Небо в кармане 2!

Глава 21

Обороты на малый газ, ручку даже не трогал — самолёт сам нос опустил и вниз заскользил. Мне лишь остаётся направление этого снижения выбирать и в нужный момент подворачивать на требуемый курс. Так сходу и сел. На пробеге заглушил двигатель, перекрыл подачу топлива, выключил зажигание. По инерции докатился до нашего ангара и даже развернулся на сто восемьдесят. Остановился. Помощники тут же подбежали, колодки под колёса пихнули. Ну и курсанты местной школы уже тут как тут, не протолкнуться у самолёта. И куда только жандармы смотрят?

Тринклер поддержал за руку, помог с крыла на землю спуститься. Ничего на это говорить не стал, да и куда мне самому в этакой тесноте было спрыгивать?

— Константин Романович, почему у самолёта столько посторонних? — выговаривал чуть позже Изотову.

— Да какие же это посторонние? — удивился полковник. — Все офицеры, к тому же слушатели Воздухоплавательной школы!

— Вот именно что слушатели Школы, а не наши с вами подчинённые, — разозлился на подобное головотяпство со стороны жандарма. Сколько не говорю с ним про бдительность, а всё бесполезно.

— Вот, Николай Дмитриевич, сами смотрите, — Изотов подтянул свою сумку, раскрыл, достал из неё тонкую пачечку исписанной бумаги и протянул мне. — Прошу вас. Берите, берите!

— Что это? — читаю верхний листок и удивляюсь. Это же рапорт о переводе из Школы Воздухоплавания в наше, то есть моё, подчинение! Поднимаю глаза на Изотова и уточняю. — Они все такие?

— Все до одного! — кивает Константин Романович.

— Откуда они у вас? — спрашиваю, потому что знаю, не могли все эти офицеры отдать свои рапорты жандарму. Не дружат армейцы с этим ведомством.

— Подполковник Кованько передал. Завалили его слушатели с самого утра обращениями о переводе. Что с ними делать, он не знает, вот и передал мне. И что теперь нам с ними делать прикажете?

— Все рапорты рассмотрим обязательно, — после короткого раздумья отвечаю. Немного преждевременно в свете моего скорого отъезда, но никуда не денешься, придётся намекать Государю об организации лётной Школы. Пусть думает и принимает решение, пока я в командировке буду находиться. — Но, позже. А пока все они для нас являются посторонними лицами. А что это значит? А значит только то, что находиться здесь, рядом с самолётом, не имеют никакого права. Командуйте, ваше высокоблагородие…

Утро следующего дня началось с ожидания…

Лежу на брезентовом чехле под крылом, гляжу на облака и вспоминаю вчерашний день. Точнее, вторую его половину. Изотов не взял на себя смелость лично доложить Его Императорскому Величеству о моём предложении со Школой, решил спрятаться за моей широкой спиной. Пришлось самому ехать в Гатчину и самому же обо всём докладывать. И о проведённых лётных испытаниях, конечно же, тоже.

Кроме Государя в кабинете присутствовали великий князь Александр Михайлович и новый военный министр Куропаткин.

Нет, сначала я доложил об испытаниях, а уже потом обо всём остальном. И вот тогда-то и началось самое интересное. Как для меня лично, так и для будущего всей Империи, надеюсь.

Государь сначала не понял, с чего бы это я так озаботился созданием нового учебного заведения, ведь по молодости лет мне о подобном вообще думать рановато, но выложенная на стол кучка офицерских рапортов заставила его по новому взглянуть на этот вопрос.

Александр Александрович ознакомился с каждым рапортом, ни одного не пропустил. Впрочем, ничего страшного бы не случилось, если бы и пропустил. Они все словно под одну копирку написаны.

— Ознакомьтесь, прошу, — передвинул пачку великому князю и министру, молча подождал. пока они просмотрят каждую бумагу и только тогда спросил. — Что вы на это скажете?

