Некромант на страже человечества. Том 3

Глава 9

— Что-то ты не торопился. — бросил я вставшему возле меня Уману.

— Как договаривались — дал своим возможность сразиться. — ответил тот.

— Для укрепления ступеней.

— Для укрепления ступеней.

— Но почему так долго?

— Нелюди брали заложников и запирались в домах. — с миной презрения на лице поведал мэлэх. — Пришлось вмешаться.

— Твари!

— Именно.

— А чего без сигнала начал?

— Как без сигнала? — искренне удивился караванщик. — Ты такой вихрь Межмировой Энергии закрутил, что я думал Купол пробьешь! Лучше отмашки и не придумаешь — слепой увидит.

Так вот оно в чем дело. Одна накладка наложилась на другую, в результате чего мой план умудрился вернуться на рельсы, и особняк с городом мы все-таки атаковали одновременно. Забавно.

Я стоял на самой границе отнятой у Диких Земель территории, в овраге, возле дрожащего марева Трещины, откуда десять лет назад в мою тихую мирную жизнь вторглась толпа монстров. Двуногих. Разумных. И от того еще более опасных.

Мою семью разрушили, а меня самого угнали в рабство.

На долгие годы…

Но я вернулся и воздал захватчикам сторицей, щедро обагрив землю кровью ненавистных ублюдков! Да, это не возвратит жизни храбрых воинов, павших в попытке защитить родной дом, и не перевоспитает поколение детей, выращенных, словно скот, для нужд «высших» рас, да и раны в моей душе тоже не залечит. Но я солгу если скажу, что мне не стало легче. Стало. И пусть утрется каждый, кто проповедует прощение вместо мести. Некоторые вещи нельзя прощать. Никогда. И никому.

Маячившие весь день над головой тучи развеялись, явив моему взору вечернее небо. Чистое, красивое, унизанное мириадами мерцающих звезд, складывающихся в причудливые созвездия. Величественный закат красил багровой краской верхушки деревьев и плавил горизонт огнем пожара. И только покореженная во время одного из Пришествий луна стыдливо скрывала свое уродство за тенью планеты. За столько лет в этой эпохе я так и не смог привыкнуть к ее новому облику.

Налетел осенний ветерок. Взметнув полы надетых на мне лохмотьев, он подхватил горсть опавших листьев, закружил их в хороводе замысловатого танца, а затем унесся, оставив после себя легкий беспорядок. Или это был новый порядок, которого я просто не понимал?

— Как же красивы бывают закаты под Куполами. — со вздохом проронил Уман, заткнув большие пальцы за пояс. — И каждый раз разные. Не то что снаружи.

— Я заметил.

— Да что ты знаешь? — грустно улыбнулся он. — На Терре еще столько мест, где…

— На Земле. — перебил его я.

— Что?

— Не на Терре. На Земле. — повторил я. — Так называется эта планета. Так ее назвали люди и так ее следует именовать впредь. Не стоит порочить память наших предков.

— Предки — это святое. — помолчав, выдал мэлэх. Снова взял паузу и спросил. — Трещину закрыть или?..

— Я сам.

— Значит все-таки Осознавший. — караванщик покачал головой. — Поразительная скорость развития. И удивительная мощь. Ты будто сошел со страниц легенд о Древних! — хмыкнул он. — Поздравляю.

— Спасибо. — поблагодарил я, подумав, что меня уже второй раз за день сравнили с Древним. Не подозревая, что я, по сути, он и есть. Только перерожденный, а не воплоти. Хотя, если ли разница?

Качнув пару раз головой из стороны в сторону, я подошел к Трещине в компании Элельведа. Портал соединял Крутолуг напрямую с Дикими Землями и оттуда сюда в любой момент могла заявиться какая-нибудь тварь. Нелюди тоже это понимали, а потому вырыли несколько ям, навтыкали кольев, расположив те острием ко входу, и даже держали небольшой горнизон, с которым я уже разделался.

Хорошо, что мы все-таки не выбрали этот маршрут для проникновения. И что Алаум с Уманом не пролюбили доверенный им Александэлом ключ. Казус мог случиться пренеприятнейший.

