Наши уже не придут 6

Глава пятнадцатая Операция «Волна»

*15 сентября 1940 года*

— … помимо этого, поступили сведения, что Гоминьдан прекратил концентрацию войск вдоль границы с Китайской ССР, — доложил генерал-лейтенант Кирилл Афанасьевич Мерецков.

— Это хорошая новость, — улыбнулся генерал-полковник Немиров. — Очень хорошо бьётся с данными о японцах…

Японский императорский флот временно прекращает активность в Тихом океане и возвращает свои корабли на острова — это официальное сообщение от японского посла. Император опасается, что СССР может посчитать, что время для церемоний прошло, и пришла пора физически уничтожать военные флоты потенциально недружественных соседей.

«Располагай император таким оружием, он бы, наверное, уже применил его без раздумий», — подумал Аркадий. — «Уничтожить британский флот, а затем американский, пока есть стратегическое преимущество — это ведь голубая мечта любой морской державы…»

Теперь можно не опасаться японской агрессии против СССР. Если раньше и были какие-то планы о вторжении, то от них уже точно отказались, по причине физической неосуществимости.

Аркадий считал, что задействовал «Спираль» максимально вовремя. В штабах ВВС и ВМФ недоумевали, почему запретили мешать итальянцам зайти в Чёрное море, почему немцев не встречали пикировщики и торпедоносцы — классические способы противодействия, увы, предполагают огромные потери среди лётного состава, а потери лётчиков, в условиях войны на истощение, являются самыми тяжёлыми. (1)

Президиуму даже написали несколько анонимных кляуз на Аркадия, а Рокоссовский начал потихоньку собирать подписи среди генералов и офицеров, чтобы поднять вопрос о профессиональной пригодности генсека…

Сейчас все делают вид, что никто никаких подписей не ставил, но Немиров, ознакомленный с фотографией подписки, сделанной агентом Эйтингтона, всё запомнил. Шапошников, например, свою подпись не ставил, хотя открыто сомневался в выбранной стратегии.

«США тоже сократили активность», — подумал Аркадий. — «Иррациональный страх перед ракетами, гарантированно уничтожающими линкоры, заставляет их действовать крайне осторожно».

— Всё-таки, я считаю, что это был очень рискованный ход, — покачал головой генерал-лейтенант Мерецков. — Если бы удар потерпел провал, нам, возможно, пришлось бы вводить резервы и пересматривать некоторые операции.

— Что у нас с «Волной»? — поинтересовался Аркадий.

Предлагалось назвать операцию «Фрунзе», в честь умершего два дня назад Михаила Васильевича — инсульт, кома и смерть, не приходя в сознание. Вместо него председателем главного интендантского управления РККА назначили Будённого, до этого служившего командующим войсками Одесского военного округа.

Но спланировано всё это было раньше, в документах уже зафиксировано под исходным названием, поэтому Фрунзе «приберегли» для будущих операций — сама идея всем понравилась.

Операция «Волна» — контрнаступление в Литве, с целью уничтожения группировки вражеских войск, высадившихся на побережье. Их уже «массажируют» бомбардировщики и артиллеристы, но для полной нейтрализации требуется общевойсковая глубокая операция.

Известно, что немцы успели высадить около 150 тысяч солдат, до 500 танков, около 600 бронетранспортёров, примерно 1200 артиллерийских орудий разного типа, включая не менее 50 реактивных миномётов, не менее 400 артиллерийских тягачей и 10–12 тысяч грузовиков.

Масштабные морские грузоперевозки отняли у них около недели и до сих пор не закончились — их, наверное, смутила пассивность Красной Армии, которая стянула силы, но не атакует…

А теперь они, как оказалось, заблокированы, как группа армий «Курляндия» когда-то.

«Авантюра, в духе Гитлера», — подумал Аркадий. — «Сплошная недооценка противника. Впрочем, ничего нового». (2)

— Ждём сигнала от Ставки, — пожал плечами начальник генштаба. — Торопиться нам некуда, но всё уже готово.

Немиров придерживался и до сих пор придерживается стратегии предварительной артиллерийской и авиационной обработки противника. Каждый снаряд и каждая бомба, уничтожившие противнику что-то стреляющее и взрывающее — это экономия жизней красноармейцев. Лучше немножко подождать, дать лётчикам и артиллеристам сделать свою работу качественно.