— Предложение открыть лётную Школу здесь, в Гатчине, интересное, — как и ожидалось, первым высказался великий князь. — Вон сколько желающих появилось! Но меня интересуют несколько вопросов. Кто будет их учить? Чему? Потребуются учебные пособия, а где их взять? И на чём слушатели Школы будут учиться летать?

Думаете, Государь ответил на все эти вопросы? Как бы не так! Все трое тут же перевели взгляды на меня. И даже Изотов за моей спиной, я это чувствовал, буровил своими глазами мой затылок…

Пришлось вдумчиво, но коротко отвечать на каждый из этих вопросов:

— Учить лётному делу придётся мне…

Сказал и тут же услышал тихое хмыканье и последующее резкое возражение Куропаткина:

— А не слишком ли вы молоды, чтобы преподавать офицерам сию науку? Не скрою, каким-то чудесным образом вам удаётся строить замечательные самолёты. А что с теорией? Насколько я знаю, вы же только что надели юнкерские погоны и ещё ни на одно занятие в училище не ходили? Откуда у вас появятся эти знания?

Возраст, что бы его! Очень уж я молодо выгляжу. Да и не только выгляжу, я и на самом деле очень молод. И пока нигде не учился. Значит, по мнению всех присутствующих, и знаний у меня быть не может! А ведь наверняка знают и о сданных мною вступительных экзаменах в училище лично Валевачеву, и о приезде по мою душу Жуковского. И о последующем от него приглашении в Москву тоже им известно, я в этом просто уверен. Так что отвечать?

— Пригласите преподавать Жуковского. Уверен, он вам не откажет.

— Уже не раз профессора, — усмехнулся и выделил голосом звание Жуковского государь. — Приглашали. Уж сколько раз предлагали ему перебраться в столицу, и всё впустую. За всё время он из своей Москвы только один раз и выбирался. Да и то лишь ради встречи с вами, князь. Кстати, с его слов, он был очень сильно удивлён столь высоким уровнем ваших знаний. Настолько, что даже сам предлагал вам перебраться к нему в Москву, не правда ли?

— Правда, Ваше Императорское Величество, — вздохнул я.

— Не расскажете, откуда у вас это всё? — как бы между делом поинтересовался государь. — Настолько высокий уровень знаний, что даже из Московского университета к вам профессор приезжает? Аэропланы, или как вы их почему-то называете, самолёты? Которых тоже нигде в мире нет? Откуда у вас эти знания?

Тишина в кабинете настала просто замечательная. Слышно было, как в закрытое окно монотонно одинокая муха стучится! Изотов за спиной даже дышать перестал!

— Не знаю, — развёл руки в стороны. — Вот как с крыши сарая упал, да головой о землю приложился, так с тех пор откуда-то всё это и знаю. Порой новые знания словно само собой из ниоткуда всплывают!

— Чертовщина какая-то! — Выпрямился Куропаткин. И тут же спохватился, повинился перед Государем. — Прошу прощения за несдержанность, Ваше Императорское Величество.

— Константин Романович докладывает, — после короткой паузы перевёл разговор на другую тему Александр Александрович. — Вы требуете от него соблюдения прямо-таки драконовских мер безопасности на заводе. Почему? Вы настолько не доверяете своим партнёрам?

— Я не доверяю иностранцам, — скривился.

— Почему?

— Шпионят! А потом оказывается, что все изобретения русских умельцев уже давно ими используются с превеликой выгодой для своих стран. А мы остаёмся, извините, в… — всё-таки спохватился я, не стал договаривать, поправился. — Позади всех. Плетёмся потом в хвосте! Так хоть тут немного опередим.

— Всего лишь немного? — удивился государь. — Мне докладывали, что у них и в помине нет ничего подобного!

— Пока нет. И как раз из-за принятых мной на заводе мер. Зато у них, в отличие от нас, есть моторы. Да им даже подробных чертежей не нужно будет, чтобы скопировать примерную схему планера и установить на него подходящий по мощности движок! И полетят, никуда не денутся. Мы их опережаем пока только потому, что до подобного у них никто ещё не додумался. Знаний им не хватает…

— А у вас, выходит, хватает, — скривился военный министр. — Однако, судить о себе самом подобным образом это слишком самоуверенно, молодой человек, не находите?

