Наложник

Глава 5. Господин Бишон

После его ухода беру с тумбочки ноутбук, забираюсь обратно на постель, просматриваю сводки. Немного жалею, что отпустил Эмина, он бы сейчас приласкал моего, пока я изучаю графики, но не зову его.

Раздается стук в дверь и после моего разрешения входит Хасан, приносит мне утреннюю чашечку кофе.

– Господин, вы довольны Эмином? – осведомляется слуга.

– Ты хорошо его подготовил, мне нравится, как он отвечает мне, – киваю я, делая глоток кофе. – Но представляешь, Хасан, он не знал в чем суть ночных забав с наложником.

– Вот как? – удивляется Хасан.

– Пришлось объяснять ему всё как ребенку, – смеясь, добавляю я.

– Неужели? – ещё больше изумляется Хасан. – Какие распоряжения дадите насчет него, господин?

– Надо закупить ему разных штанов, белых рубашек и туник. Ему часто придется менять их, чтобы всегда были свежие наготове. Трусики ещё, но пока их убрать, пусть ходит без них.

– Слушаюсь, господин.

– Где ты его устроил?

– В небольшом чуланчике, господин. Это маленькая вытянутая комнатка, в торцевой стене узкое окно, сбоку встроенный шкаф, на полу ковер. В шкафу на нижней полке лежит свернутый матрас и одеяла, если вдруг вы его прогоните и ему придется ночевать у себя, он сможет расстелить себе постель на полу. Рядом с его комнаткой есть душ и туалет.

– Хорошо, – киваю я. – Пусть приведет себя в порядок и дожидается меня в столовой. Я хочу, чтобы так было каждое утро. Как только я его прогоняю, он должен будет идти к себе и находится там безвылазно вплоть до моих дальнейших указаний. Проследи за этим, Хасан.

– Будет исполнено, господин, – кланяется Хасан. – Как вы прикажете на счет его кормления?

– Сегодня пусть будет голодный. А так в остальные дни – лепешка и горстка риса. Каждую ночь должен быть у меня, если меня не будет, всё равно пусть приходит и становится в позицию, как он должен спать. Сегодня я хочу, чтобы он пришел голый.

– Хорошо, господин.

Он получает от меня ещё несколько распоряжений на первую половину дня и уходит. Убираю ноутбук и иду в душ.

Через четверть часа освеженный и одетый в чистое я вхожу в столовую. Ко мне уже мчится Эмин (ну как мчится, едва ковыляет из-за большого дилдо в попке), отодвигает мой стул, помогает мне сесть. Он тоже принял душ, волосы высушены феном и снова собраны в хвост. На нем новая белая рубашка с воротником-стоечкой и льняные штаны с грубыми швами, усмехаюсь, как раз ширинка натрет его нежную головку. Молодец, Хасан, быстро позаботился об его гардеробе. Скорее всего на нижних этажах у нас есть магазины, где продается одежда для рабов и слуг.

– Господин, позвольте вам прислуживать за завтраком, – улыбается Эмин.

– Для этого у меня есть Хасан, – ухмыляюсь я, – ты предназначен для другого.

Приобнимаю его, провожу по спине, похлопываю по попке. Он немного морщится, но продолжает мне улыбаться.

– Залазь под стол и займись своими прямыми обязанностями, – строго говорю я и пощипываю его попку.

– Слушаюсь, господин.

Он осторожно выскальзывает из моих объятий, опускается на колени и ныряет под стол. Подползает ко мне, располагается между моих ног, оттягивает резинку моих свободных штанов и трусиков и достает моего. Целует в купол, затем ублажает своим теплым язычком. Я кушаю, смотрю новости по телевизору и наслаждаюсь его ласками.

После экономических событий в новостях переключаются на криминальную хронику. Сообщают, что некая экстремистская группировка сегодня ночью совершила налет на один из бедных районов Аланабада. Слышались выстрелы, гремели взрывы. Камера показывает завал, из-под которого всё ещё валит дым.

– Ещё вчера вечером тут были ремесленные мастерские, где трудились люди, а сейчас здесь остались одни руины, – сообщает репортер. – Хорошо ещё, что никто не пострадал.

– Хасан, ты посмотри какие дела творятся, – качаю я головой. – Это же страшно на улицу выйти.

– Да, господин, – отвечает Хасан, и незаметная дьявольская искорка мелькает в его глазах.