В дверь постучали.

— Товарищ генерал-лейтенант Рокоссовский, — сообщил секретарь Ванечкин.

— Запускай, — разрешил Аркадий, а затем перевёл взгляд на Мерецкого. — Товарищ генерал-лейтенант?

— Больше мне нечего доложить, — покачал тот головой.

— Можете быть свободны, — отпустил его Аркадий.

В дверях Мерецков столкнулся с Рокоссовским. Они обменялись взглядами — Мерецков посмотрел с сочувствием, а Рокоссовский посмотрел одновременно с обречённостью и решимостью.

— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! — козырнул генерал-лейтенант Рокоссовский.

— Вольно, — кивнул ему Немиров. — Садитесь.

— Готов искупить вину кровью! — заявил Константин Константинович, севший в кресло для посетителей. — С готовностью приму разжалование хоть до майора и отправлюсь на фронт!

— Вину за что? — поинтересовался Аркадий, изобразив лёгкое удивление.

— За то, что собирал подписи, — ответил Рокоссовский.

— Я утверждал общевойсковой устав и не видел, чтобы там было что-то о том, что нельзя выражать сомнения в решениях вышестоящего командования, — вздохнул Аркадий. — Если бы вы начали препятствовать выполнению секретной операции — это было бы другое дело. Но вы его выполнению не препятствовали. Факта дисциплинарного правонарушения не установлено, поэтому я не вижу причин, почему вы должны искупать вину кровью. Это была лишь опрометчивая политическая ошибка, которую вам теперь никто не забудет. А уже это требует искупления, но не кровью, а успехами на фронте.

Ему, конечно же, очень не понравились действия Рокоссовского, но каких-либо санкций он предпринимать не собирался. Он бы мог отправить его в глушь, на Дальний Восток, героически отражать гоминьдановское наступление, которого не будет, это его решение легко бы приняли, за очевидностью проступка.

В прошлой жизни Аркадия, за что-то такое, Рокоссовского бы, без раздумий, приставили к стенке, но сейчас война идёт совершенно иначе, история СССР шла совсем иначе, а Аркадий совсем не такой человек, чтобы личное ставить выше общего.

Генерал-лейтенант искренне считал, что это никакая не ловушка, устроенная Немировым для немцев и итальянцев, а грубый просчёт, который, в перспективе, «откатит» все достижения Красной Армии на Южном фронте и поставит под угрозу Линию Ленина и Германскую ССР.

Увы, для немцев, это была ловушка, которую невозможно было предсказать.

Как ни странно, но у немцев обнаружилась голова на плечах — они опытным путём, в ходе летних боёв, буквально, на собственной шкуре, узнали, сколько у ВВС СССР самолётов и какой массы бомбы они могут нести, а затем сопоставили это с грядущей морской высадкой.

И они очень хорошо подготовились для противодействия классическим средствам уничтожения кораблей: «Бисмарк», как докладывают, был обшит дополнительным слоем противоторпедной брони, окутан со всех сторон противоторпедными сетями, а ещё его прикрывали усиленные эсминцы — крупнокалиберных зенитных орудий на них не было, но было очень много зениток 20- и 37-миллиметрового калибра. Как раз против заходящих для торпедного удара торпедоносцев…

И малокалиберная зенитная артиллерия свою задачу выполнила превосходно — почти все бомбардировщики из эскадрилий отвлекающего удара были уничтожены, без каких-либо существенных жертв со стороны Кригсмарине — потопили один эсминец и расстреляли из пушек до девяти зенитных катеров.

В Чёрном море была почти аналогичная картина. Итальянцы были готовы к тому, что на них обрушат бомбы и торпеды. «Джулио Чезаре», также известный, как «Юлий Цезарь» и совершенно не известный никому, кроме Аркадия, как «Новороссийск», ушёл на дно, забрав с собой до 1000 людских душ.

— Куда ни направите — пойду без раздумий, — решительно произнёс Рокоссовский.

— Западный фронт, — ответил Аркадий. — Операция «Фрунзе» — будете участвовать в её планировании и исполнении.

Операция «Фрунзе» — это переход Красной Армии к стратегическому наступлению. План уже давно готов, но его требуется адаптировать к слегка изменившимся условиям.

