Наложник

Глава 7. Мои мальчики

В пентхаусе я отсылаю Эмина от себя, чтобы он омылся и переоделся к завтраку. Сам я тоже принимаю душ, одеваюсь и прихожу в столовую, он уже встречает меня, улыбается уголками рта и своими маленькими носогубными складочками.

– Господин, вы очень хорошо выглядите, – говорит он, отодвигая для меня стул, – вы хотите, чтобы я ублажал вас во время завтрака?

Последнюю фразу он произносит, пряча глаза, и снова судорожно сглатывает. Усмехаюсь, сажусь за стол, позволяю ему придвинуть мой стул.

– Нет, Эмин, – мягко говорю я и притягиваю его к себе за манжету.

Он радостно поднимает на меня глаза. Поправляю воротник его белой рубашки, вытаскивая его из-под тяжелого ошейника. Глажу по спине, опускаюсь до жопки и провожу по округлым ягодичкам, щупая попочку через тонкую ткань льняных штанишек. В итоге она так и осталась девственной.

– Ты голодный, Эмин? – спрашиваю я.

Конечно, голодный, он не ел вчера весь день, да ещё сегодня потратил последние силы на купание.

– Немного, господин, – отвечает он.

– Садись, поешь, – я киваю ему на стул рядом с собой.

– Сюда, к вам, господин? – уточняет он, испуганно глядя на меня.

– Да, – говорю я.

– Я-я не смею садится к вам за стол, – тихо произносит он, переминаясь с ноги на ногу. – Я же ваш раб, господин.

– А какой именно раб? – ухмыляюсь я, отламывая кусочек лепешки и отправляю в рот.

– Я ваш наложник, – ещё тише произносит он.

– А моим наложникам можно со мной есть за одним столом, – говорю я.

– Благодарю вас, господин.

Он целует мою ладонь и усаживается на самый краешек стула, который я ему указал. Боязливо смотрит на меня.

– Ну же, ешь, – велю я.

Эмин несмело берет лепешку, отламывает кусочек, обмакивает в соус и тянет в рот. Он так смущен и напуган, что его рука дрожит и он роняет пару капелек соуса на свою белую рубашку. Недовольно цокаю языком.

– Простите меня, господин, – бормочет он, опустив глаза.

Кладет лепешку на тарелку, берет салфетку и начинает вытирать рубашку, ещё более растирая пятно.

– Хасан, забери у него рубаху, – велю я.

Хасан подходит к столу и Эмин поспешно расстегивает пуговицы, снимает свою рубашку, отдает ему и несмело поднимает на меня глаза.

– Продолжай есть, – говорю я и подбадривающе улыбаюсь ему.

Эмин хватает кусок и вновь капает на себя, попадая на грудь.

– Простите, господин, – сконфуженно произносит он.

Берет вновь салфетку, но я перехватываю его запястье.

– Иди ко мне. – Тяну его за руку и усаживаю на свои колени, лицом к себе.

Он опускает глаза, наклоняюсь к нему и слизываю капельки соуса с его груди, облизываю его сосок.

– Ах, господин, – вздыхает Эмин.

Смеюсь, облизываю его дальше, он такой вкусно пахнущий после омовения, словно распустившийся цветочек, от его кожи исходит тончайший аромат, как приятно его вдыхать. Возвращаюсь обратно к соску и чуть прикусываю его, Эмин вскрикивает и выгибается, держась за мои плечи.

– Какой ты неловкий, Эмин, – говорю ему, – я сам буду тебя кормить.

Отламываю кусочек лепешки, обмакиваю в соус, захватываю мясо и кладу ему в рот. Он наклоняется ко мне, стремится перехватить и снова проливает на себя. Смеюсь и вновь вылизываю его.

– В следующий раз я положу тебя на стол вместо тарелки и буду с тебя есть, – усмехаюсь я.

– Простите, господин, – говорит он и потупляет свой взор, убирает с моих плеч свои руки.

За подбородок поднимаю его голову, целую его в губки, вымазанные в соусе, он ещё не прожевал мясо, чувствую его вкус на своем языке. Вторую руку кладу между его ног и легонечко провожу по его паху. Он вздрагивает, елозит попкой по моим коленям. Беру с тарелки кубик льда, оттягиваю резинку его штанишек и бросаю его туда. Эмин ойкает, подпрыгивает на моих ногах и морщится, но терпит в своем горячем паху кусочек льда. Беру уже горсть ледяных кубиков и высыпаю ему в штаны. Он взвизгивает, хватается за мои руки, пытается свести вместе ноги, поджимает пальчики на ступнях. Возможно я переборщил со льдом, я даже сам уже ощущаю холод на своих ногах от промежности Эмина. Вскоре лед начинает таять, штаны Эмина мокнут, и я чувствую влагу на своих коленях. Ссаживаю его с себя на соседний стул. Он поджимает ноги, но ни слово не говорит мне, терпит. Заставляю его поесть.

