Наши уже не придут 6

Глава двадцать седьмая Переход

*11 ноября 1940 года*

— Мы разберём этот танк на составляющие, установим все марки стали, которые были применены при его изготовлении, воссоздадим каждый техпроцесс и наладим серийное производство, — заверил Леонид президента.

— Неужели не удастся создать что-то лучше? — спросил Рузвельт.

Видимо, его нисколько не вдохновляла перспектива принимать на вооружение Армии США, фактически, советский танк.

— Время, господин президент, — покачал головой Курчевский. — У нас нет времени, чтобы осмысливать все технологии, заложенные в этот танк, совершенно нет времени пытаться улучшать их и разрабатывать на их основе новую боевую машину. Нам нужен актуальный танк для Армии США как можно быстрее. Точнее, вам нужен.

Великобритания избрала стратегию абсолютной открытости и, де-факто, предлагает Рузвельту своеобразный протекторат над собой — Великобритания готова пойти на это, лишь бы получить защиту от СССР.

Красная Армия уже взяла Норвегию, Дания в опасности, а Румыния, Болгария, Венгрия и Чехословакия пали в ходе кровопролитных боёв — там миллионы красноармейцев устанавливают оккупационную власть и наводят порядок.

«Очевидно, что Европа падает в тень красного знамени», — подумал Леонид, вспомнив цитату из недавнего выпуска «The New-York Times».

Победа СССР уже практически неотвратима, ведь Германский рейх деморализован — кайзер изначально не был в состоянии изменить ситуацию на фронте, а «война» против Франции и Великобритании полностью подорвала боевой дух рейхсвера.

Возможно, вмешательство новой Антанты лишь ухудшило ситуацию, так как немецкие солдаты больше не хотят сражаться, ведь Германия разделена между СССР и новой Антантой, а победа одной из сторон лишь выберет для немцев оккупанта.

Конечно, победа новой Антанты, теоретически, может сохранить Германию в том виде, в котором её вновь обрели немцы, но эта победа выглядит очень сомнительно.

Многие это понимают, поэтому в Мексику начали стягиваться дезертиры из дискредитированного рейхсвера, сражающегося непонятно за что — они пополняют ряды ЧВК «Царская стража» и «Чёрная стража».

Последняя уже куплена Леонидом за большие, даже для него, деньги, поэтому у него сейчас целых две частные армии.

Немцы также массово едут в Аргентину, где сильна немецкая диаспора, но, в основном, они склонны перебираться в Мексику, где Курчевский даёт не только работу, но ещё и подъёмные, а также сравнительно дешёвое жильё. Официально, конечно же, всё это делается от лица каудильо Анхелеса.

Дезертиров никто никому выдавать не будет, потому что Мексика не признала новый Германский рейх, а ещё потому, что мексиканской армии нужны опытные солдаты и офицеры. Это также значит, что из Мексики выдачи нет вообще никому — Леонид постарался, чтобы его «карманная страна» стала наиболее привлекательной для эмиграции немцев, желательно, солдат рейхсвера…

— Нам нужен новый танк, — согласился Рузвельт. — Но что с твоими чехословацкими проектами?

Чехословакия — это больная тема Леонида. Во всяком случае, он старался показать всем, что ему больно было потерять все эти заводы. На самом деле, ему слегка больно, так как эти потери слегка осложняют его работу. Но лишь слегка.

— Бесперспективные и отстающие, — вздохнул Курчевский.

В Овальный кабинет вошла официантка и закатила за собой тележку с ужином.

Рузвельт благосклонно кивнул и она расставила на столе блюда, после чего удалилась.

