Не та девушка

Глава 10 Привет из прошлого

Инспектор Хилл сбежал из номера тут же, просто схватил свой чемодан и унесся из гостиницы со скоростью ветра, не дожидаясь, когда мистер Дарем решит продолжить разговор. Священник только мрачно помахал вслед фэйри распятием.

— Что ж, вы добились своего, преподобный, — ошарашенно пробормотала я, пытаясь сжиться с новой картиной мира. — В нечистую силу я точно поверила окончательно и бесповоротно.

Священник засунул распятие в карман и устало понурился.

— Я бы порадовался этому. Еще пару дней назад, — отозвался Генри Дарем. Беседа с инспектором Хиллом явно принесла преподобному больше поводов для волнений, чем для самодовольства.

О да, мистер Дарем доказал мне, что он вовсе не помешался из-за детской травмы и все это время говорил только правду. Вот только теперь стало понятно, что вероятно тот, кто стоит за преступлениями в Сеннене, преподобному не по зубам.

— Провожу вас домой, — тяжело вздохнул викарий и понурился. — Тут нам делать определенно больше нечего.

Я приняла предложение мистер Дарема с благодарностью: время было уже позднее, а, учитывая все случившееся в Сеннене, разгуливать в одиночку поздним вечером — не слишком разумно.

Викарий взял меня под руку, и я посчитала это вполне уместным жестом. К тому же священник продемонстрировал, что способен обратить вспять фэйри, значит, если вдруг из кустов выскочит шут, я буду под надежной защитой. Это позволило примириться с обществом мистера Дарема.

— Забавное дело, шут бродит вокруг да около, но пока ни разу не проявил своей нечеловеческой сути в полной мере, — задумчиво продолжил обсуждать наши беды преподобный по дороге к дому миссис Мидуэл. — Кажется, он любит таскать каштаны из огня чужими руками.

Я не могла не согласиться.

— Похоже на то. Меня он… только уговаривал и предлагал помощь. Ничего больше. Никаких чудес.

Слова приходилось вытягивать из себя буквально клещами.

— Да и в убийствах не было никакой мистики, — подхватил священник. — По-видимому, кого-то шут все-таки уговорить сумел. Вот только если он действует чужими руками, чего пытается добиться? Чем шуту выгодна смерть старого брюзги Картрайта? Моей невестки? Бедной миссис Хайнс?

У меня не было вообще никаких идей по этому поводу.

— Даже гадать не возьмусь. Я могу понять мотивы людей, однако мотивы нечисти за гранью понимания. Может, он просто пытается толкать смертных ко злу ради собственного удовольствия и развлечения?

Иных версий у меня просто не было, да и быть не могло.

— Маловероятно. Фэйри — это вовсе не чистое зло ради зла, — не согласился с моими теориями мистер Дарем. — Да, Дикая охота разорвет любого, с кем столкнется. Или слабые фэйри Неблагого двора творят пакости ради развлечения. Но Хилл сказал, что шут — существо чрезвычайно могущественное, такие уже не склонны действовать из одной лишь собственной прихоти. К тому же если он действительно стал подменышем… Для такой метаморфозы наверняка имеется веская причина.

Про подменышей мне когда-то рассказывала няня в далеком детстве. Одна из нянь. Вроде бы фэйри крадут ребенка, а вместо него подбрасывают в колыбель нечто уродливое и болезненное.

Проклятье, кажется, теперь я куда серьезней начала относиться к сказкам!

— Но разве подменыша можно принять за нормального человека? Хотя Хилл…

Священник хмыкнул.

— Именно. Хилл. Подменыш, которого никто бы ни в чем не заподозрил. Мне тоже всегда казалось, что такие существа — просто двигающиеся муляжи и просто должны скрыть от родителей исчезновение их чада. Однако, видимо, все не настолько просто. Шут тоже наверняка точь-в-точь человек.

И единственный способ заставить его выдать себя… неужели перекрестить или облить святой водой?