После завтрака отсылаю Эмина в его комнату-чулан, велю ему отдыхать. Сам с Хасаном отправляюсь в караван-сарай переговорить с караванбашем, проследить за последними приготовлениями, ведь завтра на рассвете мы уже двинемся в путь.

– Откуда взялись «Красные Рыси»? – спрашиваю я у Хасана, когда мы садимся в мой лимузин.

– Скорее всего, господин, устроив беспорядки в том бедном районе, мы спровоцировали новый конфликт в многолетней войне между кастами и экстремистскими бандами, – отвечает Хасан.

Скриплю зубами, этого мне ещё не хватало.

– Сейчас будет небезопасно купаться на том диком пляже, господин, – говорит Хасан.

– Я понял уже, – отмахиваюсь от него.

Караван-сарай располагается возле самой крепостной стены недалеко от восточных ворот города. Здесь шумно, все верблюды уже согнаны, склады забиты моим товаром. Осматриваю всё, разговариваю с караванбашем. Это высокий стройный мужчина в черном одеянии, с покладистой кудрявой бородой, больше смахивающий на разбойника, чем на караванного. Мне нравятся его крепкие сухие ладони с паутиной синеватых прожилок, его длинные пальцы с выступающими суставами.

– Мне нужен самый искусный такшиф, – говорю ему.

– Всё исполнено в точности, как вы велели, мой господин, – отвечает он. – Алинбу – самый искусный такшиф во всем Аланабаде. Он словно волшебник, чувствует воду под толстым слоем песка. Я наслышан о нем от других караванщиков и обрадовался, что в это время он оказался свободен и я тут же нанял его, – хвастается караванбащ.

– Я хочу его видеть, – заявляю я.

– Будет исполнено, мой господин, – кланяется караванбаш.

Свистит, подзывая своего помощника и через минуту передо мной появляется такшиф – высокий статный мужчина, на вид чуть постарше меня. Пустынное солнце опалило его кожу, навечно подарив ему бронзовый оттенок, и от того ещё более отчетливее выделяется белая повязка поперек лица, скрывающая его глаза. Он слеп.

– Как ты находишь воду? – спрашиваю его.

Такшиф поворачивается на мой голос.

– Я её чувствую своим сердцем, господин, – отвечает он. – Я слышу, как она звенит, ощущаю её прохладу. Она зовет меня, господин.

– Хорошо, – киваю я караванбашу. – Он подходит.

Иду дальше проверяя подготовку, смотрю верблюдов и товар. Все амбары заполнены огромными тюками. В принципе, я остаюсь доволен. Обедаю здесь же, в маленьком уютном ресторане.

– В «Царство наслаждений» – велю я, уже садясь в лимузин.

Едем в центр. По дороге Хасан мне докладывает, что дом для семьи Хаасина подготовлен. Приезжаем в ночном клуб, тут необычно тихо и спокойно – всё-таки день, хотя на сцене тренировалось несколько рабов под руководством опытного танцора.

Меня встречает карач, провожает до кабинета, там уже ждет Хаасин и его отец – очень старый человек с печальными глазами.

– Вот бумага на дом, – говорит Хасан, раскладывая перед ними документы, там уже внесены все имена. – Дом небольшой, но крепкий, с небольшим садиком.

Отец Хаасина дрожащими руками берет документы, читает, у него наворачиваются слезы, он смотрит на сына.

– Я уже все решил, – тихо говорит Хаасин.

Хасан вытаскивает из сумки договор на рабство и ошейник для Хаасина. Хаасин бегло смотрит договор и подписывает его. Как свидетель и посредник карач тоже ставит свою подпись.

Что будет дальше лучше отцу не видеть, поэтому я выпроваживаю его вон.

– Всё в порядке? – спрашиваю его.

– Да, господин, – кланяется он. – Вы спасли нашу семью.

Он что-то ещё говорит, но я делаю знак Хасану, чтобы его увели.

Хаасин снимает обувь и встает коленями на ковер. Карач надевает на него ошейник и Хаасин судорожно сглатывает совсем как Эмин. Карач хватает поводок от его ошейника и протягивает мне.

– Я, Алиб Масан Харви, передаю вам раба Хаасина, – говорит он.

Я беру поводок из его руки и дергаю его.

– Вручаю вам свою жизнь, тело и душу. Пользуйтесь мной, как вам будет угодно, господин, – произносит Хаасин, глядя в мои глаза.

Интересно, присутствовал ли отец Эмина при этом ритуале передачи его сына как раба?

