Наведу порядок в королевстве тьмы

Глава 4. Попаданка ищет работу

Ночь пришлось провести под открытым небом. Час или два я бродила по спящему городу в поисках укромного уголка, где можно затаиться, — вздрагивала от каждого шороха, то и дело боязливо озиралась и слушала жалобное ворчание пустого желудка. Наконец на глаза мне попался уютный квадратный дворик, со всех четырех сторон окруженный двухэтажными домами.

То что надо!

Почти всю площадку занимали уличные сушилки для белья. Между врытыми в землю деревянными стойками были натянуты веревки, и на них висели, чуть покачиваясь на ветру, влажные платья и белые простыни. В центре двора стоял круглый колодец, похожий на бочку.

Единственный проход между домами преграждала металлическая решетка с дверцей. Судя по всему, на ночь она запиралась, чтобы никто из посторонних не проник в этот благоустроенный двор и ничего не украл, но замок сломался, и калитка была открыта.

Отличное убежище!

Есть где преклонить усталую голову.

Рядом с крыльцом я обнаружила самодельную, грубо сколоченную скамейку. На ней и устроилась, положив руки под щеку вместо подушки. И сразу рухнула в глубокой черную яму забытья.

Мне казалось, что прошла всего секунда, как я смежила веки, — и тут на меня обрушился град ударов. Проснуться от того, что тебя дубасят мокрой тряпкой по плечу и орут под ухом, — то еще удовольствие.

Первое, что я увидела, открыв глаза, — распахнутый рот и сухие губы, окруженные складками дряблой кожи.

Надо мной слонялась седая старуха в коричневом платье и кричала на весь двор:

— Прочь! Вон отседова, воровка! Как ты сюда пробралась? Стащить чего удумала?

Снова и снова она хлестала меня белой наволочкой, зажатой в кулаке.

В шоке от такого пробуждения, я вскочила со скамейки и бросила в сторону калитки со сломанным замком, а вслед мне полетели грязная брань и отборные проклятия.

— Я на тебя стража натравлю! Трехголовый найдет тебя по запаху и загрызет! Даже косточек не оставит!

Ну и кровожадная старуха!

Остров продолжал радовать гостеприимством. Утро в новом мире началось чудесно и обещало быть столь же приятным, как и прошлый вечер.

Хотя мне и казалось, что проспала я совсем недолго, крыши домов золотил рассвет. Солнце Эрлинг-Веста, в отличие от луны, ничем не отличалось от нашего — круглый диск желтого цвета.

Несмотря на ранний час, городские улицы кишели людьми. Все куда-то спешили с сердитыми лицами, толкались локтями, если кто-то мешал пройти, и никогда, ни при каких обстоятельствах не уступали другим дорогу — видимо, считали это ниже своего достоинства.

Я даже растерялась — такой враждебностью веяло от прохожих. Кошмар!

Вдоль дороги тянулись многочисленные торговые лавки. Двери их постоянно открывались, впуская и выпуская толпы посетителей. Голод вновь напомнил о себе болезненной резью в животе, и я решила, что самое время попытать удачу и предложить кому-нибудь свои услуги.

В родном мире я работала продавцом-консультантом в магазине бытовой техники. Здесь, конечно, холодильниками и посудомойками не торговали, но какая разница — главное, у меня был опыт продаж.

Воодушевленная этой мыслью, я двинулась по улице, читая вывески над витринами.

Салон готового платья.

Самое то!

Как всякая женщина, платья я любила, в тканях разбиралась и легко могла помочь покупательнице подобрать наряд по фигуре.

Пригладив волосы, чтобы выглядеть презентабельно, — насколько вообще можно выглядеть презентабельно в драном платье, с грязной головой и нечищеными зубами — я толкнула дверь.

В помещении царил утренний полумрак. Солнечные лучи сюда еще не добрались, а хозяин магазина, судя по всему, экономил на свечах и масле.

