Николай I Освободитель. Книга 3

Глава 1

— Здравия желаю, егеря! — Я спрыгнул с лошади, перебросил поводья адъютанту и во всю мощь легких поприветствовал выстроенных по случаю моего приезда егерей.

— Здрав! Жела! Ваш! Император! Высоч! — В едином порыве ответствовали мне полторы тысячи луженых солдатских глоток.

— Молодцы, чудо богатыри! — Я махнул рукой генерал-майору Авдееву и тот двинул за мной вдоль строя. Совершивший как для мелкого нетитулованного дворянина просто головокружительную карьеру — от капитана до гвардейского генерала за неполных десять лет — Иван Васильевич был, возможно, самым преданным моим сторонником. Он как нельзя лучше понимал, что исчезни завтра великий князь Николай, его мгновенно сожрут, и никакие прошлые заслуги этому не помешают.

Собственно, генеральские погоны, Авдеев по факту получил за подавление прошлогодней попытки переворота, когда его егеря сработали максимально эффективно даже в тех условиях, к которым их в общем-то не готовили. Естественно в представлении было написано не это, но все всё понимали.

Я же искренне наслаждался моментом. Все же есть что-то в этом, даже большим мальчикам нравится играть в солдатики, а уже если появляется возможность экстраполировать эту игру на фигуры масштабом 1к1 — удовольствие вырастает до заоблачных величин. Ну и конечно отличная погода: ненавязчивое майское солнце приятно пригревает сверху, легкий свежий ветерок приносит отдаленные запахи цветущих яблонь, трава насыщенно изумрудного цвета шуршит под ногами. Птицы поют. А уж как хорошо выбраться на природу из душных дворцовых стен, когда в бумажных делах практически живешь, просиживая за столом по десять часов в день, словами не передать.

Поводов для моего приезда в полк было несколько. Во-первых, я хотел лично вручить буквально месяц назад введенные с моей подачи в армии отличительные знаки «За беспорочную службу» и «За отличную подготовку». Рядовые бойцы наградами были не избалованы — хоть некоторые в строю и щеголяли крестами на черно-оранжевой ленте — и поэтому даже такие псевдонаграды должны были бы стать достаточно ценными среди обычных солдат. Особенно если наградные знаки были вручены самим великим князем.

Я прошелся вдоль строя, всматриваясь в лица стоящих бойцов. Некоторым, с кем был знаком лично, а таких за десять лет набралось не так уж и мало, кивал приветствуя как старых друзей.

Не смотря на мои изначальные задумки по комплектованию егерей формой исключительно исходя из принципа удобности и практичности, в итоге все равно пришлось вводить отдельный парадный вариант одежды. Впрочем, и тут я постарался обыграть более поздние по времени тенденции: поменьше золота, шиться и прочих аксельбантов, побольше строгости и стиля. Сложно сказать, насколько все в итоге получилось с общественной точки зрения, но мне нравилось.

— А это что у нас за герой? — В середине строя среди других егерей заметно выделялся один боец, награжденный сразу двумя крестами, что, учитывая молодость награды, было крайне редким случаем. Ну и две нашивки за ранения — желтая и красная — тоже намекали, что человек не привык прятаться за чужими спинами. Погоны, что характерно, были чистые как солдатская совесть.

— Сергеев у нас воистину герой, — с какой-то непонятной интонацией откликнулся генерал, наконец догнавший званием занимаемую должность. Так-то еще лет пятьдесят назад, формально командирами первых гвардейских полков числились непосредственно монархи, а какой-нибудь фельдмаршал вполне не гнушался носить почетное звание подполковника Преображенского или Семеновского полка. Но понятно, егеря, проходившие пока по лини «молодой гвардии», таких привилегий на данный момент не имели. — Практически в одиночку захватил французскую батарею в двенадцатом году, за что пожалован первым крестом и премией в сто рублей.

— Помню, — премии егерям я подписывал из своих средств, поэтому такие случаи чаще всего откладывались в памяти. Александр смотрел на такие действия откровенно без восторга. Учитывая богатую историю дворцовых переворотов в России за последние не полных сто лет, прикармливание гвардии не могло не напрягать действующего монарха. И только то, что я подчеркнуто сторонился официальных постов и вообще не тянул одеяло на себя, примиряло императора с такой самодеятельностью. Или не примиряло, но он молчал. — А второй за что?

— За спасение своего ротного. Тот пулю в ногу поймал, а Сергеев его буквально на себе вынес под огнем. Ну и сам тоже схлопотал, — генерал мотнул подбородком указывая на нашивку за ранение.