Главная цель — взятие Берлина. У Германского рейха огромная армия, множество танков и самолётов, но у СССР больше.

Потребовалось четыре месяца, чтобы полноценно закончить мобилизацию. Красная Армия, на сегодняшний день, насчитывает 13 миллионов человек. Мобилизованные — большая часть из них.

Аркадию не хотелось отправлять на фронт необученных новобранцев, поэтому все четыре месяца проходила усиленная подготовка новоиспечённых красноармейцев. С кадровыми военными их даже близко не сравнить, но они сильно отличаются от только вошедших в призывной пункт мобилизованных.

Это неслабый удар по экономике, которая уже начала ощущать лёгкую нехватку рабочих рук, но удар вполне терпимый. 3,3% от всего населения или 7,3% трудоспособных мужчин под ружьём — это много, но даже близко не похоже на катастрофу.

А вот Германский рейх, судя по данным нелегальной разведки, мобилизовал 7 236 000 солдат, то есть, примерно 10% населения или более 20% трудоспособных мужчин.

«Даже если завтра на Землю, точно на территорию СССР, медленно опустится метеорит в форме СССР, Германия уже не оправится от нанесённого самой себе удара», — подумал Немиров. — «Мы-то знаем, что делать с прорвой людей, которая вернётся с войны, а вот что с ней будет делать Гитлер? Экономика уже надорвана по шву — с каждым днём дела будут идти всё хуже и хуже. В таком случае ему просто придётся завоевать Францию, чтобы разграбить её и выжить».

Война — это всегда плохо для экономики, но просто так отменить её не получится.

«Зато теперь с лихвой хватает и на Восток, и на Запад», — подумал Аркадий. — «Посмотрим, что скажет Верховный Совет насчёт Гоминьдана и Ирана, а потом попляшем… Или не попляшем…»

Иран точно нужно брать, так как нефть почти открыто поступает Германии. А с Китаем нужно просто кончать. Всем понятно, к чему всё идёт в Европе, поэтому Аркадий не видел причин, почему бы не начать выполнять послевоенные планы.

— Германский рейх должен быть сокрушён — он исчерпал все шансы, предоставленные ему историей, — произнёс Аркадий. — Поэтому я жду тщательного планирования грядущей операции и полного уничтожения нацистского режима. И, на первый раз, я прощаю вас, товарищ Рокоссовский. Но чтобы впредь…

— Виноват — исправлюсь, товарищ генерал-полковник! — вскочил Рокоссовский и козырнул.

— Можете идти, — отпустил его Аркадий.

*17 сентября 1940 года*

Генерал-майор Бронислав Удальский с недоумением рассмотрел новую САУ противника.

Немцы их за бронетехнику не считают, а учитывают как артиллерийские орудия, поэтому, когда удаётся захватить отчётность, выглядит всё так, будто они практически ничего не потеряли. (3)

— Sturmgeschütz III, — произнёс Бронислав. — Но какая-то другая модификация.

— StuG III Ausf. C, — прочитал майор Михаил Давыдович Игнатьев, командир 4-го танкового батальона 2-го танкового полка 78-й танковой дивизии, в руководстве. — Орудие на пятьдесят калибров. Бронепробиваемость на 1000 метров заявлена не менее 60 миллиметров стали, но это под углом 30 градусов.

Руководство к штурмовому орудию распространили сегодня с утра — это перевод с немецкого, с адаптацией приведённых характеристик к советским стандартом.

— Интересная машина, — сказал генерал-майор Удальский. — Куда её?

— Пробили в лоб, из танковой 57-миллиметровки, — ответил майор Игнатьев. — Механик-водитель и командир погибли, а радист, наводчик и заряжающий бросили машину. Ночью немцы попробовали утянуть её БРЭМ, но она отступила под обстрелом, а потом сапёры пытались подползти и подорвать, но наши не дали. Рано утром наша БРЭМ подъехала и утянула её сюда.

Немцы начали адаптировать под ремонтно-эвакуационные задачи имеющиеся шасси. У них уже давно есть Sd.Kfz. 9, полугусеничный тягач, способный утянуть любой танк Вермахта, но поступают сведения, что на фронтах видели некую модификацию танка — безбашенный Panzerkampfwagen III, оборудованный лебёдкой.