Я нерешительно огляделась. С двух сторон от входа до прилавка тянулись ряды манекенов, одетых в бархат и тафту. Что сразу привлекло мое внимание: на каждом платье в районе груди была предусмотрена накладка из круглого кусочка белой ткани, но без буквы. Наверное, букву вышивали потом, в зависимости от статуса владелицы наряда.

Да здесь, по-видимому, кастовое общество! А моя каста низшая.

За прилавком стоял мужчина с кудрявыми бакенбардами, похожий на Пушкина, и я улыбнулась ему самой очаровательной из своих улыбок. Однако в этот раз привычное оружие не сработало.

При виде меня хозяин лавки разорался и замахал руками:

— Вон! Побирушки мне здесь не нужны. Я не подаю милостыню.

— Вы не поняла, я хочу устроиться на работу.

Взгляд местного Пушкина соскользнул с моего лица на эмблему с буквой и вопли стали еще громче, еще пронзительнее:

— Прочь, оборванка! Пошла отсюда!

Ошеломленная столь бурной реакцией, я попятилась и натолкнулась спиной на дверь.

Мужик еще кричал, потрясая кулаком в воздухе, когда магазинный сумрак сменился ярким светом разгорающегося дня.

Я снова стояла посреди улицы, наводненной людьми. Мужчины и женщины, проходящие мимо, грубо толкали меня локтями и что-то раздраженно бурчали в мою сторону.

Ладно, первый блин вышел комом. Но тут была и моя вина. Сунулась в местный бутик. Разумеется, ни один дорогой салон не возьмет на работу замарашку.

Но и в других, более скромных заведениях, ситуация повторилась. На меня орали. Меня гнали прочь, словно бродячую собаку.

В мясной лавке, в молочной, в дешевой пивнушке, в таверне, куда я пыталась устроиться подавальщицей, было все то же самое. На голову мне сыпались оскорбления.

И каждый торговец смотрел на алую букву «С» на моей груди.

Проблема была в ней.

Проклятая нашивка! Из-за нее меня не хотели брать на работу.

Первой мыслью была сорвать злополучную нашивку или закрыть ее куском ткани, но что-то подсказывало: это не поможет. Любой потенциальный начальник в первую очередь захочет узнать мой статус. Скрывать его, скорее всего, незаконно, а проблемы с местной полицией мне не нужны. Что же тогда делать?

За спиной явственно замаячил призрак голодной смерти.

Напившись из колодца, я уселась на ступеньки случайного дома и крепко задумалась.

Имей я немного деньжат, могла бы купить новое платье и вышить на нем какую угодно букву, но мои карманы зияли дырами. Шелковое платье, которое я собиралась продать, украла эта рыжая дрянь. Даже медяки кота потерялись во время погони. Настоящее дно. Ниже падать просто некуда.

Впрочем, спустя несколько минут меня посетила идея и, как мне показалось, весьма недурственная.

Возбужденная, я поднялась на ноги.

Для начала надо было понять, что означают все эти буквы на одеждах местных жителей. Во-первых, чтобы не поменять шило на мыло, а во-вторых, чтобы не вызвать опасных подозрений. Если я явлюсь устраиваться на работу в дешевую забегаловку, а на груди у меня ярким флагом будет сиять эмблема графини, выйдет казус.

Дабы избежать подобных ситуаций, я принялась наблюдать за прохожими. Кто как выглядит и каким знаком отличия щеголяет.

Через час я смогла сделать определенные выводы. Знатные господа носили на груди букву «Ф», горожане попроще — «В», нищенки, как я, — «С», а некоторые, видимо, особенно статусные, обходились без нашивок. Таких людей на улице было раз, два и обчелся, и путешествовали они по острову не пешком, а в личных экипажах.

Чтобы точно не ошибиться, я заглянула в парочку лавок и оценила эмблемы продавщиц. Из моих наблюдений следовало, что платье мне нужно с буквой «В». Только такое.

Собравшись с духом, я приступила ко второй части своего плана.

