Невеста для Сводного, или Ненависть - это Любовь (СИ)

Глава 2. Прятки с врагом

«…глава клана Харш…»

Всё ещё звенит в мыслях Клары собственный голос.

Когда-то её клан был одним из самых могущественных, но совсем недавно по меркам истории кого-то это не убедило.

И погиб её отец.

Клара была ещё крошкой, когда стала наследницей столь обширного состояния. Правда, наследницей ли? Её матери полагалось управлять всем до совершеннолетия дочери. Но она вышла замуж во второй раз, и это обязанность перешла в руки Вельвета, ведь он мужчина. Когда Кларе исполнится восемнадцать… нет, ей не перейдут никакие дела, ведь она обязана сразу же выйти замуж. И если на одной ступени стоят мужчина и женщина — власть перейдёт мужчине.

Поэтому мать и подобрала жениха из своих. Так не выйдет приумножить состояние, но точно получится сохранить.

Ведь он покладист и радеет за благополучие клана.

Это ли не самое оптимальное, что можно было придумать?

Клара позволяет себе хмыкнуть, подбираясь к кухне торопливыми шагами.

Вообще-то, она прекрасно понимает, что её участи можно завидовать. И даже согласна с этим. Самое хорошее и долгожданное, что её ждёт: учёба в одной из лучших академий страны после свадебного путешествия.

Книги, новые знания!

(В замке нет даже библиотеки, а из тех книг, что всё же находятся, то и дело вырваны страницы…)

Подруги, общение, приключения!

(В замке есть только дети слуг, но среди них нет сверстников, ещё был Марк, но он придурок…)

А ещё, конечно же, балы, танцы, прогулки по городу!

(Как уже упоминалось, она даже в других районах-то не была… А всё из-за древней традиции клана Харш…)

Дорогу ей преграждает здоровенная крыса с розовым, лысым хвостом, длиннее, чем всё тело. Несмотря на спешку, Клара чуть склоняется к ней и вглядывается в поблёскивающие глазки-бусинки.

У неё уже есть знакомый подсвинок, с которым можно поговорить по душам (даже если бедный ферсвин этого совершенно не желает), кто знает, может быть, и крыса сможет её удивить?

Шаловливое настроение так и просится наружу, будто чтобы замаскировать собой мысли о…

— Клара?

Она вздрагивает от знакомого голоса и разгибается.

В коридоре, бледный, худой и высокий стоит Вельвет. У него светлые волосы без золотинки, холодные, всё время мрачные глаза. Тёмно-зелёный фрак (один из цветов Урахада) никак не спасает его от образа весьма унылого и уже немолодого человека.

Впрочем, Клара прекрасно знает, что это не так.

Иначе у них с Вельветом не сыскалось бы собственной тайны.

— Да?

— Что ты здесь делаешь? Всё… — оглядывает её внимательно, — хорошо?

Она выгибает бровь, не совсем понимая, чего обычно несловоохотливый отчим к ней прицепился.

— Да нет, я просто…

Переводит взгляд на крысу, но той будто и след простыл.

Вельвет заминается и всё же делает к ней шаг (от него пахнет корицей и кардамоном), чтобы произнести чуть тише:

— Я могу отнести тебя в дамскую комнату, если ты не можешь идти дальше…

Клара замирает, густо краснеет и… смеётся, коснувшись пальцами мужского плеча и запрокинув голову.

— Мне показалось, я крысу увидела… — шепчет, когда смех более ли менее остывает.

— Это… какое-то новое ваше женское выражение?

Интересно, было бы ей так же неловко с родным отцом, как бывает с Вельветом?

Она никогда этого не узнает.

— Нет, правда… — и она делает изящный реверанс. А затем ещё один. Чтобы точно убедить его, что она способна идти дальше. И не было его попыток помочь, начинающихся с фразы: «Если тебе неловко, то… это ничего страшного…»

— Что здесь происходит? — позади Клары останавливается Марлен.