Ухмыляюсь и продолжаю завтракать. Эмин копошится между моих ног, дроча и сося моего дружочка. Замираю, наслаждаюсь сладкими мгновениями и наконец извергаю свой сироп в ротик Эмина. Он сглатывает и подтирает всё до последней капельки, натягивает на меня трусики и штаны. Поднимаю его голову за подбородок, он смотрит на меня, улыбается, облизывает свои губы.

– Позавтракал, Эмин? – усмехаюсь я.

– Да, господин, – сглатывая, произносит он. – Благодарю вас, господин.

Вытираю своей салфеткой его губы.

– Тогда отправляемся в офис, ты поедешь со мной, будешь мне там прислуживать, – говорю ему. – Хасан, подготовь машину.

– Слушаюсь, господин, – говорят они одновременно, чем очень смешат меня.

В лимузине Эмин также встает на колени подле меня, я подтягиваю его к себе, кладу его голову себе на ноги, перебираю его шелковистые волосы. Эмин неправильно расценивает мои намерения, лезет снова к моему дружочку. Бью его по щеке.

– Разве я разрешал тебе? – гневно кричу я.

– Простите, господин, – испуганно шепчет он. – Я-я-я… Накажите меня за это, господин.

– Будешь весь день ко мне подходить и просить, чтобы я обновил твою пощечину, – бросаю ему.

– Слушаюсь, господин.

Подъезжаем к бизнес-центру, выходим из лимузина и идем внутрь, в прохладный стеклянный холл. Эмин с любопытством осматривается, наверное, он мечтал, что когда закончит университет, то устроится на работу в подобном месте и никак не ожидал, что окажется здесь, будучи приведенным на поводке. Пока мы ждем лифт, он переминается с ноги на ногу и поджимает пальчики – пол здесь холодный.

Мой офис занимает пару верхних этажей, мой личный кабинет имеет несколько отделений. Первым делом я завожу Эмина в небольшую гостиную с широкими диванами, расположенными вокруг низкого столика. Тут обычно проходят переговоры в неформальной обстановке. Сбоку есть комнатка для прислуги. Если мне нужно, отсюда приносят чай и фрукты. Иду туда и тяну Эмина за собой. Сажусь в кресло.

– Снимай штаны, – велю ему.

Он опускает голову, прикусывает нижнюю губу и покорно раздевается. Усмехаюсь, наверное, он ждал, что я позвал его, чтобы помочь мне с бумагами, а в итоге ему опять приходится сверкать своей голой попкой. Сам расстегиваю его рубашку, распахиваю полы. Ощупываю его малыша, он морщится.

– Больно? – участливо спрашиваю его.

– Немного, господин, – сознается он.

Распутываю бинт и рассматриваю его. Всё такой же опухший и покрасневший, головка немного натерлась и на шовчике появились свежие капельки крови.

– Останешься здесь и сиди тихо, я буду занят переговорами, – говорю я, поглаживая шов подушечкой своего пальца, – потом подашь фрукты и чай. Выйдешь в таком вот виде и не вздумай надеть штаны, – добавляю я, больно сжимая его кончик.

– Да, господин, – вскрикивает Эмин.

– Ну, можешь на этот раз рубашкой прикрыть свой драгоценный пах, – уже мягче говорю я.

– Спасибо, господин, – отвечает Эмин.

– Хасан поможет тебе в сервировке.

Киваю Хасану, он знает, когда нужно будет выпускать Эмина.

– Поставишь на столик и встанешь на колени рядом со мной, – продолжаю я, так и вертя его малыша в своих пальцах, не обращая внимания на то, что Эмин весь уже скукожился от боли, – я хочу, чтобы ты приласкал моего дружочка. А то эти переговоры вечно надолго затягиваются, поможешь мне скоротать время, – смеюсь я. Затем сурово добавляю: – Только на сей раз не забудь попросить разрешение!

И даю ему легкий подзатыльник.

– Да, господин.

Встаю и выхожу из этой комнаты.

Господина Бишона-старшего не пришлось долго ждать, он прибыл вовремя, это я приехал заранее, чтобы он не видел Эмина. Это оказался седовласый старик уже весьма почтенного возраста, одет как масл – европейская белая рубашка и черные брюки, поверх бежевая расшитая разлетайка, что носят старейшины их касты.