— А чего такой герой до сих пор рядовым числится? — Ехидно спросил я, догадываясь, какой будет ответ.

— С дисциплиной проблемы есть, — сквозь зубы ответил командующий полком. — Два раза уже разжаловали. Если бы не кресты…

— Понятно, — ухмыльнулся я, глядя на тянущегося во фрунт здоровяка. Кроме прочих привилегий георгиевский крест защищал своего владельца от телесных наказаний, что было особенно актуально в эти времена. Тут вполне могли выписать в качестве особо жесткого наказания тысячу шпицрутенов, что на практике означало ту же смертную казнь. Я повернулся к рядовому и похлопав того по плечу произнес, — служи, егерь. Чтоб, когда следующий раз увидимся, уже унтером был, понятно?

— Так точно, — гаркнул дважды награжденный и, кажется, вытянулся еще сильнее. Хоть не уверен, что это вообще возможно.

А дальше я вызывал по очереди внесенных в список бойцов и сам вручал им свежеотлитые наградные знаки, сопровождая их небольшими — впрочем, тут как посмотреть, стоимость денег все же была совсем другая — премиями в десять рублей. Учитывая, что годовое жалование рядового было что-то около двадцати рублей серебром, премии для солдат получались более чем солидные. Всего на этот раз в список отличившихся офицеры полка внесли четыре десятка имен. Что характерно ни среди отличников подготовки ни тем более среди отличников дисциплины рядового с двумя крестами не значилось.

Дальнейшая программа включала в себя попойку с офицерами полка, часть которых, и это была вторая причина моего визита, в ближайшие дни должна была отправиться на Кавказ. Ермолов там буквально с первых дней вступления в должность развил бурную активность, что естественно местным горцам совершенно не понравилось. Это вылилось в учащение набегов — в том числе страдали недавние переселенцы в те края — и открытых вооруженных столкновений. В такой ситуации наличие даже батальона егерей, умеющих не только сражаться грудь в грудь, но и обученные «малой войне», было скорее не прихотью, а жестокой необходимостью.

Ну и вот было принято решение, что егерский полк будет побатальонно «дежурить» на Кавказе, помогая Алексею Петровичу в его не легких трудах ну и за одно тренируя молодое пополнение. Не теорией же одной, как говориться, реальная практика тоже нужна.

— А вам, господа офицеры, — когда уже выпили и за Россию, и за императора, и за русскую армию, настало время и мне толкнуть тост. — Я тоже припас подарки. Пусть все знают, что великий князь Николай щедр и ему ничего не жалко для своих людей. Дениска, тащи коробки!

К этому времени шампанское уже немного дало в голову, и я стал говорить чуть больше чем следовало бы. Впрочем, в круг офицеров егерского полка случайные люди не попадали, поэтому тут я всегда чувствовал себя среди своих.

Мое объявление о подарках вызвало среди господ офицеров живейший интерес, и они — даже те, кто уже потихоньку начал отбиваться от основного действа, откалываясь мелкими компаниями — сразу потянулись обратно к столу.

Через несколько минут адъютант вернулся обратно в столовую, где проходила маленькая попойка, таща стопку из нескольких лакированных ящичков. Размером примерно сорок на тридцать и на десять в высоту, если в сантиметрах измерять. Егеря быстро освободили место на столе, куда эта башня и была водружена.

— Итак, — я вновь взял слово. — Поскольку я ценю жизни каждого из своих егерей, то по случаю отправки на войну хочу снабдить вас вот этим прекрасным оружием.

Я взял верхний ящичек из стопки и жестом фокусника продемонстрировал его содержимое. Там в подложке из красного бархата лежал «Бульдог» с парой запасных барабанов и комплектом всего необходимого для его использования и обслуживания. По залу пронесся вздох удивления. Учитывая стоимость такого «подарочного» набора в тридцать пять рублей и гвардейский месячный оклад скажем капитана в сорок рублей, казалось бы, каждый из присутствующих вполне мог бы себе позволить такое оружие.

Вот только служба в гвардии была сама по себе достаточно дорогим делом, хоть именно к егерям это относилось и не в полной мере. Учитывая необходимость, например, строить форму за свой счет, содержать как минимум одного слугу, тратить деньги на развлечения и досуг, приличествующий высокому званию гвардейского офицера, большинство из них — кроме отпрысков богатых семейств, которые собственно и задавали тон бесконечному мотовству — находились в состоянии постоянного роста долгов без каких-либо шансов на их погашение. Часто гвардейские офицеры были вынуждены переводиться в армию — там расходы были меньше — ну или искать выгодой женитьбы. Сюжет сватовства обнищавшего, но гордого дворянина к дочке богатого купца, желающего таким образом повысить свой социальный статус, взялся отнюдь не на пустом месте.

