, не все проверили! – Девушка вытерла сперва об меня слезы, потом, принципиально шмыгнула носом мне в ключицу, как кошка, что помечает собственность. – Нам надо вернуться на первый уровень, там должен быть сейф…

О! Сейф! Сейф – это круто! Сейф – это просто пушка всегда! Сейф «ПСА» это всегда такой склад роялей, что я уже заранее слюнями капаю!

За эти две недели мы с Янкой вскрыли пять тайников «ПСА» и, доложу я вам, почти везде и почти все было феерически воинственным либо просто хомяческим: например, концентратами руд можно было загрузить пяток стовагонных составов, оружия было явно больше чем на пять тысяч штыков, а вот обмундирования почти не было, пполусонная Янка сказала, что Старейшина никак не мог определиться с фасоном, оттого и закупал исключительно ткань.

Ткань мы нашли в третьем тайнике и…

Меня не впечатлило, но вот мастера-еврея, которому я отнес кусок на пробу, просто привело в какой-то непостижимый экстаз – он этот рулон тряпки гладил руками, как гладят тело любимой женщины. Старик говорил, что ткань какая-то афганская, или что-то в этом роде.

А, вспомнил, «афгален»!

В общем, по настоянию Янки, я сшил себе из этой ткани пару костюмов, а остальное оставил мастеру, в качестве оплаты.

Как по мне, так лучше классической джинсы, только шикарный узбекский трикотаж.

Особенно летом…

Обожаю их футболки, в общем.

Хотя бы потому, что Янка их не рвет так яростно, как любую синтетику, оказавшуюся на мне.

А Мехна, старая карга Ивановна, ей в этом потакает!

Вытерев слезы, девушка оглянулась на меня и хитро улыбнулась.

Ну, да…

Теперь я тут владелец, тайник меня признал, так что все переходы-перемещения отныне тут можно делать либо вместе со мной, либо по моему прямому разрешению.

«Магия», блин…

Легкий сполох «тени» под ногами и вот мы снова на первом уровне.

Взяв меня за руку, феечка потянула меня в глубь тоннеля, прижимаясь к левой стороне и что-то шепотом считая.

На девятой колонне, она как-то так хитро вильнула, что мы оказались зажаты между стеной бетонной и стенкой какого-то ящика уже изрядно потемневшего от времени.

Кстати о «дереве»…

Я колупнул потемневшую поверхность ящика и малость подвис.

Это в тканях я не очень.

Но вот черное дерево не знать – это надо быть совсем безграмотным!

- Нам дальше надо… - Поторопила меня Янка и шагнула в совсем уже какую-то щель…

Я выдохнул и…

Часть бетонной стены отъехала в сторону, пропуская нас помещение метров двадцать на двадцать, пыльное и…

Продирающее ознобом.

Два десятка тел лежащих на двухярусных кроватях, четверо остались сидеть за столом, играя пыльными картами, трое прикорнули у дальней двери, вместе со своими «Шмайссерами».

Судя по рукам, торчащим из решетки на двери, с другой стороны явно тоже кто-то был.

Пока Янка возилась с другой дверью, полуприкрытой пыльной шторой-портьерой, решил заглянуть за решетку.

Ну, хорошо, что за все это время к подобным зрелищам я уже привык: на полу самой натуральной камеры пять на пять метров, с голыми стенами и полом, лежало еще пять тел в английской форме, скорее всего, те самые танкисты «Цетурионов», скорее всего.

Странно, что только пять, надеюсь, остальные умерли своей смертью, а не пошли на корм своим сослуживцам.

- Макс, ты где застрял?! – Янка явно что-то натворила, судя по ее злобному пыхтению.

Пришлось поспешить на помощь.

А, нет, все нормально…

Просто на нее свалилась все, что было за дверью.

Правда, свалилось как-то странно тихо, но…

Может, это я так глобально отвлекся.

Вытащив феечку из объятий черного костюма « SS » и сдернув с нее пыльный гобелен, едва удержался от смеха – моя чистюля сейчас была как маленький паровозик, который первый раз в жизни заправился углем и маслом и вышел на большую дорогу!

В общем, и юбку, и блузку можно пустить исключительно на стирку!

Вместе с не менее грязной владелицей!

Посмотрев на себя, феечка надула губки и шмыгнула носом.

- Ну, иди сюда… - Я притянул ее к себе, с одной стороны хихикая, а с другой…

- Разбирайте подарки! – Я разложил на столе три разноцветных коробки, точно помня кто и какие цвета любит.

Нике досталась синяя коробочка, Янке – желтая, ярко-алая, разумеется, Заре.

- Кто раздел… Тот пусть и одевает! - Ника протянула тонкую золотую цепочку с ажурной платиновой бабочкой с брюликами и сапфирами, у Зари – браслет с топазами, а вот Янке досталса тонкий платиновый поясок-цепочка, на который она заглядывалась каждый раз, когда мы проходили мимо этой ювелирной лавчонки.

Довольные и голые, девушки покрутились у меня перед носом и умчались одеваться – через час нам обещали «приличную экскурсию», собрав под это дело больше двадцати человек из всей гостиницы, включая и Кройца с его дамами.