— Нечисть в церковь не пойдет, а если и пойдет, то долго не выдержит, — пробормотал священник. — Я так надеялся на это… Но треклятый Кин исчихался, а службу отсидел! Словно издевается, мерзавец!

Ну вот какого черта Генри Дарем пристал к актеру? Ведь действительно отсидел службу! И сам пусть и не крестился, однако когда викарий мстительно перекрестил Кина сам, с молодым человеком совершенно ничего не случилось!

— Просто он не фэйри, вот и все. И если моя убежденность для вас ничего не значит, то напомню еще раз. Я столкнулась с мистером Кином буквально через пару минут после того, как шут оставил меня в покое. Для того, чтобы снять грим и сменить костюм потребовалось бы на порядок больше времени.

Священник издевательски рассмеялся.

— Это если думать о вашем любимце как о человеке. Но если предположить, что он действительно тот самый шут, то ему было бы достаточно просто скрыться с ваших глаз. Магия фэйри наверняка позволила бы изменить одежду и избавиться от краски на лице без малейшего труда.

Самое обидное, ответить на это было совершенно нечем. У меня не осталось ни единого неоспоримого доказательства того, что Джулиан Кин не шут.

— К тому же его красота… — пробормотал задумчиво викарий и покачал головой. — Просто невероятная красота. Так ли часто рождаются настолько привлекательные люди?

Я не выдержала и рассмеялась.

— Да, он прекрасен, но доводилось мне видеть людей не менее красивых, мистер Дарем. Или вы решили отправлять на костер за привлекательность, как делали ваши коллеги несколько веков назад?

Священник взглянул на меня с видом оскорбленного достоинства.

— Вы просто ослеплены своей влюбленностью и не способны заметить очевидного. А вот я в отличие от вас — да и от многих других! — не слеп и вижу все странности, в том числе и в вас, — обронил многозначительно викарий. Я смотрела прямо перед собой, на горящие окна дома миссис Мидуэл неподалеку, но чувствовала тяжелый взгляд священника. Он жег раскаленным железом.

— Странности? Какие именно? — пробормотала я, предчувствуя беду.

— Вас приходится окликать дважды, а то и трижды, если использовать полное имя.

Я замерла, пытаясь совладать с собой. Через мгновение удалось прийти в себя, и мы продолжили идти к дому.

— И что с того? Какие гениальные выводы вы сделали из вашего наблюдения?

О правде думать не хотелось. Чертов Генри Дарем, который всегда все подмечает.

— Вас все называют или по фамилии, или Бет. Но почти никогда Элизабет. Вы так и не привыкли к новому имени, Бетани.

В тот момент я буквально ненавидела викария, всей душой ненавидела.

— Вы же на самом деле вовсе не Элизабет Мерсер, вы мисс Бетани Эверс. Я столько размышлял над тем, почему вы так отчаянно пытаетесь разорвать помолвку, которую устроил ваш отец. Настолько сентиментальная девушка непременно постаралась бы исполнить волю умершего родителя. Но вы не желаете этого брака, хотя он сулит только выгоду, — продолжил неспешно говорить Дарем. — Я даже начал думать, что сам каким-то образом вызвал в вас неодолимое отвращение… Да, вам удалось поколебать мое самомнение, мисс Эверс. На какое-то время. Но ведь нет. Все дело в том, что я просто не гожусь в мужья графской дочери. Сын коммерсанта, простой сельский священник не пара Бетани Эверс, единственной наследнице графа Карлайла.

Слушать это не было никаких сил.

— Как только вам пришло в голову?! — воскликнула я в отчаянии. — Моя подруга умерла, а вы… какая чушь только приходит вам в голову, несносный вы человек?!

Дарем подошел ко мне и хорошенько встряхнул за плечи.

— Хватит, Бетани! Я не собираюсь выдавать вашей тайны! Но вам не удастся убедить меня в том, что вы Элизабет Мерсер! Ваше имя Бетани Эверс!

По моим щекам заструились слезы, которые я столько месяцев сдерживала. Даже думала, будто они уже давным-давно высохли.

— Да, я Бетани Эверс! И не могу отбросить родовую честь и стать женой простолюдина! К тому же вы предназначались Бет! Моей дорогой подруге… Как я могла даже подумать?!