— Отнюдь, — ответил чуть резче, чем рассчитывал. Задолбал!

— Это не самоуверенность, а уверенность в себе и своих знаниях, — всё-таки пришёл мне на помощь великий князь. А я уже думал, он тут для интерьера находится. Высказался в самом начале разговора и надолго замолчал. Наверное, присматривался и делал для себя какие-то выводы. Судя по этим словам, положительные для меня.

— Пусть будет уверенность, — скривился Куропаткин. — Я и не отрицаю этого. Но каким образом вы объясните офицерам то, что они будут обязаны подчиняться безусому мальчишке, простому юнкеру, мне в голову не приходит.

— А нам и не нужно будет никому ничего объяснять, — бесцеремонно перебил открывшего, было, рот для ответа великого князя. — Захотят учиться лётному делу, сами будут подчиняться. А если нет, то зачем нам в авиации нужны подобные идиоты?

— В какой такой авиации? — тут же уточнил государь.

— Авиация, это самолёты и всё, что связано с ними и небом, — сжато объяснил. И тут же добавил. — Вот так у меня и происходят все мои открытия. Откуда не возьмись всплывают в голове новые для меня и всех окружающих слова!

И ещё сказал, специально для военного министра. А то уж больно подозрительно он на меня посматривать стал.

— И в церковь я регулярно хожу, и исповедовался не раз…

— Знаю, — кивнул головой государь.

Брошенный им мельком взгляд за мою спину показал, откуда он всё это знает. Стучит Изотов! Ну, не стучит, а докладывает, так оно точнее будет. И правильнее. По мне так и пусть докладывает, если это идёт на пользу делу.

— Тогда вернёмся к вашему предложению. С обучением понятно. А на чём, кстати, вы слушателей обучать станете? Сколько они будут обучаться? Что с ними будет после выпуска?

— Придётся построить несколько учебных самолётов и уже на них летать. По окончанию обучения выдавать слушателям дипломы определённого образца об успешном окончании курсов и разрешении продолжать службу в авиаотрядах в должности пилотов.

— А вы уже и здесь всё знаете и обо всём за нас подумали! — не преминул уколоть Куропаткин.

— Что за авиаотряды? — пропустил слова военного министра мимо ушей государь и живо поинтересовался у меня ещё одним новым словом.

— Авиаотряды, это подразделение, на вооружении которого будут находиться несколько боевых самолётов, способное выполнять любую задачу своего военного командования, — тут же ответил я, и Куропаткин, уже открывший рот для очередной ехидной отповеди, тут же его захлопнул. Он же и есть это самое командование. — Несколько авиаотрядов будут составлять авиароту и так далее…

— Это же сколько нам тогда понадобится обучить пилотов, — задумчивым голосом произнёс великий князь. — А сколько нужно будет построить самолётов?

— Это новые штаты, службы обеспечения и сопровождения, — поддакнул военный министр и мечтательно прищурился. — Финансирование, в конце-то концов!

— «Народ, не желающий кормить свою армию, будет кормить чужую», — повторил удивительно к месту пришедшиеся слова французского императора.

— Я уже ничему не удивлюсь после таких слов, — поднял обе руки вверх военный министр…

Воспоминания о вчерашнем дне пришлось прервать — наконец-то закончилось ожидание, с завода в сопровождении отделения конных жандармов привезли на крытой повозке первые в этом мире авиационные бомбы. Немного, всего-то четыре штуки на один-единственный вылет.

— Почему так долго? — первым делом начал выговаривать начальнику отделения Изотов.

— Так ведь бомбы, ваше высокоблагородие! — вытянулся усатый прапорщик и с опаской покосился сначала в сторону повозки, а потом перевёл взгляд на меня. — Их светлость господин юнкер вчера отдельно приказывал везти груз со всей бережливостью к оным и великой аккуратностью. Так мы и расстарались…

В общем, винить, кроме себя, некого. А себя зачем виноватить? Правильно, незачем! Особенно перед вылетом.

