Несчастье вам в помощь

2.11. Ошибка доктора Коноваловой или Глюк на Ивана Купалу

Лето наконец-то стало собой. Время паники прошло, жизнь возвратилась на круги своя и началась пора отпусков. Обрадованные петербуржцы вздохнули с облегчением, и Аня — с ними за компанию. А вот коллеги с каждым днем делались все мрачнее, брюзжали от скуки, и неудивительно: за неделю в офисе побывали всего два клиента. Третьего — несостоявшегося — Марина вытолкала за дверь, крикнув вдогонку: "Веснушки от солнца — не зависимость, лживая дрянь!" Мурл слонялся по дому, путаясь у всех под ногами, убивал один скринсейвер за другим, пока Аня не выставила "пустой экран". Кот обиделся и довел ее мышь до истерики.

Гоняясь за плачущим гаджетом по офису, Аня мечтала, как было бы славно, если б хоть что-то случилось. Не пожар, разумеется, и не потоп, но что-то по-настоящему волшебное. Осознав, о чем именно она думает, Аня расхохоталась, в который раз упустив при этом мышку.

"То есть, компьютерный сюр с ушами для меня уже ни разу не магия. Быстро же человек привыкает к хорошему!"

На ее смех выглянул из своего кабинета унылый Костик:

— Веселишься, племяш? Ладно, хоть кто-то в этом болоте счастлив…

Аня хотела было возразить, что нельзя не смеяться, глядя, как мышь лезет на фикус, но промолчала. "Коммерческий директор, все-таки. Чего доброго, вычтет из зарплаты за сафари в рабочее время."

В конце концов, вдвоем с домовым они заманили гаджет в кухню старинной дискетой и поймали ведром. На этом веселье закончилось. Скука догнала Аню, как Аня — мышку. Даже кот не спасал, он валялся на мониторе, точь-в-точь — старый меховой воротник, с одним лишь отличием: воротники не зевают. Зевать у Мурла получалось невероятно заразительно: он медленно растягивал пасть, демонстрируя острые зубки, и так сладко при этом жмурился, что Аня не выдержала. Зевнула за компанию раз, другой…

На третий сердце ухнуло вниз, и затошнило — как в самолете, когда он попадает в воздушную яму.

"Дозевалась. Аж на ногах едва стою… Стоп. Стою? На клавиатуре?! Ой, мама…"

— Что происходит?! — крикнула она вслух. Крикнуть не получилось — только пискнуть два раза и щелкнуть клювом.

— Не знаю, не знаю, не знаю!!! — завопил Мурл, прыгая туда-сюда по монитору. Если, конечно, это был он — круглый пушистый комок серых перьев совершенно не походил на кота.

- Прошу вас, коллеги, сохраняйте спокойствие! — голос директора прозвучал совсем рядом, из пустоты, как всегда. Вот только как-то неправильно он звучал. В чем необычность, Аня не понимала, но паники это не убавило. Бесцеремонно, без стука вошедшая Яга ее доконала: она схватила Аню в одну руку, Мурла — в другую, и понесла — как два кулька, да еще вниз головами. Унесла недалеко, но это было худшее путешествие в Аниной жизни. Говорят, что от страха сердце колотится в горле. В ее персональном случае оно, похоже, перебралось в черепную коробку.

— Ярослава Григорьевна, разве можно так обращаться с маленькими птичками? — это был тот самый "фирменный" голос Лихо, от которого любое здравомыслящее существо начинало дрожать. И снова Ане показалось: с голосом что-то не так. Она повертела головой, разыскивая директора, и обнаружила, что ее шея тоже, мягко говоря, странновата. Раньше ей не удавалось оглядываться на сто восемьдесят градусов.

— Ух ты… — вырвалось у нее против воли.

— Круто, да? — хихикнул рядышком Мурл. — А еще теперь у нас клюв и крылья! — словно в подтверждение слов он пощелкал клювом и вдруг метнулся к руке доктора Коноваловой.

— Смеешь кусаться, поганец?! — рявкнула та. Мурл снова хихикнул:

— Тебе же сказали, старуха: не обижай маленьких птичек!

— Мы — птички… — убитым голосом пискнула Аня. — И кто мы с тобой — воробьи-переростки?

— Эй, полегче! — обиженно взвизгнул пернатый кот. — Какой я тебе воробей?! Я… Кстати, кто я? Кто я, кто я, кто я?! — заметался он из стороны в сторону.

— Мелкая злая крылатая истеричка, он же — домовый сыч, — сухо бросила Яга.