Чувствуя себя как на иголках, я вернулась в уютный дворик, в котором сушилось на веревках развешанное белье и откуда утром меня прогнали ссаными тряпками. Замок на калитке еще не починили, и я засела в засаде, дожидаясь, когда на площадке между домами не останется лишних глаз. Больше всего я боялась пересечься со злобной старухой, обозвавшей меня воровкой.

По всему выходило, что она права.

Именно это я и собиралась сделать: стащить одно из платьев, оставленных сушиться на солнце.

Я знала, что брать чужое плохо. В детском доме нас били по рукам тяжелыми школьными линейками, когда ловили на воровстве продуктов с кухни. Но сейчас у меня просто не было выбора. С этой проклятой буквой «С» я превратилась в изгоя, с которым никто в городе не желал иметь дел. А я хотела есть. Сосущее чувство голода доводило меня до изнеможения. По ощущениям мой желудок уже принялся переваривать сам себя.

Пока во дворе царил шум и гам. Пришлось запастись терпением. Около часа мальчишки лет семи играли у колодца в войнушку, сражаясь друг с другом длинными палками и самодельными деревянными мечами. Затем явились женщины с корзинами, чтобы снять с веревок высохшие вещи и развесить новую порцию стирки.

В этот момент я напряглась: а вдруг все платья унесут?

К счастью, страхи не оправдались. Пощупав синее платье из хлопка, хозяйка решила, что оно еще влажное и, к моей радости, оставила его болтаться на вешалке.

А потом долгое ожидание вознаградилось. Двор опустел.

* * *

Ткань была мокрой и липла к телу, но я все равно с удовольствием сменила свои грязные лохмотья на чистую одежду без дыр и заплаток. С размером не повезло. Платье висело на мне мешком. Его владелица обладала более пышными формами, чем я, но выбирать не приходилось, и я решила во всем искать положительные стороны: лучше утонуть в одежде, чем не суметь в нее втиснуться.

Теперь, когда на моей груди красовалась нашивка с правильным знаком, можно было снова попытать удачу.

Мой выбор пал на чайную лавку кера Томпсона.

То, что лавка принадлежит некому керу Томпсану, говорила вывеска над стеклянной витриной. А табличка на двери давала понять, что магазинчику как раз требуется работник.

Шанс!

Перед собеседованием я тщательно привела себя в порядок. Умылась колодезной водой, прополоскала рот и почистила зубы пальцем, а в качестве расчески использовала свою пятерню. Ну а что еще мне оставалось делать? Мне кровь из носа нужны были деньги.

Стоило толкнуть дверь, и над головой звякнул колокольчик. Этот мелодичный звук вкупе с приятными ароматами, витавшими в лавке, наполнил меня ощущением домашнего уюта. Мне здесь сразу понравилось. Мягкий сумрак, на полках стеклянные банки с чаем, за широким прилавком дедушка с добродушным лицом. Почему-то я тут же приписала ему множество положительных черт характера. Он выглядел как дед мороз только в зеленом сюртуке.

При виде меня старичок улыбнулся мягкой, отеческой улыбкой, и я постаралась не думать о том, что было бы, явись я сюда в своем старом нищенском платье. Был бы этот господин столь же приветлив? Улыбался бы мне так же тепло? Или как остальные погнал бы прочь, обливая словесными помоями?

— Добрый день, кера. Какого чаю желаете? — старичок снял с полки одну из стеклянных банок, наполненных крупными листьями, поднял крышку и дал мне понюхать аромат. — Есть из розовых лепестков. Есть травяной с кусочками фруктов. Зеленый, черный, молочный. На любой вкус.

Чай пах божественно, улыбчивый дедушка располагал к себе, эта лавка так разительно отличалась от убогой реальности за ее пределами, что мне отчаянно захотелось устроиться сюда на работу. Меня буквально окутало ощущение спокойствия и умиротворения. Я словно в плед теплый завернулась.