По законам раб уходит к новому хозяину в чем есть, не берет с собой никаких вещей, но мне нравится его сценическая одежда и я прошу взять её. Карач получает свои комиссионные и я забираю Хаасина.

Отдаю его Хасану и велю отвезти домой, поселить отдельно от Эмина, пусть он отдыхает и готовится к ночи. Велю, чтобы они оба омытые были готовы после ужина меня ублажать. Делаю ещё несколько распоряжений. Хасан знает все мои желания и обучит Хаасина. Сам я с телохранителями отправляюсь ещё по другим делам, нужно посмотреть образцы шелка и хлопка от одного крупного мануфактурщика, выбрать ткани, утрясти последние пункты и подписать договора, проследить за поставкой товара. Занимаюсь всем этим до самого ужина, уже в сумерках возвращаюсь домой.

В столовой принимаю пищу один, без своих мальчиков, распоряжаюсь, чтобы их тоже покормили, но немного, они не должны быть сытыми. После ужина отправляюсь в спальню, принимаю ванну. Омываю с себя пыль, наслаждаюсь спокойствием, лежа в ароматной пене. Впереди меня ждет долгий переход через пустыню и ещё не скоро я смогу вот так понежиться в горячей воде, дай бог, хоть не умереть от жажды. Путешествия через пустыню всегда опасны, поэтому я составил письменные распоряжения на счет своей смерти, если вдруг произойдет такое несчастье. Кроме всего прочего, что обычно я вписываю, я внес ещё пункты, в которых говорится, что я дарую своим мальчикам свободу и оставляю им немного денег. Эмин заслуживает этого, а с Хаасином у нас итак договор на год, но там есть хитрые пункты на тот случай, если я не захочу его отпускать по истечении года: он должен мне компенсировать затраты, иначе ему придется оставаться моим рабом, пока я сам не соизволю отпустить его. Малограмотный Хаасин не заметил этого, когда подписывал договор. Поэтому, если я вдруг погибну, Хаасин тоже обретет свободу.

Из ванны выхожу запахнутым в халат, в спальне меня уже ждет Эмин. Он жмется у стенки переминаясь с ноги на ногу. Он снова в белой рубашке и в льняных штанах. После того как я впервые увидел его в европейской рубашке теперь мне всегда хочется видеть его в таком виде.

– Господин, вы хотите позабавится мной? – спрашивает Эмин, несмело поднимая на меня глаза.

– Да, Эмин, – говорю я, падая на подушки, и хлопаю ладонью по простыне рядом с собой, – иди ко мне.

Он забирается на постель и садится на коленочки лицом ко мне.

– Господин желает, чтобы Эмин ублажил вашего друга? – тихо спрашивает он, кладя руку на мою ногу.

– Я хочу, чтобы ты снял рубашку, – велю ему.

– Да, господин.

Эмин поспешно начинает расстегивать рубашку. Внимательно смотрю на него, и он начинает смущаться под моим пристальным взглядом. Медленно расстегивает последние пуговицы, снимает рубашку и бросает её в кресло. Хватаю его за руку и притягиваю к себе, кладу спиной на подушку, целую его в лоб и прижимаю к своему боку. Опускаю ладонь на его пах и поглаживаю его малыша через тонкие штанишки. Эмин вздрагивает, выгибается, чуть ерзает попкой. Ощупываю пальчиками его ствол, он уже начинает твердеть под моими ласками. Хватаю за резинку его штанишек, приподнимаю его попочку и немного стаскиваю их с него, чтобы обнажить пах. Его малыш у основания затвердел, поднялся, а кончик ещё мяконький и свешивается вниз. Трогаю его головку, она стала жесткой без крайней плоти, огрубела, натерлась об штанишки. Осматриваю, как там заживает шовчик, вроде неплохо. Эмин морщится, ему больно, когда трогают его дружочка, и ещё больно при возбуждении. Смеюсь, но продолжаю поглаживать его, перехожу к мешочкам и массирую их. Эмин тяжело вздыхает, сдвигает вместе ноги, ужимается.

– Господин, я должен вам напомнить, чтобы вы наказали меня за то, что из-за меня вас могли ранить или даже убить, – произносит он, хватая меня за руку.

– Хорошо, – говорю я, – принеси мне длинную плеть.

– Да, господин, – отвечает он и приподнимается, шлепаю его по попке.

Он соскакивает с кровати, натягивает штаны и проворно бежит к шкафу, открывает дверцу и снимает с крючка плеть.

– Эту, господин? – оборачивается ко мне и показывает.

– Да эту, – киваю я.

Он закрывает дверцу и идет ко мне, на ходу целует плеть.

– Господин, накажите меня очень сурово, – тихо говорит он и протягивает мне её.