— Какая красота! — Капитан Шванк, стоящий радом, первый озвучил пришедшую на ум большинству офицеров мысль. — Можно?

— Конечно, — я ухмыльнулся. — Для того и привез. По комплекту на каждого офицера полка. Обратите внимание: удлиненный восьмидюймовый ствол, в свободную продажу такие не поступают. Во всяком случае пока. Шагов на сорок вполне можно пять пуль в тарелку положить.

Я смотрел как взрослые мужики радуются подаркам подобно маленьким детям, а внутренний голос, тем временем ехидно уточнил, сколько я собираюсь теперь поднять на продажах револьверов собственным офицерам. Если до этого объемы продаж именно в армию совсем не поражали — как раз из-за высокой стоимости — то теперь револьверы сразу должны стать модными, что не могло не сказаться на выручке. В общем, как я люблю — несколько целей одним действием. И егерей осчастливил и себя не забыл, приятно.

В середине вечера, оставшись с полковником и начальником штаба наедине я решил затронуть вопрос, над котором уже давно раздумывал сам. Вопрос систематизации воинской подготовки рекрутов, которой на этом историческом этапе еще практически не существовало.

— А что вы скажете Иван Васильевич, если я попрошу вас письменно изложить ваши мысли насчет тренировок свеженабранных рекрутов. Чему по-вашему нужно учить бойца, как это делать, к какому результату необходимо прийти. Пожалуй, в империи сейчас у вас в этом деле опыта больше чем у кого либо, — я взял бокал с соком и сделал глоток. Я в отличии от гвардейцев столько шампанского пить просто не мог. — Хорошо бы распространить ваш опыт на другие части, а то сами знаете, как многие офицеры к задачам воспитания воинов относятся.

— Ну… — Авдеев был таким предложением явно ошарашен. Ну и бутылка шампанского, которая в нем плескалась, явно усложняла мыслительный процесс. — Это сложный вопрос, Николай Павлович. Так и не скажешь. Впрочем, это скорее к Сергею Сергеевичу, все же подготовка рекрутов скорее проходит под его приглядом, чем под моим.

Полковник Колоколов, начштаба полка при упоминании своего имени поднял голову от тетради для записей, с которой почти никогда не расставался и пожал плечами. Сергей Сергеевич мало походил внешностью на типичного русского офицера, больше напоминая учителя уездной гимназии. Сходство подчеркивали очки в тонкой проволочной оправе, невысокий рост и как будто легкая растерянность во взгляде. При всем при этом начштаба вполне умел быть жестким, а за кампанию двенадцатого года имел боевой орден.

— Пожалуй, я бы смог подготовить такой документ, ваше высочество, — Колоколов так и не смог себя заставить называть меня по имени отчеству, хоть я несколько раз об этом напоминал. — Опыта за прошедшие десять лет действительно насобиралось не мало. Пожалуй, егеря сейчас самые обученные бойцы в империи.

Как я уже говорил, в эти времена какая-то приведенная к общему знаменателю система подготовки просто отсутсвовала. Понятное дело, в полку проводилась строевая подготовка, рекруты обучались обращению с оружием, получали минимальные навыки штыкового боя, но все это не имело никакой системы и в полной мере зависело от сознательности командиров. Причем даже не офицеров — нынешние офицеры могли даже в полк являться не каждый день, особенно это касалось гвардейских офицеров — а старослужащих унтеров, на чьи плечи и были возложены задачи непосредственного командования солдатами.

В армейской среде было распространено мнение, что тренировки и учеба — это все от лукавого. При необходимости они конечно пойдут на врага, не жалея своего живота, не кланяясь пулям, естественно, положат жизнь за отечество, свою и солдатиков, как же без них, а до этого — увольте. Меня это бесило просто неимоверно, хотелось взять, разогнать всех к чертовой матери, а потом просто набрать новых и сделать по уму. Но это было объективно невозможно, поэтому приходилось двигаться вперед мелкими шажками. Есть слона кусочек за кусочком.