Её мать слегка выше, с куда более выраженной, почти что болезненной худобой. Её волосы заплетены в две косицы, какие не делают девочкам уже после десяти лет. Платье скроено будто из самых разных лоскутков, с пышной и короткой цветастой юбкой. Колготки белые, туфли красные. Взгляд усталый, в руках колода карт.

— Почему вы не одеты, как подобает? — восклицает она.

Клара на мгновение поджимает губы, но уже в следующий миг они расплываются в доброжелательной улыбке.

— Мама, маскарад не сегодня!

— Да неужели? — Марлен оглядывает коридор, будто ища поддержки у невидимых зрителей своего маленького спектакля.

— Так и есть, — отзывается Вельвет, подойдя к ней и коснувшись острого локотка.

— Зато кое-что другое сегодня произошло, — выдаёт она и сильнее стискивает в пальцах карты.

Какие-то совершенно не игральные…

— Обсудим?

Марлен кивает, окидывает дочь взглядом и вместе с мужем уходит прочь.

Клара выдыхает.

Её и без того волнуют секреты, наличие которых она просто не может не замечать.

Например, то, что её специально держат в замке и никуда не выпускают. Это обусловлено семейной традицией, о сути которой можно будет узнать только после совершеннолетия.

Да ещё и большой сюрприз обещают после дня рождения!

А теперь это.

Как будто мало было того, что Марк приехал раньше времени.

Впрочем, быть может, матушка отозвалась так именно об этом?

Клара усмехается, но быстро вспоминает, что натянутые отношения только у них с братом. Марлен он, по крайней мере, не задирал.

По коже пробегают мурашки. Клара тыкает пальцем в одну из них и шепчет, нахмурившись: «Уходи».

Подумать только! Интересно, каково будет встретиться с ним спустя год?

Что он скажет?

— Наверняка какую-то гадость… — шепчет она, вспомнив за один миг сразу несколько смешных, но если честно, не шибко-то приятных сцен.

И замирает, потому как слышит знакомый, тёплый, почему-то слегка хрипловатый сейчас голос.

Ей бы только из коридора шмыгнуть к лестнице, да нарваться на Марка сейчас совершенно не хочется.

В конце концов, пусть не думает, что она стояла у окна и ждала сутками, когда же его карета соизволит прибиться к их двору.

Вот ещё!

Случайно посмотрела.

В один из сотен других случайных зависаний у подоконника. Там красиво просто. Венки, свечи, кедровые шишки, печенье с горстью специй — чисто для запаха.

— Пару раз нападали разбойники, — приближается его голос, — но ты же знаешь…

Клара, сглотнув судорожно из-за упоминаний нападений, спешит скрыться за аркой в стене. Там стоит скульптура с солумом и дарией в виде людей. И позади есть немного места. В детстве она любила там прятаться. Но Марк едва ли об этом помнит.

Правда же?

— … разбойники для меня не проблема.

— Ну ещё бы… — тянет Фьёрк, учитель по математике и некоторым другим точным наукам. Марк всегда был его любимцем.

Они проходят мимо, разумеется, даже не думают о ней, но тут…

По ногам пробегает на этот раз уже другая крыса, и от неожиданности Клара тихо, но всё же чертыхается.

Её «чёрт» явственно похоже на «апчхи», а чьё-то «апчхи» очень легко принять за «показалось».

— Ты ничего не слышал?

Марк останавливается напротив солума, обнимающего дарию.

— Мы с Кларой любили играть в прятки, — вдруг произносит с какой-то… грустью? — Угадай, какое было её любимое место?

Шаги приближаются.

Она замирает, затаив дыхание.

Примечание автора:

Солум — солнце. Иногда представляется в образе мускулистого, загорелого мужчины со светлым волосами и голубыми глазами.

Дария — луна. Иногда представляется изящной женщиной с хорошей фигурой, раскосыми тёмными глазами, тонкими чертами лица и чёрными, словно дёготь, волосами до пола.