– Становись на колени и приготовь для меня свою попку, – велю я, кивая на кровать, забираю у него плеть.

Эмин заползает на постель, встает на четвереньки, спускает штанишки, оголяя для меня свои кругленькие ягодички и выпячивает попочку. Такую розовую нежную мяконькую. Ещё видны бледные полосы от предыдущей порки. Я подсаживаюсь поближе к нему, глажу его холодненькую попку, нагибаюсь и целую его белые округлости. Он вздрагивает, выгибается ещё сильнее. От него приятно пахнет цветочным мылом, и он сам весь, как утренний цветочек, такой же нежный, трепетный и хрупкий. Больше всего на свете я люблю цветы и голеньких красивеньких мальчиков.

Я встаю с постели на пол, чтобы мне было удобнее наказывать его, размахиваюсь и со всей силы бью Эмина плетью, попадая длинным ремешком и по спине, и по попке. Сразу вырисовывается алый след. Эмин охает, вздрагивает. Снова размахиваюсь и снова бью, стараюсь, чтобы получился громкий свист от разрезаемого ремнем воздуха и от этого еще сильнее получается шлепок, и ещё краснее след, и ещё больнее Эмину. Он весь выгибается от боли, но мне нравится его бить, покрывать его попку алыми полосками. Наконец, он подает голос: начинает поскуливать от моих ударов, и я заканчиваю бичевание, бросаю плеть рядом с его головой, твердой ручкой попадаю ему по макушке.

– Повесь на место, – велю я.

Эмин поднимает голову, смотрит на меня заплаканными глазами, тянется к плетке и целует её.

– Благодарю вас, господин, – тихо произносит он.

Подтягивает свои штаны, берет плетку, сползает на пол и идет её весить в шкаф, чуть прихрамывая. Я падаю на подушки и смотрю на него. Он возвращается, несмело забирается ко мне на кровать. Я дергаю его за руку и усаживаю поближе к себе, вытираю его слезки. Он ловит губами мою ладонь и целует мои пальцы, смотрит на меня. Я глажу его по волосам, по спине, опускаю свою руку к его попе, пролажу за резинку штанишек. Его ягодички сейчас такие горяченькие после порки, а были холодненькие. Сжимаю их и Эмин морщится. Приподнимаю его и стаскиваю совсем его штанишки, бросаю в кресло. Он поджимает ноги и жмется к моей груди.

– Господин желает, чтобы я приласкал его? – спрашивает Эмин.

– Нет, Эмин. Я приготовил для тебя сюрприз, – ухмыляюсь я.

Тянусь до пульта и включаю музыку на стереосистеме. В тот же миг отворяется дверь и появляется Хаасин. Всё так, как я велел устроить, Хасан – умничка, исполняет в точности все мои прихоти. Хаасин медленно входит на цыпочках, слегка покачивая бедрами, длинные ресницы опущены, всё его тело напряженно, что отчетливо выделяется каждый его мускул. Его голова и пол-лица накрыты шелковым платком, что остались видны только его карие глаза, подведенные черной тушью. На шее кожаный ошейник, поводок отброшен за спину, торс оголен, но на бедрах болтается длинная до пят полупрозрачная юбка.

Он подходит к моей кровати и изгибается, покачивая головой, взмахивает руками, опирается на одну ногу и выпячивает попку, в разрезе юбки видно одну голенькую ягодичку, он виляет ею в такт музыки. Плавно движется, красиво разводит руками и вдруг подпрыгивает, взмахивая юбкой, отчего кажется, будто он взлетает и тут же мягко опускается на цыпочки. Кладет ладони на кованную спинку моей кровати, разводит в сторону ноги и держась за железный стержень, медленно опускается, прогибаясь в спине. Полы его юбки расходятся и виден его напряженный член, он проводит кончиком по кованному столбику, всё ниже и ниже опускаясь, почти касается попочкой ковра. Затем резко приподнимается и снова опускается, всё больше изгибаясь и делая такие движения, словно трахает спинку моей кровати.

Смотрю на Эмина, он от удивления открыл рот и глядит, сжав вместе ноги, прикрыв кулачками свой драгоценный пах. Шлепаю его по попке, он судорожно сглатывает, разводит руки и убирает их на одеяло. Хаасин одним взмахом перелетает через изножье и оказывается на моей кровати, приближается ко мне, делая маленькие шажочки, весь покачиваясь под музыку, глаза снова опущены, ладони сложены вместе, словно он молится.

Доходит почти до моей головы, смотрю на него снизу-вверх, он поднимает ногу и пальчиком проводит по моему подбородку, опускаясь к шее, раздвигает воротник моего халата и нажимает на ямочку моей ключицы. Сглатываю и чувствую, как приподнимается мой дружочек под полами халата.

