Напарник обмену и возврату не подлежит

ГЛАВА 5. Лучшее шоу страны

Люксовый кинотеатр походил на дворец, да и публика подобралась такая, словно на оперу съехалась. Ферра загляделась на перья, чёрный шёлк, алый бархат и бриллианты и пропустила момент, когда из приземистого шикарного кабриолета под крики, вспышки камер и аплодисменты вышел главный герой, Акула. Сейчас это был не Эрмес Бруно, а именно Акула, зубастый детектив с двойным дном и скользкой моралью. Это его обожали и приветствовали, его белую шляпу и шёлковое кашне готовы были разорвать на лоскуты, чтобы оставить на память.

– Он и Орнеллу притащил, – простонала Ферра, от волнения слишком сильно вцепившись в руку Чезаре Гатто.

– Простите, детектив, – было так шумно, что парнишке пришлось приблизиться к её уху, вызвав желание нанести пару упреждающих.

Не срастётся у неё с Чезаре. Тело инстинктивно отторгало любые его попытки приблизиться. То, что Ферра сама схватила его за руку, было не в счёт.

– За что мне тебя прощать? – фыркнула Эрманика. – Ладно. У Бруно телохранители выглядят как профи, а не как тумбы, приглашённые для вида. И не как актёры, играющие роль своей жизни.

– Почему вы решили, что это не актеры? – спросил Гатто.

– Потому что они не стараются любой ценой выделиться из толпы. Их же почти не заметно. И очень настойчиво подталкивают Бруно и его дочку ко входу в кинотеатр, чтобы никто не подстрелил их из снайперской винтовки.

– А что, если подстрелят? – забеспокоился Чезаре.

– Чем сильнее Де Ритта будут пытаться убрать Орнеллу, тем яростнее я буду под них копать, – сказала Ферра тихо и зло.

Несмотря на шум, стажёр Котёнок отлично расслышал и немного отодвинулся от Эрманики.

Впрочем, Де Ритта не пытались. Ферра чуть позже заметила в толпе Франческо. Нельзя было не оценить прекрасно сидящий смокинг, алую рубашку, чёрную с золотом бабочку. Широкие брюки, лакированные туфли с гамашами в стиле двадцатых годов, всё было идеально подобрано. Тем не менее лоск Чикко казался дешёвым. С ним был всего один доберман и ни одного мопса. Ферра держала Франческо Де Ритта в поле зрения до того момента, как в зале погас свет.

Кино началось не с перестрелки, а с нежной сцены поцелуя в открытом авто. Затем темп начал нарастать вплоть до драки и тяжёлого ранения девушки героя. Она с трудом дышала и неустанно признавалась Акуле в любви, а затем было лицо Эрмеса Бруно крупным планом, тревожные проблески огней полицейских и медицинских машин и музыка.

Песня, которую Эрманика несколько раз уже слышала по радио, медленное танго с припевом «Будешь в раю – позвони мне!» Было понятно, что сейчас знаменитый сыщик Акула поднимется с колен и отправится мстить за погибшую подругу. В предыдущих фильмах об этом герое было что-то похожее, и всякий раз публика замирала от восторга в огненных сценах с перестрелками, взрывами и гибелью всех врагов.

– Мне надо выйти, – шепнул Ферре на ухо Чезаре.

Она раздражённо отмахнулась от него, словно от мухи. Песня внезапно разбередила душу. Хотелось вернуться в тот же момент фильма, где послышались первые аккорды и пропеть хотя бы припев по памяти.

Едва стажёр пропал в темноте, как на его месте как по команде появился посторонний мужчина. От него пахло одеколоном, и Ферра безошибочно распознала этот аромат. Доберман…

– Место занято, – сказала она резко, хоть и тихо.

– Неважно, – ответил мужчина шёпотом. – Он вряд ли придёт.

Ферра приподнялась в кресле, и доберман резко надавил на её плечо.

– Сидеть. Капо приказал не трогать тебя… пока что. Просто не рыпайся, Фея.

Под всполохи и грохот с экрана пара выстрелов в зале, казалось бы, могла остаться незамеченной. Выстрелы, один практически перекрыл другой, звучали даже не настолько эффектно, как в кино, куда тише и суше. Но от первого ряда вверх сначала медленно, а затем всё быстрее пошла человеческая волна. В зале включили свет, крики, скрип кресел, топот ног звучали по нарастающей. Зрители сначала повскакивали с мест, а теперь устремились к четырём выходам. Два нижних они успешно закупорили и поспешили к верхним.

– Не рыпайся, – повторил доберман.

