Не та девушка

Глава 8 Кривое зеркало

Мистера Дарема я старательно избегала, используя для этого все возможные уловки, однако все они не помогли, когда викарий лично явился в дом аккурат к завтраку с явным намерением подкараулить меня и, наконец, переговорить с глазу на глаз.

Миссис Мидуэл, разумеется, встретила местного священника с привычной теплотой и пригласила к столу. От завтрака преподобный не отказался, что, собственно говоря, не удивило ни мою хозяйку, ни меня. После смерти миссис Хайнс никто к викарию так и не нанялся, хотя мистер Дарем отчаянно пытался найти новую прислугу. Так что дом священника понемногу зарастал грязью, а жил Генри Дарем исключительно впроголодь, то пытаясь собственноручно сжечь дом в процессе готовки, то выбираясь в единственное в Сеннене кафе, то скитаясь по соседям в поисках пропитания. Словом, одинокий холостяк, оставшись в доме без женской помощи, худел и страдал.

После завтрака священник настоял на том, что нам непременно нужно поговорить наедине, и почему-то моя нанимательница не помогла мне увильнуть от ненужного разговора. Более того, юркой рыбкой пожилая дама выскользнула из столовой.

— Простите, мистер Дарем, но мне необходимо идти, дела, — попыталась я самостоятельно спастись от викария, однако этот человек не привык отступать.

Он заступил мне дорогу с видом решительным и почти грозным.

— Разве можно настолько бесстыдно лгать в лицо священнику? — спросил Генри Дарем, темным утесом нависая надо мной.

Какой же он все-таки громадный…

— Так я и не исповеди, преподобный, — хмыкнула я, даже не пытаясь скрыть издевки. Но одно стало совершенно ясно — так просто, без боя из комнаты не вырваться, а бой уже заведомо проигран: мистер Дарем физически сильней меня.

— А жаль, — отозвался священник с тем неописуемым сарказмом, свойственным только одном Генри Дарему. — Исповедаться бы не помешало, учитывая, по краю какой пропасти вы ходите, мисс Мерсер.

Я вскинулась, нахмурилась зло. Против всех ожиданий, речь викарий явно вел не о нашей возможной свадьбе.

— Не знаю, о чем вообще вы говорите, мистер Дарем! Ваша фантазия, очевидно, в очередной раз разыгралась!

Да, била я без всякой жалости, жестко, по больному месту, но, видит Творец, викарий меня вынудил! На миг лицо Генри Дарема исказилось в почти болезненной гримасе, но у мужчины хватило самообладания, чтобы если не успокоиться, то хотя бы достоверно изобразить спокойствие.

— А насколько сильно разыгралась ваша фантазия, мисс Мерсер? Вы ведь совсем недавно расспрашивали всех вокруг о некоем госте на маскараде, том, что носил шутовской костюм, — вкрадчиво напомнил мистер Дарем.

Донесли, стало быть. Хотя чему тут удивляться? В Сеннене каждое произнесенное слово молниеносно становилось известно всем и каждому.

— А ведь его, на самом деле, никто и не видел. Нет, говорят, что, возможно, и был этот самый шут среди гостей, вот только вы же сами понимаете, мисс Мерсер, нельзя не обратить на такого человека внимания. Его бы все запомнили, все до единого.

Это был настоящий приговор.

Я тяжело дыша смотрела прямо в глаза мистера Дарема и не знала, что же должна сказать. Но викарий и не ждал моего ответа. Он был ему не нужен.

— У вас только два варианта: или вы помешались, или вы повстречались на маскараде с чем-то потусторонним, сверхъестественным, — закончил почти с торжеством преподобный.

Я про себя повторила слова священника.

— Вы ведь и сами понимаете, что все далеко непросто, иначе бы не расспрашивали про того шута. И не просидели бы практически до самого конца празднества в углу, бледная и испуганная. Но пережитое почему-то не мешает вам потешаться над моей историей о Дикой охоте. А ведь вы сами, похоже, повстречали существо того же порядка.

Слова мистера Дарема слишком уж перекликались с моими недавними беспокойными мыслями.

