Наши уже не придут 6

Глава двадцать четвертая Геологическая политика

*24 октября 1940 года*

— … около 9000 тонн бомб, — продолжал доклад Аркадий. — Цитадель германской военной мощи лежит в руинах и теперь Красной Армии необходимо захватить эти руины. Это не положит конец войне, но психологически надломит функционеров нацистского режима.

Адмирал Канарис, стоящий за государственным переворотом в Германском рейхе, прислал в Москву мирную делегацию, которая сидит в гостинице «Иран» и надеется выторговать мирный договор, предусматривающий сохранение существования Германского рейха.

Увы, но у Немирова для мирной делегации таких условий нет, как и у Верховного Совета СССР, что проявляется в очень жёсткой позиции наркоминдела Громыко.

Андрей Андреевич, благодаря подсказке Аркадия, обзавёлся прозвищем «герр Найн». (1) Немецкая делегация теперь называет его именно так, что просочилось в западную и советскую прессу.

Карл Фридрих Герделер, назначенный кайзером исполняющим обязанности рейхсканцлера, прибыл лично и набивается на встречу со Сталиным, но тот его безжалостно игнорирует. Переговоры ведутся с Громыко, а у того для немцев нет ничего, кроме ультиматумов.

И пока немцы бьются о дипломатическую стену, Красная Армия захватывает всё больше и больше территорий Германского рейха.

Дело Гитлера стремительно рушится, на освобождённых территориях устанавливает власть оккупационная администрация, полномочия которой истекут вместе со сроком «переходного периода».

— А теперь к потерям, — перешёл Аркадий к самой нелюбимой теме.

Увы, но взятый с самого начала курс на предельную откровенность с общественностью вынуждал идти до конца, дабы не потерять лица.

— За период с 14 по 24 октября на Западном фронте было потеряно… — начал зачитывать генеральный секретарь.

Потери, если сравнивать с немецкими, были незначительными. Суммарно за декаду было потеряно 14 919 человек убитыми и 40 281 ранеными, без вести пропавших всего 419 человек, что достигнуто благодаря новой системе учёта личного состава и изменениям в организации подразделений.

Процент потерь среди техники существенно снизился, но это достигнуто благодаря наступательному характеру боевых действий и хорошо налаженной логистике, обеспечивающей оперативную доставку подбитой техники в тыл. Есть даже танк-«рекордсмен», имеющий бортовой номер 117, подбитый четырежды и четырежды возвращённый в строй — всё это в рамках одной недели боёв.

Основной ущерб бронетехнике наносят надкалиберные кумулятивные снаряды, которыми начали оснащать 37-миллиметровые противотанковые орудия. Пробивают они аж 180 миллиметров стали, чего достаточно для поражения Т-14АМ-2 в лобовую броню, несмотря на его разнесённый тип бронирования. Для поражения Т-24АМ этого тоже достаточно, но нужно выцеливать наиболее уязвимые места, что непросто, так как точность у надкалиберного снаряда оставляет желать лучшего. Тем не менее, при массированном обстреле, шанс на уничтожение танка довольно-таки высок.

Замечено, что немцы стремительно меняют тактику борьбы против танков и переделывают под неё 37-миллиметровые орудия. Из главных новшеств — они убрали противопульный щиток, признанный чрезмерно демаскирующим и снижающим мобильность орудия.

Теперь немецкие противотанковые расчёты полагаются на быстрый обстрел вражеского танка и столь же быстрое бегство, желательно, до начала ответного огня.

75-миллиметровых орудий PaK 40 у них слишком мало, поэтому встречаются они исключительно на важнейших направлениях.

Вся прелесть этой войны для Аркадия состояла в том, что немцы просто не успевают реагировать на инновации, применяемые Красной Армией.

Со дня на день в войска поступят танки Т-24АМ-1, оснащённые динамической защитой, что сделает кумулятивные снаряды не такими эффективными, и повысит живучесть бронетехники на поле боя до исходных значений.

Гитлер думал, что нашёл вундерваффе — кумулятивные снаряды, которые решили все проблемы Вермахта и СС. Увы, но против них нашлась эффективная контрмера.

Теперь у всех потенциально враждебных стран есть только один путь развития — более мощные орудия. И это не только дорого, а ещё и очень тяжело.