Он входит осторожно, осматривается, совсем как Эмин, но особого сходства между ними я не вижу, наверное, его сын больше пошел в мать. По всему видно, что он очень удивлен и поражен моим приглашением. Здороваемся, перекидываемся парой слов, как того требует обычай, и он признается, что несколько лет назад уже занимался поставками для моего отца, но лично не виделся с ним, так как мой отец живет в Эль-Башине, а он в Аланабаде, но он очень рад видеть сына столь уважаемого купца.

Сопровождаю его в гостиную, усаживаю на диван, сам сажусь на другой, под прямым углом к нему, чтобы лучше видеть его лицо. Кратко рассказываю суть сделки, что я на днях веду караван через пустыню в Эль-Башин и ищу поставщиков. Я ознакомился с его товаром и хочу закупить у него большую партию крашенного хлопка.

В его глазах уже сверкают жадные искорки, это редкая удача для него, что я враз куплю у него столько много хлопка. Я щелкаю пальцами и мне приносят уже составленный договора.

– Я взял на себя смелость и уже оформил договор, он стандартный, но предусматривает, что деньги вы получите уже после того, как я распродам его в Эль-Башине. Переведу на ваш банковский счет. Такой договор я заключаю со всеми своими поставщиками. Если товар не распродан, я возвращаю его поставщику, – поясняю я, протягивая ему его экземпляр. – Конечно, риск есть, но зато вы нигде не выручите такую цену за ваш товар.

Благодаря тому, что Эль-Башин отрезан от большей части страны пустыней и степью, нет дорог и нет аэропорта, и до него долго и сложно добираться – цены там на любой товар намного выше, чем в городах на побережье. Даже в самой столице.

– Все расходы по доставке я беру на себя, – говорю я, откидываясь на спинку дивана и улыбаюсь ему.

Он в раздумьях морщит лоб: вроде и выгодно получить больший куш, а вроде и нет, придется долго ждать и неизвестно: получит он деньги или его товар вернется обратно. Но мало того, он ещё не знает, что в специально составленном большого объема договоре скрыт небольшой подвох. Среди форс-мажорных ситуаций прописано много чего и в том числе и набеги кочевников, и если такое вдруг случится, то я ничего не обязан ему возмещать.

– Времени мало, если вы согласны – подписывайте договор. Если для вас это риск, то давайте попрощаемся сию же секунду, и я заключу сделку с другим поставщиком крашенного хлопка, благо их много в Аланабаде – говорю я, глядя ему прямо в глаза. – Но сначала я обратился к вам, так как наша семья уже вела с вами дела, и вы себя зарекомендовали с хорошей стороны, да и товар ваш отменного качества.

Немного грубовато вышло и не почтенно к его возрасту, но я всё же аррасит, а он масл, моя каста выше его. Он мнется, не хочет упускать такую выгодную на первый взгляд возможность. Цепляет на нос очки и открывает первую страницу договора, читает.

– Позвольте я угощу вас чаем, – гостеприимно предлагаю я и щелкаю пальцами, – подайте нам фрукты и чай!

Открывается боковая комнатка и оттуда выходит Эмин. Как я и велел, на нем только белая рубашка и кожаный ошейник с поводком, всё остальное открыто для просмотра. На подносе у него чай и аккуратно нарезанные фрукты. Он не сразу видит своего отца, смотрит на меня, подходит к столику, ставит поднос и только потом глядит в сторону моего гостя и узнает его, краснеет и руки у него начинают дрожать.

Бишон-старший вообще не замечает сына, уткнулся в договор, читает, перелистывая странички. Эмин становится передо мной на колени, опускает голову и смотрит в пол, прикрывает пах и теребит уголки своей рубашки.

– Ну что ты замер, Эмин, – с укором произношу я, – разливай чай по чашкам.

– Да, господин, – очень тихо произносит он.

Тянется дрожащими руками к чайнику и наполняет чашки. Господин Бишон отрывается от бумаг, поднимает голову и тотчас узнает своего сына. Видит в каком тот виде, с ошейником и полуголый – страшный сон для религиозного масла и огромное унижение. Его взгляд становится суров, когда он смотрит на Эмина, тот робко поднимает глаза на отца и мгновенно опускает, весь скукоживается, словно только что получил мощную пощечину. Господин Бишон сжимает губы и так гневно смотрит на сына, будто сейчас сорвется с места и исхлестает его до полусмерти его же поводком. Молча наблюдаю за этой сценой. Эмин же ни в чем не виноват, он просто расплачивается своей жизнью за промахи отца.