— Как он назвался? — продолжить задавать вопросы викарий. И это была не исповедь — нет, нет, никакая не исповедь! — допрос!

И я почему-то ответила, сдавленно и бессильно:

— Он никак не назвался.

Мужчина нахмурился, расстроенный тем, что не удалось получить еще одну кроху правды.

— Не назвался… Какая же забавная манера вести переговоры. Но что тогда он предлагал, мисс Мерсер? Он ведь наверняка что-то предложил?

Этого вопроса я уже не выдержала, метнулась мимо священника.

— Элизабет! Элизабет!

Я уже готова была взлететь по лестнице наверх, желая попасть в свою комнату и скрыться там.

— Бет!

Тут я замерла и обернулась.

И тут же в памяти вспыхнуло — незнакомец с бала все-таки назывался. Сказал, что он шут.

— Ну что вам еще нужно от меня? — спросила я почти с отчаянием. — Оставьте уже меня в покое, преподобный!

Выпалив это, я не дала шанса священнику что-то ответить — сразу прыснула вверх по лестнице так быстро, что сердце заполошенно застучало в груди.

Взгляд Генри Дарема жег спину, кажется, даже после того, как я уже точно должна была скрыться с его глаз. Сквозь перекрытия он меня видит, что ли? Еще пойми, кто тут больше на фэйри похож!

Творец милосердный, я уже почти поверила в то, что фэйри вообще существуют!

В комнате я поняла, что меня трясет мелкой дрожью. Кажется, помешательство — все-таки вещь заразная и распространяется воздушно-капельным путем!

Но если поверить в нечеловеческую природу Джулиана совершенно не получалось, да и не хотелось, то вот когда речь заходила о шуте… Шут — он ведь действительно словно из самого ада вырвался, и теперь хочет меня туда утащить.

Но ведь он прав в том, что я хочу мести. Хочу! И в закон я не верю, потому что если бы он действительно существовал и работал как нужно…

Мне раз за разом в больнице твердили, что все было несчастным случаем и только, что никто не виноват в смерти трех человек. И, поняв, насколько бесполезно спорить с полицией, я начала покорно соглашаться на словах. Но все равно в несчастный случай не верила, потому что собственными глазами видела людей, что отходили от нашего дома, когда его охватило пламя. Я как раз была в спальне на втором этаже, и подскочила к окну.

Дом подожгли, именно такова была правда, которая никому не нужна. Кроме меня.

И я бы действительно многое отдала, чтобы те, кто убил моих близких, получили по заслугам. Другое дело, готова ли я отдать свою душу… Не факт, что шут попросил бы именно ее в оплату собственных услуг, но явно если все пойдет по той дорожке, к которой он меня так старательно подталкивает, грех в итоге ляжет на мою совесть. И на мою душу тоже.

Вот только интересно, что именно выиграет сам шут, если вдруг моя месть свершится. В чем выгода таинственного незнакомца?

Через четверть часа в дверь робко постучали.

— Мисс Бет! — окликнула меня из коридора Сара. — Мисс Бет, там вам спрашивают!

Я вздрогнула от неожиданности.

Ну и кому же я в очередной раз могла понадобиться?

— Кто? — спросила я.

После секундной заминки горничная отозвалась:

— Так ведь капитан Дарем, мисс!

Джордж Дарем? В самом деле? Я была изумлена тем, что оба брата пожелали меня увидеть практически одновременно.

— Скажи, что я сейчас спущусь, — отозвалась я и пошла в уборную сполоснуть лицо. После разговора с преподобным я наверняка раскраснелась.

— Скажу, мисс Бет, вы не волнуйтесь, капитан вас в гостиной дожидается.

Вот и славно, что дожидается.

Но если о мотивах мистера Дарема я еще догадывалась, то вот с его братом все было куда сложней.

Когда я вошла в гостиную и взглянула в лицо капитана Дарема, оказалось, что он выглядит более измученным, чем прежде. Жизнь в последнее время мужчину явно не баловала, если не сказать похуже. Он так переживает из-за ссоры с братом? Мне почему-то не казалось, что Джордж Дарем из тех людей, которых действительно волнуют семейные неурядицы, пусть даже настолько серьезные как в случае викария и его старшего брата.