Немцы небезосновательно гордились собой, когда разработали PaK 40 и сумели вмонтировать его в Pz. IV в виде KwK 40 — работа была проделана серьёзная, но она запоздала.

У них была надежда на 88-миллиметровую пушку, которую они сейчас спешно разрабатывают, но и это орудие, если его пустят в серию, устареет сразу же после принятия на вооружение Т-34 с его 107-миллиметровым орудием.

Принципиальное решение об Ф-27Т уже принято, Красная Армия хочет себе именно это орудие.

На перспективу видится 130-миллиметровое орудие, которое должно стать стандартным на следующие два-три десятилетия, а затем настанет эра 152-миллиметровой танковой пушки.

Аркадий прекрасно помнил, что в СССР его прошлой жизни уже собирались принять на вооружение Объект 292, оснащённый 152-миллиметровой пушкой ЛП-83 — он предназначался для радикального повышения огневой мощи танков Советской Армии.

Бронебойный подкалиберный снаряд, выпущенный из пушки ЛП-83, разгонялся до скорости свыше 1750 метров в секунду и пробивал 700–750 миллиметров гомогенной стали на дистанции около 2000 метров.

Всё это счастье устанавливалось в новую башню, которая легко умещалась в Т-80, то есть, радикальной переделки или разработки нового танка под орудие удалось избежать.

Проект погубил развал СССР, поэтому новое орудие так и не увидело свет и не поступило в серийное производство.

Американцы же пошли другим путём — они чувствовали, что в СССР не сидят без дела и готовят какую-то подлость, поэтому Армия США вложила деньги в проект LOSAT — противотанковая управляемая ракета, разгоняющаяся до впечатляющих 1500 метров в секунду и пробивающая свыше 900 миллиметров гомогенной стали. И, при этом, она была не кумулятивной, а кинетической и управляемой почти на всей протяжённости полёта.

Но развалившийся Советский Союз погрёб под своими обломками не только Объект 292, но и LOSAT — американцы отменили проект ради экономии бюджетных средств, так как, внезапно, советские танки уничтожать стало не нужно.

— Товарищи! — вновь заговорил Аркадий, закончивший отчёт о потерях. — Война ещё далека от завершения. Пусть вас не смущает сдача Берлина, бывшей столицы нацистов! Впереди нас ждёт освобождение всей Германии!

Ему хотелось сказать «и Европы», но такое заявлять ещё рано.

Есть, конечно, Дания, Испания, Португалия, Италия и Югославия, до сих пор, формально, находящиеся в стремительно рассыпающейся «Оси», но это не вся Европа.

Вопрос Франции и Великобритании до сих пор дискуссионный. Верховный Совет СССР ещё не выработал своего отношения к вопросу того, что Советский Союз будет делать после того, как «Ось» падёт.

Французы уже «подставились» — материальная помощь Германскому рейху может рассматриваться, как акт враждебности к СССР, поэтому казус белли уже есть и он довольно веский. Если возникнет такая потребность…

С Великобританией сложнее. Лорд Галифакс оказался гораздо умнее и хитрее маршала Петена, поэтому явной помощи от Великобритании Германский рейх так и не получил. Дипломатические переговоры в качестве казус белли не приведёшь, а больше между Великобританией и Германским рейхом, формально, ничего не было.

Если дело дойдёт до войны против британцев, СССР будет действовать как агрессор, напавший без каких-либо видимых поводов и причин. Нет, на самом деле, всем и так всё понятно, классовые враги, грязная репутация Великобритании, как бывшего мирового гегемона, но это никак не оправдывает акт агрессии — нужен веский повод.

— А теперь к награждениям… — сказал Аркадий, закончивший официальную часть доклада.

Награждение сегодня массовое — после взятия Берлина, в ходе которого отличились 1-я и 2-я ударные танковые армии, командиры полков, дивизий и корпусов поспешили представить к наградам своих бойцов. Насчитали триста восемнадцать награждаемых и каждому из них Немиров должен прикрепить орден или медаль.

Спустя два с половиной часа он, наконец-то, освободился.

Покинув Дворец Советов, он поехал в Кремль, где его должны ожидать Сталин и Эйтингтон. Они должны обсудить ситуацию с США.

— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! — козырнул Эйтингтон.

— Здравствуй, — кивнул ему Аркадий. — Вольно.

— Срочные новости, — сразу же заявил Наум Исаакович. — Франция и Великобритания объявили войну Германии…

— Что? — переспросил Немиров. — Опять?

