Не подавай виду

Глава 6

Ира позвонила в самый неподходящий момент — когда ее жених уже продвигался по влажному от его поцелуев животу Лены к заветному треугольнику. Словно ужаленный, Илья поднял от нее раскрасневшееся лицо и схватил телефон, одновременно прикрываясь одеялом. Стараясь не смотреть в гостиничное зеркало, которое висело как раз напротив кровати, он выдохнул и ответил.

— Да, Ир, привет. У тебя все в порядке? — промолвил Илья, теребя на запястье черный шнурок с подвеской в виде рыбки. Это было единственное, что он не успел снять, когда они с Леной лихорадочно раскидали одежду по углам.

— У меня-то все нормально, а ты сейчас где? — встревожилась Ира. — У тебя какой-то странный голос.

— Это, наверное, потому, что я немного выпил. Но ты не беспокойся, я уже еду домой, тут не очень удобно говорить. Еще далеко, так что я, наверное, сразу лягу спать, как доберусь. Утром непременно тебе позвоню.

— Буду ждать! Я тут уже с родителями поговорила, они готовы помочь, но у них, конечно, есть свои пожелания. Но это же ничего, правда? Мы с тобой еще все успеем! Ладно, расскажу когда увидимся. Отдыхай, а то по-моему, ты слегка взбудораженный.

Эти слова донеслись до Лены, устроившейся у него за спиной, и она многозначительно усмехнулась. Прижавшись к нему голой грудью, девушка стала прокладывать дорожки поцелуев на шее и плечах Ильи, который пытался ее отстранить и сохранить спокойствие и бодрость в голосе.

— Да, Ира, не волнуйся, спасибо, что позвонила, — сказал он. Наконец завершив разговор, Илья на секунду прикрыл глаза, стянул с руки браслет и бросил его на ворох одежды. Лена потерлась щекой о его спину и проворковала:

— А врать нехорошо, Илюша! Бедняжка и не представляет, до какой степени ты на самом деле взбудоражен.

— Я знаю, черт возьми, — резко ответил Илья. — Но что я, по-твоему, сейчас мог ей сказать? Мне еще надо подумать с толком и расстановкой, что делать со всей этой ситуацией, но не здесь и не сейчас.

Лена посмотрела на него с удивлением, словно не ожидала такого ответа. Но он не знал, как объяснить, что сейчас он вообще не в состоянии думать, — перед глазами маячил нежно-розовый живот, красивые холмики груди, стройные бедра, лоснящиеся колени с ямочками, и все это хотелось без конца гладить, целовать, щекотать языком, вдыхать пряные женские ароматы, безнадежно отравляющие рассудок. Все, что врывалось из внешнего мира и былых забот в их жаркую обитель, только отвлекало и злило. Кое-как собравшись с мыслями, он набрал на телефоне короткое сообщение и после отправки, немного помедлив, выключил его.

— Иди ко мне, — примирительно сказала Лена, увлекла его за собой на простыню и Илья безропотно лег рядом. Она прижалась к нему и стала ласкать губами и языком его напрягшиеся соски.

— Супер, — констатировал Илья, гладя ее по голове.

— Тебе правда хорошо? — воодушевленно спросила девушка. — Слушай, я так рада, что ты наконец разморозился! Ты же такой классный! Извини, что влезла, обещаю больше не капать тебе на мозги.

— Все в порядке, Леночка, — устало сказал он. — Просто не надо сейчас портить самим себе удовольствие. Предоставь мне самому разобраться со своими проблемами.

— Поняла, нет вопросов, — покладисто отозвалась Лена и откинулась назад, призывно поглаживая живот. — Кстати насчет удовольствий: я все еще жду кое-что сладенькое...

— Только учти, что я рассчитываю на ответный десерт, — отозвался Илья, лукаво подмигнул и поцеловал ее в шею.

— Ой, мне хочется, но я не умею. Ни разу еще этого не делала...

Илья улыбнулся ее непосредственности и заметил:

— Слушай, это приятно сознавать. Не волнуйся, я сам не очень-то продвинутый, ты же у меня только вторая женщина.

— Мне это тоже почему-то приятно, хотя я все равно жутко ревную, — шепнула Лена, обвивая руками его шею. — Но до тебя мне еще ни один парень не говорил правду.