Ферра не могла сидеть просто так. Рыпаться она не стала, просто шевельнула пальцами, переводя маг-ортезы на максимальное усиление. Небрежный жест – и добермана скрутило. Руки его оказались плотно прижаты к телу, голову пригнуло к коленям. Замкнув магический кокон и не заботясь о том, что человеку будет трудно не то что пошевелиться, но и дышать, Ферра побежала вниз прямо через ряды. Чем ниже, тем сильнее была волна и тем труднее было идти против неё! Люди толкали Эрманику, чуть не сбивали с ног. Уже у самой двери нижнего выхода она увидела спокойно стоявшего Чикко Де Ритта. На экране, выцветшие в ярком свете, передвигались актеры, там всё ещё шёл фильм, а прямо под ним лежало тело.

Но люди столпились не возле него, они кучкой скопились возле кого-то на переднем ряду. Ферра растолкала всех, походя заметив, что среди зевак ей попался под руку и сам Эрмес. Затем увидела его дочку в нарядном светлом платье-трапеции. На платье были следы крови, девушка рыдала – но, по-видимому, была цела. А на сиденье обнаружился по-настоящему раненый.

Ферра нетерпеливо сдёрнула правый маг-ортез, невзирая на то, что усилители суставов не желали расставаться с тонкими слабыми косточками и цеплялись миниатюрными крючками за кожу. Потом будут кровавые точки по всей руке… Но это были пустяки. Эрманика приложила обнажённую руку к холодному влажному лбу стажёра.

– Котёнок!

– Детектив, – улыбнулся паренёк. – Да не плачьте вы. Я ещё… живой.

– Он прикрыл меня и выстрелил, – сказала Орнелла, по-детски вытирая слёзы на лице.

– Эрмес, пусть ваши люди её уведут, – Ферра выпрямилась и огляделась, почти сразу встретившись глазами с волчьим взглядом Чикко.

Он задержал взгляд, криво усмехнулся и вышел – выход уже был почти свободен, все, кто хотел, спасся бегством. В двери кинозала входила полиция. Чикко даже столкнулся с кем-то плечом. Но не остановился. Кто посмел бы его задержать?

Эрманика подошла к шефу Солто уже после того, как героя дня увезли в больницу. Стая голодных журналистов разделилась на два косяка: один помчался за машиной медиков, другой принялся кружить вокруг Эрмеса Бруно и его дочери.

– В машину, – приказал актёру и Орнелле Солто.

– И куда? – коротко спросил Эрмес, когда, мигая и тревожно взрёвывая сиреной, служебный автомобиль шефа отчалил от кинотеатра.

– В аэропорт, пока шумиха не утихла, – резко сказала Ферра.

– Исключено, – взвился актёр, – у меня съёмки.

– Орнелла летит к матери. Если не боитесь остаться – летит одна, – сказала Ферра.

– Орнелла пусть летит хоть к чертям! – замахал руками Эрмес. – Но я больше всего боюсь, что фильм не состоится. Эта премьера вышла громкой, не то что тухлый предпоказ. Со стрельбой в конце премьера заслуживает звания лучшего шоу страны! Если новое кино не будет таким же взрывным…

– Теперь вы понимаете, почему я его ненавижу? – всхлипнула Орнелла на плече Ферры, так как обе женщины сидели на заднем сиденье шефской машины.

Эрманика неловко отодвинулась и подсунула девушке подушку, лежавшую наверху сиденья.

– Отцов не выбирают, – сказала она. – Впрочем, и матерей. Я бы спрятала вас у Лауры… Но там вас найдут, Орнелла.

– Но покидать страну незаконно, – сказал Солто, не отрывая взгляда от ночной дороги.

– Незаконно, – кивнула Ферра. – Но кто сказал, что она на самом деле покидает Ремию? Ваших полномочий, шеф, достаточно, чтобы проводить Орнеллу на ближайший рейс до Московии. Мы для вида даже подождём, пока самолёт поднимется в воздух. А затем случайные свидетели увидят, как аэропорт покидает Железная Фея.

– Что? – не понял Солто.

– Где-нибудь в туалете я поменяюсь с Орнеллой одеждой, – терпеливо сказала Ферра. Волосы легко спрятать под каким-нибудь платком или шляпой, ничего особенного. Перчатки ей надеть, мне рукава натянуть пониже – никто особо разглядывать не станет.

– Но ты не должна лететь ни в какую Московию, – заволновался шеф пуще прежнего.

– Смотрите на дорогу, – нервно посоветовал Эрмес.

– Я не полечу в Московию, я поеду на такси в Понто-Виэсту, – терпеливо сказала Ферра. – Из самолёта я потихоньку улизну, поверьте, я умею быть незаметной. Завтра утром придёт Дженна ди Маджио, а если не придёт, вы её отыщете. Скажете ей, что за её дело уже взялись и отправите в Понто-Виэсту.

– Предположим, – сказал Солто. – А что же дальше?