— Других решений нет? — спросил президент США, берясь за вилку и нож. — Это ущерб нашей национальной гордости — красть чужие технологии. Мы ведь, в конце концов, не нацисты…

— Красть хорошие идеи — это не зазорно, — улыбнулся Курчевский, вооружившийся аналогичными приборами. — Зазорно отставать и потом проигрывать в войне. Коммунисты показали, что они лучше в танкостроении, но мы их обязательно догоним. Скопируем их танк, выиграем время, а затем сделаем лучше. Всё-таки, он будет отличаться — шасси позволяет установить немецкое 88-миллиметровое орудие, а ещё мы установим наш бензиновый двигатель. Новую трансмиссию придётся спешно разрабатывать…

— А дизельный двигатель? — спросил Рузвельт.

— Мои конструкторы решили, что это излишне, — ответил Леонид. — Слишком долго разрабатывать новый дизельный двигатель и трансмиссию параллельно, поэтому лучше использовать то, что есть. Но я уже распорядился потихоньку начинать разработку нового дизеля, поэтому он будет, но только через год-полтора.

— Мне докладывают, что ты переносишь в Мексику всё больше своих производств… — произнёс президент. — С чем это связано, Леон?

— Деньги, — солгал Курчевский. — Уже давно посчитано, что в США я трачу на 67% больше только на зарплатах работников. В Мексике же у меня есть не только дешёвые работники, но и налаженная логистика. Это позволит снизить итоговую стоимость новых танков — комплектующие будут делаться в Мексике, а сборка проводиться в США.

Это было нужно, чтобы избежать «патриотических» запретов и сохранить возможность поставлять технику Армии и КМП США.

— Конгресс проявляет обеспокоенность, — сообщил ему Рузвельт. — Военная промышленность — это слишком важная отрасль.

— Я же не вывожу заводы, а строю новые, — улыбнулся Курчевский. — Оборонная промышленность нашей страны от этого не пострадает.

— Мексика стабильна? — спросил президент.

— Как никогда, — ответил ему Леонид.

Стабильность как в Мексике — это, в нынешние неспокойные времена, мечта очень многих стран. И это заслуга лично Курчевского — он создал этот режим, кропотливо взрастил его, а теперь наслаждался результатами. Но Рузвельт спрашивает его не об этом.

— Каудильо Анхелес лоялен, — продолжил Курчевский. — Народ Мексики доволен, оппозиции нет, а мои люди на своих местах. Об этой стране можно не беспокоиться — это надёжный союзник Соединённых Штатов.

Прибывающие в Мехико нацисты охотно делятся с ним подробностями устройства Германского рейха, поэтому Леонид начал понимать, что Европа поставила совсем не на ту страну.

У него в Мексике, если сравнивать её с Германским рейхом, установлен образцовый порядок, железная дисциплина, а также абсолютная политическая стабильность.

Отраслевые картели, подчинённые Благочестивому управлению христианского и общественного развития, непрерывно расширяются, что происходит гораздо эффективнее, чем у корпораций из тех же США — картели не тратят силы и ресурсы на грызню между собой, а также не лезут на чужие участки, максимально реализуясь на своих.

Но БУХОР — это лишь исполнительный орган, а планированием и управлением занимается Национальный директорат координации и инвестиций, проводящий в жизнь централизованный кредитно-инвестиционный план.

Формальная иерархия выглядит следующим образом: каудильо → НДКИ → БУХОР → картели → отделения.

В реальности же есть лишь одно отличие — вместо каудильо Леонид Курчевский.

Кадры для НДКИ и БУХОР готовятся Институтом христианской прогностики — их выбирают из кандидатов, прошедших строжайший отбор по интеллектуальным критериям, и дают им лучшее образование, обходящееся бюджету в 7500 долларов США за абитуриента.

Кое-кого из выпускников ИХП Леонид забирает в США и это считается особой честью, ведь в мексиканском обществе всё ещё сильно слегка завистливое благоговение перед Штатами…

Единственным недостатком мексиканской экономической системы является то, что она была скопирована с кайзеровской военной экономической системы. Леонид просто не может не готовиться к войне, так как для мирной жизни эта система малопригодна. Ему повезло, что случилась Великая депрессия, а затем он начал тратить ресурсы Мексики на содержание наёмных армий — система идеально работает в периоды кризисов.