Они обменялись интимными ласками и сразу стали целоваться взасос без всякой брезгливости или стыда, жадно и благодарно истязая припухшие губы. У Лены от волнения потекли слезы, она вцепилась Илье в волосы и застонала. Не желая привлекать лишнего внимания, он прикрыл ей рот очередным поцелуем и почувствовал, что вязкая волна блаженства вот-вот захлестнет с головой и мир вокруг станет невидимым, а во рту останется привкус щиплющей морской соли и чего-то неуловимо сладкого.

— Лена, я, кажется, на грани, — тихо сказал он. Девушка понятливо кивнула и обхватила его ногами, разрумянившись от удовольствия и какой-то забавной гордости.

— Только не жалей меня, не останавливайся, даже если мне больно, — попросила Лена. — Я тебе потом все выскажу и подумаю, прощать тебя или нет...

— Ну смотри, ты сама согласилась, — улыбнулся Илья. Он нетерпеливо толкнулся внутрь, в теплую болезненную тесноту, которая обволакивала его, затягивала все глубже, будто не желала выпускать никогда. К собственному удивлению, Илья продержался довольно долго, то увеличивая, то снижая напор, приподнимаясь и подставляя шею и грудь ее губам. Лена словно находилась в каком-то полузабытье, послушно его целовала и вздыхала в такт каждому движению.

И наконец его захлестнуло, точнее, всего лишь пробило мышечной судорогой, но сейчас эта сухая, бездушная, механическая правда ненадолго отступила. Обессилев, он лег на спину, закрыл глаза, но продолжал безвольно обнимать Лену одной рукой.

Она немного помолчала, давая ему передохнуть, и решилась спросить:

— Илья, скажи, а ты в меня влюблен хоть немножко?

Несмотря на свое состояние, Илья приподнялся и удивленно посмотрел на девушку. После недолгого и сосредоточенного молчания он произнес:

— Если честно, то я еще не решил. Слишком уж быстро все произошло...

— Спасибо тебе за честность, — грустно улыбнулась Лена. — Подождем твоего окончательного решения.

Она легла на бок и сложила ладони под щеку, вид у нее был задумчивый.

— Ну что ты, рыженькая? — ласково спросил Илья. — А поцеловать?

— Ты еще не нацеловался?

— Нисколько! Ну не грусти, Леночка. Разве я тебя чем-то обидел, или больно сделал?

— Нет, Илюша, все замечательно, это я так... — вздохнула Лена и обняла его. Они снова принялись ласкать друг друга с нарастающим возбуждением и нежностью на грани отчаяния, будто пытались вцепиться ногтями в неумолимо ускользающую ночь, которая сделала их безнадежно родными.

Открыв глаза, Илья сообразил, что за окном уже погасли фонари, небо более-менее просветлело, а значит, дома предстоит крайне неприятный разговор. От недосыпа болела голова, во рту ощущался желчный привкус, воздух в комнате был спертым и тяжелым, словно все вокруг пропиталось их сексуальными испарениями, покрылось ими как сальным налетом. За ночь он, кажется, взял ее еще дважды, с перерывами, и к концу оба уже совсем плохо соображали. Несмотря на липкое ощущение, Илье не хотелось лезть в местный душ, и он сразу надел майку, джинсы и носки. Лена все еще дремала, раскинувшись на измятой постели.

Он сходил в туалет, умылся ледяной водой, чтобы хоть немного привести себя в тонус, и вернулся в комнату, на ходу собирая волосы в хвост. Илье показалось, что не худо выпить кофе перед дорогой, благо в номере имелся простенький чайник и подарочные пакетики «три в одном». Лена тем временем проснулась и сидела на краю кровати в его рубашке, уставив в него настороженный взгляд.

— Пожалуйста, не надо трогать мои вещи, — сдержанно сказал Илья.

Лена никак не среагировала, и он добавил уже более металлическим тоном:

— Лен, ты плохо слышишь? Пожалуйста, надень свою одежду: я не люблю, когда мои вещи трогают без разрешения.

— Да ладно! Все мужики это любят, — усмехнулась Лена. Тут Илья положил руку на ее плечо, и хотя было совсем не больно, она почему-то испуганно взглянула ему в лицо.

— С тобой все в порядке? — осторожно спросила она.

— Я два раза вежливо попросил, но ты не услышала, — четко произнес Илья. — Мне что, силой ее забрать?

— Бешеный, — тихо сказала Лена, сдернула рубашку и отправилась в ванную.