Как и десять лет назад, я стоял перед дрожащим маревом, и даже ошейник на мне был все тот же. Пусть он уже и не блокировал взаимодействие с Межмировой Энергией. И находился возле меня не предатель Евген, а зомби-эльф. И в голове у меня пульсировал гул от близости с пространственным переходом. Да и сам я заметно изменился, причем не только внешне, но и внутренне.

Короче, сходства с тем днем никакого, на самом деле.

Успокоив дыхание, я сосредоточился и принялся вглядываться в Трещину. Сперва меня начало немного мутить, но я быстро справился с этим чувством и продолжил углублять свой взор, будто настраивая резкость на микроскопе. На периферии зрения стали появляться какие-то разноцветные вспышки, всполохи — они безумно отвлекали, но я догадывался, что нужно искать и не поддавался.

Во время прорыва на ступени Осознания я видел луг. Безграничный. Тот, конечно, мог олицетворять все что угодно — от моей души и пути развития до места, где приятно было бы пробежаться голышом — но вот пронизывавшие его нити Межмировой Энергии натолкнули меня на мысль и…

Ага! Вот!

Я, наконец, наткнулся на тонкую фиолетовую струну и зафиксировал ее взглядом, чтобы не потерять. Затем принялся скользить вдоль нее и уже вскоре пришел к узлу, где сходились еще две таких. А затем еще. И еще. Постепенно я смог отдалить свой взор и увидеть картину если не целиком, то определенно большую ее часть. И понял, что портал представлял собой не просто марево, а целую паутину энергии, в которую, будто рой мотыльков, угодили разорванные лоскуты пространства. И именно они трепетали на несуществующем ветру, создавая как эффект дрожания, так и гул у меня в голове.

Заметил я и главный узел. Самый крупный, от которого отходило больше всего сверкающих нитей. Я протянул к нему руку, схватил, сжал в кулак, дернул, и… ничего не произошло.

— Быстро ты нашел Сосредоточие. — раздался у меня за спиной голос Умана. — У меня с первого раза вообще не вышло.

— Я не могу ничего с ним сделать. — нахмурившись, признался я.

— Значит внутри еще есть кто-то живой. В таком случае Трещину не закрыть.

Опять препятствие. Черт побери, да сколько можно?

Вздохнув, я отпустил узел, спрятал Элельведа в Тень и шагнул вперед. В лицо мне тут же ударили колючие брызги, а соленый морской ветер взялся трепать лохмотья, будто принял их за парус, а меня за выброшенный на берег шлюп.

Море. Отлив. И обнаженная песчаная полоса, уходящая вдаль к еще одной Трещине, способной отправить прямиком в Дикие Земли.

Путь позора.

Долго искать не пришлось, и уже скоро я обнаружил небольшой вырытый в основании холма грот, где сидел прикованный к деревянному столбу мужчина. Солнце светило с другой стороны от входа, но даже в полумраке я увидел, что он крайне изможден, а кожу его покрывали многочисленные ожоги. Живой — пока еще — сторож Трещины.

Увидев меня, мужчина сперва не поверил своим глазам, а затем взмолился, с трудом шевеля распухшими губами:

— Слава богам! Прошу, освободи! Нет сил терпеть…

Я даже шагнул было вперед, чтобы ему помочь, но при этом от меня не укрылось, как пленник чуть изменил позу, чтобы продолжить держаться ко мне полубоком. Казалось бы случайность, но…

— Знаешь, кого-то другого ты бы, может, и провел. — бросил я, остановившись в шаге от него. — Ты даже знаешь наш язык. Урод.

Мужчина дернулся, словно от удара, но продолжил лепетать:

— О чем ты? Я такой же, как ты. Меня наказали за…

— Не напрягайся. — перебил его я. — Я местный.

С этими словами я резко шагнул вперед. Пленник, не являвшийся даже Освоившим, не успел среагировать, и я извлек на свет руку, которую тот от меня прятал.

Руку с дополнительным локтем посреди предплечья.

— Лучше тебе не трогать меня, тупой чел. — с угрозой и одновременно заискиванием прошипел Химер, перейдя на родной клиотский. — Мое наказание закончится, и я смогу заступиться за тебя.