Хочу поймать его за ногу, но Хаасин резко разворачивается, бросается обратно, падает вниз, хватаясь руками за перекладину изножья, подпрыгивает, отчего на миг подскакивает его юбка, обнажая его фактурную попку и немножко видны его мешочки. Он отпускает руки и падает назад себя, спиной на одеяло, кладет свои длинные ноги на спинку кровати, его юбка опадает и виден вставший дружочек. Эмин чуть дергается: разглядывать моего он уже привык, а вот смотреть на чужого ему всё ещё стыдно, он опускает глаза. Хватаю его за подбородок и поднимаю ему голову, заставляю смотреть.

Хаасин тяжело дышит, вздымается и опускается его грудная клетка, он распутывает свой платок, вбрасывает вверх руку и взмахивает им. Ткань взлетает вверх и медленно летит в сторону, в это время Хаасин ставит ступни на одеяло, выгибает спину, поднимаясь мостиком, показывая нам свой пах, упругого дружочка и мешочки, впалый животик и мощную грудь. Затем переворачивается, прижимает живот к одеялу, поднимает голову, хитро на меня смотрит, и виляя голой попочкой, поднимает её вверх. Снова вскакивает и начинает кружится на одном месте, взмахивая юбкой. Подходит ко мне, встает ногами по бокам моего тела и изгибаясь медленно приседает, раздвигая в сторону колени, имитирует движения соития, слегка задевая своим дружочком мой халат. Опускает руки и развязывает узел на моем поясе.

Потом вдруг резко соскакивает, снова бежит к изножью, прижимается пахом к спинке, хватается за перекладину и выгибается назад себя, улыбается мне. Перепрыгивает через спинку и оббегает вокруг кровати, шелестя своей юбкой, она взметается позади него и в разрезах видны его обнаженные части тела. Возвращается, вскакивает на перекладину, поднимает вверх сомкнутые и согнутые в коленях ноги, склоняет голову, словно он смущен и ему стыдно, затем поднимает голову, хитро смотрит мне в глаза, распрямляет ноги и медленно раздвигает их, поворачиваясь на сильных руках. Части юбки расходятся, показывая его дружочка, такого уже напряженного, вставшего, аппетитного.

Я чувствую, как в моем начинает уже всё пульсировать, он набухает и поднимается, я тяжело дышу, завороженно смотря на Хаасина, сложно отвести глаза от его красивого тела. Он спрыгивает с перекладины стопами на одеяло, прижимает попку к спинке кровати и выгибается назад, рискуя упасть вниз головой в проход. Затем отрывает ноги от одеяла и держась только на одних сильных руках, поднимает вверх длинные накаченные ноги и разводит их в стороны.

Снова соскакивает вниз, поворачивается к нам задом, срывает с себя юбку и медленно опускает голенькую попочку на пяточки, усаживается на коленки и выгибается дугой, касаясь макушкой одеяла. Облизывает свои пальцы и проводит по своему поднятому вверх члену. Эмин вдруг дергается и зарывается лицом в мой халат, легонько шлепаю его по попке, он поворачивает голову и продолжает смотреть, прижавшись щекой к моей груди. Я уже так возбужден, что вожу пальчиками между ягодичками Эмина, залажу в его дырочку, мну его анус. Он вздрагивает, чуть егозит ногами, коленками упираясь в мой бок. Его рука соскальзывает с моего тела, распахивая мой халат.

Хаасин видит моего вставшего дружочка и облизывается, хитро на меня поглядывая. Переворачивается и ползет ко мне, залазит на меня сверху, чуть придавливая Эмина своей мощной грудью и касается губками моих губ. Захватываю его губы своими, одной рукой сжимаю его попку, а второй по-прежнему сжимаю щелочку Эмина. Наши с Хаасином язычки касаются друг друга, и я приподнимаюсь.

Чуть отстраняю от себя Эмина, перехватываю за талию другого моего наложника и бросаю на кровать, выпячивая его попочку. Его голова попадает прямо между ног Эмина, смеюсь.

– Приласкай дружочка у моего мальчика, – велю Хаасину, похлопывая его по ягодичке.

– Г-господин, – испуганно вскрикивает Эмин и отползает на своей попочке.

Хаасин на локтях подползает к Эмину, высовывает длинный язык и проводит им по его малышу. Эмин вздрагивает и поднимает на меня глаза. Усмехаюсь. Хаасин раздвигает пошире его ноги и покрывает поцелуями всего его малыша, ласкает мешочки, поднимается к куполу, захватывает головку и начинает сосать. На испуганного Эмина смешно смотреть: он весь ужимается, морщится, затем откидывается на изголовье, выгибается, стискивает в своих кулачках уголки подушек, закрывает глаза и начинает постанывать.