— К-хм… — кашлянул Эйтингтон. — Я серьёзно, товарищ генерал-полковник. Британские и французские войска вторглись в Германию через западную границу и стремительно занимают города. Рейхсвер сопротивляется, но, скорее, для виду.

— Договорились, — вздохнул Аркадий.

— Именно, — вошёл в кабинет Сталин.

— Здравия желаю, товарищ председатель СНК! — приветствовал его Эйтингтон.

— Вольно, — махнул рукой Иосиф Виссарионович и сразу же вытащил из кармана трубку.

— Опять злоупотребляете, товарищ Сталин, — покачал головой Аркадий.

— Сейчас не до этого, — ответил тот. — Против нас ведут политическую игру! Это «объявление войны» нужно, чтобы сохранить как можно больше территорий Германии!

Он прошёл к окну и открыл форточку.

— Это прекрасно понятно, — вздохнул Немиров. — Меня удивляет решительность этих шагов. Где гарантии, что мы остановимся? Кто может гарантировать, что Красная Армия не переедет их армии паровым катком? Особенно, если помнить, что часть их войск задействована в Юго-Восточной Азии.

— Значит, за этим стоит что-то ещё, — произнёс Сталин. — Товарищ Эйтингтон?

— Мы должны прощупать позицию США, — сказал тот. — Если будет установлен факт поддержки их действий Конгрессом, то я не буду больше удивлён их сегодняшним бесстрашием.

— Они разве не понимают, что за линией Мажино французские войска очень уязвимы? — спросил Немиров.

— Ну-ка, поподробнее… — попросил Иосиф Сталин, куря трубку и сосредоточенно глядя в окно.

— Французы вынуждены вывести свои войска на обширную территорию Германии, — заговорил Аркадий. — Если их задача, действительно, не допустить завоевания Германии нами, то они будут мчаться на всех парах, чтобы охватить как можно больше территории. Англичане так же очень рискуют, ведь их экспедиционный корпус далеко от портов. И если так случится, что мы будем воевать против новой Антанты на территории Германии, то у них нет ни крепких оборонительных позиций, ни адекватных планов по сокрушению Красной Армии.

— Да, если предположить, что это был политический шаг, а не выверенный стратегический ход… — согласился Эйтингтон.

— А у нас-то план есть, — усмехнулся Немиров. — И это означает, что ничего, по сути, не поменялось. Просто к противнику пришло подкрепление. И на этот случай у нас тоже есть план.

— Если мы просто ударим по французам или англичанам, — заговорил Сталин, — то это политический скандал. Мы с ними не воюем.

— Нужно подвести французов к мысли, что казус белли у нас уже есть, — произнёс Аркадий. — А это поставит британцев перед выбором: помогать им или уходить.

— Так просто ничего не будет, — покачал головой Сталин. — У них есть какая-то страховка. Они очень опасливые люди и зря такие шаги делать не будут.

— США… — практически констатировал Аркадий.

Больше никого и не осталось. Война против США — это очень серьёзный вызов, так как их экономическая мощь превышает ту, которую достиг СССР. Военная мощь напрямую с нею связана и это лишь вопрос времени, когда Армия США адаптируется к условиям новой войны и станет эквивалентной Красной Армии.

Этого времени Рузвельту давать никак нельзя.

Мир уже перевернулся с ног на голову, Германский рейх сокрушён, лежит на земле и терпит побои, Япония хозяйничает в Юго-Восточной Азии, Ежов хозяйничает в Индии, американцы в Южной Америке, а Гоминьдан сыплется под ударами Красной Армии.

Последнее — это, возможно, определяющее дальнейший ход истории. При «игре в долгую», Китай — это гарант успеха и благополучия страны, контролирующей его. Будущая фабрика мира, богатая ресурсами и рабочей силой.

Возможно, современная общественность этого не осознаёт или не видит, но те люди, которым это надо, всё давно и прекрасно поняли. Поэтому Чан Кайши получал максимальную поддержку от Великобритании, Франции и США. И даже сейчас, несмотря на стремительно ухудшающееся положение, поставки продолжаются.

Гоминьдан уже потерял весь север — Нанкин уже пал, как и Шанхай, а на западе, в провинциях Сычуань и Гуйчжоу вспыхнули новые очаги коммунистических восстаний.