Илья перевел дыхание, включил чайник и уставился в окно. Внутри сгущалось и пенилось ощущение какой-то отравы, которая только вчера казалась изысканным лакомством. Увы, Илья еще ясно помнил это блаженство, жалел, что его невозможно вернуть, и злился на себя, особенно из-за того, что сорвался на Лену. Когда девушка вернулась в комнату, он постарался обращаться с ней помягче.

— Позавтракаешь? — спросил он, налив кофе и положив на столик простенькие вафли, также подаренные администрацией.

— Спасибо, — осторожно отозвалась Лена, которую, по-видимому, основательно напугало его поведение.

В тишине они перекусили и стали собираться. Лена то и дело поглядывала на Илью, словно надеясь завязать разговор, но он избегал на нее смотреть, и девушка в силу небольшого опыта не знала, как к нему подступиться.

Когда они уже вышли во двор гостиницы, она решилась потрогать его за плечо и спросила:

— Слушай, Илья, ну какая муха тебя укусила? Я сделала что-то неприятное, или сказала? Ну так ты словами объясни! Просто ты мне очень понравился, и я бы хотела...

— Ну и что бы ты хотела? Ты уже все сказала мне там, на кухне, и я нисколько не жалею о том, что произошло. Но теперь мне надо разгребать последствия, а тебе — впредь быть осторожнее и не ехать неизвестно куда с полузнакомым парнем, который в разы сильнее тебя. Я не собираюсь тебе читать морали, но нельзя же быть такой доверчивой! И надеюсь, ты понимаешь, что работать у вас я больше не смогу. Вы с матерью можете не беспокоиться, я верну деньги за все, что не закончено.

— Ты так говоришь, будто я тебе противна, — вздохнула Лена. — А по-моему, со мной тебе было гораздо лучше, чем с ней. Я ведь права?

— Да, я об этом тебе и сказал, — неохотно ответил Илья. — Жаль, что ты не услышала всего остального. Ладно, Лен, хватит, пойдем отсюда. Тебе еще долго до города добираться, и нам, кстати, нужно в разные стороны.

— Ты меня хотя бы на автобус посадишь? — тихо спросила девушка.

Илья посмотрел на нее уже без всякой злости и ответил:

— Я тебе такси вызову. Извини за то, что было в номере: мне не стоило огрызаться.

— Ты тоже извини, — сказала Лена, опустив глаза.

До шоссе они добрались, почти не обменявшись ни словом. Когда подошла машина, Илья сдержанно поцеловал Лену в щеку и сказал:

— Ну пока, Лена, я тебе желаю всего хорошего, и все-таки берись за ум.

— Значит, прощай? — отозвалась она и слабо улыбнулась.

Он ничего не ответил, посмотрел вслед и отправился к остановке на противоположной стороне. К счастью, автобус в Зеленогорск подошел быстро, и в дороге Илья попытался немного успокоить нервы. Ему было очень жаль Иру, хотя он понимал, что никогда особенно не желал этого брака. Но отец успел втолковать ему, что нецелесообразно тратить свою мужественность впустую, и ложиться в постель следует если не после свадьбы, то по крайней мере только с будущей женой. «Кто не созрел для брака, тот не созрел и письку в девку макать», — не мудрствуя лукаво говорил Петр.

Илья и не думал возражать, так как любил во всем порядок: в учебе, в работе, в общении с родителями и сверстниками и в устройстве собственной семьи, уж точно далеком от романтического. И когда его приятели говорили, что порой гуляют от своих девушек «для разнообразия», он искренне недоумевал, зачем это нужно.

И теперь он узнал, что такое истинный беспорядок, можно сказать — осознанный хаос, рожденный в безднах, которые лишь прикрыты тонким, как мыльная пена, слоем этики. Иначе он не мог объяснить, как оказался на казенных, дай бог если стираных простынях с посторонней девицей, не обремененной чувством приличия, щедрой на изощренные ласки и такой же требовательной. Илья подумал, что каждый человек порой хочет отпустить себя, принять свою животную сторону, поваляться в грязи дабы отдохнуть от навязанных условий и идеалов. И у каждого свои средства, зачастую гораздо более опасные и глупые, чем у него.

Но тут же стало еще более тошно: неужели все так просто и мелко? И только ради этого стоило так поступить с родителями, бедной Ирой и ее братьями, которые уже привыкли считать его родным?

Когда Илья добрался домой, голова кипела от раздумий и бессмысленных подготовок к разговору с родителями. Он редко с ними ссорился и почти всегда шел домой с легким сердцем, но сегодня даже не решился позвонить в домофон и открыл дверь сам.