Выпрягли из телеги лошадей, вручную подогнали её к самолёту и тогда уже лично подвесил все четыре бомбы на установленные под крыльями пилоны бомбодержателей. Предварительно освободили бомбы от транспортировочной деревянной реечной рубашки.

А сколачивали её на гвоздях, надёжно чтобы было. И гвозди из брусков пришлось с помощью гвоздодёра выдирать. Со скрежетом и треском. Оглянулся, а за спиной никого. И вокруг тоже пусто и безлюдно. Испугался народ, разбежался. Подальше от греха, так сказать. И смех, и грех…

Самые любопытные из-за угла сарая, тьфу ты, ангара, выглядывают. Это хорошо, что разбежались, просто замечательно!

Подвешивал не один, помогал Густав и Изотов. Густав болванки на руках поддерживал, пока я проушинами в пазы замков держателей попадал, а Константин Романович любопытствующих прочь отгонял. Паньшин же… Александра Карловича и сегодня не было. Вчера времени не хватило к нему домой съездить, проверить, всё ли с ним в порядке. Сегодня тоже вряд ли получится, а вот завтра? Нет, и завтра ничего не выйдет. В общем, если и завтра адвокат не появится, то придётся откладывать в сторону все насущные дела и в срочном порядке навещать поверенного…

Болванки подвесили, пришла пора взрыватели вкручивать. Кивнул головой Изотову, жандарм тут же назад попятился. Ещё и Густава за рукав ухватил, за собой следом потянул. С Константином Романовичем подробно все его действия обговорили, так что полковник прекрасно знает, что ему дальше делать. И никого постороннего он к самолёту не подпустит. И непостороннего, кстати, тоже.

Ещё раз в кабину заглянул, убедился, что в ней никого, а рычаг сброса в нижнем положении зафиксирован. Ну и что, что в кабине и быть никого не должно, но мало ли что в этой жизни бывает? Лучше лишний раз убедиться в этом, чем потом откуда-нибудь с небес сожалеть о своей лени…

Подцепил и выкрутил ключом заглушку из донца. Из сумки один дистанционник вынул, вкрутил в освободившееся отверстие, прутком зафиксировал вертушку. Потом вторую бомбу к практическому использованию подготовил, за ней и остальные. Всё, можно лететь на бомбометание.

Скинул куртку, что-то жарко стало на улице. Давно я лично подобными делами не занимался. Хорошо, что навыки прежние никуда не делись, и теоретические знания о конструкции сохранились. Благодаря им у меня пока всё, тьфу-тьфу, получается.

Махнул рукой полковнику, мол, можно подходить. Изотов Тринклера окликнул, оба в мою сторону направились. Пока дотопают, можно куртку скинуть, чтобы хоть немного остыть…

Выпускать в полёт меня один Густав будет, всех остальных Изотов так и будет в отдалении держать. И поле уже очистили. Ну мало ли? Всё-таки первый раз с бомбами взлетать буду. Лучше перестраховаться.

В кабине первым делом проверил установку прицела на двенадцать градусов от оси самолёта. Если рассказать, как мы всё это дело вымеряли и сколько времени затратили, никто не поверит. Ну и не нужно. Снял предохранительную чеку с ручки сброса, вздохнул и поднял руку — дал сигнал о моей готовности к запуску двигателя…

Четыре пуда это по весу будет чуть больше одного пассажира в простой летней одёжке. Ну или мешка с песком, или где-то вровень. От степени упитанности зависит. Или наполненности. Поэтому взлетел без проблем. Больше волновался и переживал за надёжность бомбодержателей, за крепление и подвеску бомб — а ну как какая-нибудь отвалится? В общем, когда взлетел, только тогда и выдохнул. Даже сам не заметил, как всё время взлёта дыхание задерживал.

Полёт до цели ничего нового не выявил, а вот над целью пришлось немного снизиться и выполнить небольшой вираж. Нужно же было убедиться, что дежурная пара жандармов покинула объект?

