Настя и пять королей

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Глава 31

— Так-так-так… — скопировала я интонацию Малефисенты из диснеевского фильма. — Кто-то предложил пари — очень интересное пари, надо сказать. А интереснее всего будет то, что роли уже поменялись. Теперь играть с тобой буду я…

Гарри грязно выругался, но лоскуток моего платья превратился в кляп — теперь плохой мальчик мог лишь мычать, захлёбываясь невысказанными вслух оскорблениями.

Король попытался упереться ногами в пол и освободиться.

Напрасная трата сил!

Лоскуточки быстренько спеленали его икры и крепко примотали к ножкам дивана.

— Отличный вид! — издевательски похвалила я, подёргав за крепкие путы. — Не знала, что короли обожают играть в связывание. Вы меня простите, пожалуйста, такая вот я неосведомлённая была. Но сейчас мы быстренько исправим это упущение…

Я села на колени Гарри и немного поёрзала.

— Кто-то предлагал ставить на неконтролируемое возбуждение? И проигравшего предлагалось наказать, отняв у него какую-нибудь ценную штучку.

Я томно выгнулась и опять вжалась в горячее, вздрагивающее подо мной мужское тело.

— Ой, кажется, я что-то почувствовала… — картинно «испугалась» я. — Какое-то томление вот тут… — и я слегка прикоснулась к выпирающему из мужских штанов бугру.

Гарри что-то прохрипел в ответ — явно нелицеприятное для моего слуха.

— Ты считаешь?! Да, согласна, я, несомненно, выиграла. Один-ноль! — констатировала я, соскользнула с колен и направилась в дальний конец комнаты.

В отличие от первого мрачного зала в замке Гарри, где я очутилась впервые, в этом помещении никаких ужасов не было. Вместо коллекции доспехов поверженных врагов вдоль стены располагался длинный подиум, на котором располагались чудесные вещицы. Тут были хрустальные кубки, оправленные в золото и украшенные самоцветами, восточные сосуды с необыкновенной эмалевой росписью, рельефные блюда из золота и платины, античные амфоры. А на самом видном месте лежала корона, по сравнению с которой Шапка Мономаха смотрелась бы не дороже вязаной шапочки лыжника.

— Так-так-так… Даже глаза разбегаются от выбора… Чтобы мне тут присмотреть? — протянула я в крайней задумчивости. Потом схватила большую амфору и столкнула её на пол — во все стороны полетели осколки, и брызнуло красное вино. Запах пошёл просто сказочный. А я картинно ужаснулась:

— Ой, какая же я неловкая! Вазочку расколошматила. Но ты ведь мальчик богатый, тебе ведь не жалко какой-то черепушки для хорошей девочки?!

В момент падения амфоры Гарри дёрнулся так, что путы на нём натянулись, а тело вокруг страшно побелело, лишившись притока крови. Глаза короля могли испепелить любого своей ненавистью. Гарри даже кляп во рту попытался сжевать и проглотить, но заколдованная материя лишь сильнее намоталась, закрыв не только губы, но и весь подбородок.

Я вернулась к связанному королю, держа в одной руке хрустальный кубок, а в другой корону и продолжила экзекуцию.

С огромным «сочувствием» я погладила Гарри по голове и прошептала на ушко:

— Тебе ведь не жалко для меня своей вазочки? Вазочка была старая, вазочка была плохая. Она хранила алкоголь. А в нашем мире все придерживаются здорового образа жизни.

Потом я села к королю на колени и заглянула в его сверкающие злобой глаза.

— Ой, я ведь забыла совсем! Ты ведь, поди, хотел продать красотульку в счёт уплаты своего долга? Извини, я такая забывчивая. Но ведь игра — есть игра! И не всегда выходит побеждать.

Изо всех сил я позвала Эдвина — мысленно, лишь своей душой. Но меня услышали — я это поняла каким-то новым для меня чувством.

— Пусть магические новости покажут мой триумф! — тихо попросила я.

И пространство комнаты осветилось вспышками камер. Тех, кто наблюдал и снимал, я не видела, но твёрдо знала, что они рядом и что они ловят каждое моё движение и каждое слово.

Я надела корону, приняла красивую позу, взобравшись на диван, к которому был привязан Грязный Гарри, поставила на его грудь свою ногу и взмахнула кубком на манер королевского скипетра.

— Здесь и сейчас я одержала победу над тем, кто меня оскорбил, кто унизил перед всеми зрителями. Теперь он лежит поверженный у моих ног и даже не может молить о пощаде. И правильно, пощады не будет! Тот, кто не задумываясь, лишает нас самого дорогого — нашей чести и достоинства, будет строго наказан.

Потом я пристально посмотрела в воображаемую камеру и, обращаясь к мужчинам с той стороны магического экрана, заявила:

— А если ты думаешь, что тебя это не коснётся, и что ты можешь по-прежнему мотать нервы своим подругам, жёнам, матерям и сёстрам, берегись — скоро я приду и к тебе!

Мой триумф немного подпортил мой вредный внутренний голос, который заявил совершенно некстати: «Ты — ходячая реклама стирального порошка!»