Тишина в квартире сразу встревожила Илью: обычно родители в это время включали телевизор или радио. Он заглянул в гостиную и увидел неподвижно сидящего на диване отца. Петр крепко сцепил руки под подбородком и даже не обернулся в сторону сына, но Илья разглядел, как покраснело его лицо и шея. Белесая щетина еще сильнее выделялась на этом фоне, сигнализирующем об острой внутренней боли.

Илья нерешительно переступил порог, и тут отец поднялся и с размаху ударил его по щеке. Не зная, что сказать, парень просто опустил голову, словно прятался от следующего удара. Петр окинул его пренебрежительным взглядом и произнес:

— Хорош, нечего сказать! Хоть штаны не забыл.

— Папа... — начал Илья, но отец сразу прервал его:

— Значит, так: твою просьбу мы выполнили, и когда Ира позвонила, чтобы узнать, как ты, паршивец, добрался домой, сказали, что все в порядке и ты уже спишь. Но даже не думай, что мы это сделали ради тебя! И что еще хоть раз покроем твои загулы. Это только ради Иры, потому что нам жаль девчонку! Вот, я все тебе сказал, а теперь иди с глаз моих подальше.

— Папа, прости, пожалуйста, — наконец сказал Илья, не подобрав ничего более осмысленного.

— Прощения ты у матери проси, она всю ночь от мигрени промаялась! Ну как ты до такого докатился-то, ни нас не пожалел, ни Иру? Не набегался, видите ли! Ну так что, обнаружил что-нибудь новое и интересное? Просвети старого отца! Может, там щель золотом отделана?

— Слушай, я знаю, что мерзко поступил, — вздохнул Илья. — Но мне тоже сейчас хреново, первый раз так хреново от самого себя...

— Это тебе прививка на будущее, — ответил отец уже гораздо мягче. — Вижу, что ты правду сказал, а то вообще бы с тобой не разговаривал. Давай-ка присядь.

Илья бездумно подчинился, и Петр промолвил, положив руку на его мягкий светловолосый затылок:

— Вот что, Илья: это все плохо, но не убивать же тебя теперь, а? Другого-то мы уж не сделаем, так что ты нам еще пригодишься. А если серьезно, никто не святой, со многими парнями такое случается, но потом они становятся прекрасными мужьями и отцами. И у вас с Ирой все получится. Только заруби на носу, что она никогда не должна об этом узнать, ни через десять лет, ни через двадцать, ни намеком, ни кивком. Просто вычеркни это из памяти, понятно?

— Нет, папа, — возразил Илья. — Свадьбу надо отменять, и я ей все скажу как есть.

— Ты что, рехнулся?! Отменять свадьбу он собрался! А позволь спросить, ради чего? Ради какой-то случайной девки ломать то, что строилось несколько лет?

— Да ничего не строилось, папа, я Ире только голову морочил все эти годы. Гадко, конечно, но лучше уж так, чем испортить обоим всю оставшуюся жизнь. Раньше я с ней хотя бы спать мог, а теперь и думать об этом тягостно.

— Ну надо же, спать ты с ней не сможешь, — усмехнулся Петр. — Все нормальные здоровые мужчины могут, а ты у нас особенный! Проще надо к этому относиться, Илья, и не дурить. Зато жена из нее выйдет толковая — скромная, смышленая, преданная...

— Вот от этой преданности мне и не по себе, — признался Илья. — Я иногда сам диву давался, почему она меня терпит. И главное, я не знаю, то ли это любовь такая самоотверженная, то ли ей просто нужно к кому-то прилепиться, а я удачно подвернулся.

Петр пристально посмотрел на сына и когда пауза затянулась, наконец промолвил:

— Не мне об этом судить. Она такая, как есть, как ее воспитали, и я не вправе обсуждать это с тобой. Речь сейчас о том, что ты собираешься с ней сделать. Конечно, не могу сказать, что мы считали Иру родной, но такого она уж точно не заслужила.

— А жить во вранье она, выходит, заслужила? — вызывающе спросил Илья. — Или ты предлагаешь это как-то по-другому назвать? Я ей только два раза соврал, и то чувствую себя так, будто дерьма наелся, а ты советуешь врать всю жизнь.

— Да пойми ты, правда — это очень больно, с ней надо уметь осторожно обращаться! А ты умеешь? Тем более сейчас, когда от головы все к другому месту отхлынуло! Подожди хоть немного, успокойся, прежде чем рубить с плеча. Ты же потом пожалеешь, дурак, а она может и не простить!

