Настя и пять королей

Глава 57

Только что выплюнутый из драконьей пасти рослый качок жалобно семенил разъезжавшимися ногами по полу. Перед ним возвышался свирепый дракон и плотоядно облизывался.

— Спрашиваю в третий раз! Ты сам сделал себе эту похабную татуировку? В этот раз я ведь могу не удержаться и проглотить… Я, кстати, сильно проголодался, пока с тобой забавлялся.

Парень на полу стал ещё бледнее, чем был до этого, хотя уже имел весьма светлый окрас.

— Может, ты думаешь, что не скоро переваришься, или что я тебя пережёвывать не стану? — поинтересовался ящер. — Да, ты прав — я глотаю целиком. Но люблю хорошо прожаренное мясо, — и выдохнул струю огня, которая лизнула пол в нескольких дюймах от ног потенциальной жертвы.

Дверь в комнату открылась и показалась голова перепуганного Ласло. Мальчик, заикаясь, произнёс:

— Господин, он ничего не скажет от страха. Я и сам едва могу говорить, хотя вы меня, как его, не ели несколько раз. Парень даже мычать больше не может, только сипит от ужаса.

— А как, по-твоему, я должен выведать у него нужную мне информацию?! — воскликнул дракон. — Или может вообще его отпустить и даже наградить за то, что опорочил мою женщину и рассорил меня с ней?!

— Нет, господин, мы его потом отпустим. А пока позвольте мне с ним самому поговорить. И лучше без вашего присутствия… — попросил Ласло.

— Ладно, можешь попытаться, — согласился Эдвин, обретая опять человеческий вид. — Но если что-то пойдёт не так — я за дверью буду.

Через двадцать минут Ласло сообщил обо всём, что рассказал ему пленный красавчик.

Я была в ярости. Так меня ещё никогда в жизни не оскорбляли. Проклятый Эдвин, чтоб его крабы покусали!

Запер меня, не пойми где. Я точно знаю, что такой унылой башни в замке раньше не было. Я сама тут всё обустраивала. Вредный дракон наколдовал эту тюрьму специально, чтобы меня позлить!

И я пнула со всей силы ногой запертую дверь. Было больно, и не только ушибленным пальцам, но и моему бедному сердцу. Эдвин посмел усомниться в моей любви и преданности, да ещё после того, как я своей жизнью ради него рисковала. Гад неблагодарный!

Дверь скрипнула и открылась.

Я уже приготовилась произнести пламенную речь о том, что между нами всё кончено, и что я даже не посмотрю в сторону тирана. Но увидела Джесси с кувшином молока и свежеиспечённым пирогом в руках.

— Здравствуйте, госпожа. Вот принесла вам покушать, — пояснила девушка.

— Сама принесла, или этот гад послал? — поинтересовалась я.

— Как бы наполовину сама… — стушевалась служанка. — Эдвин распорядился кроме хлеба и воды вам ничего не давать. Но во-первых, молоко — тоже жидкое, да и пирог, как хлеб, в печке выпекают. Ну, и потом я убеждена, что сам хозяин скоро успокоится и образумится.

— Да что ты говоришь?! — взвилась я. — Может мне его ещё и поблагодарить за столь щедрый порыв души? Упс, не получится — порыва пока не наблюдается!

— Вы не кипятитесь понапрасну, — попросила Джесси. — Я же вам раньше рассказывала про проклятие, которое наложили на Эдвина и всех нас. Одна отвергнутая им девушка пожелала ему стать невозможно ревнивым, чтобы он сам отталкивал всех тех, кто ему дорог. Мы готовились к свадьбе, когда Эдвин в первый раз разбушевался. Я уже не помню, что ему тогда не понравилось, но его дракон едва не спалил невесту дотла. Девушка сразу же собрала вещички и отчалила с острова. Да ещё и прибавила новое проклятие. Заявила: «Чтобы ты не смог причинить вред другим, пусть тебя окружают одни лишь призраки!»

— А его братья? — в ужасе прошептала я. — Он их тоже в призраков превратил?

— Не он, а его ревность и заклятие второй девушки, — ответила Джесси. — Если его снять, принцы смогут разъединиться и начать жить собственной жизнью.

— Понятно… — прошептала я в замешательстве. — Если я тоже не вытерплю его ярости, вы все до конца жизни останетесь призрачными фантомами?

— Мы уже привыкли к такому существованию, — ответила служанка. — Это даже прикольно, так как позволяет ходить сквозь стены. Но порой очень хочется почувствовать настоящими лёгкими запах утреннего ветерка, дующего с моря, ощутить аромат той выпечки, которую я пеку… — и девушка тяжело вздохнула. — Я уже забыла это совсем…

Я подскочила к Джесси и порывисто её обняла. Повернула своими руками заплаканное лицо к себе и поклялась:

— Я обязательно вытерплю и спасу всех вас, обещаю!

Дверь резко распахнулась и ударилась о стену от сильного удара. А потом раздался оглушающий свирепый рёв разъярённого дракона:

— Ты ослушалась, Джесси! Мало того, что принесла вовсе не ту еду, что я велел, ещё и начала трепаться с пленницей вопреки моему строжайшему запрету.

— Пленницей?! — опять взвилась я. А служанка приложила руки в умоляющем жесте к груди, напомнив мне о моей клятве.

Практически проталкивая непослушные вежливые слова наружу вместо криков и оскорблений, которые рвались из обиженной души, я ответила:

— Не стоит орать на бедную девушку. Вы злитесь на меня — на меня и кричите!

Эдвин подавился собственной яростью и замер с открытым ртом. Лишь его ноздри по-прежнему широко раздувались.

— Ступай на кухню! — распорядился дракон. Я опять напряглась. Слишком это по-домостроевски прозвучало. Типа: «Знай своё место — оно у плиты!»

Но я мужественно стерпела очередное хамство, хотя в мыслях уже нарисовала картинку, где приковала толстенными наручниками Эдвина к раковине, набитой грязной посудой.

— Вы что-нибудь ещё хотите мне сообщить? — поинтересовалась я вежливо, когда Джесси ушла. — А то ведь вы сами нарушаете свой же запрет на общение с пленницей.

Эдвин вздрогнул и поморщился. Потом целую минуту собирался с ответом и, наконец, произнёс:

— Да, я пришёл сказать, что знаю, кто стоит за беспределом с татуировками.

— Неужели это не я?! — подколола я ревнивого дракона.

— Нет, это Розалия. По рассказу пленённого мужика Ласло нарисовал портрет женщины, в котором мы признали старую королеву.

— Не думала, что Розалия умеет рисовать, — озадачилась я.

— Она может и не умеет, а магия может всё, — ответил Эдвин.