Мистер Дарем ободряюще похлопал меня по плечу.

— Полно, Бет. Это все очень печально, но все в прошлом. Куда важней сейчас понять, что именно могло понадобиться шуту от мисс Эверс.

Разумеется, при первой же возможности я сбежала от преподобного в дом, хотя… хотя бежать уже было некуда. Он все понял — и это стало настоящей катастрофой, три года беспрестанной лжи пошли прахом. Другое дело, то понять — не доказать. Пожалуй, даже встреться лично с нашей директрисой, другими учителями или соученицами, и то бы никто не заподозрил подмены.

Мы с Бет с самого начала были похожи, это в школе подметили еще с нашей первой встречи. Сходные черты лица, один цвет волос и глаз, сходный рост, почти неотличимый тембр голоса. А уж прожив несколько лет в одной комнате и вовсе начали походить на близнецов — одни манеры, одни привычки, к тому же мы все знали друг о друге, до последней мелочи. И отзывались мы обе на Бет, что подчас ставило в тупик преподавательниц, которые далеко не всегда верно определяли, к кому именно обращаются.

Оказавшись в комнате, я вытащила ту самую фотографию, единственное мое сокровище. Мы с Бет — Элизабет — сидели рядом и беззаботно улыбались. Даже мне самой не удавалось понять, кто есть кто. Школьная форма всех и без того обезличивает…

В тот роковой вечер, когда дом охватило пламя, мы с подругой шутки ради поменялись одеждой и украшениями, желая разыграть отцов. И в итоге удалось провести не только их.

Меня, полумертвую, в ожогах приняли за Элизабет. Сперва я не могла этого оспорить, а когда немного пришла в себя, и вовсе решила для всех так и остаться Бет Мерсер, а не Бет Эверс. Да, лишившись собственного имени, я становилась нищей как церковная мышь, однако при этом и оставалась живой.

У меня не было сомнений в том, что пожар, унесший жизни моего отца, подруги и полковника Мерсера не был несчастным случаем. Было также совершенно очевидно, что ни у кого не имелось причин убивать Мерсеров.

А вот убить графа Карлайла и его наследницу — дело совершенно иное. Слишком большие деньги стояли за нашей семьей и слишком сильное магическое наследие.

У меня не было ни единого шанса добиться справедливости и выжить в качестве Бетани Эверс, поэтому… поэтому я подтвердила, что мое имя Элизабет Мерсер. И никто ничего не заподозрил! Совершенно никто, кроме этого пронырливого священника. Я знала все, что знала Бет, мы были похожи как две капли воды — даже знакомые не смогли бы заметить подмену. Однако из предосторожности я поспешила уехать на другой конец страны в маленькую деревеньку, где шанс встретить знакомых смехотворно знал.

Однако провидению было угодно, чтобы и здесь, в Сеннене, меня нагнала судьба в лице Генри Дарема. Теперь стало понятно, чего ради он несколько раз окликал меня как Элизабет, а не Бет или мисс Мерсер. Генри Дарем оказался далеко не так прост, как могло показаться на первый взгляд. Пока другие просто сочувствовали бедной сироте, ничего не подозревая, он наблюдал, сопоставлял факты, в итоге выдвинул смелую теорию относительно меня — а после проверил ее практике.

И непонятно, как именно он поведет себя теперь. Для преподобного выгодно, чтобы правда о пожаре выплыла наружу, ведь тогда условие старого мистера Дарема станет попросту недействительным — нельзя жениться на Элизабет Мерсер, если она уже давно лежит в могиле. Более того, уже в тот момент, когда отцу викария пришло в голову потребовать у младшего сына жениться на дочери полковника Мерсера, Бет не было в живых.

Так Генри Дарем не потеряет наследство.

Но вот что будет со мной? Если те, кто лишил жизни моих близких, попытаются убить еще и меня?

Непременно нужно было снова поговорить с преподобным с глазу на глаз, умилостивить, упросить не выдавать меня. Иначе за мою жизнь никто не даст и ломаного пенса.