Недостаток пытаются устранить, но, пока что, безуспешно. Мексике нужен кризис, иначе её экономика забуксует и остановится.

Поэтому была Гватемала, поэтому мексиканский генштаб держит в готовности планы вторжения в Гондурас, Белиз, Никарагуа, Коста-Рику и даже в Панаму. Захват и «поедание» этих стран выиграет системе десятилетия…

К сожалению, из-за США, агрессивную политику вести нельзя, ведь Мексика существует в таком виде лишь благодаря тому, что Рузвельт считает Леонида максимально лояльным и управляемым, хотя даже он проявляет обеспокоенность происходящим у южного соседа.

«А теперь ещё и „Инверсия“ проклятая…» — подумал Курчевским.

— Ещё кое-что, — произнёс Рузвельт, доевший свой стейк. — Возможно ли произвести бронемашины на базе этого танка? Недавно я читал подробный доклад об организации Красной Армии и мой взгляд зацепился за утверждение, будто бы коммунисты сильно экономят на логистике, что достигается благодаря унификации узлов их бронетехники.

— Вернее будет сказать, что есть платформа П-20, на основе которой разработали все эти единицы бронетехники, в том числе и танк, — поправил его Курчевский. — Если британцы передадут все захваченные образцы техники, а не только два танка, то мы сможем оценить объём работ и воссоздать остальные образцы. Но, насколько мне известно, у них есть только БМП-24 и ЗСУ-24. Мостоукладчик М-24 и БРЭМ-24 им в руки так и не попали.

Все трофеи британцы получили от немцев, хотя есть непроверенные сведения о том, что они сумели как-то добыть С-24, но представители компании Виккерс ничего об этом не знают.

— А авиация? — спросил Рузвельт.

— С этим у нас всё отлично, — улыбнулся Леонид. — Наши истребители превосходят все имеющиеся аналоги по скорости и манёвренности, а со стратегическими бомбардировщиками проблема решается.

Пе-11, эталонный бомбардировщик, послужил идейным вдохновителем для К-44, изучен до винтика, за исключением бомбового прицела и кокпита.

ВВС Армии США готовы забрать новый стратегический бомбардировщик даже в нынешнем виде — им всё уже так сильно нравится, что они даже присвоили ему армейскую маркировку «B».

Будущий B-44 должен стать основой стратегической бомбардировочной авиации США, потому что, после изучения опыта ВВС СССР в Германии, все сомнения отпали и теперь доктрина ВВС Армии США предполагает последовательную бомбардировку промышленности противника.

Серийное производство B-44 начнётся примерно через три месяца, а первые образцы начнут поступать в армию через четыре-пять месяцев.

— Хоть с этим у нас всё неплохо… — вздохнул Рузвельт.

— А что ты думаешь о вмешательстве в европейскую войну? — спросил вдруг Леонид.

Центр требует актуализировать информацию о позиции президента, так как до сих пор непонятно, что он думает об этом. Для внутренней аудитории он говорит одно, лишь бы выиграть на выборах, а реальная позиция, до сих пор, не определена…

— Я ещё решаю, — ответил Рузвельт. — Но, предварительно, я больше склоняюсь к дипломатическим методам. СССР слишком силён, чтобы я ставил на то, что всё можно закончить, к всеобщей выгоде, на поле боя. Если разведданные верны, то продолжение конфликта приведёт к падению Европы. Нам нужно время, чтобы усвоить новые технологии, выработать стратегию войны и делать первый шаг. Вот скажи мне, Леон, ты же русский… Как так быстро? Откуда всё это?

Курчевский нанизал на вилку кусочек стейка, поднял на уровень глаз и, внимательно его рассмотрев, вернул на место.

— Я долго обдумывал это, — произнёс он. — Наша проблема — мы слишком осторожно применяем прогрессивные методы организации промышленности. Дело не в «русскости», а в смелости идей и умении эти идеи воплощать, несмотря на риски. Им очень сильно повезло, что случилась Великая депрессия — только благодаря ей они вообще получили возможность покупать заводы в таких количествах.