— Добрый день, мисс Мерсер, — поприветствовал меня капитан с привычным уже убийственным обаянием, сражавшим наповал.

Я также поздоровалась и замерла, ожидая, когда капитан Дарем объяснит причину своего прихода. Ну не соблазнять же он явился?

— Видите ли, мисс Мерсер, у одного моего товарища по службе есть тетушка, почтенная вдова. Она живет на побережье, в Галифаксе. И совсем недавно компаньонка этой леди покинула ее. Вышла замуж. Не хотели бы вы сменить место?

Говорил капитан Дарем немного сбивчиво, с явным волнением. Заволновалась и я, когда стало ясно, к чему именно клонит брат преподобного. Галифакс — город действительно заслуживающий всяческого восхищения, проживают там сливки общества. Не чета Сеннену, не город — мечта.

Вот только не моя мечта. Покидать деревеньку я не собиралась, как и оставлять нынешнюю свою хозяйку.

— Галифакс — действительно прекрасное место, — отозвалась я. — Вот только климат там мне не по душе, и я слишком сильно люблю Сеннен с его холмами. Они удивительно живописны.

Капитан Дарем пару секунд смотрел на меня так, словно не мог поверить собственным ушам.

— Отказаться от возможности поселиться в Галифаксе и выбраться из этой глуши? — искренне изумился мужчина. — Да вам же и жалованье положат куда большее! Что вам в этой деревне?

Я сложила руки на груди и заявила со всей возможной решительностью:

— Сеннен я обожаю, хозяйке своей предана, так что можете не рассчитывать, что я ни с того ни с сего решу покинуть миссис Мидуэл ради какого-то там Галифакса!

Ну, хорошо, не какого-то Галифакса, а того самого, который уже много лет считается лучшим приморским курортом страны, куда в летнее время переселяются практически все представители высшего общества. За исключением тех, кто предпочел провести теплое время года за границей.

— Вы что же, все это говорите всерьез? — осторожно переспросил Джордж Дарем, который явно надеялся, что я в последний момент скажу, что просто пошутила и кинусь собирать вещи, чтобы раз и навсегда покинуть дом миссис Мидуэл.

— Абсолютно серьезно, — подтвердила я с широкой довольной улыбкой. — Я отсюда никуда не уеду, капитан. Но большое спасибо, что так сильно старались ради меня.

Еще полчаса Джордж Дарем уговаривал меня на разные лады, но каждый раз натыкался на один и тот же решительный ответ. Не было пока на земле таких сил, которые могли бы заставить меня покинуть тихий, спокойный и такой безопасный Сеннен.

Пробормотав напоследок нечто неразборчивое, но, подозреваю, нецензурное, мужчина вылетел из дома.

— Ну и какого же черта тут вообще происходит? — задумчиво протянула я.

Ладно, старший Дарем совершенно не желает, чтобы у его брата остался хотя бы один несчастный шанс стать моим мужем и получить свою долю наследства, но при этом Джордж Дарем не мог не понять, что отношения с Генри у меня и без того хуже некуда.

Тут вспомнилось, как капитан рассказал ту историю про его младшего брата и Дикую охоту. Можно было предположить, что так Джордж всего лишь пытался отвратить меня от Генри, вот только Джордж Дарем не стал обманывать. Поведал все, как есть, не слукавив. И именно эта правда стала последней каплей для меня.

Так зачем Джорджу Дарему прикладывать еще больше усилий? Он просто опасается, что однажды я передумаю? Или ему теперь потребовалось еще и убрать меня из Сеннена?

Через несколько минут в гостиную вошла миссис Мидуэл.

— Капитан Дарем предлагал вам весьма заманчивый вариант, — обронила пожилая дама и с легкой полуулыбкой покачала головой. Похоже, она прекрасно знала и о содержании разговора, и о том, как он завершился.

— Кто дежурил под дверь? Миртл или Сара? — со вздохом спросила я, почти не удивляясь тому, что кому-то из прислуги пришло в голову шпионить.

Миссис Мидуэл рассмеялась и махнула рукой.