— Это больно, но жизнь ни у кого не закончится. И потом, о себе я могу подумать в конце концов?

Мужчина безнадежно махнул рукой, снова сел на диван и включил телевизор, давая понять сыну, что разговор совершенно его вымотал. Илья еще немного помедлил и с горьким предчувствием отправился на кухню.

Майя сидела у стола, как всегда безукоризненно прямая и невозмутимая, и чистила яблоки, которые в свете кухонной лампы отливали теплым золотом. Когда сын вошел, она на миг прервала работу, подняла глаза и окинула его быстрым оценивающим взглядом. Но почти сразу мать продолжила безмолвно водить острым лезвием, как древняя жрица.

Не придумав что сказать, Илья взял одно яблоко из миски, и Майя наконец сказала:

— Не грызи, сейчас я тебя нормально покормлю.

Парень несмело улыбнулся и сказал:

— Мама, как ты себя чувствуешь? Прости, что истрепал вам нервы, я сам не понимаю, почему мне так крышу сорвало.

Мать неторопливо встала, взяла его за плечи и промолвила:

— Большой ты стал, Илья...

— А ума не набрался? — шутливо спросил он.

— Да, глупостей ты наделал за последнее время, что и говорить. Но я-то тебя и глупым люблю, вот это мое дело, а все остальное — твое. С Ирой ты окончательно решил?

— Да, окончательно. Не хочу больше врать, и жениться на ней тоже. Как думаешь, она сможет меня простить?

— Этого я тебе не могу сказать. Прощение в чистом виде вообще редко встречается, обычно этим словом называют что-то другое. Может быть, Ира как раз на такое способна. Только не надо торопиться — приведи себя в порядок, поешь, поспи немного, а там сообразишь, как себя вести.

— Спасибо, мама, — улыбнулся Илья. — Но я думаю, что не стоит слишком тянуть. Все равно не смогу притворяться: начнутся вспышки, обиды, а там и рассоримся окончательно.

— Ну, дело твое, — безмятежно отозвалась мать. — Давай-ка быстро в ванную, а потом приходи завтракать, я твой любимый кофе со сгущенкой сделаю.

Остаток дня прошел мирно, но Илья так и не решился позвонить Ире. Это вызвало новый прилив злости на себя, и тут же некстати вспомнилась Лена — глаза с золотой крапинкой, напоминающей кружочки похотливого жира на водной глади, красивое тело, горячие губы и свое неведомо откуда взявшееся чувство взрывной, безумной, болезненной нежности. Сейчас его одолевали совсем иные мысли, чем в автобусе: он припоминал, как они игриво возились и щекотались на постели, как он целовал ее мокрые от слез ресницы, как ему хотелось ее успокоить, укрыть, согреть, пусть она и плакала лишь от избытка чувств и напряжения. Разве со «случайной девкой» так бывает? Хотя откуда ему знать, как с ними бывает...

Но с невестой определенно было не так, хотя Илья никогда не считал себя ханжой и пробовал и ласки, и игры. Просто он воспринимал их как разминку, способ разогнать кровь перед главным, а не как полноценный источник наслаждения. С Леной же сладость была во всем, в каждом поцелуе, щипке, касании пальцами, близком дыхании. У него вызывала умиление даже мысль о том, что в этом нежном животе каждый день переваривается пища, а раз в месяц Лена, как все девчонки, наверное, хандрит и налегает на шоколад. И даже в такой неудобный момент на душе стало сладко и тревожно от этих воспоминаний.

Илья заглянул в список контактов на телефоне и долго смотрел на ее имя, словно прикидывая, что с ним делать дальше — стереть или позвонить. Но так и не определился, отложил телефон, лег и закрыл глаза, с надеждой хотя бы на кратковременное забытье.

Однако утро неизбежно наступило, выходные, отведенные под «мужской» праздник, подходили к концу. Илья наконец сказал Ире, что им необходимо поговорить. На удачу, у нее никого больше не было дома, и он решил, что такие новости лучше сообщать в родных стенах.

— Ну так в чем дело, Илья? — настороженно спросила Ира, которая сидела на краешке дивана и бестолково перебирала бахрому пледа. — Что-то случилось?

— Случилось, — проговорил он и нервно сглотнул. — Я тебе изменил.

Ира беспомощно уставилась на него, продолжая теребить покрывало, и наконец произнесла:

— Что? Изменил? В каком смысле?

— В физическом, естественно.