- Может, все-таки поедешь с нами? – Заря придерживала Янку за талию, не давая той вернуться в комнату, понимая, что феечка только внешне молодая и красивая женщина, а на деле – феечка с добротно поехавшей кукухой, у которой есть только один Царь и Бог на этом свете – Я!

- Телефон держи на громкой. – Ника проскользнула между подругами и укусила меня за мочку. – Не ответишь – придем и оторвемся на тебе, по полной!

- Симметрично, между прочим. – Помрачнел я, вспоминая, как продалбливался по всем трем телефонам, сходя с ума от неизвестности, а эти трое спаивали Фирру с Элькой, предварительно намешав им афродизиак, чтобы Алексу в следующий раз было неповадно стучаться к нам в номер, когда женщины заняты своим мужчиной.

Я прикрыл глаза, вспоминая и, с одной стороны, покраснел от воспоминаний, чего именно в тот вечер вытворяли мои распаленные, блин, женушки, а с другой снова разозлился на Алекса…

- Господин… - Янка помахала мне от двери и демонстративно переложила свой тонюсенький телефон-звонилку в узенькую щель между грудок.

«Ну, в случае чего, хоть одна откликнется.»

Едва за дамами захлопнулась дверь, завернулся в тень и метнулся серым зайчиком в последний тайник, вскрытый нами два дня назад.

Судя по размерам и содержанию, этот тайник принадлежал самому старейшине, судя по дневниковым записям – редкому мудаку и нацику, но вот судя по наполнению тайника – мужику удивительно головастому и прозорливому.

Но твари – еще той.

Когда мне в его дневнике попадались записи, касающиеся Янки – волосы дыбом становились!

И ведь подонок не просто пользовался феечкой, он на нее завязал все тайники, «отнорки» и счета «ПСА», оставляя не второстепенные даже, а четырех-пяти степенные на откуп друзьям и самому клану.

После прочтенного – Янку хотелось обнять и защитить, хотя, судя по тому, что я видел, время от времени, защищать окружающих требовалось от нее.

Тайник Старейшины встретил меня тарахтящим дизельком-генератором и пасмурным вечером над Сеной, вечно грязной и вонючей, сколько бы власти города ее не чистили.

Да, этот тайник оказался трех этажным домом, одной из стен своих выходящим на «могучую французскую реку», которой никак не могли дать ума.

Открыв форточку, запустил кофеварку, протащенную в первый же день и, дождавшись первой порции, схватился за дневник.

Последний Старейшина настолько ратовал и радовался приходу фашистов во Францию, что это сквозило в каждой строке дневника, ровно до того момента, когда немчура отхватила по шапке в зимней компании.

Сорок второй и сорок третий год Старейшина писался кипятком от злобы, всей своей душой рвясь на восточный фронт, но так туда и не попадая.

Год сорок четвертый наглухо сломал Старейшину.

Он уже не собирался вооружать армию, не восхищался гением чудо-фюрера, а запасался.

Старейшина хапал все, до чего дотягивались его загребущие руки, так что придется понырять в Сене, отыскивая проход в котором его орлы и орлицы припарковали самую натуральную подводную лодку, уворованную у нациков, когда они отвернулись на обеденный перерыв.

Кстати, там же должно быть и еще что-то дорогущее – надеюсь не очередной ядерный заряд.

Ругаясь на лишние буквы, ругаясь на собственную тупость, шуршал страницами дневника, разбирая закорючки и хвостики.

Блин, можно было бы вынести дневник в гостиницу – цены бы этому факту не было, но Старейшина его зоговорил, что выйти с ним из комнаты было просто невозможно!

Вот и приходилось читать, где есть.

«13 января 1946 года.

Последние из лучших отплывают на соседний континент, оставляя эту страну погруженной в хаос коммунистов, в их святую веру в то, что людей можно сделать лучше. Мечтатели! Для то, чтобы сделать европейца лучше, его, как и еврея, нужно 50-т лет водить по пустыне, чтобы вымерло рабское его семя, чтобы сменились вонючие старцы, чья жизнь лишь в их головах ценнее голов окружающих.

Как француженки, еще вчера прогуливающиеся под ручку с немецкими офицерами, могут измениться? Они лишь поменяют кавалеров, что будут тратиться на их чулки и кружева, а они отрабатывать на спине, широко раздвинув ноги.

Что же, надо признать – Европа умерла. Умерла и воняет. И чтобы мы не делали для укрощения смрада, вонь эта въелась и не выветрится просто так.

Теперь только вернувшиеся смогут оценить степень смрада. И только коммунисты смогут смрад превратить в удобрения, а вот юсовия…

Для них мы навсегда останемся людьми второго сорта, которых можно презирать, которым можно лгать, у которых можно воровать – ведь мы для тех, кто когда-то сбежал на другой континент, отныне и впредь – жалкие клопы-вонючки…»

Я отложил дневник в сторону, «переваривая» прочитанное.

Старейшина был идейным нациком, это точно.

Но вот дураком – точно не был…