— На самом деле, миссис Мэтьюс. Уж очень ей, бедняжке, не хочется, чтобы ты от нас уезжала, вот и не удержалась. Не сердитесь на нее, — весело пояснила моя нанимательница. — Вот только, милая моя, предложение капитана Дарема было слишком заманчиво, чтобы вы могли отклонить его без каких бы то ни было веских причин.

Любая другая на месте миссис Мидуэл давно бы уже принялась задавать вопросы. Однако моя хозяйка умела удивлять и самую малость пугать. Когда тебя вот так упорно ни о чем не спрашивают, сразу возникает ощущение, что о тебе и так все известно.

— Я слишком привязана к вам, — поспешно — возможно, излишние поспешно — ответила я и тут же посмотрела на пожилую женщину перед собой преданным собачьим взглядом, который с грехом пополам сумела освоить.

Миссис Мидуэл глядела с добродушным лукавством и милостиво позволяла мне болтать, что вздумается. А вот верить моим россказням очевидно не спешила.

На следующее утро на своем подоконнике я обнаружила букет — цветущие ветви боярышника, перевязанные изумрудной лентой, к которой оказался подвешен… серебряный бубенчик. А запертое на ночь окно так и осталось запертым.

— Это уже совершенно несмешно, — нервно пробормотала я и содрогнулась от мысли, что ночью в моей комнате мог оказаться без моего на то ведома посторонний мужчина.

Такой знак внимания от шута — а это наверняка его рук дело! — уже откровенно пугал. Неужели для этого человека попросту нет закрытых дверей? Или действительно все дело в том, что шут не имеет отношения к роду людскому?

Злосчастный букет, что неизвестно как попал в мою спальню (ну, не сам же прилетел, в конце концов), заставил меня изрядно помучить с тем, куда же его деть так, чтобы слуги не увидели. Выбросить в корзину для мусора — точно не вариант. Тут же обнаружат и на всю деревню раструбят, что таинственные поклонники носят мне тайком цветы. Придется как минимум объясняться с миссис Мидуэл, как максимум… Слухи дойдут до мистера Дарема, и он наверняка бросится задавать вопросы, и, что куда неприятней, все станет известно еще и мистеру Кину. А я… не хотелось бы, чтоб Джулиан Кин дурно думал обо мне. В итоге я спрятала «подарок» в ящик для белья в самый дальний угол.

От того, что в моих мыслях слишком часто присутствовал этот юноша удивительной глупости и удивительной красоты, становилось не по себе. По большей части в жизни я руководствовалась правилами приличия, чувством долга… А позволить в своем сердце расти и крепнуть чувству к человеку исключительно неподходящему — поведение не самое достойное для благовоспитанной девушки.

И, наверное, именно поэтому еще слабая, но, похоже, определенно влюбленность доставляла мне огромное удовольствие. Запретное всегда привлекает.

Чтобы немного проветрить голову, я, после того, как разобралась со всеми повседневными делами и написала несколько писем по просьбе миссис Мидуэл, отправилась с книгой в сад. Фруктовые деревья, которые некогда посадила сама хозяйка дома, уже пышно расцвели и радовали не только взгляд, но и обоняние — аромат в саду был просто сказочный.

Стоило только усесться под деревом, как до моих ушей донеслось приветливое:

— Мисс Мерсер!

Я подняла взгляд от книги и увидела мистера Кина, что стоял за забором и махал рукой. На его голове была та самая шляпа, благодаря которой мы и познакомились. Время для головного убора самое подходящее — солнце так пекло, что мне грозила опасность в самом скором времени стать настолько же смуглой как и мой знакомый актер.

— Здравствуйте, мистер Кин, — наверное, даже излишне тепло поприветствовала я Джулиана. Если дело так пойдет и дальше, весь Сеннен узнает, что я самую малость влюблена в этого молодого человека. — Выглядите уже совершенно здоровым.

Тут я даже самую малость не покривила душой — мистер Кин буквально излучал энергию и радость, ни единого следа пережитой болезни.

— Я действительно полностью выздоровел, — обрадовал с лучезарной улыбкой молодой человек. — А вы в курсе, что инспектор Харрис больше не руководит расследованием?