Чан Кайши забаррикадировался на юге, в городе Гонконг, куда продолжают поступать поставки из США. Французские и британские поставки, по понятным причинам, больше не поступают…

Гоминьдан теряет свои позиции, Чан Кайши задолбал практически всех китайцев со своей жёсткой политикой подготовки к войне на уничтожение, которую он собирался вести против СССР.

Свидетельством тому являются многочисленные восстания, происходящие то тут, то там — лишь часть из них просоветские. Например, недавно из какой-то ямы вылезли недобитые милитаристы из бывшей Анхойской клики. Эти собираются сделать Китай снова великим, причём это, буквально, цитата Ван Итана, возглавившего восстание против Гоминьдана в уезде Наньчун, входящим в провинцию Сычуань.

— Что мы можем с этим поделать? — спросил Сталин.

— Операция «Инверсия»? — уточнил Эйтингтон.

— Рановато, — вздохнул Немиров.

— А каковы альтернативные варианты? — спросил Сталин.

— Дипломатия? — предположил Аркадий.

— Ты сам в это веришь? — усмехнулся Иосиф Виссарионович.

— Нет, — покачал головой Немиров. — Но Громыко уверяет, что с американцами можно договориться.

— Вот как ты с ними собираешься договариваться и о чём? — поинтересовался Сталин. — «Отдайте нам всю Европу и мы будем дружить»?

— Ну, да, — тяжело вздохнул Аркадий. — Ничего ещё не готово.

— А нам нужно-то времени совсем чуть-чуть… — произнёс Эйтингтон. — Максимум год-полтора — в самом худшем из случаев.

— Я верно всё понял? — нахмурил брови Сталин. — Мы атакуем новую Антанту, сражаемся против неё на территории Германии, Франции и Испании, а вы в это время готовите «Инверсию»? На это наш расчёт — на сомнительную операцию с неясным исходом?

— Нет, товарищ Сталин, всё ещё хуже, — улыбнулся председатель КГБ. — Мы начинаем «Инверсию» и даём вам, в лучшем случае, полтора года на все операции в Европе. А дальше всё будет очень плохо.

*27 октября 1940 года*

— И нахрена он мне здесь?.. — тихо спросил Леонид.

— Пожинай плоды, общайся, выясняй, уточняй — я не буду учить тебя твоей работе, — пожал плечами Геннадий Парфёнов.

— Это твоя идея или Смутин постарался? — спросил Курчевский.

Они находятся в его кабинете, на третьем этаже виллы на его Острове. А в гостиной, на первом этаже, сидит Фриц Тодт со своей семьёй и приближёнными.

— Он сам! — ответил Парфёнов. — А Центр поддержал такую инициативу — считается, что это поработает на твою репутацию. Да и, в целом, Центру удобно собирать их в одно место.

Фриц Тодт, переживший покушение заговорщиков и, на том же самолёте, с которого его собирались «десантировать», сумел приземлиться в Швейцарии и оттуда бежать в Испанию, где у него нашлось несколько друзей из соратников покойного Франко.

Он сумел оперативно вывезти из Германии жену и сына, а также вызвать несколько человек из своего ближайшего окружения. И уже во главе этой компании он отправился в США, которые точно не будут выдавать его по запросу Германии или СССР, но лишь при соблюдении одного условия…

Собственно, ради этого Тодт и пришёл домой к Курчевскому.

— Их — это нацистов? — спросил Леонид.

— Ну, не филателистов же, — усмехнулся Геннадий. — Собирай их, используй для своей выгоды — ты же это очень хорошо умеешь.

— Но это такой сомнительный актив… — поморщился Курчевский.

— Так ведь даже лучше! — заулыбался Парфёнов. — Твоя репутация непримиримого борца с коммунизмом — это оружие.

Да, это можно назвать оружием, ведь все те, кому не нравится идея утратить свои баснословные богатства, видят в Леониде символ неустанной борьбы с коммунизмом и социализмом. Немало сделок он заключил исключительно благодаря своей репутации, ведь те, с кем он их заключал, искренне верили, что это делается против СССР.

— Ладно, хорошо, — вздохнул Курчевский. — Я поговорю с ним.

— Не просто поговори, — покачал головой Геннадий. — Используй его в своих делах. Пусть остальные увидят, что с тобой можно делать дела и быть в безопасности. Тодт — это хороший управленец, ценимый покойным Гитлером. Теперь ценить его должен ты.