— Нет, я не понимаю, — торопливо заговорила девушка. — О чем ты говоришь?

— Тебе непременно надо все разжевать? — спросил Илья, тут же одернув себя за несдержанность. — Ладно, я переспал с другой девушкой. Так понятнее?

— С какой девушкой? Кто она?

Илья снова вздохнул и терпеливо сказал:

— Ну какая разница, кто она, Ира? Просто девушка, самая обыкновенная. Я у нее в квартире ремонт делал.

«Звучит как сюжет дешевого порнофильма» — поморщился он про себя.

— Тогда зачем ты мне об этом сказал? Ты хочешь жениться на ней?

Решив, что разговор хотя бы сдвинулся с мертвой точки, Илья сказал:

— Мы с ней об этом не говорили, но в любом случае жениться на тебе я не могу. И дело тут вообще не в девушке, это во мне самом что-то изменилось.

— Да нет, Илья! — вдруг с жаром заговорила Ира. — Ничего не изменилось, ты сам скоро поймешь. Ты же никого не полюбил, это просто так, одноразовая связь, физиология...

— Ира, — тихо произнес Илья. — Не обижай меня больше, чем я этого заслуживаю. Я на каждую попавшуюся самку не прыгаю. Возможно, у нас с тобой все бы прекрасно сложилось, если бы я не столкнулся именно с ней, но так уж вышло. Считай, что нам просто не повезло.

Девушка опустила глаза и сказала:

— По-моему, не повезло здесь только мне! У вас-то с ней, похоже, все было прекрасно, да?

— Ну зачем ты травишь себя этими разговорами? — вздохнул Илья.

— А ты не мог хотя бы немного приврать? Я догадываюсь, что любовница из меня так себе, но ты мне и не давал никакого шанса чему-то научиться! Ты вообще даже не намекал, что тебе чего-то не хватает.

— Ты права. Не знаю, может ли это меня оправдать, но тогда я искренне думал, что у нас и так все хорошо.

— Разумеется, теперь-то тебе есть с чем сравнить! — ответила Ира и отвернулась к окну. — В отличие от меня. Впрочем, ты зря думаешь, что я слепая или дура: я давно чувствовала, что с тобой что-то творится. Я же не один год тебя знаю, Илья! Но что до такого дойдет, что ты меня так подставишь перед свадьбой! Ведь я же старалась делать все как учили, а какая-то другая ничем не заморачивалась, сразу взяла дело в свои руки и прочие части, и ты четыре года моей жизни выкинул на помойку! Все, Илья, я не хочу тебя ударить, так что ты лучше уйди, не подначивай.

Она уронила голову на колени и вся съежилась, будто малейшее движение причиняло ей боль. Илья немного помолчал и промолвил:

— Ира, я, конечно, ухожу, но знаешь что? Это очень хорошо, что ты сейчас злишься, что ты наконец-то отпустила себя. Не храни в себе эту боль, излей вместе со злостью, как с гноем. Некоторое время ты будешь меня ненавидеть, а потом все переболит, уйдет и ты станешь свободной и счастливой. И вот тогда прости меня, уже по-настоящему.

Он пошел к двери, но тут Ира вскочила и схватила его за руку.

— Нет, Илья, так нельзя! — заговорила она. — Ну мало ли что я сгоряча сказала? Считай, что я тебя уже простила! Зачем ломать жизнь из-за минутной слабины, если там у тебя все равно ничего серьезного? Что я родителям скажу? Они ждут свадьбу, готовятся, о внуках уже мечтают. Ну давай сойдемся на том, что этого разговора просто не было! У нас все будет нормально, только не рассказывай лишнего, а я не буду спрашивать.

— Я так не смогу, — произнес Илья с усилием. — Если ты все это проглотишь, лишь бы выйти замуж, я просто перестану тебя уважать. Ты меня слышишь?

— Слушай, ну все мужья изменяют, и конец света до сих пор не случился! Что, не заводить из-за этого семью? Жить в гордом одиночестве?

— Так уж и все? И твой отец? И мой? Нет, Ира, я в такие игры не играю, — решительно сказал Илья. — Прости, мне надо идти.

— Ты к ней сейчас пойдешь?

— Я не уверен, что вообще снова ее увижу, но это неважно. Не знаю, что еще тебе сказать: предлагать дружбу цинично и глупо, так что давай просто попрощаемся.

Девушка отпустила его руку, забилась в угол дивана и снова закрыла лицо. Илья немного помедлил и вышел за дверь.