Переделка танка — это реакция на советскую БРЭМ-14, специально разработанную для эвакуационных целей. Так как она на базе платформы П-14, бронезащита не уступает танковой во всех проекциях, а в лобовой даже превосходит.

Помимо эвакуации техники, в БРЭМ-14 предусмотрено десантное отделение для четырёх человек, что нередко помогает вытаскивать экипажи подбитых танков из самого пекла.

— Нужно отправить её в тыл, — произнёс Бронислав. — Лишним не будет — выглядит она так, будто почти не пострадала.

— Это вы внутри не были, — покачал головой майор. — И не советую — там тухлой кровью воняет. Внутренние узлы повреждены осколками брони и снаряда, поэтому смотреть там почти не на что.

— В худшем случае, снимут двигатель и на переплавку, — пожал плечами Удальский. — Не зря вытащили — теперь она точно не достанется немцам.

Он вернулся к своему танку.

Командирская версия Т-24АК отличается от основной версии Т-24АМ лишь более мощной радиостанцией, а в остальном всё точно такое же.

Верхняя лобовая деталь корпуса имеет толщину 75 миллиметров и расположена под углом 60 градусов, нижняя лобовая деталь — 50 миллиметров, но под углом 55 градусов. Борт корпуса — 50 миллиметров, под углом 45 градусов. Корма корпуса — 50 миллиметров, под углом 60 градусов.

Башня имеет бронирование 120 миллиметров — лоб, 150 миллиметров — маска орудия, 90 миллиметров — борт, 70 миллиметров — корма, 40 миллиметров — крыша.

Орудие — 85-миллиметровая Ф-5Т, пробивающая бронебойным снарядом с бронебойным наконечником и баллистическим колпачком на 100 метров — 110 миллиметров, на 500 метров — 96 миллиметров, на 1000 — 87 миллиметров. Всё это под углом 30 градусов.

Двигатель — дизельный В-2–24 — 750 лошадиных сил при 2200 оборотах.

Запас хода по шоссе — 310 километров, а по пересечённой местности — 170 километров.

В целом, генерал-майор Удальский оценивал новый танк очень удачным, неуязвимым для большинства вражеских орудий. Его может пробить в лоб корпуса только 88-миллиметровая зенитка, на дистанции не более 1000 метров — такое уже произошло меньше суток назад. Башня неуязвима практически для всех орудий врага, за исключением, наверное, 105-миллиметровой зенитки. Но 105-миллиметровых FlaK 38 очень мало и на передовой их ещё никто не видел.

85-миллиметровое танковое орудие пробивает все имеющиеся у Вермахта и СС танки и штурмовые орудия. Никаких исключений — абсолютная уязвимость.

«У немцев тут нет ни шанса», — подумал Бронислав. — «Освободим Литву и пойдём на Линию Ленина».

150-тысячная группа армий уже прижата к берегу, а на море всё очень плохо…

В этот момент в небе промчалось звено Ил-10, нагруженных блоками реактивных снарядов.

Опыт боевого применения штурмовиков показал, что Красная Армия не хочет видеть на них бомбы — ей нужны реактивные снаряды.

Практика показала, что воздушная доставка снарядов БМ-3 «Град» эффективнее любых бомб, поэтому командованию пришлось изменить план.

— Товарищ генерал-майор! — высунулся из танка радист. — Штаб армии!

— Давай его сюда, — кивнул Удальский.

Радист вытащил из танка командирский шлемофон на длинном армированном капроном проводе.

— «Сибирь» на связи! — произнёс Бронислав.

— «Сибирь», говорит «Вулкан», — раздалось в динамиках шлемофона. — Высылаем бандероль. Как принял?

— «Вулкан», «Сибирь», — ответил Удальский. — Принято. Конец связи.

Штаб 4-й танковой армии, вероятно, уже получил приказы от командования Северного фронта. Комфронта — генерал-лейтенант Толбухин.

Толбухину приказы отдаёт Ставка Верховного Главнокомандования, которую возглавляет генерал армии Шапошников, а тот получает стратегические планы от Генерального штаба Красной Армии, который возглавляет генерал-лейтенант Мерецков.

Удальский взял из танка фляжку со свежей водой, посидел на пеньке у танка, потом проверил полки…

О прибытии вестового он узнал по рёву мотоциклетного двигателя.

— Товарищ генерал-майор, здравия желаю! — козырнул старшина. — Старшина Никольский — с пакетом!