Леонид начал понимать, что затеял Центр.

Когда он передал ему сведения о том, что Муссолини начал зондировать вопрос возможного переезда в Нью-Йорк, естественно, под крыло Курчевского, если дела в Италии пойдут как в Германии, Центр приказал способствовать такой инициативе всеми силами.

Центр строит в Нью-Йорке нацистско-фашистский Ноев ковчег.

Курчевский улыбнулся этой мысли, которая показалась ему забавной, ведь библейский Ной был евреем.

«Возможно, Центр хочет собрать на этом ковчеге как можно больше нацистов и фашистов, а затем торпедировать его», — подумал Леонид. — «Моими руками, естественно».

И это, по мнению Курчевского, вполне жизнеспособный план — всяко дешевле, чем искать их по всей планете.

— Как можно использовать Тодта? — спросил он.

— Проведи собеседование, — пожал плечами Парфёнов.

— Ладно, я пошёл, — потушил Леонид сигару.

Он спустился на первый этаж, радушно приветствовал незваных гостей и вышел на веранду, позвав с собой Фрица Тодта.

Немец выглядел не очень. Левая рука его перебинтована и висит на бандаже, лицо бледное и смотрит на мир Тодт как человек, не спавший несколько суток. Но в глазах его видится искорка надежды.

— Какие новости из Германии, мистер Тодт? — поинтересовался Леонид, севший на удобное кресло и взявший со стола стакан виски со льдом.

— Ужасно, герр Курчевский, — ответил Фриц, также взявший со стола стакан. — Заговорщики действовали молниеносно и не оставили своим жертвам и шанса.

— Как вы спаслись? — спросил Леонид.

— Чудом, — улыбнулся Тодт. — Я заподозрил неладное ещё при взлёте. В экипаж назначили каких-то других людей, стюард ронял посуду и вёл себя, как дилетант. И где-то через полчаса они начали действовать, но я уже взвёл свой пистолет. Одного моего охранника застрелили, а второй отбился, вместе со мной. Я получил рану в плечо, а бедный Людвиг чуть не истёк кровью, но я спас его. Пилот оказался одним из заговорщиков — мы допросили его. И когда я понял масштаб заговора… Еле дотянули до границы Швейцарии.

— Ужас-ужас… — произнёс Леонид, делающий вид, что ему не всё равно.

— Мне повезло, — вздохнул Тодт. — А вот остальным… Они хотели выкинуть меня из самолёта…

— Да, это варварство, — покивал Курчевский. — Форменное варварство. Не думал, что кто-то из немецкого народа способен на такое.

— Эти люди готовы на всё ради власти, — произнёс Фриц. — Поэтому я вывез семью и друзей, а также своих самых верных подчинённых и соратников с семьями — всех, на кого хватило денег…

«Значит, денег у тебя больше нет», — отметил Леонид. — «Если попросишь работу — молодец, а если попросишь просто денег — дурачок».

— Мне неловко просить, герр Курчевский… — после паузы, заговорил Фриц Тодт. — Не могли бы вы, в память о нашем с вами общем друге, дать мне работу?

— М-м-м… — протянул Леонид. — Вам повезло, мистер Тодт, что вы пришли именно ко мне. Разумеется, в память о нашем безвременно и несправедливо почившем дорогом друге, я помогу вам. Более того, с этого дня считайте, что я дал слово — я буду помогать всем, кто сможет выбраться из ставшей для нас такой чужой, но всё ещё любимой, Германии…

Обнадёженный Тодт робко заулыбался. Видимо, был в нём червячок сомнения, но теперь он был безжалостно раздавлен.

— Но! — заговорил Курчевский, подняв правую руку и вытянув указательный палец вверх. — У меня будет одно условие. Все, кто с вами, вы и все последующие друзья, нужны мне в Мексике. У меня появился масштабный проект — нужны архитекторы, инженеры, технические специалисты, слесари…

— Я… — начал Тодт. — Я клянусь вам, герр Курчевский, вы не пожалеете о том, что приютили нас! Я приложу все свои силы, чтобы ваш проект был воплощён в реальность в срок и безукоризненно.

— Я в вас не сомневаюсь, мистер Тодт, — улыбнулся Леонид. — Потому что я знаю вас.