При виде этого я ещё больше возбуждаюсь. Я сбрасываю с себя халат, хватаюсь за попочку Хаасина, раздвигаю его ягодички – Хаасин снова уже подготовился, смазал свою дырочку – и вхожу своим крупным членом в его анус, втискиваюсь сквозь узкий для меня сфинктер. Хаасин вскрикивает, не выпуская из своего рта дружочка Эмина, продолжает сосать, я вхожу поглубже в дырочку и начинаю долбится в него, держась за его попку. Тесный тоннельчик обволакивает моего дружочка, утягивает меня глубже в царство наслаждения, и я ещё сильнее вдалбливаюсь в него, не обращая внимания на крики и стоны Хаасина. Мне хочется дойти до самого дна, уткнуться своим куполом в поворот его нежной плоти.

Эмин распахивает глаза и с ужасом смотрит на нас, видит, что Хаасину больно, и судорожно сглатывает. Хаасин громко стонет, иногда переходит на крик, изворачивается, всё также продолжая сосать Эмину, протягивает к нему руку и дрочит ему. Эмин снова морщится и с громким вздохом кончает прямо в рот Хаасину. Хаасин не отстраняется, сглатывает, отсасывает последние капельки. Я сползаю рукой с попки Хаасина к его паху, ловлю его дружочка и сжимаю. Фонтан сиропа тут же выплескивается из него смачивая мою руку и обрызгивая ноги Эмина. Я наращиваю темп, продолжая сжимать его малыша, хлопая Хаасина по попке, меня всего потрясывает от наслаждения, что я как Эмин поджимаю пальчики на ногах. В моих мешочках всё гудит, чувствую бурление внутри моего дружочка, с силой протискиваюсь ещё дальше, продираюсь сквозь мягкие ткани и наконец-то утыкаюсь куполом в стенку. Хаасин вскрикивает, вскрикивает и Эмин. И я с громким возгласом кончаю в прелестную дырочку Хаасина.

Выскакиваю из него, одаривая мальчишку громким шлепком по ягодицам и откидываюсь на подушки, тяжело дышу после секса и смотрю на своих мальчиков. Хаасин дрожит, долизывает сморщенного малыша у Эмина, сам Эмин жмется, хочет свести вместе ноги. Хаасин переходит на его ляжки, и подбирает свой сироп с его ног.

– Хватит там лизаться, – кричу я, – омойте моего своими язычками.

Хаасин мгновенно подскакивает ко мне и начинает вылизывать моего. Эмин робко поднимает на меня глаза.

– Давай присоединяйся, – велю ему.

Эмин подползает с другого бока и наклоняется ко мне, осторожно слизывает мой сироп. Теперь он чувствует не только мой вкус, но и вкус попки Хаасина, но ничего не говорит, послушно собирает остатки, что не успел ещё подтереть Хаасин. Зажмуриваюсь и получаю удовольствия от нежного касания язычков и губ моих мальчиков.

– Господин, – шепчет Эмин, и я чувствую, как его влажный горячий язык облизывает мою ладонь, испачканную сиропом Хаасина.

Открываю глаза, смотрю на них, они все подчистили и сидят ровненько на попках, уткнувшись плечами друг в друга, облизывают губы. Сильный мускулистый Хаасин с бронзовой кожей и по сравнению с ним маленький щупленький Эмин. Он проигрывает Хаасину во всем: и в росте, и в симпатичной мордашке, и в накаченных мышцах, и в красоте движений. Но стоит мне взглянуть на робкого неуклюжего белокожего Эмина с копной золотистых волос, как у меня что-то горячее растекается внизу живота, разносится сладостное гудение по моим мешочкам, и мой дружочек начинает шевелится, и я тут же забываю обо всех мальчиках на свете.

– Хаасин, иди омой свою попочку, – разрешаю я и указываю ему на дверь, ведущую в ванную.

– Слушаюсь, господин, – кланяется Хаасин.

Осторожно слазит с кровати и ковыляет в ванную, держась за свою попку.

– Ты понял, что происходит между мужчинами в постели? – обращаюсь я к Эмину.

– Да, господин, – тихо отвечает он, несмело поднимая на меня глаза.

Он сидит на попке лицом ко мне, перебирает свои маленькие пальчики на ногах. Я давно заметил некую странность: если мужчина высокого роста, красив, статен, то у него обязательно будут некрасивые стопы с кривыми пальцами. У Эмина же маленькие аккуратненькие стопы, прямые хорошенькие пальчики, мяконькие розовые пяточки.

– Тебе кажется это ужасным, Эмин? – спрашиваю его и кладу ладонь на его ногу, легонько царапаю его коленку.