"Сыч. Домовый. Кто-то вроде совы. А я кто?.. Ох, блинский…"

Аня верила, что директор все исправит. Или, по крайней мере, очень старалась верить — она сама еще не решила. Вот только успокоиться это не помогало. Кисти рук пропали, обоняние — тоже, вместо того, чтобы двигать глазами, надо было крутить головой. Под собственным клювом она вообще ничего не видела, приходилось отодвигаться от предметов, чтоб разглядеть их.

"Дурацкая конструкция! Дурацкая птица! Что я такое, черт побери?"

Мельтешивший вокруг нее Мурл не давал сосредоточиться. Попытка рассмотреть себя дала немногое: у нее оказались жалкие маленькие когтистые лапки, джинсы с вышивкой и нарядную блузку сменило блекло-серое оперение в крапинку.

"Вот же гадство… Что за костюм — камуфляж? Ладно, для серой мебели в кухне сойдет… Стоп. Для серой мебели? Она же была зеленая с бежевым. Блин! Я теперь еще и дальтоник."

— Анна, тише, тише. Дышите ровно и неглубоко. Мы с доктором Коноваловой скоро все исправим, — ласковый голос Лихо прозвучал совсем рядом. Это чуть-чуть помогло, сердце билось уже не так сильно. Неловко переступая лапками с длинными коготками, Аня повернулась в сторону голоса.

Моргнула раз, другой.

И зашипела от ужаса, отчаянно щелкая клювом.

Через мгновение шипели и щелкали уже двое — Мурл составил ей компанию.

— Охохонюшки. Дуэт идиотов, — вздохнула Яга. — Да уймитесь уже, никто вам не навредит!

— Угу. Она права, Анна, это всего лишь мы, — голосом Лихо сказал ей большой страшный филин.

— Побереги нервы, племяш, — поддержал его другой филин, еще более страшный, высоченный и тощий.

Испуганную Аню обступили совы. Абсолютно все птицы, даже бывший кот, оказались крупнее и страшнее нее. Вроде бы, ничего необычного: человеком она была в коллективе второй от конца по росту, домовой — не в счет. Единственное "не" отметало все логичные доводы: она — уже не человек. Новая ипостась — больше, чем зрение, клюв и крылья, это еще и образ мышления. Птица пробралась ей в голову, всего лишь маленькая жалкая птичка, но, если не загнать ее в угол, она может отнять вслед за зрением личность.

Или, все-таки, наоборот: жалкая, испуганная птица всегда пряталась за язвительной человеческой маской и наконец вырвалась на свободу?..

"Ну, приехали! Вот так зачарованные люди и теряют себя, а то, что превратившись, нельзя ничего есть — просто сказки. Какой будет вред, если я съем одного вкусного мотылька… Стоп! Что?!" Заткнись, срань пернатая!

— Надеюсь, это адресовано не коллегам, — строго сказал директор.

— Ой. Ляпнула. Извините, — смущенно пробормотала Аня и отметила про себя: "Дурные привычки еще при мне. Это радует!"

Она нашла в себе храбрость как следует оглядеться, благо новая шея позволяла крутить головой если не на триста шестьдесят, то на двести градусов точно.

Лихо был представителен, как всегда: величественный филин, с — увы — единственным янтарно-оранжевым глазом. Строго приподнятые перышки-"ушки" и взгляд исподлобья довершали картину маслом "Начальство не в духе".

Константин тоже стал филином. Какое бы колдовство не накрыло офис, оно явно несло в себе злую иронию: даже в облике хищной птицы Костик остался тощим и долговязым. Ему достались не строгие директорские брови, но самые настоящие перьевые уши, причем довольно развесистые.

"Рыбный," — вспомнила Аня. — "Вот как называется эта ушастая дылда. Ну, хотя бы супруга у него и в птичьем виде — красавица…"

При виде Марины Аня расстроилась — почти сразу: на пару секунд все же взяли верх птичьи мозги, заставив трусливо шипеть. Человек-Аня предпочла бы выразительно скрипнуть зубами. Если подумать, богиня не на много выше ее ростом, не на много красивее, и все же она почему-то — полярная сова, очаровательная в своем пушистом оперении. Утешало лишь то, что красотке в белом манто гораздо жарче, чем остальным: Марина то и дело приоткрывала клюв и дышала чаще всех прочих.

— Возмутительно! — нахохлившись, воскликнула богиня. — Мне полагается быть гордым черным лебедем, а не этим попсовым фамилиаром!

— Зато к кои-то веки выглядишь умной, — съязвила в ответ Яга.