— Замечательный чай, но я пришла по объявлению на двери. Там написано, что вам требуется помощница.

Дедуля вернул банку в шкаф. Теперь, когда он видел во мне не покупательницу, а возможную работницу, его взгляд стал более пристальным и цепким.

— У вас приятная наружность, — принялся он перечислять мои достоинства. — Речь ваша грамотная и внятная, а голос мелодичный и не режет слух. Посетителям понравится общаться с вами и смотреть на вас, особенно если вы найдете себе платье более подходящего размера, — и владелец магазинчика неодобрительно кивнул на мой бесформенный синий балахон. — Всем вы хороши, кера. И я с удовольствием возьму вас своей помощницей, если вы докажете, что умеете торговать.

— И как же мне доказать это? — подобралась я, готовая к любым испытаниям, к любым тестам, лишь бы не возвращаться на враждебные городские улицы.

Старичок почесал затылок, пригладил густые брови, затем вышел из-за прилавка и жестом попросил меня занять свое место:

— А давайте притворимся, что я — посетитель и вам надо продать мне чай. Сможете — работа ваша.

Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями и обращаясь к своему многолетнему опыту в сфере торговли. Я должна была получить это место. Должна! Желудок сводило голодными спазмами, кости ломило после тесного контакта с холодной жесткой скамейкой в чужом, негостеприимном дворе, в висках стучало после резкого и неприятного пробуждения — я уже давно достигла предела своих душевных сил и чувствовала, что отказ старичка повергнет меня в пучину отчаяния.

Безумно не хотелось покидать этот островок уюта. Чайная лавка кера Томпсона стала глотком свежего воздуха после мрачной убогости и беспощадности Эрлинг-Веста. Только здесь ко мне отнеслись с добротой и уважением.

— Итак, кера, — улыбнулся, подбадривая, хозяин магазинчика.

Я встала за прилавком и нервно огладила руками его гладкую деревянную поверхность.

Соберись!

У тебя получится.

Все будет хорошо.

С этими мыслями я попыталась натянуть на лицо приветливое выражение, но от волнения, от понимания, насколько высоки ставки, улыбка вышла кривой и неестественной. Уголки губ подрагивали, щеки покраснели, а когда я заговорила, то обнаружила, что и голос меня подвел. От былой мелодичности не осталось и следа. Я хрипела, как во время простуды, — больной, а значит, заразный, продавец отпугивает покупателей.

— Какого чаю вы желаете? — с трудом выдавила я из себя, и кер Томпсон поморщился, будто услышав скрип гвоздя по стеклу.

Он взмахнул рукой, обрывая мою неуклюжую попытку выглядеть милой.

— Успокойтесь. Не стоит так нервничать, прекрасная кера. Давайте попробуем еще раз. Сначала. Уверен, вы можете лучше.

Я опустила веки и несколько секунд простояла с закрытыми глазами, сражаясь с волнением, затем вздохнула, выдохнула и посмотрела на мужчину перед собой. В этот раз у меня получилось улыбнуться искренне. В свой взгляд я вложила максимум дружелюбия.

— Слушаю вас, — голос звучал ниже, чем обычно, но теперь тон был приятным. Легкая хрипотца намекала не на простуду или увлечение всякими дымящимися штуками, а на страстность натуры. — Какой чай вы желаете? Зеленый, черный, молочный? С цветочными лепестками? С кусочками фруктов? У нас есть на любой вкус.

Я запомнила речь, которой меня встретили в лавке, и сейчас повторила ее почти дословно.

Старичок одобрительно кивнул.

— Я не знаю, какой хочу, — изобразил он капризного клиента. — И хочу ли. Я пришел просто посмотреть.

Всем своим видом он намекал, что я должна склонить его к покупке, но не желал облегчать мне задачу.

— Этот чай просто изумителен, — я схватила с полки первую попавшуюся банку и, подняв крышку, сунула старичку под нос. — Понюхайте.

— Мне не нравится, — мужчина скривился. — Воняет тухлой рыбой.