Он сделал паузу и, всё-таки, съел кусочек стейка из мраморной говядины. Франклин Рузвельт ждал, пока он продолжит.

— Риск — это действия Ленина, — продолжил Леонид. — Он был абсолютно уверен, что точно будет кризис, поэтому копил золото и деньги, в огромных количествах, достаточных, чтобы купить на них враз обесценившиеся заводы и промышленные мощности. Рациональный бизнесмен довольствовался бы малым — эти средства были бы потрачены ещё в 20-е годы на «укрупнение», «улучшение», «развитие», «инвестирование» и прочую чепуху, которая ничего не стоила в 30-е. Визионер, пророк? Я не знаю. Но он действовал безошибочно и вот результат.

— Единственная его ошибка — это отпустить тебя в США, Леон, — усмехнулся Рузвельт.

— Я такой человек — я бы не смог расправить крылья в рамках их экономической модели, — покачал головой Курчевский. — Но вот наша… будь уверен, она себя ещё покажет.

Президенту понравились его слова, он слабо улыбнулся.

— Невероятная для того региона промышленная мощь, меритократия, ставшая возможной благодаря революции — всё это сейчас даёт свои плоды, — произнёс Леонид. — Но всему есть предел. Когда-нибудь инерция «пинка Ленина» исчерпает себя и их система встанет. Лучше капитализма человечество ещё не придумало и едва ли придумает, поэтому надо лишь ждать, пока они задушат сами себя.

— Нужно позаботиться о том, чтобы СССР не успел задушить нас, прежде чем сам задохнётся, — покачал головой Рузвельт. — А у меня всего четыре года…

Рузвельт с треском победил на прошедших выборах. Леонид, как и прежде, оказал посильную поддержку, через профсоюзы, свои газеты и радиостанции, а также прямыми пожертвованиями на избирательную кампанию.

Сильно помогло то, что Рузвельт баллотировался как «осёл мира», тогда как Уэнделл Уилки, все эти годы критиковавший как «Новый курс», так и любые действия Рузвельта в президентском кресле, вынужден был стать «слоном войны».

Уилки не очень-то хотел поддерживать Европу, так как его больше волнуют угрозы бизнесу, созданные Рузвельтом и его командой, но ему просто пришлось стать «слоном войны», чтобы не повторять тезисы демократов, выступающих за мир.

А избиратели не горят желанием повторять опыт Великой войны, которым очень сильно пахнет от этого европейского конфликта…

К этому добавилась напряжённость в Юго-Восточной Азии, где находятся Филиппины — эти острова многие считают колонией США, хоть это уже не совсем соответствует действительности. (1) Так или иначе, но Филиппины терять никто не хочет, ведь там бизнесы, да что говорить, даже у Леонида там есть свой бизнес…

На фоне этой напряжённой ситуации, электорат решил «не распрягать старого и проверенного осла». «Слон» им показался излишне агрессивным, несмотря на то, что Уилки особо не напирал в своей избирательной кампании на тематику европейской войны.

И у Рузвельта теперь есть целых четыре года, за которые может произойти вообще что угодно.

— Нужно договариваться со Сталиным, — сказал президент США. — Возможно, придётся уступить Германию и все захваченные Красной Армией территории. Поэтому действовать нужно быстро.

— А почему не с Немировым? — уточнил Леонид.

— Ты тоже из этих конспирологов, считающих, что Немиров — диктатор? — усмехнулся Рузвельт. — Пусть я и далёк от коммунистических идеалов, но внутреннее устройство их власти я знаю. Немиров — это фигура, выставляемая на международную арену только тогда, когда нужно применить его военную репутацию. Он — это своеобразное бряцанье оружием, которое все помнят и хорошо знают. А договариваться нужно с Иосифом Сталиным. Дядюшка Джозеф заведует внешней политикой СССР через Мистера Нет, поэтому это он будет слушать, что мы можем ему предложить.