– Да, господин, – судорожно сглотнув, робко отвечает Эмин.

– Ложись на спину, – велю я.

Он снова судорожно сглатывает, ложится на спину, подгибает в коленях ноги и прижимает их к животу, испуганно на меня смотрит. Я поднимаюсь и сажусь рядом с ним. Глажу его тонкие лодыжки, развожу его ноги. Его малыш покраснел, видимо Хаасин прикусил его, теперь понятно почему кричал Эмин.

– Хаасин укусил тебя? – спрашиваю я, трогая его ствол с отметиной зубов.

Эмин испуганно смотрит, морщится, не хочет признаваться, судорожно сглатывает. Я шлепаю его по попке, и он наконец через силу выдавливает:

– Да.

– Ну что же, тогда он заслуживает наказания, – строго произношу я.

Спрыгиваю с кровати и иду к шкафу.

– Господин, пожалуйста, не нужно его наказывать. Это вышло случайно, он не виноват, – просит Эмин, приподнимаясь на локте.

– Он должен понести наказание, чтобы в его памяти остался след от его проступка, – объясняю я, выбирая какую мне взять плетку.

Снимаю с несколькими ремнями, закрепленными петлями на толстой ручке и в этот момент из ванны выходит Хаасин, смотрит на плетку в моей руке и на лежащего Эмина и судорожно сглатывает.

– Ты укусил Эмина, – говорю ему. – Повредил мою собственность.

– Простите, господин, – дрожащим голосом произносит он.

– Хаасин, тебя дома когда-нибудь наказывали плетьми? – интересуюсь я.

– Нет, господин, только ремнем, – отвечает он, отступая обратно в сторону ванны.

– Живо забирайся на кровать и подставляй мне свою попку, – рявкаю я.

И взмахиваю плетью, ремни со свистом взметаются ввысь и с громким хлопком шлепаются об матрас, заставляя вздрогнуть обоих моих мальчиков.

– Господин, пожалуйста, господин! – Дрожит Хаасин, и всё же залазит на кровать, садится на колени, но отползает от меня.

Подскакиваю и со всей силы бью его по плечам.

– Пожалуйста, господин, – взвизгивает он, закрываясь от меня руками.

– Ласкай Эмина и только попробуй его снова укусить, – велю я.

Хаасин подползает к лежащему Эмину, облизывает его головку, берет в рот и начинает сосать. Я подхожу ближе и стегаю плетью Хаасина по попке. Он визжит, извивается, но продолжает сосать. Не так уж сильно я хочу его бить, мне просто нравится, как его попка покрывается багровыми полосками. Возбуждаюсь и снова чувствую гудение в мешочках.

– Хаасин, освободи для меня местечко, – говорю я.

Он поднимает на меня заплаканные глаза и отпускает малыша. Я кивком указываю ему куда сесть, и он отползает к изголовью. Отбрасываю плеть в сторону и подсаживаюсь к Эмину. Его малыш уже возбудился, но ещё не кончил – то, что мне нужно. Провожу ладонями по его бедрам, и он изгибается, поворачивается к Хаасину и шепотом подсказывает ему:

– Поцелуй плеть и поблагодари господина за наказание.

Хаасин бросает на меня испуганный взгляд, подбирает плеть, целует ее и тихо произносит:

– Господин, спасибо за наказание.

Одобрительно киваю головой.

– Хаасин, возьми Эмина за запястья и крепко держи у него над головой, – велю я.

– Да, господин, – всхлипывает он.

Хватает Эмина за руки, заводит за его голову и прижимает к подушке. Эмин испуганно смотрит на меня.

– Г-господин? – нерешительно спрашивает он.

– Что, Эмин? – усмехаюсь в ответ.

Тянусь к тумбочке, открываю ящик, достаю лубрикант и вновь усаживаюсь на место. Эмин судорожно сглатывает, смотрит на меня своими красивыми глазками.

– Я что-то не так сделал, господин?

– Ты все правильно сделал, Эмин, – улыбаюсь ему, – поэтому сейчас получишь награду.

Раздвигаю пошире его ножки, придвигаюсь ближе к нему, расширяю пальчиками его тверденький ободочек и капаю туда смазку, проталкиваю её в дырочку поглубже. Эмин судорожно сглатывает и егозит попкой. Беру в руки своего вставшего дружочка и тру им об его мешочки, опускаюсь по промежности ниже. Поднимаю его попочку и втискиваю своего в его смазанное мышечное колечко, но всё равно туго, тяжело идет, приходится с усилием толкать. Эмин вскрикивает и выгибается, пытается вырвать руки из крепкой хватки Хаасина, но тот хорошо держит, не отпускает.