– Угощайтесь, – как ни в чем не бывало говорю я, беря дольку персика, – договор долго читать, там много пунктов.

Эмин не поднимая больше глаз на отца, робко пододвигает ему чашку и снова становится на колени рядом со мной.

– Благодарю, – справившись с собой говорит господин Бишон.

Берет чашку, делает глоток.

– Эти договора такая скука, – надменно произношу я, – когда я их читаю у меня сразу начинает болеть голова. Поэтому я частенько беру с собой на переговоры одного из своих наложников, чтобы расслабиться.

При слове «наложник» кадык у господина Бишона дергается в точь-точь как у Эмина. Он хватает чашку и снова делает глоток. Его шея заметно краснеет.

– В нашей касте принято расслабляться, даже ведя переговоры, – продолжаю я бархатистым голоском, – но у вас, у маслов, я слышал, вообще подобного рода развлечения под запретом. Даже дома наедине.

– Да, – кашлянув, сухо отвечает он чуть надломленным голосом. – Мы в основном проводим время в молитвах, – добавляет он, и говорит это с такой интонацией, словно пеняет Эмину в том, что тот свернул с праведного пути.

Эмин опять робко поднимает глаза на отца и снова тут же опускает их под его суровым взглядом. Господин Бишон дальше принимается за чтение. Поворачиваю голову к Эмину и слегка покашливаю. Эмин вздрагивает, смотрит на меня, видит мой пристальный взгляд и спохватывается.

– Господин, – несмело произносит он, – разрешите приласкать вашего друга?

Последние слова он произносит так тихо, что едва можно расслышать, но его отец слышит всё – снова дергается его кадык.

– Конечно, Эмин, – улыбаюсь я.

Эмин подползает ко мне, оттягивает резинку моих штанов и трусиков и начинает целовать и вылизывать моего дружочка, больше не смотрит на своего отца. Берет в рот головку и сосет. На сей раз у него получается лучше. Глажу его по волосам и наблюдаю за Бишоном-старшим.

Господин Бишон иногда отрывается от договора, бросает взгляды на нас, и кожа на его лице покрывается красными пятнами, губы дрожат, руки заметно трясутся. Ну, а кто виноват? Кто продал собственного сына в рабство и даже не удосужился проследить за его дальнейшей судьбой? Для него это огромный позор, и он скорее всего просто промолчит и сделает вид, что ничего не произошло, чем признается мне, что это его сын.

Господин Бишон берет себя в руки и к моему большому разочарованию продолжает спокойно читать договор. Еще недавно он наказывал Эмина за то, что тот случайно увидел мужское достоинство, а теперь его сын вылизывает и обсасывает чужой член прямо у него на глазах, а тот молчит. Забавно.

– Я так выгодно купил этого раба, что не нарадуюсь, – вдруг говорю я, поглаживая Эмина по волосам. – Просто чудо, а не наложник. Он подставляет мне свою попочку каждую ночь, а какая у него мяконькая и тепленькая дырочка… ммм… – облизываюсь я. – А как он работает своим шаловливым язычком, просто прелесть.

Господин Бишон всё-таки начинает заметно нервничать, быстро листает договор, пропуская целые абзацы.

– Эмин. – Я за волосы оттаскиваю его от своего члена, – ты рад, что именно я тебя купил?

– Да, господин, – отвечает он, чуть улыбаясь мне.

– Ты счастлив, что не занимаешься черной работой, а ублажаешь своего господина в постели?

– Счастлив, господин, – отвечает он.

Хоть я и смотрю на Эмина, но боковым зрением вижу, что господин Бишон оторвался от бумаг и уставился на нас.

– Только, представляете, он был не обрезан, мне пришлось самому сделать ему циркумцизио, посмотрите! – продолжаю я издеваться.

Приподнимаю Эмина, распахиваю полы рубашки и демонстрирую Бишону-старшему обрезанный член его собственного сына. Весь опухший и через грубый шов уже снова кровоточит.

Господин Бишон видит это и с трудом сглатывает слюну, ерзает на диване, словно в его ягодицу вдруг неожиданно воткнулась пружина, краснеет не хуже своего сына и снова утыкается в договор, но уже бегло просматривает последние страницы.

