Невеста по контракту, или Как довести жениха до ручки

Глава 28

- Ларгана Элиза! По приказу императора вы арестованы!

Первым порывом было развернуться и убежать, но усилием воли я заставила себя стоять на месте. Во-первых, все равно догонят. Во-вторых, я вдруг поняла, что не хочу позориться. Гордо выпрямившись, я подошла к перилам и получше рассмотрела, что же там внизу происходит.

В вестибюль особняка ввалились пятеро мужчин в узнаваемой императорской форме. Все как на подбор высокие, сильные, огромные, как советские шкафы. Они застыли, как бегуны перед стартом. Я по их глазенкам вижу, как они просчитывают, сбегу я от них или нет.

- Предупреждаю вас, что применение магии в отношении представителей императорской гвардии строго карается по закону, - окрикнул меня командир, почуяв, видимо, что просто так сдаваться я не собираюсь. Да, мне в голову пришла идея применить магию, но есть ли у меня шансы против пятерых мужиков? Не сделаю ли я хуже себе?

Мое замешательство было принято за согласие. Трое огромных мужчин сорвались с места, взбежали по лестнице и скрутили меня, как особо опасную преступницу. Чем ближе были ко мне эти мордовороты в солдатских сапогах, тем сильнее я жалела, что даже не попыталась от них убежать. Может, у меня бы получилось выпрыгнуть из окна, прямо в ледяной бушующий океан? Глядя на физиономии этих пришельцев, такой вариант не кажется безумным.

Мои руки вывернули за спину и надели некий местный аналог наручников. Одновременно рот заклеили чем-то плотным и липким. Я сразу почувствовала, как мою магию сковала посторонняя сила. Это чем-то похоже на те кольца, которыми сковывал меня Ментос, но более теперь воздействие более механическое и бездушное. Я попыталась сбросить с себя эту узду, но мой порыв был пресечен гневным рычанием:

- Девочка, советую тебе рыпаться! У меня приказ при применении магии бить на поражение! – по его голосу стало понятно, что он совсем не шутит. Я похолодела от такого признания. Меня, хрупкую девушку, скрутили и окружили три огромных мужика, еще двое ждут внизу. Каждому из них я едва достаю до плеча. Стало по-настоящему страшно. Я посмотрела в глаза их командиру – именно он разговаривает со мной, остальные стоят с каменными лицами и без промедления выполняют приказы. – Не доставляй проблем ни себе, ни нам! Твой женишок уже приговорен, но у тебя еще есть, пусть и мизерный, но все-таки шанс спастись. Если будешь паинькой, я замолвлю за тебя словечко и представлю императору в нужном свете, -выдвинул свое предложение командир. Мужчина в летах, совсем не молодой, но телом все еще силен и крепок. Он мне в отцы годится.

Я ничего ему не ответила, стояла и смотрела на офицера перепуганными глазами.

- Вперед! – скомандовал он, и двое его подчиненных потащили меня по лестнице на первый этаж. Я и так была связана, но они вцепились в меня двумя руками каждый, словно я могу куда-то сбежать от них в таком виде. Только когда меня потащили по лестнице, я поняла, что, вдобавок ко всему, нахожусь в ночной сорочке.

Гвардейцы не стали медлить. Быстро открыли портал и, не ослабляя хватку ни на мгновение, втолкнули в него. Когда перемещение закончилось, я ожидала увидеть тюремную камеру, но, к своему изумлению, передо мной предстала богато обставленная комната. Интерьер показался смутно знакомым. Лишь увидев сидящего в кресле уставшего императора, я поняла, что нахожусь во дворце.

- Ларгана Элиза по вашему приказанию обезврежена и доставлена во дворец! – отрапортовал командир отряда моих похитителей.

- Свободны, - буркнул монарх. Сам он, несмотря на поздний час, совсем не собирается спать. Вообще, выглядит Его Величество плохо – отеки на ногах и лице, едва уловимая одышка, скрюченная поза. Как говорится, я не кардиолог, но признаки сердечного нездоровья налицо.

Меня, связанную и обезвреженную, наконец-то отпустили. Толпа мужчин молча удалилась, оставив меня наедине с императором. Когда дверь за ними закрылась, монарх устало вздохнул:

- Присаживайся, дитя, - он кивнул на кресло напротив себя с таким видом, словно предлагает мне попить чай. Тем не менее, я решила не брыкаться и ухудшать свое положение. Осторожно присев в мягкое кресло, я застыла в неудобной позе. Заведенные за спину руки и заклеенный рот сильно мешают вести светскую беседу. – Откуда ж ты такая взялась? – вопросил император, окинув меня задумчивым, но невраждебным взглядом. – Мне недолго осталось. Не хочу брать на душу еще один грех и тебя губить. Ты обладаешь силой, девочка, а это ценно и важно. Нельзя Ментосу такой козырь оставлять, нельзя… - вздохнул он и покачал головой. – Расклад такой, девочка: сейчас состоится свадебный ритуал, - от этих слов мне поплохело. - Я уже знаю, что ты учудила, когда тебя в прошлый раз пытались выдать замуж. На этот раз такой фокус не пройдет, - пожурил меня он, как нашкодившего ребенка. – Если вздумаешь брыкаться – тебя убьют. Без промедления. Либо ты заходишь в стойло, либо твое тело выбросят в океан на корм рыбам, - все это он произнес тем же самым тоном, каким просил меня присесть – равнодушным и слегка уставшим.

Меня снова собираются выдать замуж. В третий раз! И снова моим мнением никто не интересуется, а сама церемония сопровождается угрозами убийством. Может, в этом мире это просто традиция – угрожать невесте смертью? У нас же принято драться на свадьбах, так почему бы не быть и таким традициям?

- Ты умная девочка, твой подарок я оценил, - кивнул император, имея в виду, очевидно, моих мышек. – Оригинально. Есть эту мерзость я не стал, но даже мой повар не смог бы изготовить столь искусные фигурки. Ты молодец, - неожиданно похвалил меня он. Говорить я не могу, но мой изумленный взгляд смог выразить очень многое. – Будь жив мой единственный сын, я бы всерьез подумал над вашим браком, - признался мне монарх. – Но Ментос отнял у меня сына. А теперь метит на его место. Ты же понимаешь, что не видать ему императорского трона, как своих ушей? – усмехнулся император и очень недобро прищурился. Меня пробрало от этого хитрого хищного выражения лица. – Я тебя предупредил, Элиза,- подытожил хозяин страны и тяжело поднялся. – Не расстраивай меня, тебе еще жить и жить. Поверь мне, оно того стоит. Но если ослушаешься и взбрыкнешь – не обессудь, - бросив напоследок, он ушел.