Признаться, такая новость меня не слишком сильно удивила, учитывая, что местному следователю так и не удалось разобраться с тем, кто и почему совершал эти ужасные злодеяния в Сеннене.

— Вот как? — переспросила я. — Нет, об этом мне ничего неизвестно. Инспектор Харрис к нам сегодня еще не заглядывал. А вы откуда знаете?

Джулиан Кин был кем угодно, но не охотником до горячих новостей, так что нынешняя его осведомленность удивляла.

— Инспектор из столицы сегодня уже заглядывал в дом к миссис Браун и допрашивал капитана Дарема и его жену, — пояснил молодой человек, опершись на забор. — Мне он тоже задал несколько вопросов.

А это пополнение в стане полицейских действует более чем энергично, это заслуживает уважения.

— И какой он — этот новый инспектор? — спросила я, не сдержав любопытства. Впрочем, в данном случае любопытство можно назвать вполне невинным. Провинциалам свойственно интересоваться приезжими из больших городов, особенно, если они являются полицейскими.

На лице мистера Кина появилось какое-то странно выражение лица, неопределенное, словно рябь на водной глади.

— Он странный, — после пары секунд задумчивости вынес свой вердикт Джулиан. — Не знаю, но почему-то именно такое впечатление он произвел на меня.

Довольно неожиданная характеристика от человека, который на моей памяти не сказал ни одного дурного слова в чужой адрес. Даже о мистере Дареме, который не давал житья молодому человеку, Джулиан Кин отзывался сдержанно. «Странный» из уст актера звучало почти с неприятием.

Сразу стало любопытно взглянуть на того, кто произвел не самое положительное впечатление на актера.

— Бет, дорогая, вернитесь в дом! — услышала я и повернула голову на звук голоса. Миссис Мидуэл высунулась в открытое окно гостиной и звала меня.

Как же не вовремя. И неприятно, что хозяйка снова увидела, как мы разговариваем с мистером Кином. Возможно, мне предстоит не самый приятный разговор прямо сейчас.

Однако переживала я зря. Оказалось, что миссис Мидуэл позвала меня не ради того, чтобы прервать разговор с актером. Просто тот самый приезжий инспектор явился к нам и пожелал побеседовать со всеми обитателями дома.

— Бет, дорогая, позвольте представить вам инспектора Хилла, он приехал в Сеннен, чтобы возглавить расследование, — произнесла пожилая леди тем официальным тоном, который редко использовала, когда разговаривала с инспектором Харрисом.

— Мисс Мерсер, — кивнул инспектор Хилл, приветствуя меня.

— Рада знакомству, — нагло солгала я, скользя по полицейскому заинтересованным взглядом.

На вид приезжему инспектору можно было дать около тридцати лет. Он был темноволос, худ, не слишком высок, с живым лицом, на котором красовалась широкая хитроватая улыбка от уха до уха. Такая гримаса плохо вязалась с работой в полицию. Вообще, не получалось понять, как можно расследовать ужасные преступления с таким жизнерадостным выражением лица.

Глаза у инспектора Хилла были темные, почти черные и буравили цепким пристальным взглядом, что сильно контрастировал с довольной улыбкой.

— Простите, что помешали вашей беседе, мисс Мерсер, — повинился полицейский, — но время не терпит. Для начала поведайте свое мнение о мистере и миссис Картрайт, пожалуйста.

Такая просьба немного смутила и сбила с толку. Я ожидала конкретных вопросов, а не просьбы высказать собственные впечатления о моих соседях, одного из которых, к тому же, недавно убили. По сути придется передавать слухи и не самые приятные сплетни, а делать это при постороннем человеке не слишком приятно.

— Ну… — замялась я и бросила умоляющий взгляд на миссис Мидуэл, надеясь на ее поддержку. Та ободряюще кивнула. — Мистер Картрайт был старым брюзгой, который обожал доводить всех и каждого. В Сеннене не найдется ни единого человека, кому бы он не попытался испортить жизнь. А миссис Картрайт — легкомысленна и не слишком умна.