Оставалось только надеяться на порядочность Генри Дарема… и то, что он не настолько любит деньги, чтобы обменять на них мою жизнь. Однако последние три года я заставляла себя не думать о людях лучше, чем они того заслуживают.

Внезапно со стуком распахнулось запертое окно — и я обмерла сперва от глухого стука, а после от мелодичного перезвона. Звук был очень приятным, но, казалось, что еще немного — и я лишусь сознания. Оказалось, что рядом с открывшимся окном кто-то прикрепил к потолку музыку ветра. И теперь сквозняк ласково перебирал металлические трубочки.

— Оставь же ты меня в покое! — воскликнула я, в отчаянии зажимая уши, чтобы не слышать тихой мелодии, в которую складывался звон.

В комнате никого не было, но почему-то показалось что все равно шут услышит мои слова, обращенные к нему.

Почему я только не догадалась спросить у преподобного, как именно можно оградить собственное жилище от нечистой силы?! Возможно, это помогло бы защититься от шута хотя бы в собственной спальне. Другое дело, что Хилл говорил о невероятной силе этого существа… А значит, все меры предосторожности могли не сработать.

Музыка ветра как будто в насмешку зазвучала куда громче прежнего.

Я решительно перекрестилась, хотя порой забывала делать это даже в церкви во время службы. Стоит только попасть в беду, как вера в душе крепнет. На какое-то время.

Спать я не ложилась до тех пор, пока не содрала с потолка «подарочек». Постарался нечистый как следует — музыку ветра шут прикрепил на совесть, сорвать ее удалось только минут через пятнадцать мучений. И только после того, как избавилась, наконец, от музыки ветра, удалось немного прийти в себя. Наверное, мне было не настолько жутко, если бы я сейчас увидела идущее по пятам чудовище, однако шут действовал тоньше — он всегда давал понять, что он всегда где-то здесь, рядом, наблюдает за мной. Не давал расслабиться, забыть о себе.

Интересно, к кому же еще заглядывает этот фэйри? Кто в Сеннене принял его предложение?

По крайней мере, мистер Дарем теперь точно вне подозрений, похоже, его рвению в борьбе с нечистой силой подлинное. Но насчет Джорджа Дарема уже ничего неясно.

Да и насчет всех в Сеннене непонятно!

Если шут стал подменышем и неотличим от человека, то… им может быть кто угодно? Ведь тогда фэйри мог вообще прожить здесь, в деревне много лет. И пусть об этом существе говорили как о мужчине, черт его знает, кто скрывался под карнавальным костюмом. Да и голос — шут его точно менял.

Первый раз я за много лет помолилась перед тем, как отойти ко сну. В конце концов, только Творец может спасти там, где бессильны люди. Наверняка преподобный был бы доволен тем, к каким мыслям я в итоге пришла.

Утро несмотря на все произошедшее прошлым вечером, казалось мне прекрасным, особенно в свете того, что сразу после завтра во время прогулки мы с миссис Мидуэл повстречали Джулиана Кина. Тот, сияя улыбкой, поведал, что капитан Дарем с женой отправились в Брайтхилл, чтобы заказать продуктов — скоро предстояло праздновать день рождения Сьюзан Дарем.

— Даже боюсь предполагать, кого миссис Дарем пожелает пригласить, — не смогла я удержаться от шпильки. Миссис Мидуэл замечания мне не сделала, но все равно я ощутила неловкость.

Видимо, вчерашние переживания не прошли бесследно. В том числе и для моих манер. Но, разумеется, мистер Кин ничего не заметил.

— Кажется, гостей будет множество, — с обычным своим простодушием произнес он. — Миссис Браун беспокоится, что может не хватить стульев.

Учитывая, что дом миссис Браун был одним из самых большим в деревне и мебели там точно имелось с избытком… Неужели миссис Дарем пришло в голову пригласить на праздник всю деревню?