Дальше отошёл в сторону с набором высоты, развернулся на боевой курс и приготовился к сбросу. Сказать, что не волновался, значит, ничего не сказать. Ещё как волновался. Сейчас все расчёты на практике проверю, на своей собственной шкуре. Надеюсь, что нигде не ошибся. Да что там надеюсь, знаю точно, что всё верно!

И главное, от сегодняшней моей работы зависит вся дальнейшая жизнь. И не только моя жизнь, но и жизнь всех тех людей, кто так или иначе связан со мной. И, опять же, развитие авиации сейчас может или остановиться на неопределённое время или же пойти дальше огромными шагами.

Выложенный на земле крест всё ближе и ближе. Вот он уже касается капота… Пора!

Обороты на малый газ, ручку плавным движением руки отдаю от себя. Желудок подпрыгивает, предательски подкатывается к горлу, зависает там на какое-то мгновение и плюхается обратно. Выправляю машину, не позволяю ей проваливаться глубже, мне нужно не крутое, а пологое пикирование. Крутое мы сейчас не выдержим.

Выдерживаю направление на цель, приходится постоянно работать рулём высоты и элеронами. Педали пока вообще стараюсь не трогать. Одним глазом то и дело заглядываю в трубку прицела. Перехватываю ручку левой, правой тянусь к рычагу сброса и сам себя одёргиваю — рано!

Немного неудобно получилось, успевает проскочить мысль. Нужно было рычаг сброса устанавливать под левую, а не под правую руку. Не додумал. Ставил на свободное место, туда, где он мешаться не будет, а оказалось вот так. Ничего, переустановить его много времени не займёт.

А вот теперь пора, цель в прицеле! Мне в бочку попадать бомбой не нужно, мне бы для начала где-нибудь рядышком их уложить. Рву на себя рычаг, самолёт вздрагивает, подпрыгивает, цель тут же выскакивает из прицела.

Первым делом бросаю быстрый взгляд на пилоны, все ли бомбы ушли?

А что? Мало ли бывает, когда замок заедает или что-то не срабатывает? Поэтому первым делом в стопроцентном сбросе нужно убедиться!

И сразу же РУД вперёд до упора, ручку на себя и в сторону, в сторону. Сейчас ка-ак рванёт! Под разлёт своих осколков попадать нет никакого желания…

Бабахнуло сильно. Даже самолёт тряхнуло. Развернулся на обратный курс, положил машину в вираж над целью. Сейчас дым рассосётся и можно будет зафиксировать получившийся результат. У меня для такого дела даже камера приготовлена. И плёнка заряжена. Государь распоряжение своему личному фотографу дал — выделить мне фотоаппарат для сегодняшней съёмки.

Четыре чёрных неровных пятна выброшенной из воронок земли, четыре сработавших бомбы. Это хорошо для первого раза. И даже отлично! А то, что не все бомбы легли точно в цель, так ничего страшного. Главное, что рядом. Да и не должны они были рядком лечь, у них же не только вес разный, но и оперение. Даже геометрия корпусов и то у каждой болванки своя. Литьё же. А оно никогда точным не бывает. Это я для простоты понимания говорю, что бомба пудовая. На самом деле вес каждой болванки колеблется в пределах плюс-минус килограмм друг от друга! Вот как-то так. Поэтому и будет такой разброс.

Зажал ручку управления коленями, сделал несколько фотоснимков и убрал фотоаппарат. Теперь можно и обратно возвращаться. Сейчас к месту разрывов уже наверняка спешат жандармы и подчинённые Куропаткина, будут фотографировать и фиксировать результаты бомбометания. А я ещё подсказал государю идею расставить на поле импровизированные манекены и проверить, что с ними после моей работы станется. Самому-то тоже интересно. Ну а государь тут же переправил моё предложение министру, благо все в одном кабинете находились. Надеюсь, за ночь с установкой манекенов справились, иначе государь сильно рассердится…

Садился в привычной мне манере, сходу, с рубежа. Город обошёл по югу, нет у меня желания становиться мишенью для какого-нибудь решившего отличиться перед государем караула. Тех, сбивших меня, государь всё-таки соизволил наградить, сдержал своё слово. Нет, я так-то понимаю всё это, но снова подвергать свою шкурку опасности не желаю. Поэтому город облетаю стороной и начинаю снижаться, только когда пересекаю железную дорогу.