Говорить вслух, что церковный староста был невероятно ревнив, а его супруга не то чтобы не давала поводом для ревности, я все-таки сочла излишним. Озвучивать подобное вслух при постороннем оказалось слишком неудобно. А уж говорить о вероятной интрижке между Элен Картрайт и капитаном Даремом я и вовсе сочла для себя невозможным.

Инспектор Хилл многозначительно хмыкнул.

Он явно был уже достаточно осведомлен о жизни в деревне, чтобы догадываться, о чем именно я не захотела говорить.

— И много внимания уделяет одному из братьев Дарем, не так ли? — мягко и даже вкрадчиво осведомился инспектор Хилл.

Миссис Мидуэл едва различимо ахнула, словно бы что-то вызвало у нее сильное изумление. Я даже покосилась в сторону хозяйки, пытаясь понять, чем вызваны такие эмоции — уж точно было не в слухах о супружеской неверности миссис Картрайт. Тем более, что на моей памяти Элинор Мидуэл никогда и ничему не удивлялась, сохраняя идеальное спокойствие истинной леди в любой ситуации, пусть даже самой шокирующей — а и такие бывают в жизни почтенной деревенской дамы.

Но что-то в столичном инспекторе определенно поразило мою нанимательницу настолько сильно, что миссис Мидуэл просто не сдержалась и выдала собственное изумление.

Сразу вспомнилось, что совсем недавно мистер Кин охарактеризовал инспектора Хилла как «странного». Вероятно, как и многие артистические натуры, Джулиан, не обладая должной наблюдательностью, не был лишен определенного чутья относительно человеческой натуры.

— Быть может, — пожала я плечами в ответ на странный и какой-то обтекаемый вопрос приезжего. — Определенно только одно — никто ничего не видел и ничего не в состоянии утверждать с полной уверенностью. А сплетничать не в моих привычках, сэр.

На мгновение инспектор сощурил свои темные как провалы глаза, и мне стало слегка не по себе.

— Какая удивительная порядочность, — произнес полицейский словно бы комплимент, однако я почти не сомневалась, что надо мной на самом деле потешаются. Насмешки не было ни в словах, ни в голосе, ни в выражении лица инспектора Хилла, но при это я все равно знала — он издевается. — То есть вы никого и ни в чем не подозреваете?

Я покачала головой, слукавив. Как раз подозрений у меня имелось более чем достаточно. Их было столько, что начинало понемногу казаться, будто меня одолевает паранойя. Подозрения имелись и относительно братьев Дарем, и миссис Дарем, и Элен Картрайт, и даже миссис Браун понемногу начинала казаться подозрительной.

— Как жаль, — покачал с легкой досадой головой мужчина глядя в мои глаза чуть дольше и чуть пристальней, чем позволяли правила приличия. Но для полицейских наверняка приличия не имеют никакого значения, такова уж суть их службы. — А не происходило ли в Сеннене или его окрестностях чего-то странного?

Последний вопрос следовало ожидать, но я почему-то все равно вздрогнула, услышав его и покачала головой.

Эта ложь была самой наглой, поэтому самой сложной.

— Нет-нет, — заверила я инспектора и затрепетала ресницами, пытаясь принять вид невинности и глупости.

Полицейский хмыкнул и произнес:

— Вот как. А что же с тем мужчиной в костюме шута на маскараде?

Никогда бы не подумала, что к моим словам прислушиваются настолько внимательно, а после еще и передают другим, однако на практике оказалось, что обо мне докладывают и священнику, и полиции.

— Разве надоедливый и нежелательный поклонник — это нечто странное? — осведомилась я почти с возмущением. — Или вы считаете, будто за такой девушкой как я никому не может прийти в голову поухаживать?

Обычно подобные вопросы ставят мужчин в тупик, даже если вдруг их задает настоящая дурнушка, а я была красива, знала это и умела использовать внешность как свое оружие.

— Я считаю, что для того, чтобы напугать такую девушку как вы, нужно нечто большее, чем просто настойчивые ухаживания. Вы так стойко пережили гибель отца и подруги, что некоторые особо глупые люди даже предполагали, что именно из-за вас и случился пожар.