— Лукиан Иванович, кто я? — собравшись с духом, спросила Аня. Директор опустил брови, видимо, демонстрируя дружелюбие:

— Вы — самая очаровательная совка-сплюшечка, какую я когда-либо видел.

— Другими словам — пернатая моль, — вновь позлорадствовала Яга.

— Я попросил бы вас воздержаться от подобных комментариев! — щелкнул клювом директор.

"Защищает! Лихо меня защищает! Как это здорово, когда рядом — кто-то сильный, как он. Как ужасно быть маленькой и напуганной… Да что ж такое! Умолкни, тупая блондинистая тварь!"

— Только меня интересует, почему с нами случилась эта фигня? — пискнул Мурл, приземлившись на стол рядом с Аней. Он уже не просто освоился в новом облике, но и шустро летал по всему офису.

— А! Отличный вопрос! — подчеркнуто радостно отозвался директор. — Самое время нашей коллеге поведать о деталях своего эксперимента, уделив особое внимание недочетам.

Девять круглых блестящих птичьих глаз уставились на Ягу. Та пожала в ответ плечами:

— Не ошибается тот, кто вообще ничего не делает.

Аня залюбовалась директором, не пытаясь загнать птицу-блондинку в дальний угол сознания. Образ филина невероятно шел Лихо, особенно — нарочитая медлительность, с которой он поворачивал голову, и высокомерный холодный взгляд. Взгляд, разумеется, предназначался доктору Коноваловой:

— А вы — поправьте меня, если я ошибаюсь — пытались улучшить чары проницательности, содержащие весьма архаичную формулировку "Зрить в корень, подобно мудрой сове". Сове, чье бинокулярное зрение аналогично человеческому. И нашему. Одно лишнее слово в неподходящем месте, да еще — накануне Ивана Купалы, и вот результат. Полагаю, пришло время принести коллективу свои извинения, не так ли?

Яга мрачно засопела: извиняться она явно не собиралась.

— Мне даже нравится, — беззаботно сообщил Мурл. — Эх… Почему коты не летают, как птицы…

— Это невыносимо! Я долго не выдержу в таком состоянии! — воскликнула Марина.

— А я кушать хочу, — удивив саму себя, вдруг пожаловалась Аня и тут же мысленно надавала себе оплеух:

"Какое "кушать"?! Тебе что — пять лет?! Идиотка!"

— Поддерживаю, — вызвав у Аниного альтер-эго писк восторга, сказал Лихо. — Нам всем давно пора перекусить. Мне, пожалуйста, перепелку. Доктор, потрудитесь не ощипывать, но выпотрошить.

— Мне бы рыбки, — пробасил Константин. — Лучше форель. Хотя и креветки тоже покатят. Но их — побольше.

— Лемминга! — зло прошипела Марина.

— Анне, пожалуй, нежирных червячков, с десяток. Не пугайтесь, Анна, — кивнул ей Лихо. — такой протеин можно людям, и… любите вишни? Три вишни, не слишком сладких, Ярослава Григорьевна, будьте любезны.

— А я?! А мне?! — завопил Мурл, отпихивая Аню. — Мышь хочу! Нет! Две мыши! Нет! Три мыши!

Аня с любопытством наблюдала за Ягой. Лемминг Марины заставил ее скрипнуть зубами. Заказ директора почти что взбесил. Мыши стали последней каплей.

— Вон!!! — рявкнула Яга, махнув рукой в сторону двери. Кухонная дверь с грохотом захлопнулась и распахнулась снова. Вместо коридора за ней были деревья. Очень много деревьев. — Марш в лес, ешьте там, и не напоминайте о себе, покуда не сотворю обратные чары!

Ане сделалось страшно. До жути страшно, и дело было не в сердитой Яге, не в перспективе жевать сырых червяков, и не в зловещем темном лесу.

"Вот так живешь без проблем, и вдруг твоя жизнь начинает зависеть от того, чего ты боишься до судорог…"

— Лукиан Иванович, — крикнула Аня в ужасе. — я не смогу летать! Боюсь высоты!

В кухне поднялся ветер. Это был очень странный ветер, дующий в сторону леса за дверью, и с каждой секундой он становился сильнее. Из последних сил она вцепилась когтями в скатерть. Вырвала пару ниток — вот и все достижение.

Прошелестели над головой распахнутые крылья. Огромные когтистые лапы бережно сомкнулись вокруг ее тела и понесли к деревьям.

— Я — с вами, Анна. Ничего не бойтесь, — сказал ей Лихо.