– Господин, больно, – плачет Эмин и слезы выкатываются из его глаз.

– Терпи, – велю я.

И пытаюсь дальше протолкнуть свою крупную головку через его тугой сфинктер. Эмин хнычет, судорожно дышит, весь зажимается.

– Не реви, я тебя уже растянул, – сердито говорю я, – лучше расслабь попочку.

– Да, господин, – плачущим голосом отзывается Эмин и пытается расслабиться, но всё равно он сильно зажат.

Я нагибаюсь и целую его в нос, шепчу ему ласковые слова, он немножко дрожит, но всё же расслабляется. Продолжаю протискиваться через его узкий анус. Эмин визжит, обхватывает меня ногами, прогибается в спине и тяжело дышит. Поднимаю выше его ноги и медленными движениями начинаю толкаться в него, Эмин всхлипывает, иногда вскрикивает, жалобно на меня смотрит. Я наращиваю темп, мне нравится овладевать Эмином, вторгаться своим через чур большим дружочком в его тесное естество. Эмин кричит подо мной, плачет, изгибается, затем затихает и начинает просто стонать иногда всхлипывая, смотрит на меня мокрыми глазами. У меня всё гудит от того, что моего большого дружочка тесно обволакивают мягкие ткани Эмина, сдавливают и от этого трения у меня перед глазами пляшут яркие точки и всё внутри меня уже бурлит.

Я ускоряюсь, сжимая его бедра, входя в него всё глубже и глубже, делая более резкие и грубые толчки и от одного из них Эмин кончает, выплескиваясь на свой живот и грудь. Усмехаюсь и ещё сильнее начинаю долбиться в моего мальчика, всё же всовываюсь до упора несмотря на крики Эмина, достаю своим куполом до поворотной стенки его кишки и прикусываю губу от удовольствия.

И дойдя почти до безумного ощущения, от которого кажется, будто мой мозг разорвется на куски, я изрыгаю мощным горячим напором сиропа в попку Эмина. Выхожу из него и падаю рядом с ним, гляжу на моего мокренького уставшего мальчика, сейчас он кажется мне ещё более соблазнительным. Хаасин отпускает запястья Эмина и отсаживается в сторону.

Эмин тяжело дышит, прижимает руки к груди, смотрит на меня, по его волосам на висках стекает пот, живот вздымается и опускается глубокой ямкой под ребрами.

– Г-господин, вы д-довольны мной? – срывающимся голосом произносит он.

– Вполне, Эмин, – говорю я и провожу по его волосам. Он ловит губами мои пальцы и целует.

Обнимаю его, такого дрожащего, не хочу отпускать его мыться, хочу так и лежать с ним. Устраиваюсь поудобнее и подтягиваю его к себе, прижимаю, велю Хаасину достать из ящика влажные салфетки и сам обтираю моего Эмина, бросаю их уже грязные на пол.

– А теперь укладываемся спать, завтра мне рано вставать – с рассветом я ухожу в караван, – говорю своим мальчикам и велю Хаасину выключить свет.

Ложусь посерединке, а мои мальчики по краям, обнимают меня, греют с двух сторон своими горячими телами. Я кладу руки на их попочки и сжимаю ягодички. Такие мяконькие у Эмина и упругие у Хаасина. Засыпаю.

Просыпаюсь глубокой ночью, слышу в темноте как сопят мои мальчики. Хаасин отклонился чуть в сторону, касается моего бедра своей попкой, разбросал руки по подушке, его мощная грудная клетка поднимается и опускается в такт его дыханию. Эмин же весь сложился в комочек, жмется ко мне. Обнимаю его, целую в лоб.

– Господин, – не просыпаясь шепчет Эмин.

Обнимает меня за талию, его рука падает на моего дружочка, и он сжимает его. Усмехаюсь, прижимаю Эмина ещё сильнее к себе, не хочу его отпускать, не хочу с ним расставаться.

Мой план был такой: я ухожу с караваном в Эль-Башин, а дома остаются Хаасин и Эмин. За время моего отсутствия Хаасин должен был всему обучить моего Эмина. Но сейчас я понимаю, что буду очень скучать по моему мальчику и принимаю тут же решение взять его с собой.

На рассвете я сообщаю Хасану, что беру Эмина с собой, велю найти для него мою старую одежду для караванного перехода. Мои рюкзаки ещё вчера были собраны и теперь к ним добавился ещё и небольшой узелок. Эмин, сонный растрепанный, в белой широкой тунике и в льняных штанах робко жмется возле груды вещей не совсем понимая, что происходит. Загружаемся в несколько джипов и мчимся к восточным воротам города. Хаасина я оставляю дома на попечении управляющего, велю занять его кое-какими делами и пусть не забывает, репетирует для меня свои танцы.