После осмотра закатываем самолёт в ангар, Изотов лично закрывает и опечатывает створки дверей. После чего выставляет оцепление вокруг и подхватывает меня под локоток, тащит самым буквальным образом к автомобилю:

— Поторопимся, Николай Дмитриевич! Государь распорядился сразу же после приземления нам с вами в Гатчину с докладом ехать. А Государь, как вам известно, ждать не любит.

Буквально на бегу прошу Густава навести порядок на поле, прибрать оставленные нами вещи, отвезти их на завод. Как по мне, так испытания можно считать законченными. Причём, законченными успешно. Так я и буду докладывать.

Здесь не там, на сегодня этого вполне достаточно, да и ресурс мотора не бесконечный. А в надёжности планера, его механизмов, я уверен. Какие-то отказы, конечно, возможны, но они везде случаются и никак от нас не зависят.

Рассчитывал на доклад, даже приготовил небольшую речь для государя и наверняка присутствующих в кабинете великого князя и военного министра, да действительность подкинула свой сюрприз!

— Подождите с докладом, — сразу остановил меня Его Императорское Величество. — Сначала разберёмся с возникшей проблемой. Вот Александр Матвеевич рапорт подготовил.

И протягивает мне государь исписанную витиеватым крупным почерком бумагу:

— Прочтите вслух, чтобы Константин Романович тоже слышал, и скажите, что вы об этом думаете?

Зачитываю, как сказано, потом весело хмыкаю, поднимаю глаза и ловлю на себе удивлённые взгляды собравшихся в кабинете людей. Пожимаю плечами:

— Это только доказывает мою правоту. Нужно срочно создавать Школу подготовки лётного состава и авиационных специалистов!

Говорю и вижу, как у Кованько в самом буквальном смысле от удивления отвешивается нижняя челюсть. Куропаткин уже привык к моим умозаключениям, поэтому реагирует куда как сдержаннее. Он просто ждёт моих дальнейших объяснений. Изотов сопит где-то за спиной, великий князь скромно усмехается. Кстати, он же должен был быть там, на местности и лично освидетельствовать результаты бомбометания. Уже успел вернуться? Как так? А плёнка? Проявили?

Смотрю н в серьёзные глаза императора и добавляю фразу, неожиданную для всех присутствующих:

— Начальником новой школы предлагаю назначить подполковника Кованько!

Нижняя челюсть Александра Матвеевича со стуком возвращается на место, великий князь уже откровенно смеётся, а государь всё молчит и молчит. Рассматривает меня с каким-то интересом, что ли? В его взгляде то и дело проскакивают искорки явного удивления.

— И не жаль вам отдавать в чужие руки своё дело? — после паузы интересуется Его Величество.

— У Александра Матвеевича есть так необходимый нам всем опыт в организации новой Школы. Имеется и заслуженный авторитет, чего уж точно нет у меня. Ему и руководить школой по праву. А я помогу, чем смогу. Например, буду строить новые самолёты, преподавать лётное дело и передавать его на практике, читать лекции по аэродинамике, конструкции самолётов и двигателей. Да там видно будет. А насчёт чужих рук так скажу — мы тут все одно дело делаем, на пользу Державе и Отечеству!

— Молодец! — сдержанно похвалил государь. — Да и некогда тебе будет всеми этими делами заниматься. Александр Михайлович рассказал мне о результатах твоей бомбардировки. Признаться, тем рассказом сильно впечатлил не только меня, но и Алексея Николаевича. А сейчас слушай мой приказ. Даю тебе неделю на сборы, и к утру понедельника будь готов убыть в распоряжение Его высокопревосходительства генерал-лейтенанта Вревского Александра Борисовича, генерал-губернатора и командующего войсками Туркестанского военного округа. Он с нетерпением ожидает твоего приезда…