Дверь захлопнулась и в ту же секунду пропала, Аню окружали самые обычные деревья самого обычного леса Ленобласти. Она и не заметила, что уже наступил вечер. Впрочем — спасибо новому облику — в лесных сумерках она видела не хуже, чем днем посреди офиса. Лихо бережно усадил ее на ветку клена, и почти сразу же рядом плюхнулся Мурл.

— Вы кстати, — кивнул ему директор. — Я отлучусь, поручаю вам то, что вы любите: составляйте Анне компанию и оберегайте ее. Вы хорошо меня поняли? — последние слова прозвучали неожиданно жестко и холодно. Мурл недовольно пискнул в ответ, но возражать не посмел. Едва директор исчез за деревьями, пернатый кот подскакал к ней поближе:

— Есть хочешь?

Аня грустно кивнула. Мысль о бабочке на обед уже не казался ей такой гадкой, как час или два назад. Но и оставаться одной в незнакомом лесу, да еще сидя на ветке над бездной, ей совсем не хотелось. Увы, пока она размышляла о грустном, Мурл сбежал от нее на охоту.

Аня прислушалась к звукам вступающей в свои права ночи. Сова в ней знала многое, о чем человек не имел ни малейшего представления. Вопли, которые прежде она могла принять за автомобильную сигнализацию, теперь обрели перевод. Перевод со сплюшиного радовал ее мало.

— Эй, самка, я тут! Эй, самка, я тут! Эй, самка, я тут! — с удручающей регулярностью надрывались со всех сторон. Аня вздохнула и поежилась:

"И почему мне не льстит подобная популярность?.."

— Чего печалишься, девица? — чуть хрипловатым басом спросил Аню кто-то невидимый, но явно расположившийся совсем рядом. Нервно пискнув, она огляделась. Вроде бы, одна, но такое чувство, что на нее смотрят, и смотрят почти в упор, хотя вокруг — только ветви клена подрагивают листьями-ладошками на легком ветру. Ветка над ней качнулась — явно не по вине воздуха, и весьма фамильярно потрепала Аню по голове листком.

— Вы кто? — с каждой секундой Аня беспокоилась все сильнее. распушившись на нервной почве и став от этого раза в четыре больше. Лист-ладонь снова потрогал ее перья.

— Я-то? Явор я, ты сидишь на мне, девица зачарованная. Не бойся. Познакомимся ближе, лапушка?

— Лукиан Иванович, помогите, ко мне дерево пристает!!!

Беззвучно упавший откуда-то сверху Лихо схватил ее лапами под недовольный скрип любвеобильного явора:

— Куда девицу потащил, охальник?!

Они приземлились, точнее — приберезились на толстую ветку, и директор бережно пригладил Ане вздыбленные перья. Она вздрогнула от смешанного чувства: женщина в ней был смущена и довольна вниманием, а сплюшка — напугана длинным острым клювом Лихо почти до потери сознания.

— Мурл я так понимаю, покинул вас? — вопрос директора явно сулил коту неприятности. Аня решила не ябедничать, дипломатично смолчав. Маленькими шажочками она переступала по ветке, пока не подобралась к филину-Лихо вплотную.

— Холодно, — пожаловалась она. Директор заботливо обнял ее крылом.

"Да блинский же блин! Хамишь ради него чудовищам — получаешь в ответ братский поцелуй, как покойница. А стоит прикинуться беспомощной дурой, и вот он, пожалуйста, мой рыцарь в сияющих… перьях. Где логика? Нету. Подохла в муках. Ну, и пошло оно. Буду сидеть рядом с ним на ветке, жалкая и беспомощная. Хорошо-то как…"

Ветка хрустнула.

В животе у Ани все перевернулось — точь-в-точь так, как это случилось днем в офисе.

— Ой, бли…

Утратившая перья Аня рухнула с ветки в бездну…

…чуть больше двух метров, прямиком на что-то мягкое.

— А ты тяжелее, чем я думал, племяш, — сказало это что-то.

— Слезь с моего мужа, мерзавка пернатая! — рявкнула на нее рассерженная Марина.

— Уже не пернатая, смею заметить, — Лихо изящно спрыгнул на землю рядом с ними.

— Извините, я не хотела. Дверь домой появилась? — к Ане вернулось человеческое зрение. Это значило, что, при всем его совершенстве, она видела только коллег, стоящих рядом. Кто-то ткнулся ей в ноги, заставив подпрыгнуть от неожиданности.

— Кому мышь? — широко улыбаясь, спросил Мурл. Заметил директора и благоразумно исчез в тени.