Трубочки листьев в банке источали тонкий аромат розы, но клиент всегда прав: тухлая рыба — значит, тухлая рыба. С виноватой улыбкой я убрала неугодный товар под прилавок.

— У нас есть сбор из особых трав для укрепления здоровья.

Нельзя сказать, что я откровенно врала. В конце концов, от любого чая есть польза. В этой лавке я пробыла меньше часа и еще не изучила ее ассортимент, но в сплетении ароматов, витающих в воздухе, успела уловить древесно-пряный запах чабреца и медовый — липы.

— Особые травы для укрепления здоровья? — дедуля вскинул брови, оценив мой маркетинговый ход. Под его густыми усами притаилась лукавая ухмылка.

— Одна кружка в день — и никаких болезней, — убежденно кивнула я.

Тревога ушла, ко мне вернулась уверенность в себе, я словно поймала волну вдохновения, однако хозяин лавки не желал сдаваться. Он продолжал меня испытывать.

— С чего вы взяли, что мое здоровье надо укреплять? Я что, выгляжу больным? Немощным? Как вы смеете оскорблять меня, кера! — и дедуля с гневным видом скрестил руки на груди, даже ноздри раздул в притворном возмущении. Ну, актер!

На секунду я растерялась, не зная, что ответить. Такого сложного и нервного собеседования у меня не было ни разу в жизни. Здесь и сейчас от меня требовались не только навыки продавца, но и психолога, и специалиста по рекламе.

— Пожалуйста, простите меня. Я вовсе не хотела вас обидеть. Просто подумала, что погода в последние дни очень изменчива. Кажется, что тепло, а как подует ветер — простыть можно в два счета. Позаботиться о своем здоровье никогда не лишне.

Старичок промолчал Он начал разворачиваться, давая понять, что уходит, что покупатель, которым он притворяется, вот-вот сорвется с крючка и ничего не купит, а значит, я останусь без работы, на улице, с дырявыми карманами, где гуляет ветер. Этого нельзя было допустить. Дверь, ведущая наружу, вдруг показалась мне воротами в ад.

Меня захлестнула паника.

В последнем жесте отчаяния я выпалила:

— Стойте! Сегодня у нас особое предложение. Две банки чая по цене одной. Берете одну, вторую получаете в подарок.

От моих слов у кера Томпсона глаза полезли на лоб. Шокированный и возмущенный, он мгновенно выпал из роли и завопил на всю лавку, словно я и правда вознамерилась кому-то отдать его драгоценный товар бесплатно.

— Что вы творите, кера! Что значит вторая банка в подарок?

— Помните наш уговор? — мой голос дрожал. — Вы сказали, что если я продам вам чай, то вы возьмете меня на работу.

Хозяин магазина нахмурился, затем неохотно кивнул, словно ожидая подвоха.

Под его мрачным взглядом я сняла с полки две банки с чайными листьями и опустила на прилавок.

— Ответьте, только честно. На месте покупателя вы бы отказались от моего предложения? Две упаковки чая по цене одной?

Мой суровый экзаменатор долго молчал, буравя меня пристальным взглядом, затем я увидела, как в зарослях его седой бороды дрогнули уголки губ. А спустя секунду он уже хохотал в голос.

— Ну, плутовка, — грозил он мне пальцем и вытирал слезы смеха на глазах. — Провела меня. Разумеется, не отказался бы. Кто ж откажется от столь щедрого предложения? Где это видано, чтобы вещи раздавали бесплатно?

Ясно, про рекламные акции, популярные у меня на родине, в этом мире не слышали. Может, у них и скидок нет?

— Только разве ж это выгодно? — старичок отсмеялся и упер кулаки в бока. — Раздаривать добро.

— Я знаю, как сделать это выгодно. Доверьтесь мне.

Мысленно я уже потирала руки, предвкушая, как приведу эту маленькую торговую точку к процветанию.

Если меня, конечно, наймут на работу.