— Надеюсь, праздник удастся, — дипломатично обронила миссис Мидуэл обычной приветливой улыбкой. Однако мне почему-то все равно показалось, будто сама идея празднования мою хозяйку не слишком уж и радует. Возможно, все дело в убийстве и полицейском расследовании.

— А вы слышали, что инспектор Хилл уехал? — как ни в чем не бывало спросил мистер Кин. — Такая неожиданность. На него все так надеялись.

Новость о побеге приезжего инспектора изрядно озадачила Джулиана. Изумление молодого человека было настолько велико, что он даже не пытался скрывать.

— Да, мистер Кин, нам обо всем рассказал инспектор Харрис. Он также удивлен поступком своего коллеги, — ответила за нас обоих миссис Мидуэл и покачала головой. — Кажется, у инспектора Хилла появились какие-то совершенно неотложные дела.

Ничего уничижительного в адрес сбежавшего фэйри я не ляпнула исключительно чудом, хотя и очень хотелось. Ну ведь откровеннейший трус! Не рискнул даже близко подобраться к шуту. Ах, он же такой могущественный, такой ужасный!

— Вероятно, дела и правда оказались неотложными, — покачал головой молодой человек, в его голосе я слышала нотки неодобрения, едва различимые, но их могли расслышать те, кто уже успел узнать мистера Кина и его характер. — Но мне сразу мистер Хилл показался странным.

Миссис Мидуэл украдкой вздохнула, и в этом вздохе по моему мнению было слишком уж много чувства. Вообще, инспектор Хилл оказывал на мою хозяйку странное влияние.

— Устами младенца… — еле слышно произнесла пожилая леди, но когда мистер Кин переспросил, что же такое она сказала, миссис Мидуэлл только отмахнулась и заверила, что ничего важного. А чтобы сгладить возникшую неловкость, моя хозяйка со всей возможной любезностью пригласила Джулиана на ланч. К моей радости, разумеется. Провести время в обществе Джулиана было для меня огромным удовольствием. И от того, что не имелось никаких сомнений в том, что наша взаимная симпатия не приведет ни к чему, я лишь больше наслаждалась каждым мгновением с Джулианом.

Что толку лить слезы по несбыточному? Даже для моей несчастной подруги, Бет Мерсер, союз с актером без роду и племени, стал бы чудовищным мезальянсом. Что уж говорить обо мне, Бет Эверс? Пусть мое истинное имя и тайна для всех, я не перестала быть дочерью своего отца. Я не могла позволить себе интрижку, да и брак человеком низкого происхождения был попросту непозволителен.

Пусть мистер Кин смотрел влюбленным взглядом и старался держаться поближе ко мне… Все останется просто красивым воспоминанием.

— Мисс Мерсер, это будет большим нахальством с моей стороны… Однако я был бы счастлив, если бы вы прогулялись со мной, — после трапезы обратился ко мне Джулиан, и у меня не было сил или желания отказать.

— Прогуляюсь с вами с большим удовольствием, — улыбнулась я и, быстро отпросившись у миссис Мидуэл, сбегала за шляпкой.

Миссис Мидуэл ничего не сказала по этому поводу, кажется, ей в последнее время ни до кого не было дела.

Когда мы вышли на улицу, я позволила себе опереть на руку мистера Кина, и он сразу расцвел от радости и гордости.

— Я… мисс Мерсер, я так рад, что вы приняли мое предложение, — пробормотал юноша, не решаясь смотреть на меня.

Чужое имя в устах Джулиана особенно резало слух.

— Мне очень приятно ваше общество, — отозвалась я, тут же засмущавшись от собственной излишне откровенной реакции.

Я замерла буквально в паре шагов от признания своих чувств.

Мистер Кин тяжело вздохнул.

— Вы знаете, мисс Мерсер, пусть я и в самом деле глуп… Но… но есть вещи, которые понимаешь, даже не имея ума. И я хочу сказать, что вы — самая прекрасная девушка на земле, и я счастлив уже тем, что мне выпала удача повстречать вас.