— Даже перед Гибольтом? — я сделал вид, что задумался.

— Даже перед госпожой Инделлан!

— Ее здесь нет.

— Конечно. Она в Ижмариле.

Опачки! Вот это новость!

Я не смог скрыть своего удивления, а Мутант понял, что случайно сболтнул лишнего и грязно выругался.

— Откуда знаешь? — спросил я его.

— Освободи меня.

— Ты же уже понял, что не сможешь приковать меня вместо себя.

— Плевать! Я больше тут не выдержу! Меня давно должны были сменить! Кто-то наверняка уже провинился! Забыли, ублюдки! Забыли меня! Гибольт…

— Гибольт мертв! — лязгнув сталью в голосе, отрезал я, одновременно вытаскивая тело дварфа из Теневого хранилища. — Я убил его! И всех остальных нелюдей в Дальнем Крутолуге! Говори, тварь, откуда знаешь про Ижмарил?

Клиот без сомнений узнал лидера. Его искаженное ужасом лицо покрыла испарина, которая должна была причинить обожженной коже немалые страдания, но он даже не пискнул. Лишь хлопал глазами, не в силах поверить в происходящее.

— Не убивай. — пискнул Мутант.

— Откуда знаешь? — надавил я.

— Пообещай не убивать. Прошу тебя!

— Хорошо. Говори!

— Случайно увидел, как она писала письмо отцу. И в нем упоминала, что начнет поиски какого-то чела именно оттуда.

Короткий удар в висок оборвал уроду жизнь. Даже багор пачкать не пришлось. Я же поймал вылетевшее из трупа серебристое облачко и спрятал его в Тени вместе с телом Гибольта. Клиот такой чести не удостоился. Слишком слаб.

— Нужно было просить клятву Омиша. — с презрением бросил я, отряхивая костяшки. — Хотя я бы все равно ее не дал. Никаких переговоров с нелюдями!

И, сплюнув себе под ноги, отправился к выходу из Трещины.

— Что-то ты долго. — встретивший меня Уман поглаживал замершую от страха белку.

— Кончать мучить животное. Ты ее есть собрался?

— Да что тут есть-то? — хмыкнул он, отпуская зверька. — Поймал Ловчей сетью. От скуки. Все в порядке?

— Угу. Без эксцессов.

— Закрывай тогда и пойдем. Или все-таки помочь? — ухмыльнулся мэлэх.

— Сам справлюсь. — отозвался я и повернулся к порталу.

В этот раз найти Сосредоточие получилось куда быстрее, и я сжал его в кулаке, концентрируясь. Теперь мне ничто не мешало. Я почувствовал в ладони нарастающее тепло, а нити паутины постепенно тускнели, стягиваясь к моей руке, пока полностью в ней не скрылись.

И с исчезновением последней дрожащее марево, мигнув, разгладилось, будто его и не было, целостность материи пространства восстановилась, гул у меня в голове утих, и я понял, что в кожу мне впились пять углов токина.

Получилось! Еще одна особенность ступени Осознания успешно освоена!

— Ну. И что там? — поинтересовался Уман, подойдя поближе.

— Понятия не имею. — честно признался я, разглядывая добычу.

— Эх, я-то уж подумал, что ты и здесь меня удивишь. Но Осознавшим такое не под силу. Нужна следующая ступень. Выучишь сразу?

— Ага, щас! — огрызнулся я. — Чтобы у меня хвост русалочий вырос или еще что?

— А вдруг жабры? Штука полезная.

— Особенно в Диких Землях.

— Тогда с тебя пятьдесят процентов стоимости. За помощь.

— Скорее с тебя.

— С чего бы это? — искренне опешил Уман.

— За возможность провести своих людей через безопасное сражение. Сколько из твоих освоили новые стадии?

— Безопасных сражений не бывает. — буркнул мэлэх.

Мы уставились друг другу в глаза, и никто не хотел отводить взгляд первым. Караванщик, конечно, понимал, что основную работу сделал я, но и отступить просто так не мог — все-таки он являлся лидером группы людей и должен был заботиться об их процветании.

— Мой отец вообще забрал бы токин себе. — не без тени грусти выдохнул Уман.

— Так он был Развившим.