– Дальше вы повезёте Орнеллу в моей одежде к себе, шеф, и будете её оберегать до суда. А вы, кам Бруно, будете подтверждать перед всеми, что девушку вывезли в Московию. Вот тут можете и журналистов задействовать. А как уж вы будете делать новый фильм громким – это уже не забота полиции. Лучше всего, конечно, играть так, как вы умеете, и ещё лучше. И кстати, – тут она вытащила из кармана плаща открытку с портретом киноактёра. – Пожалуйста, оставьте автограф. У меня есть знакомый, который очень обрадуется такому подарку.

Эрмес обернулся, чтобы принять фото, и при этом посмотрел на Ферру, как на умалишённую.

– Вы ещё можете говорить об автографах, – упрекнул Солто.

– Всегда надо поддерживать любовь поклонников. Но если вы хотели мой автограф, кама Ферра, ни к чему было выдумывать знакомых, – сказал Эрмес.

– Я не ваша поклонница, – не сдержала смеха Эрманика. – А вот мой знакомый, Везунчик Мад Гервас, любит ваше творчество.

– Мад Гервас? Тот, который подсунул мне… мёртвую человеческую руку?! – завопил Эрмес.

– Он самый, – кивнула Ферра. – Он хотел украсть из чемодана галстук или носки, но не посмел.

Почему-то Бруно принял это как за просьбу, сдёрнул с шеи бордовый галстук-бабочку и, оставив на ней росчерк несмываемыми чернилами из новенькой ручки, передал Эрманике.

– Пусть будет счастлив, – сказал нервно, сглатывая слюну. – Скажите ему, я не держу на этого преступника зла.

– Он довольно безобидный… преступник, – хмыкнула Ферра, – в отличие от камы Канова.

Орнелла глухо зарыдала в подушку.

– Вы хотите услышать, что мне жалко ту девушку? Жалко! Мы не рассчитывали, что она умрёт, Лаура ведь осталась жива, – зло и глухо проговорила она. – Я раскаиваюсь, что выбрала… этот метод. Но Бруно всё равно заслуживает кары! Да! Кары!

Актёр шумно вздохнул, но промолчал. До аэропорта доехали в тишине. Однако, пока Эрманика и Ферра менялись одеждой в туалете, а шеф договаривался со службами аэропорта, он бдительно караулил дверь «дамской комнаты». После он сунул Эрманике увесистый бумажник.

– Я по-прежнему чувствую себя в долгу перед вами, кама Ферра. Теперь в ещё большем, – кротко произнёс он.

– Навестите Гатто в больнице, – ответила Эрманика.

– Это само собой. Но всё-таки деньги возьмите.

Она взяла, и не почувствовала ни малейших угрызений совести, хотя в бумажнике была крупная сумма. В конце концов, по вине Эрмеса пропали билеты на поезд в Понто-Виэсту, да и все выданные шефом на поездку деньги остались у Ферры дома.

Перед тем, как проследовать на борт самолёта в молочно-белом платье и чёрном шёлковом пальто Орнеллы, а также в шляпе и кашне Эрмеса, Эрманика подёргала за рукав Солто и сказала:

– Если Орнелла не доживёт до суда, я плакать не стану. Но лучше бы вам сохранить её жизнь, чтобы Де Ритта не праздновали победу.

– Дело чести, Эрми, дело чести, – сказал Солто.

– Я телеграфирую из Понто-Виэста, или позвоню оттуда, – произнесла она. – Как только приеду, сразу дам знать. Расскажете мне, как там наш котёнок.

– Кто? – моргнул шеф.

– Чезаре Гатто, мой напарник, – Ферра слегка улыбнулась. – А пока передайте ему, пусть поправляется. Он молодец.

– Он молодец, – ответил шеф и потянулся, кажется, чтобы обнять Ферру.

– Это лишнее, – она отступила на шаг и пожала Солто руку, вернее, кончики пальцев.

Не без помощи стюардесс она сумела немного изменить свой облик. Теперь шёлковый плащ был надет поверх запасных юбки и блузки, позаимствованных у одной из стюардесс (в обмен на шикарное платье). Голову Ферра повязала шёлковым белым шарфом, который заодно с шляпой пожертвовал Эрмес Бруно. Всё это мало спасало от мартовского холодного ветра, тем более, что шляпу Ферра вместе с платьем оставила на борту, как чересчур приметную.

Теперь надо было пробежать по взлётному полю до автопогрузчика, на котором Ферру довезли до служебного здания. Солто успел условиться со службами аэропорта и обеспечить подчинённой отступление.

Она была уверена, что за всеми передвижениями Эрмеса и Орнеллы будут пристально следить. И убедилась в этом, когда из погрузчика увидела, что через обширные окна аэропорта за взлётом самолёта следят три человека в чёрных пальто и шляпах. Освещённые светом зала, силуэты были достаточно узнаваемы: двое из доберманов… и один мопс. Что лишний раз доказывало: Мартини не просто адвокатишка на подхвате. Де Ритта купили его с потрохами, и ныне почти исчезнувший клан Канова больше не может рассчитывать на его верность.