Леонид вспомнил тот день, когда дал своё согласие на участие в проекте «Полезность». Это было 29 ноября 1917 года…

«Безумие…» — подумал Курчевский. — «Так давно…»

*23 ноября 1940 года*

— Как вам город? — поинтересовался Эрнст Тельман.

— Красиво, — улыбнулся Аркадий. — Я здесь впервые. В прошлый раз не получилось посетить этот прекрасный город…

Берлин сейчас совсем не так красив, как в довоенные годы, но центр почти не пострадал, так как его никто не бомбил целенаправленно.

Переговоры было решено проводить именно здесь, в зоне советской оккупации — предлагалось договариваться в Бонне, но Сталин не разрешил и Рузвельту пришлось принять это.

— Об Империалистической говорите, товарищ генерал-полковник? — заулыбался Хрущёв. — Думаете, были шансы?

— Шансы есть всегда, — ответил на это Немиров.

Чисто технически, если бы они с Алексеевым оказались ярыми монархистами, то могли бы использовать какого-нибудь великого князя, как это сделал адмирал Канарис в Германии. Тогда бы англичане и французы ничего не имели против их режима и были бы рады, что они продолжают войну с Германией.

При боеспособных 2-й и 5-й армиях, единодушно выступивших за, скажем, великого князя Михаила Александровича, Февральская революция потерпела бы крах, а Сентябрьская бы просто не состоялась.

А дальше война до победного конца. А потом не хватило бы никаких их сил, чтобы предотвратить кровавый всероссийский бунт — революционная ситуация уже сложилась и порядок не удалось бы удержать на штыках.

«Даже дисциплинированные и приученные к порядку немцы на территории меньшей, чем Российская империя, смели монархию и начали революцию», — подумал Аркадий. — «У нас бы всё закончилось полномасштабной катастрофой. Иногда лучше просто не идти против исторического процесса. Чтобы спасти монархию, пусть и непонятно зачем, нужно было родиться году так в 1780…»

— Я вот думаю, что не было, — произнёс Тельман. — Революция была неизбежна.

— А я не о революции сейчас, — усмехнулся Аркадий. — Но, ладно. Давайте думать о том, что изверг своим ртом лорд Иден, а также о том, что ответил на это госсекретарь Корделл Халл.

Энтони Иден сделал дерзкое заявление о том, что Красная Армия вообще не должна находиться на занятых Королевской Армией территориях, с которых её беспардонно оттеснили, а также должна ограничить контингент оккупационных войск, которые больше похожи на армию вторжения во Францию.

Корделл Халл ответил на это что-то в духе «лучше помолчать, пока не случилось чего» — он потребовал порядка на переговорах и предметного обсуждения «устраивающего всех» предложения от США.

США снова желают выступить «посредниками», которые будто бы ничего не хотят, но что-то со всего этого обязательно поимеют.

Увы, но Аркадий уже доподлинно знал, чего именно хотят американцы. И он знал, что будто бы спонтанная перепалка Халла с Иденом — это хорошо отрепетированная постановка. У британцев с американцами полное согласие, поэтому всё происходящее — шоу для публики.

Курчевский передаёт содержание своих разговоров с Рузвельтом и у того есть намерение выиграть для Европы дополнительное время путём переговоров. Он уверен, что СССР обязательно нападёт на Францию и Великобританию — это, отчасти, правда, ведь Верховный Совет склоняется к идее закончить со всеми потенциальными и настоящими врагами раз и навсегда.

В список таких врагов входят Великобритания, Франция, Испания, Италия, Турция, Португалия и Греция. С Данией вопрос уже решённый — Красная Армия заняла Шлезвиг-Гольштейн и начала готовить операцию по вторжению, но в Дании начался политический кризис. Балтийский флот в акватории Зундского пролива, с севера нависает будущая Норвежская ССР, а с юга группа войск Северо-западного фронта. Вероятен переворот, в результате которого Дания капитулирует.

Северный флот уже движется к Гренландии, которую необходимо взять под контроль, как часть будущей Датской ССР.