— Вольно, — разрешил Удальский. — Давай бумагу.

Вестовой подал ему лист для подтверждения получения.

Поставив подпись рядом с графой «Получатель», Бронислав вскрыл пакет и движением головы отпустил вестового.

В пакете содержался приказ 78-й танковой дивизии:

ШТАБ 4-й ТАНКОВОЙ АРМИИ

БОЕВОЙ ПРИКАЗ № 48

КАРТЫ 1:50000

ШТАБ 4-й ТА, 17.09.1940, 10:30

КОМАНДИРУ 78-й ТАНКОВОЙ ДИВИЗИИ

1. Противник, понеся тяжёлые потери, продолжает удерживать рубеж ПЛУНГЕ — РЕТАВАС. Ожидается усиление 12-й пехотной дивизией.

2. 78-й ТД, совместно с 132-й МСД, наступать на участке ПЛУНГЕ — РЕТАВАС.

3. Главный удар нанести вдоль шоссе ПЛУНГЕ — КРЕТИНГА, задача — овладеть логистическим узлом у п. КАРТЕНА к 20:00.

4. Поддержка: 3-й самоходный артиллерийский полк — огонь по опорному пункту ПЛУНГЕ. Авиация — налёт в 11:30.

5. Связь: основной канал — 4330 кГц, запасной — 5210 кГц.

Командующий 4-й ТА

Генерал-лейтенант ТОЛБУХИН

Начальник штаба 4-й ТА

Полковник МАТВИЕНКО

К приказу прилагалась карта с обозначенными манёврами и диспозицией своих сил и сил противника. 12-я пехотная дивизия Вермахта тоже обозначена — скорее всего, немцы уже отправили её на усиление, раз командование уже ожидает.

«Понятно», — кивнул своим мыслям Удальский.

Его дивизия уже давно ожидает приказа, поэтому всё, что ему было нужно — отдать его.

И началась суета.

1-й танковый полк пойдёт на прорыв, а 2-й танковый полк сыграет роль манёвренного, чтобы расширить прорыв и не дать противника закрыть его.

Следом пойдут 3-й и 4-й мотострелковые полки, которые займутся уничтожением оставшихся сил противника, займут и удержат позиции, а также не дадут противнику перегруппироваться и предпринять контратаку.

Когда танковые полки тронулись в путь, в небе снова стало очень много Ил-10 и Ту-2.

Также интенсивно заработала артиллерия — координаты противника уже давно известны, поэтому артиллеристы бьют по актуальным локациям расположения живой силы и техники противника.

Практически сразу появились вражеские истребители Bf-109, поднятые по тревоге. В небе развернулось ожесточённое сражение.

Бомбардировщики шли не на оборонительные позиции противника, а на аэродромы — у них есть кассетные бомбы, которые показали себя очень эффективными против авиации и техперсонала противника.

1-й танковый полк уже вступил в бой — артиллерия уничтожила большую часть противотанковых орудий, но САУ StuG III от этого почти не пострадали, поэтому открыли огонь из засад.

Генерал-майор Удальский координировал действия подразделений и тщательно отслеживал ход продвижения 2-го танкового полка, который по широкой дуге осуществлял фланговый обход.

*17 сентября 1940 года*

— … есть попадание! — сообщил наводчик.

Вражеская САУ, пятившаяся после выстрела, запылала ярким пламенем из всех люков.

«Взрыв боекомплекта», — констатировал лейтенант Макаров Артём Андреевич.

Т-24АМ держались на дистанции чуть больше полутора километров — ближе подходить нельзя и не нужно. На такой дистанции их лобовая броня неуязвима для вражеских снарядов, а 85-миллиметровое орудие отлично справляется с любым врагом.

— Заряжай фугасный! — приказал Макаров. — Два часа, артиллерийский ДОТ!

На самом деле, это кирпичный дом, на первом этаже которого замаскировали орудие, предположительно, PaK 40. Если такое вовремя не заметить и подставиться бортом или подъехать слишком близко, то танк будет уничтожен.

Комдив, генерал-майор Удальский, как уже известно, писал руководству, что 50-миллиметровой бортовой брони новому танку решительно не хватает, поэтому требуется нарастить её хотя бы до 70 миллиметров.