В тот момент я отчаянно завидовала Миртл или Саре… Я готова была поменяться местами с любой простой девушкой, которая могла бы принять чувства мистера Кина без сомнений и мук совести. С другой стороны, вряд ли бы кто-то вроде Джулиана Кина, театральной звезды, обратил бы внимание на прислугу. Как бы ни был глуп.

Замкнутый круг.

«На беду я встретила вас и полюбила. На беду», — с удивительной ясностью осознала я, и тут мистер Кин все-таки повернулся ко мне, и удалось поймать его взгляд. Казалось, еще пара мгновений — и он решится, поцелует меня. И что тогда делать? Как быть?

Но он не поцеловал, пусть и смотрел так, словно только о том и думает.

— Я тоже… тоже счастлива, что встретила вас, — эхом откликнулась я и опустила глаза.

Это был первый раз, когда мне вот так признавались в собственных чувствах, и когда я сама могла сказать о любви, которая поселилась в моем сердце. Вокруг вились поклонники тогда, до пожара, но все это было слишком стремительно и слишком… не по-настоящему.

— Если бы я только мог… если бы у меня хватило смелости, — прошептал мистер Кин и тяжело вздохнул.

И уж не знаю, что бы произошло дальше, если бы не появился викарий, как всегда в черном, как всегда внушающий трепет как кара Творца.

Момент был упущен, возможно, окончательно и бесповоротно. По крайней мере, теперь Джулиан выглядел не влюбленным и несчастным, а просто несчастным.

— Доброе утро, мистер Кин, мисс Бет, — поздоровался викарий, полностью игнорируя тот факт, что с его появлением называть утро «добрым» ни у кого бы язык не повернулся.

То, что священник называет меня не «мисс Мерсер», царапнуло слух. Да и мистер Кин заметил перемену, я уловила это по его недоуменному взгляду.

Вот же проклятье! А ведь Джулиан может решить, что мы сблизились с преподобным!

— Здравствуйте, мистер Дарем, — все-таки нашел в себе достаточно моральных сил, чтобы поздороваться, Джулиан, хотя смуглое лицо при появлении преподобного приобрело сероватый нездоровый оттенок.

Я последовала примеру молодого человека, что оказалось нелегко. Даже с учетом, что мистер Дарем стал в некотором роде моим союзником, нравиться больше он мне не стал. Скорей уж гораздо меньше.

Священник ко всему прочему еще и с мрачной решимостью благословил сперва мистера Кина, который не успел увернуться, а после и меня.

— Я не часть вашей паствы, преподобный! — возмутился Джулиан и гневно сверкнул глазами. — И вообще атеист! Так что не донимайте меня этими вашими религиозными штуками!

Актер выглядел оскорбленным, однако все еще не испарился, не изменился в лице… Словом, этот молодой человек наотрез отказывался принимать свою нелюдскую природу, которую в нем упорно продолжал подозревать мистер Дарем.

— О, простите, мистер Кин, это все привычка, — ни разу не искренне извинился преподобный, в голосе которого проскальзывали нотки разочарования. — Не могу не поделиться милостью нашего Творца со всеми, кого встречу.

Мистер Кин обиженно сопел, давая понять, что лично он бы предпочел остаться без той доли благодати, которой был удостоен.

— Как поживают мой брат и невестка? — спросил мистер Дарем, поглядев прямо в глаза Джулиана.

Тот недоуменно заморгал.

— Почему бы вам самому не зайти и не спросить их, преподобный? — осведомился молодой человек с многозначительной интонацией. — Мне кажется, капитан ждет вашего визита.

Мистер Дарем с негодующим видом передернул плечами.

— Есть вещи, в которые лезть не стоит, к примеру, в семейные отношения посторонних людей, — процедил преподобный, даже не пытаясь скрывать откровенной враждебности. Упоминание брата явно вывело Генри Дарема из себя окончательно и бесповоротно.

Вспышка священника смутила мистера Кина и даже как будто испугала — юноша растерянно заморгал и отшатнулся, когда викарий сделал шаг по направлению к нему.

— Извините, мистер Кин, но мне требуется кое-что обсудить с мисс Мерсер прямо сейчас, — мрачно сообщил священник, и Джулиан с моего разрешения ретировался, оставив меня с преподобным.