За его спиной кашлянул подошедший Смутин. Леонид обернулся и увидел, что рядом с Кириллом стоит Геннадий. И лица их были необычайно озабочены.

— Мистер Тодт, — повернулся к своему новому сотруднику Курчевский. — Вы устали с дороги — вернитесь к семье, поужинайте, повеселитесь. Снимите напряжение. Весь этот остров в вашем распоряжении.

— Спасибо, мистер Курчевский, — встал с кресла Фриц. — Я вас не подведу.

Он ушёл, а его место занял Смутин. Парфёнов встал рядом.

— Центр? — спросил Леонид. — Передали по Тодту и остальным?

— Это ерунда, — поморщился Кирилл. — Но, да, всё передали.

— Так в чём дело? — задал вопрос Курчевский.

— Приказано начать развёртывание операции «Инверсия», — ответил Смутин.

— Твою мать… — изрёк обескураженный Леонид.

Примечания:

1 — Герр Найн — в эфире рубрика «Nein, nein, nein, Red, зачем ты мне всё это рассказываешь⁈» — с нем. «господин Нет» — это аллюзия на американское «мистер Ноу», что есть реальное прозвище Громыко, данное ему американскими дипломатами за то, что он более двадцати раз использовал право вето в Совбезе ООН. С 1946 по 1955 год СССР применил право вето более 80 раз, двадцать с лишним из которых наложены при участии Громыко. В основном наложенные вето касались защиты интересов коммунистических государств, а также предотвращения расширения западного влияния. К сожалению, по историческим причинам, СССР был в ООН практически в одиночестве против блока западных стран, стремившихся превратить ООН в собственный инструмент, легитимизирующий право творить беспредел под видом «решений международного сообщества». Например, в результате того, что Сталин очень сильно огорчился нежеланием западных стран включать КНР в качестве члена ООН, которые видели Китаем ту маленькую писюльку, что торчала на Тайване, был объявлен бойкот ООН, в результате чего ООН дружно принял решение о введении в Корею «миротворческих сил», возглавленных США. СССР на это решение вето не наложил, так как временно бойкотировал ООН, поэтому власти США использовали ООН как шлюху дешёвого пользования и вполне легитимно, «при поддержке международного сообщества» вторглись в Корею, чтобы защитить своего сукина сына, Ли Сын Мана. Ли Сын Ман, кстати, образчик демократического и либерального лидера: при нём были убиты десятки тысяч людей, просто по подозрению в симпатии к КНДР, даже без видимости суда, а ещё он был большим любителем поманипулировать выборами, пораспускать парламент и попереписывать конституцию под себя. В общем-то, этот интересный субъект был готов уничтожить КНДР, его бы даже устроило полное обезлюдение севера Кореи, лишь бы он сохранил власть и продолжил ею упиваться. В то же время кровавый тиран™ Сталин был очень осторожен с корейским конфликтом, так как, почему-то, очень не хотел начала Третьей мировой. Вот этот вот массовый убийца™, известный истребитель™ этнических меньшинств и прочих, ненавидящий советский народ и желающий уничтожить его полностью, ну, просто потому что, чего-то вдруг не захотел провоцировать Третью мировую, которую американцы были готовы начать, потому что чувствовали за собой атомную силу и активно ею размахивали в ООН. Надеюсь, тебе, уважаемый читатель, понятно, каким сконструировали ООН западные страны и против кого, и почему, резюмируя социалистический период, говорят, что СССР всё время своего существования был в одиночку против всего мира. Он и был в одиночестве, ведь, несмотря на то, что социалистический блок занимал треть поверхности суши, оставшиеся две трети были против него и в них состояли наиболее промышленно развитые страны, например, США. Треть против двух третей — конфликт был неравным. Смотря ретроспективно, какие-то шансы СССР дало бы пересечение Эльбы и полное освобождение континентальной Европы от капитализма в 1945 году. Тогда бы получилось что-то экономически эквивалентное США, а может и превосходящее их. В таком сценарии Холодная война пошла бы совершенно иначе. И Черчилль, бедолага, делал после войны всё, чтобы приблизить триумф социализма, даже разработал план «Немыслимое» (война против СССР летом 1945 года, с применением вновь вооружённых нацистских войск из лагерей для военнопленных) и начал стремительно охлаждать отношения с СССР — сразу видно, что был нашим слонярой, хранившим идеи Маркса очень глубоко в своём сердечке. Но не срослось, увы…