— «Уралвагон-3», это «Уралвагон-1»! — обратился лейтенант Макаров по взводной связи. — Правее бери — слишком близко идёшь! Как принял?

В этот момент наводчик выстрелил в окно дома фугасным снарядом. Внутри здания произошёл аномально мощный взрыв и оно сложилось в себя. Такого расчёт пушки ПТО точно не переживёт…

— «Уралвагон-1», «Уралвагон-3»! — ответил младший лейтенант Мешхед. — Принято!

Лейтенант внимательно рассмотрел пространство перед танком на предмет уцелевших огневых точек противника. Но таких, в первом приближении, не обнаружено.

— Взвод, «Уралвагон-1», — сказал Артём Макаров. — Самый малый — вперёд.

— «Уралвагон-2» — принято! — доложил младший лейтенант Мешхед.

— «Уралвагон-3» — принято! — доложил старший сержант Поляков.

Командование выбрало самый слабый участок обороны противника, но оказалось, что немцы скрытно усилили его САУ и ПТО — на аэрофотоснимках такое разглядеть тяжело, тут вокруг редколесье и защитные посадки.

Мотострелки на Б-24 движутся на второй линии, маневрируя и прячась от возможного обстрела за танками.

Чем ближе взвод Макарова приближался к городу Плунге, укреплённому немцами, тем выше становился шанс наткнуться на замаскированную ПТО.

Когда до города оставалось примерно семьсот метров, немцы открыли огонь из всех замаскированных орудий.

От верхней лобовой детали танка с искрами отлетел бронебойный снаряд — лейтенант Макаров увидел эти искры через командирский прицел.

— Двенадцать часов, цоколь! — обнаружил он огневую точку. — Фугасным!

Наводчик сначала отстрелялся по цели бронебойным снарядом, а затем, когда заряжающий зарядил осколочно-фугасный снаряд, всадил его рядом с амбразурой в цокольном этаже.

Пыль загородила вражескому расчёту обзор. Некоторое время оттуда не стреляли.

Когда пыль осела, наводчик всадил снаряд гораздо точнее. Но там уже, скорее всего, никого не было — немцы, обычно, понимают с первого раза. Но пушку они оставили, её ведь невозможно утащить куда-либо быстро, а это потеря.

— Взвод, «Уралвагон-1»! — заговорил лейтенант Макаров. — Стой!

Танки остановились. «Уралвагон-2» открыл огонь из дополнительного орудия. 30-миллиметровая автопушка начала разрушать стену двухэтажного фахтверкового дома.

— «Агат-1», «Уралвагон-1»! — вызвал лейтенант мотострелков.

— «Уралвагон-1», «Агат-1» на связи! — ответил лейтенант Никулин.

— Мы стоим — вы начинайте зачистку! — сказал ему Артём. — Если что, поддержим огнём!

БМП Б-24 проехали к первой линии зданий и высадили десант.

Мотострелки сразу же пошли на зачистку, а БМП отъехали на сотню метров назад.

Внутри зданий обнаружились уцелевшие солдаты противника — их начали выводить в открытый двор, определённый лейтенантом Никулиным под временное место концентрации пленных. Деться оттуда немцам никуда не получится — они находятся под контролем орудия и пулемётов БМП.

Мотострелки продолжили зачистку домов дальше по улице.

— «Уралвагон-1», «Агат-1»! — зашипела радиостанция. — ШтуГа мечется между улицами — займись им, пожалуйста!

— «Агат-1», «Уралвагон-1», — ответил Макаров. — Участок чист?

— Кроме ШтуГи нет ничего! — ответил лейтенант Никулин.

— Выдвигаемся, — ответил Артём. — Взвод…

Он раздал команды и повёл подразделение на охват ШтуГ 3 с трёх направлений. Его танк поедет в лоб, а взводные обойдут её с флангов.

— «Уралвагон-1», «Агат-1»! — донеслось из динамика. — Снесли ШтуГе правую гусеницу из ружья! Стоит во дворике! Сейчас пометим зелёным дымом!

— «Агат-1», «Уралвагон-1», — ответил Макаров. — Принято!

Теперь задача превратилась из средней в лёгкую — точное местоположение штурмового орудия известно и надо лишь обойти с фланга и прикончить.

Над домами взвился зелёный дым, показавший позицию САУ.