— Он был Развившим… — эхом отозвался мэлэх.

Теперь по его лицу действительно скользнула печаль. Та самая, которую он обычно скрывал как при своих людях, так и в остальное время, в целом. Хотя скорее не печаль, а… сожаление? Или тягостность. Да, вот так больше похоже на правду.

Умана тяготил тот факт, что он не мог полностью заменить своего отца, что с ним во главе авторитет Каравана упал, и что даже дерзкие попытки выделиться за счет атак на Караваны нелюдей не то чтобы сильно влияли на сложившуюся ситуацию. И пусть люди верили ему и шли за ним, но сам он не переставал обо всем этом думать.

— Держи. — я протянул мэлэху «пирамидку» Госгосков и осколок Этерниевой руды. Причем не из самых маленьких. — За помощь в освобождении моего дома и в счет части стоимости токина. Используй их для себя, а не в торговле.

Я действительно мог настоять на своем и не отдавать ему ничего вообще. Тем более, что мы теперь располагались на одной ступени, а за счет эволюции я находился даже несколько выше. В поединке один на один я бы точно одержал верх. Однако мне не было никакой нужды портить отношения с караванщиком, да и подобную плату, пускай и немалую, я счел справедливой.

Благотворительность тут совершенно ни при чем.

Уман колебался не долго и, приняв награду, спрятал ее в кольце. После чего мы обменялись крепкими рукопожатиями — пусть не дружескими, но вполне партнерскими — и направились назад в город. Дальний Крутолуг наконец обрел окончательную свободу от нелюдей. Но чтобы вернуть ему прежний облик и атмосферу уюта требовалось приложить еще немало сил.

Площадь перед храмом была забита битком. И только-то. В прежние времена ее точно не хватило бы чтобы вместить всех жителей. Горожане выглядывали бы из окон, сидели на крышах, толпились на прилегающих улочках, передавая новости тем, кто не мог их расслышать.

Народу явно стало меньше.

К тому же большая часть из них являлась либо детьми, либо стариками, либо калеками. Так же в глаза отчетливо бросался перекос в сторону представительниц прекрасного пола. Что не удивительно, ведь почти всех способных держать в руках кирку отправили в Нионанд.

Чертовы нелюди со своей идеей людской «фермы»! С каждым взглядом на растерянные, ничего не понимающие лица, на мокрые от слез глаза, на синяки, ссадины, следы от подавителей, на разрушенные семьи и растоптанные судьбы моя ненависть к захватчикам лишь крепла.

Да, я освободил свой дом. Но мой дом — не только крохотный городок на окраине Диких Земель. Мой дом — вся планета, стонущая под пятой возомнивших о себе невесть что тварей!

Сколько еще таких же несчастных страдает по всей Земле?

Не получил ли я силу для того, чтобы помочь и им в том числе?

Может и так.

Может и так…

Но точно не раньше, чем спасу свою собственную семью! А для этого мне требовалось обрести куда больше могущества.

Пока я закрывал Трещину, на площадь притащили телегу и на скорую руку соорудили из нее помост. Сперва наверх хотели вытолкнуть меня, чтобы я лично объявил крутолужцам радостную весть, но я отказался наотрез. Да, иногда меня посещают приступы красноречия, но вещать перед целой толпой категорически не хотелось. Как и вешать над собой знамя героя-освободителя. Ни к чему мне столь пристальное внимание к моей скромной персоне.

Пришлось отдуваться Уману.

Вот уж кому точно не привыкать заливаться соловьем, стоя под пристальным взором десятков глаз. В Караване народу у него, конечно, несравнимо меньше, но мэлэх справился. Я прямо видел, как в сердцах людей постепенно зажигалась надежда, а на лицах стали подснежниками после суровой зимы расцветать первые робкие улыбки радости.

Потеплело на душе и у меня.

Но свинью Уман мне все-таки подложил, под конец своей речи указав на меня, и заявив, что наибольший вклад тоже внес именно я. Что тут же радостным возгласом подтвердила стоявшая в толпе Лана.

Вот ведь…

Пришлось показаться себя и выйти на всеобщее обозрение. Словно паяц, право слово! Будто мне больше заняться нечем.