Эти слова так сильно шокировали меня, что с великим трудом удалось добрести до кресла и сесть в него. Эти пять шагов стали едва ли не самыми длинными и тяжелыми в моей жизни.

Выглядела я, вероятно, совсем уж отвратно — миссис Мидуэл бросилась наливать мне воды сама, не вызывая прислугу.

— Я не такая стойкая, как можно предположить, сэр, — опустошив стакан выдавила я. Силы оставили, а голова мучительно болела. — И та стойкость мне дорого обошлась, уж можете поверить.

Судя по скептическому выражению инспектора Хилла, верить он не собирался никому — а мне особенно.

— Так что все-таки с тем поклонником, который вас расстроил настолько, что после вы всех о нем расспрашивали?

Инспектор вцепился в секрет как питбуль, мертвой хваткой, и никак не желал оставлять меня в покое, не получив ответа на свои вопросы.

— Он говорил странные вещи и вел себя как помешанный! — в итоге не выдержала я. — Испугал до полусмерти! Поэтому после и пыталась узнать, кто это вообще был.

Говорить о том, что именно довелось услышать от шута, я не собиралась даже под пыткой. А уж о том, что он так и не оставил меня в покое — и подавно.

— И безуспешно, не так ли? — уточнил инспектор Хилл не без иронии. Кажется, ответ на свой вопрос он и так знал.

Я кивнула. Какой смысл отрицать очевидное, особенно если полиции уже и без того многое известно?

— Все верно. Никто не знает, кто он такой.

Теперь взгляд мужчины казался каленым железом, которое безжалостно обжигало кожу. Полицейский словно бы понял это, составил картину произошедшего из моих недомолвок.

— Мисс Мерсер, вам стоит быть со мной предельно откровенной, — вкрадчиво продолжил инспектор Хилл, почти ласково улыбаясь. — Вам совершенно нечего смущаться, я готов выслушать любые ваши версии, даже те, что кажутся безумными, и ни в чем вас не упрекну.

Быть может и не упрекнет, а вот в дом скорби отправить может запросто, если только миссис Мидуэл не вступится. Она-то в то, что мне покоя не дает нечистая сила, может как раз и поверить, ведь о том своем давнем знакомце-фэйри моя хозяйка рассказала совершенно серьезно.

— Прошу прощения, сэр, но сказать мне больше нечего, — упрямо мотнула я головой, и полицейский все-таки оставил меня в покое, пусть и наградив напоследок долгим нечитаемым взглядом.

Миссис Мидуэл против всех обыкновений до самого вечера оставалась молчалива. Нет, моя хозяйка никогда не была пустой болтушкой, но всегда искусно и охотно поддерживала разговор. Я так растерялась из-за странности в поведении пожилой дамы, что в итоге не выдержала и принялась за ужином расспрашивать ее о здоровье.

— О, мое милое дитя, — с лаской в голосе произнесла миссис Мидуэл, — со мной все прекрасно, не стоит так беспокоиться. Я совершенно здорова, просто иногда на старух накатывает меланхолия. Обычное дело.

Я неодобрительно покачала головой.

— Старуха? — переспросила я почти возмущенно. — Так можно назвать кого угодно, но не вас!

И к меланхолии миссис Мидуэл никогда не была склонна. Эта женщина всегда фонтанировала энергией!

— Ваша лесть как всегда прелестна, моя дорогая, — улыбнулась Элинор Мидуэл чуть более искренне, чем до того. — Однако со мной действительно все в полном порядке.

Нет, состояние моей хозяйки походило на что угодно, но не на «в полном порядке».

Выдержав недолгую паузу я продолжила задавать вопросы.

— Это инспектор Хилл вас настолько сильно расстроил?

Иных предположений у меня уже не осталось.

Женщина подняла взгляд и покачала головой.

— Нет, Бет, инспектор Хилл меня ничем не расстроил, не забивайте себе голову. Просто накатили воспоминания, не более того.