Лейтенант Макаров повёл взвод в указанном направлении.

Но воевать с вражеской САУ не пришлось — как только танк Макарова выехал на улицу и навёлся на повреждённую ШтуГ, на той открылся командирский люк и высунулась рука с белым платком.

— «Агат-1», «Уралвагон-1», — сказал Макаров. — Отправь кого-нибудь упаковать экипаж ШтуГи! Они уже навоевались.

Примечания:

1 — О тяжести потерь среди лётного состава — в эфире снова рубрика «Red, зачем ты упорно продолжаешь мне всё это рассказывать⁈» — если предположить, что опытным считается лётчик с налётом 200–300 часов, то для его подготовки потребуются: минимум 1,5–2 года подготовки, около 50–70 тонн авиационного бензина, примерно 5–6 самолётов (учебно-тренировочных и боевых), а также 20–30 человек персонала, чтобы всё это счастье заправлять, обслуживать и обучать. Это уже килограммы денег, потраченные ещё до того, как этот опытный лётчик впервые вступил в воздушный бой. А ещё бывают страны, в которых лётный состав, по умолчанию, считается невосполнимым. Например, у Японской империи начал тупо кончаться лётный состав. Все японские успехи на ранних этапах войны были достигнуты за счёт того, что у них в авиацию был отбор строже, чем в космонавты, а налёт был в среднем 500+ часов. А у СССР и Германского рейха были зеркальная, по отношению друг к другу, ситуация. До 1941-го года налёт у среднего лётчика-истребителя Люфтваффе составлял 250–300 часов, а у среднего лётчика-истребителя ВВС РККА он был 50–100 часов — при этом, в бой нередко отправлялись лётчики с налётом 20–50 часов. В 1944 году средний налёт у лётчика-истребителя Люфтваффе был 50–150 часов — при этом, нередко в бой отправлялись лётчики с 20–50 часами налёта, а у лётчика-истребителя ВВС РККА он составлял 150–200 часов. Но это средние показатели, а в частностях: в Люфтваффе служили лётчики с налётом 1000+ часов, но их, постепенно, выбивали, а в ВВС РККА такие лётчики появлялись на позднем этапе войны. Это значит, что если кто-то отправит самолёты на самоубийственное задание по уничтожению вражеского флота бомбами и торпедами, что чревато огромными потерями среди лётного состава, если при этом имеется некое вундерваффе, которое, с высокой вероятностью, сработает, то это не гений стратегии, а какой-то идиот. В общем, уважаемый читатель, лётчиков нужно беречь, потому что они стоят гораздо дороже самолётов, на которых летают. И это я не говорю о лётчиках-бомбардировщиках, стоимость которых чуть ли не вдвое выше.

2 — Об ошибках Гитлера — если внимательно изучить историю Великой Отечественной войны, то самая главная стратегическая ошибка Адольфа Гитлера — это не какие-то неверные действия, которые он совершил в 1942, 1943 или в 1944 году, а план «Барбаросса». Это апогей игнорирования объективной реальности, которая стучалась ему прямо в скворечник, но он её даже в упор не разглядел или не пожелал разглядеть. План начал проваливаться по форме и содержанию в первые же месяцы (подчеркну, что не через год, не через два, а прямо в первые месяцы, и некоторым всё стало понятно уже тогда): вместо стремительного продвижения через рыхлые ряды разгромленной армии противника (как во Франции или в Польше) они вынуждены были вязнуть в кровопролитных и изматывающих боях почти на каждом шагу. К октябрю они уже должны были взять Москву, но они завязли в Киеве аж до конца сентября — каждый город задерживал немецкие группы армий, поэтому темпы наступления замедлялись, вплоть до полной остановки под Москвой. Если это не тупейший стратегический провал, то я тогда не знаю, что такое тупейший стратегический провал. Я хочу сказать, что Гитлер слишком поверхностно отнёсся к планированию операции и слишком легкомысленно нарезал задачи своим армиям. А генералы, часть которых, кстати, была подвергнута неоднократным чисткам в ходе установления нацистского режима и незадолго до войны, лишь с готовностью взяли под козырёк и помчались исполнять. Если обратиться к нашей истории, они тупо не могли победить, это просто не могло стать реальностью — не потому, что там какая-то череда обидных и роковых неудач, а просто потому, что вот просто нельзя быстро и надёжно полностью уничтожить такую многочисленную армию и прорваться через её ожесточённое сопротивление в реалистичные сроки. Ну, ладно, вот дорвался ты до Москвы и взял её — ты большой молодец, но что дальше? Думаешь, они прекратят сопротивление? Думаешь, эвакуированная промышленность от этого станет хуже производить оружие и боеприпасы? Думаешь, Сибирь от этого разом вымрет и не даст десятки дивизий? Достижение линии Архангельск-Астрахань — вот что позволило бы победить СССР, но это уже какое-то фэнтези, с единорогами и магией дружбы. СЧИТАЕТСЯ, что линии немцы достигли только в Сталинграде, но это сразу же перекрыл другой былинный факап — бакинскую нефть они перерезать не смогли. Но к чему это я? План «Барбаросса» — это изначально была какая-то изощрённая форма самоубийства. И Гитлер, буквально, убил Германию об СССР — то, что там происходит сейчас, все эти неоднозначные штуки, которые уже сильно напрягают немцев — это всё Гитлер сделал. СССР же он нанёс летальный ущерб, поэтому всё, что происходит на его руинах сейчас, все эти неоднозначные штуки, которые уже сильно напрягают граждан бывшего СССР — это всё тоже Гитлер. Германия больше никогда не станет великой, слишком уж там много американских военных баз, а вот бывший СССР…