Не сказать, чтобы такой расклад мне хоть сколько-то понравился, однако я все еще должна была узнать, как именно перекрыть фэйри пути в мою комнату. Мысль о том, что пока я во власти сна, рядом может находиться посторонний — пусть и потусторонний! — мужчина, заставляла нервничать.

Когда мистер Кин уже шел по направлению к дому миссис Браун, преподобный не сводил с него тяжелого изучающего взгляда.

— Знаете, мисс Бет, я спокойно принял бы ваше ко мне отношение, учитывая все обстоятельства, однако ваше излишнее внимание к мистеру Кину — нечто из ряда вон выходящее, честное слово. Это почти оскорбительно. Тем более, Творец всемогущий, он же… — тут мистер Дарем смолк, встретив мой недоверчивый взгляд. — Будет забавно послушать, что вы скажете, когда все, наконец, раскроется.

Да, очевидно ничто на свете не сможет поколебать веру преподобного в то, что Джулиан Кин — нечисть. Завидное упорство, достойное много лучшего применения.

— Когда раскроется — тогда и поговорим, — угрюмо отвечала я, в душе оплакивая окончательно и бесповоротно испорченный день. — Лучше расскажите, как сделать так, чтобы шут не расхаживал по моей комнате как у себя дома.

Мистеру Дарему мигом расхотелось обсуждать Джулиана и мое к нему отношение.

— А он расхаживает? — настороженно и самую малость недоверчиво спросил священник.

Я тяжело вздохнула и кивнула.

— В комнате начали появляться вещи… которых никто туда не приносил, и все с особыми приметами. Его подарки.

Священник огляделся вокруг, убедился, что никто нас не видит, и уже после того потащил меня в ближайшую рощу. Я было хотела возмутиться, но знания о фэйри были слишком уж ценны, чтобы отстаивать сейчас свои принципы и протестовать против мужского произвола.

И только, когда мы вошли в рощицу, священник с облегчением выдохнул.

— Тут хотя бы не подслушают, — пробормотал мужчина и заметно расслабился. — Какая же нелепость, что фэйри — есть, а говорить о них нельзя.

Я огляделась, и мой взгляд скользнул по поляне, куда привел меня мистер Дарем.

— Взгляните, — указала я, — как забавно вышло. Грибы выросли кругом.

Действительно яркие алые шляпки обозначали границы круга. Вроде бы, конечно, для грибов было не время…

— Ведьмин круг! — охнул испуганно преподобный, отшатнулся — и тут же нас ослепила вспышка яркого света, который исходил прямо из центра этого круга.

Когда же я смогла проморгаться, то онемела от изумления: прямо там, посреди мухоморов откуда-то появился мужчина, настолько прекрасный, что красота мистера Кина меркла в сравнении с ним, как луна исчезает с восходом солнца.

Незнакомец был высок и строен как молодой тополь, локоны черных волос смоляным водопадом опускались ниже плеч, на ослепительно белом лице горели нездешним огнем зеленые глаза. И терновая корона венчала гордое чело…

Это совершенство стояло перед нами во плоти, облаченное в тончайшие шелка, и улыбалось… Никогда не доводилось мне видеть кого-то столь ужасающе прекрасного.

— Неблагой король, — прохрипел мистер Дарем и перекрестился. Точней, попытался перекреститься, но его рука тут же бессильно опустилась, стоило лишь темным бровям короля сойтись на переносице.

Я и сама не могла и пальцем пошевелить. Если на священника фэйри смотрел лишь секунду-другую, то меня взглядом буквально пригвоздил к земле. И я лишилась всяких сил.

— Не бойся меня, смертное дитя, — зажурчал завораживающий голос… Но тут мне в лоб прилетел желудь. Стало больно и обидно, и я зажмурилась, почувствовав, что снова хозяйка своего тела. Снова получив свободу, я мгновенно отвернулась для надежности.

Смотреть в глаза нечисти явно не стоило.