И почему-то после такого ответа я окончательно уверилась именно в том, что именно в визите инспектора Хилла все дело. Вот уж точно чертовски подозрительный тип: сперва Джулиан называет его странным, затем миссис Мидуэл после разговора с полицейским начала вести себя так, словно что-то ее расстроило до ужаса. И еще инспектор Хилл в отличие от инспектора Харриса не стал сосредотачиваться непосредственно на убийствах — приезжий решил узнать вообще все о том, что происходит в деревне. Учитывая явленную недавно напористость, у инспектора Хилла имелись все шансы если не убийцу поймать, то найти в шкафах жителей Сеннена все припрятанные секреты.

После ужина, удостоверившись, что миссис Мидуэл не нуждается в моих услугах, а прислуга — в руководстве, я накинула тонкую вязаную кофту поверх платья и спустилась в сад. На землю уже опустились густые сумерки, которые предавали всему вокруг ощущение нереальности.

И возникший за забором мистер Кин казался, наверное, самым нереальным из всего.

— Добрый вечер, мисс Мерсер, — тихо окликнул он меня.

Я не смогла удержаться от улыбки.

— Добрый вечер, мистер Кин, — откликнулась я, и ноги сами понесли меня к молодому человеку, который наверняка не просто так прогуливался поздним вечером по улицам Сеннена. Да, мы жили буквально в нескольких шагах друг от друга, но я ни капли не сомневалась, что на прогулку Джулиан вышел только ради нашей новой встречи.

И только от этого чаще застучало сердце.

Нельзя было сказать, что женское тщеславие мне совершенно неприсуще, однако оно нечасто подавало голос. Мужчины нередко оказывали мне внимание, но это почти никогда не трогало. А вот когда речь зашла о Джулиане Кине — все резко переменилось. Его восторженное отношение доставляло огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие.

Я замерла у самого забора, который разделял нас двоих.

— Простите, я становлюсь навязчив, — повинился молодой человек, не сводя с меня завороженного взгляда. — Но… я не слишком хорошо воспитан, мисс Мерсер, это не извиняет, однако объясняет мое нахальство.

Мистер Кин чрезвычайно редко говорил настолько длинные тирады, если это не были строки из пьесы, поэтому, пусть некоторое косноязычие и резало слух, я все равно была на редкость заинтригована и его словами, и блеском изумрудных глаз.

— Вы вовсе не кажетесь мне нахальным, мистер Кин, — решила я поощрить молодого человека, который откровенно робел.

Улыбка актера стала совершенно лучезарной. Молодой человек вцепился в забор, но по его лицу я отлично понимала, что на самом деле сжимать Джулиан желал мою ладонь. От этого знания у меня запылали от смущения и удовольствия щеки.

Он бы и мог взять меня за руку сейчас, однако не решался.

— Благодарю вас, мисс Мерсер, — почти прошептал юноша.

Между нами повисло смущенное молчание, которое говорило лучше всяких слов и уж точно доставляло куда больше удовольствия. Оно было многозначительным — это молчание.

— Я слышал, что вы обручены с мистером Даремом, — в конце концов, промолвил мистер Кин, скрыв взгляд под длинными ресницами.

Это был и вопрос, и не вопрос одновременно.

— Тогда вы должны были слышать и то, что я решительно отказала Генри Дарему, — произнесла я тихо и как-то совсем уж смущенно.

Джулиан еле слышно вздохнул, как будто с удовлетворением.

— Девушки часто отказывают, чтобы после дать согласие, — побормотал юноша, все еще неуверенный в том, что верно понял то недосказанное, что я не решалась вымолвить вслух.

— Я не отношусь к таким девушкам, мистер Кин. Если я однажды отказала мужчине, то буду придерживаться этого решения. Мистер Генри Дарем не тот, кого я бы хотела видеть своим спутником жизни.

Каждое мое слово было преисполнено уверенности.

Джулиан внезапно протянул ко руку и мягко сжал мои пальцы, чтобы тут же почти с испугом отпрянуть. Мы в панике смотрели друг другу в глаза.

— Я… уже поздно, — пробормотала я, не зная, как быть дальше. — Мне, наверное, пора спать.

Мистер Кин, кажется, смутился не меньше меня собственной смелости.

— Д-да, я тоже… пойду, — выпалил он. — Доброй ночи!

— Доброй ночи, — произнесла я уже в спину улепетывающему актеру.