3 — Об особенностях немецкого учёта потерь — нацики, дабы резко и основательно занизить статистику потерь бронетехники, ловким финтом занесли все САУ в категорию артиллерийских орудий. Ну, там, гаубицы, миномёты, реактивные миномёты, полевые орудия, а то, что некоторые эти орудия самоходные — это мелочь, подумаешь… В СССР же потери САУ засчитывали в потери бронетехники, в США тоже, как и в Великобритании и остальных странах. Одни только немцы были такими особенными, не такими как все. Ещё они ловко играли со статистикой в разные извращённые игры: в потери записывался только танк, не подлежащий восстановлению, а если он был отправлен в тыл для ремонта, то он сразу же получал статус «не всё потеряно, ща порешаем». Также они крутили даты — если на конец месяца танк числился в ремонте, но в следующем месяце его признавали безнадёжным, то в статистику потерь он легко мог не попасть. В результате, как нетрудно догадаться, потери танков у Вермахта и СС получались сравнительно небольшими, что дало нашим отечественным немцефилам, обожающим Вермахт и знаменитый немецкий орднунг™, основания считать, что Ваньки глупые жгли свои танки понапрасну, как и не менее глупые Джонни, а вот благородные и умные герры немцы воевали умением, как говорится, с орднунгом™ во всём. Но если добавить в статистику все эти «артиллерийские орудия», вдруг оказывается, что всё как-то не очень — число получается чуть ли не вдвое больше. Хотя надо ведь понимать, что можно, как Солженицын, засчитать всех, кто теоретически мог бы родиться, если бы не кровавый Сталин-тиран-убийца, а потом писать о сотнях миллионов убитых Сталиным, путешествующим во времени на сотни лет вперёд и убивающим раз за разом, человека за человеком… То есть, я имею в виду, можно засчитать все танки, которые могли бы произвести немцы, если бы их не расхерачили в пух и прах в 1945 году. Темпы производства техники известны, темпы деградации немецкой промышленности тоже, поэтому можно прикинуть статистику и засчитать немцам в потери сотни тысяч танков, которые они могли произвести, но не произвели, хе-хе-хе… Я это к чему всё? Статистика — это очень интересная штука… А вообще, все эти споры насчёт потерь — они имели бы хоть какой-то смысл, завершись война ничем, ну, типа, попили кровь друг другу, потеряли кучу всего, а потом те, кто выжил, разошлись по домам. Но война-то закончилась в Берлине, тотальным разгромом Третьего рейха, поэтому в счёт его потерь можно включить вообще всё — он уничтожен, а земли его заселены турками, мигрантами с Ближнего Востока и гомосеками с трансухами, идентифицирующими себя боевыми вертолётами, а коренное население медленно вымирает. Думаю, в графу потерь СССР можно включать имеющуюся статистику, а в графу потерь Третьего рейха включить одно слово — всё. Но нет, эта Специальная олимпиада продолжается уже не один десяток лет…