США не нравится такая политика, поэтому одним из условий, которые предложил Рузвельт, чтобы «умиротворить» Великобританию и Францию, стало обещание СССР не расширяться на запад и провести на оккупированных территориях референдумы.

Аркадию идея немедленных референдумов не нравится, поэтому он выступает за пятилетние «переходные периоды» на оккупированных территориях. И этот пункт будет обязательно продавлен.

Но, чтобы «подсластить пилюлю» для СССР, Рузвельт предлагает отдать ему Германию целиком. На самом деле, он отдаёт то, чем не владеет, потому что в случае начала полномасштабной войны она и так будет быстро захвачена Красной Армией. Нет больше никакого боеспособного Рейхсвера, готового драться до последнего солдата — он развалился, а его офицерский и унтер-офицерский костяк начал эмиграцию в два направления. Кто-то уходит в Германскую ССР, а кто-то в Америку.

Добить остатки — это дело техники, а не возможности…

— Нужно жать до конца, — заявил Хрущёв. — Иначе все усилия и жертвы зря, что ли?

— Советский Союз своего не упустит, — пообещал ему Аркадий. — Я знаю, что сейчас будет затишье и я, кажется, понял, что нужно американцам…

Он обдумывал это уже несколько дней и ему открылось только сейчас — у американцев есть более актуальные проблемы, которые затрагивают их интересы напрямую. Это Юго-Восточная Азия, где сейчас вовсю хозяйничают японцы, пока обходящие Филиппины стороной. Но даже ежу понятно, что это только пока. Когда британские и французские колонии будут «доедены», японцам покажется мало. Они захотят себе американские Филиппины, голландские колонии, а затем, если всё получится, замахнутся и на Австралию.

С СССР можно торговать, у него нет колоний и он, вроде бы, не претендует на статус колониальной империи, по объективным причинам социально-экономического устройства, а вот Японская империя претендует на доминирование в Тихом океане. Это прямой конкурент США.

Если у Рузвельта получится «договорить» СССР и новую Антанту и остановить войну в Европе, он сможет сконцентрировать все силы британцев и французов на юго-востоке, в войне за самое дорогое — колонии.

Таким образом, он убивает двух зайцев одним выстрелом.

«Мир будет спасён» и «страшный враг уничтожен». А СССР — с ним можно разобраться чуть позже.

— Если будет мир, они все силы бросят на то, чтобы обогнать нас, — произнёс Тельман.

— Пусть попробуют, — усмехнулся Аркадий.

Примечания:

1 — Филиппины и их статус — эти острова с 1935 года были объявлены Филиппинским содружеством под управлением США. Ожидалось, что в 1945 году они станут полностью независимыми и уйдут в свободное плавание, а десять лет до этого будет переходный период. Да, до 1935 года это была конкретно колония США. Например, во время филиппино-американской войны, шедшей с 4 февраля 1899 по 2 июля 1902 года, погибло 200 000–250 000 филиппинцев, хотя реально напрямую убили американцы что-то около 4000–6000 человек, а остальные умерли от болезней, голода и концентрационных лагерей. Да-да, это была очень популярная штука в Европе и США, до тех пор, пока не пришёл Алоизыч и всё не испортил. А в 1934 году был принят закон Тидингса-МакДаффи, согласно которому Филиппины начали процесс обретения независимости. Потом, конечно, вмешался Хирохито, оккупировавший Филиппины, из-за чего они стали свободными только в 1946 году. Сейчас на Филиппинах принято считать, что американцы — это большие друзья, дружбой с которыми нужно дорожить, напрочь забыв о том, что это именно США превратили Филиппины в банановую республику, откатив их промышленность, которая не развивалась, потому что США считали, что Филиппины могут стать их региональными конкурентами. По сути, Филиппины превратили в сырьевой придаток, в который имеют льготный доступ американские компании, которые контролируют ключевые отрасли. Это ничуть не лучше, чем колониализм, но главное ведь красивый жест…