— Я хочу, чтобы вы подумали над вот таким предложением, — я задумчиво глянул в окно. Там над Финским заливом медленно опускалось Солнце. В отличии от других полков, почти все лето егеря проводили в полевых выходах за городом, что одновременно повышало боеготовность и делало службу тут не слишком интересной для отпрысков всяких высокородных семейств. — Хочу попробовать развернуть на базе егерского полка учебный центр. Идея заключается в том, чтобы рекруты перед распределением в полки сначала попадали сюда, и проходили начальное обучение. Сколько на это нужно времени?

— Ну… — Офицеры удивленно переглянулись и начштаба пожав плечами ответил, — зависит от того результата, который вы хотите получить, ваше высочество. От трех месяцев до полугода.

— Отлично, — я продолжил мысль, — составьте проект такого учебного центра. Что для этого потребуется. Средства, люди. Какая опять же польза от такого обучения будет. Посмотрим, что император на это скажет. Будет егерский полк учебно-боевым. Четыре действующих батальона и скажем еще четыре учебных. А может и не четыре, нужно прикинуть по количеству людей, которые в окрестностях можно разместить с соответствующим увеличением хозяйства.

— А почему именно на базе егерского полка, ваше высочество, — поправил очки начштаба и вопросительно приподнял бровь. — Нет я понимаю, обучение и все прочее, но у нас большая часть армии все же состоит из линейных полков. Их солдатам такие тренировки, в общем-то ни к чему.

— Есть причина, — кивнул я, признавая резонность вопроса. Как не крути егеря в императорской армии были силой сугубо второстепенной, выполняющей достаточно узкий круг задач, мало пересекающийся с задачами линейных полков. — Вы знали, господа, какие потери несет русская армия от болезней? В мирное время?

— Нет, ваше высочество, у нас нет таких сведений, — Авдеев, который явно никогда об этом не задумывался, только пожал плечами.

— От восьми до тринадцати процентов солдат. В год! И это сидя на квартирах. В походе число умерших от болезней легко доходит до трети. Десятки тысяч человек. Мужиков, которые могли бы пахать, сеять, растить детей в конце концов.

— Это очень много, — Авдеев мотнул головой. — Насколько точны эти числа?

— Достаточно точны. Но дело не в точности, дело в том, что в егерском полку за все время количество смертей от болезней не превышало трех процентов в год. В среднем полтора-два. Вы помните в каком году была отпечатана памятка по сохранению здоровья солдата?

— В десятом? — Чуть нахмурившись попытался напрячь память Колоколов.

— В восьмом. Восемь лет назад! И как вы думаете, много офицеров применяют ее на практике? Хрена с два! Причем они искренне не понимают, какой смысл в сохранении здоровья солдат. Умрет сегодня один — завтра пришлют другого, делов-то. Такая вот история, господа егеря, — я с усилием взял себя в руки, благо не так много выпил, чтобы окончательно потерять контроль. Хоть тема была конечно тяжелая и максимально злободневная. — Так что думайте. Если дело пойдет, будут вам и ордена, и звезды на погоны, обещаю.

К сожалению, никакие более глобальные реформы русской армии пока существовало крепостное право были абсолютно невозможны. По чисто экономическим причинам. В эти времена рекрутов набирали преимущественно именно из зависимых крестьян — государственных, помещичьих и удельных. Они составляли от восьмидесяти до девяноста процентов рекрутского набора. Все остальные — мещане, свободные крестьяне и прочие инородцы составляли в войске величину достаточно незначительную. Естественно, в таком случае призыв каждого крепостного бил по мошне помещика, забирая у того имущество, что русскому дворянство нравиться не могло. Я и уменьшение срока службы до десяти лет — с пребыванием в запасе в течении еще десяти лет — сумел пробить только на волне сокращения армии после войны двенадцатого года.

В недрах Михайловского замка потихоньку разрабатывались проекты реформы способов комплектования войска, которые не должны были привести к большим социальным потрясением. Например, в качестве подобной меры прорабатывалось распространение призыва на иудеев, которые нынче от службы в армии были избавлены и вместо этого платили взнос деньгами. Распространение на иудеев рекрутской повинности должно было способствовать еще и интеграции членов их закрытого общество в социум Российской империи.

Так же рассматривались варианты сокращенного срока службы для добровольцев и лиц, имеющих образование. Рассматривались самые экзотические варианты вплоть до разрешения добровольной службы женщинам, что, конечно, как на начало девятнадцатого века было тем еще авангардом. Впрочем, все это были, по сути, полумеры, не способные полноценно решить проблему без отмены крепостного права.