Отмерев сама, я на ощупь нашла руку преподобного и как следует ущипнула его, пытаясь вырвать Генри Дарема из тенет чужого и явно недоброго колдовства.

За спиной снова вспыхнуло — и дышать стало куда проще. Сразу стало ясно — король Неблагого двора удалился.

— Творец всемогущий, что это было?! — сипло выдавила я, дрожа от пережитого страха. — Вы же говорили, что после Белтайна фэйри Неблагого двора выйти не могут! И Хилл говорил о том же! Или теперь и этот к-король — подменыш?!

Под конец я сорвалась на позорный визг. Никогда не подумала бы, что кто-то идеально красивый, может вызвать практически животный ужас.

Генри Дарем схватил меня за руку, и мы понеслись прочь, вцепившись друг в друга как два испуганных ребенка, улепетывающих от страшного серого волка.

— А он и не вышел! — сбивчивым шепотом принялся объяснять произошедший кошмар мистер Дарем. Я внимала — в конце концов, священник явно понимал в произошедшем больше меня. — Только показался, хотя нам с вами и того хватило — едва не заморочил. Неспроста там ведьмину круг нарос — сторожил нас, мерзость этакая! Через ведьмины круги фэйри могут подглядывать в наш мир. Вот только чтобы сам король!.. Уму непостижимо! С чего бы ему лично показываться?!

У меня ноги то и дело заплетались, и не упала навзничь я только чудом. Викарий поддерживал меня под локоть, помогая не растянуться окончательно. Лишь благодаря ему удалось покинуть рощу.

— Но если тут и так шут, второй после короля, какого черта мы удостоились еще и монаршего внимания?! — совершено растерялась я.

Даже несмотря на то, что мы уже были далеко от опасного места, колени все равно дрожали. Утешало только то, что мистер Дарем был смертельно бледен. Значит, не одна я перепугалась.

Нервно сглотнув, преподобный ответил:

— Ума не приложу. И не понимаю, как вам удалось сбросить его чары. Это же… почти невозможно. Нельзя противостоять чарам короля фэйри!

Ах да!

— Мне в лоб прилетел желудь. Кто-то швырнул его и, наверное, со всей силы. Было чертовски больно!

Упоминание черта заставило поморщиться преподобного, но он не стал приставать с нравоучениями. Куда больше его заинтересовал тот факт, что кто-то еще был рядом с нами, кто-то еще все видел.

— Четвертый. Кто-то все это время следил за нами, Бет. Находился рядом. Вот только… — тут викарий замер, явно пытаясь прикинуть, кем же оказался таинственный спаситель. — Вот только кому могло прийти в голову помочь нам? Он как минимум должен был понимать, что происходит и как можно заставить вас очнуться от чар. А больше в Сеннене никто о фэйри не знает.

Тут я оживилась, осознав один простой факт, который прежде почему-то игнорировала.

— Миссис Мидуэл может что-то знать о фэйри! — воскликнула я.

Викарий посмотрел на меня с удивлением. Видимо, такое не приходило ему в голову.

— Понятия не имею, с чего вы это взяли, Бет, но… — со скептицизмом в голосе начал мистер Дарем, — вы правда считаете, будто миссис Мидуэл, эта благовоспитанная — и что куда важней! — пожилая дама смогла бы издали из кустов швырнуть вам что-то в лоб и попасть?

Стоило только поставить вопрос таким образом, как сразу стало ясно, что вряд ли моя хозяйка могла бы выкинуть нечто подобное. Да и почему бы ей не показаться уже после того, как помогла избежать опасности?

— Но тогда кто? Быть может, ваш брат? — назвала я еще одного кандидата, который пришел мне в голову.

Джордж Дарем мог предполагать, что его младший брат на самом деле говорил истинную правду. Мог он и помочь Генри в беде. В конце концов, они же родные люди.

— Джордж? — почти истерически хихикнул преподобный. — Да он мне стакан воды не подаст перед смертью! Это точно не он!

Мне оставалось только удрученно покачать головой. Как жаль, когда между родными братьями настолько ужасные отношения!

— Это какое-то безумие, — вздохнула я.