— Это весьма странно, — задумчиво протянул Лихо. — Я не чувствую поблизости и намека на дверь. Предваряя ваши вопросы, коллеги: не думаю, что за этим стоит Верлиока.

— Я вам скажу, кто стоит: старуха эта зловредная, кто же еще, — дернула плечиком Марина. — Только дайте мне до нее добраться!

— Что ж, давайте добираться домой, коллеги, — резюмировал Лихо. — Но — никаких чар, накануне Купалы, да еще — за пределами города результат может быть абсолютно непредсказуемый.

Ответом ему был дружный стон, и только Аня вздохнула с облегчением: хватит с нее колдовства, по крайней мере — на некоторое время.

На шоссейную дорогу из леса их вывел Мурл.

— Молодчина! — похвалила его Аня.

— Не думайте, что ваше разгильдяйство забыто, — холодно бросил ему директор.

Марина практически сразу поймала попутку. Как они все уместились, Аня не стала задумываться, просто радовалась, какие все-таки чудесные у нее коллеги. Железнодорожная платформа, к которой их привезли, была настолько забытой, что не имела ни турникетов, ни кассы. Аня клевала носом, почти засыпала стоя и осталась в неведении, поймала ли электричку Марина, или та просто остановилась. Пригревшись рядом с котом, она задремала и летала во сне, наслаждаясь покоем и безопасностью в сильных лапах одноглазого филина.

В дверях родного офиса их встретил домовой с кастрюлей.

— Вы тоже превращались? — зевая, спросила Аня. Тот фыркнул в ответ:

— Пронесла, нелегкая: окна снаружи мыл, — и вручил кастрюлю директору.

— Вместо хлеба-соли? — усмехнулся Константин. Лихо приподнял крышку и вздохнул:

— Что ж… это многое объясняет.

На дне кастрюли, в лужице воды восседала самая сердитая жаба, какую Аня видела в жизни.

— Чего уставились?! — рявкнула жаба голосом доктора Коноваловой. — Принимайте меры!

Усталый, зевающий, шмыгающий коллектив собрался в конференц-зале. Кастрюлю с Ягой водрузили на середину стола.

— Долго мне еще ждать? — прикрикнула та. Лихо прокашлялся:

— Итак, коллеги, срочный мозговой штурм. Ваши предложения?

— Срочно поесть! — заявил Константин.

— Поддерживаю! — хором воскликнули Марина и Аня. Мурл ничего не сказал: он уже был по самый хвост в холодильнике. Добрых сорок минут коллектив восстанавливал силы, не считая директора: тот едва притронулся к кофе, вполголоса обсуждая что-то с Ягой.

— Хорошая новость, — объявил наконец он. — Мы определенно нашли причину наших метаморфоз: нарушение равновесия, что нисколько не удивляет. Кстати, поздравляю вас, доктор: пусть и случайно, но вы создали весьма интересные заклинания.

— А плохая? — не смогла промолчать Аня: летать в объятьях Лихо, ей, конечно, понравилось, но — заработать еще один пожизненный глюк в комплект к телепорту? Спасибо, лучше уж перелом или сотрясение мозга!

— Плохую я уже упоминал: Явь в преддверии Купалы уязвима, как никогда, и колдовство нестабильно. Так что нашей уважаемой коллеге придется пробыть в нынешнем облике до Змеиного дня [2].

— Соболезную, — пробормотала Марина. Аня с удивлением поняла: богиня говорит абсолютно искренне, более того: она расстроена, даже напугана. Определенно, она огорчилась не из-за перспективы слушать пару дней сердитое кваканье.

Аня хотела спросить Лихо, что такого особенного в Змеином дне, но тот не дал ей и рта открыть, послав домой отсыпаться.

_____________________________

[1] Клен или явор на Руси считали деревом, в которое превращен человек.

[2] 22 июня — Змеиный день. В этот день Навий Змей Скипер пришел на славянские земли. Он унес сестер Живу, Лелю и Мару в свои владения. Они превратились в страшных чудовищ и служили Змею, пока он не был повержен богами. Боги освободили сестер, расколдовали их и вернули им прежний облик. Однако, сердце Богини Мары так и осталось темным, и она ушла в Навь. С того дня это время считалось опасным — кровопролитным, злым и несущим неприятности.

[3] Ув. читатели! Если вам нравятся совы, не заводите их дома! Вы почти наверняка не сможете обеспечить им правильное питание и уход, даже сплюшкам. И, кстати: в России НЕТ совиных питомников, разводящих птиц на продажу. Все совы, которых продают в интернете, пойманы браконьерами, а это — статья УК.