Поворачиваю Эмина к нему попкой, раскрываю его ягодички, чтобы был виден синий шарик, торчащий из его дырочки.

– Посмотрите, в нем даже сейчас находится член. Эмин такой развратник, всё время хочет держать внутри себя чьего-то дружочка, поэтому мне пришлось засунуть в него искусственный член.

Господин Бишон бросает мимолетный взгляд на попку Эмина, покрывается потом и хватается за воротник, словно ему не хватает воздуха. Хотя у меня не душно, работают кондиционеры.

Опускаю Эмина обратно на колени, всовываю в его ротик своего дружочка. Я так возбудился всем этим, что уже быстро кончаю, Эмин сглатывает и отсасывает остатки, издавая чавкающие звуки. Из уголков его рта стекает мой сироп.

Господин Бишон вдруг вскакивает с места.

– Прошу меня простить, уважаемый Искандер Алан Мусла Алихур Ражжамит, – сдавленно произносит он, – но в моей касте не принято находится в той же комнате, где мужчины предаются развлечению.

Он багровеет и его подбородок трясется. Эмин испуганно замирает, прижавшись к моему паху.

– С вашего позволения я покину вас, – говорит он, направляясь к двери.

– Как вам будет угодно, – я пожимаю плечами и киваю Хасану, чтобы он проводил господина Бишона.

Как только они скрываются, Эмин вдруг начинает рыдать, так и держа во рту моего дружочка.

– Опять плачешь? – смеюсь я, дергая его за волосы, – перестань хныкать и заканчивай уже.

Он отсасывает остатки, вылизывает сползший сироп и снова рыдает, из его глаз так и текут ручьи слез, а губы трясутся.

– Да что с тобой такое, Эмин? – ласково говорю я, поглаживая его по волосам. Беру со стола салфетку и вытираю его лицо и губы.

– П-простите, господин, – дрожащим голосом произносит он и вновь целует моего дружочка.

Поднимаю за подбородок его лицо, заглядываю ему в глаза.

– Скажи мне, Эмин, что случилось? – строго говорю ему.

– Это был мой отец, – судорожно сглатывая отвечает он.

– Неужели? – притворно удивляясь вскрикиваю я. – Хочешь поговорить с ним? Давай я приглашу его снова сюда, он скорее всего ещё не ушел. Хасан! – громко зову своего слугу.

– Не нужно, господин. П-пожалуйста, господин, не зовите его, – вновь плачет Эмин.

– Почему. Эмин? – удивляюсь я, поглаживая его по волосам. – Это же твой отец, неужели ты не хочешь его вновь увидеть, поговорить с ним?

– Не хочу, господин. П-пожалуйста, не приглашайте его, – шепчет Эмин.

В комнату входит Хасан, Эмин смотрит на него и вновь переводит на меня умоляющий взгляд.

– Пожалуйста, господин, не приглашайте его, – просит Эмин и дрожащими губами начинает целовать моего дружочка. – П-пожалуйста…

– Господин Бишон хочет подписать договор, – докладывает Хасан, собирая бумаги со стола.

– Вот как? – изумляюсь я. – Ну, пусть подписывает. Проследи за этим, Хасан.

– Слушаюсь, господин.

Когда Хасан выходит, Эмин падает лицом в мой пах и начинает беззвучно рыдать, щекоча своими слезами мои мешочки. Его плечи содрогаются и мне становится жалко его.

– Ты мне так все штаны промочишь, – ворчу я.

Поднимаю его, заправляю своего в трусики и штаны, сажу Эмина на свои колени, лицом к себе. Он обнимает меня и утыкается лбом в мое плечо.

– С-спасибо, господин, – шепчет он.

Дрожит всем телом, судорожно всхлипывает.

– Ну, успокойся, Эмин.

Глажу его по спине, опускаю ниже руку, похлопываю по его прохладненькой попке, просовываю пальчики в теплую щелочку, нежно провожу до самого шарика, тереблю его. Эмин вздрагивает и выгибается, поджимает пальчики на ногах.

– Больно? – ласково спрашиваю его.

– Немного, господин, – шепчет он, чуть приподнимаясь на коленях.

– Ну, потерпи. Тебе нужно весь день походить с ним, чтобы твоя дырочка подрастянулась, – говорю ему и целую в щечку, слизываю соленную слезку.

– Да, господин, – отвечает он.

Так и сидим в обнимку. Мне нравится везде касаться Эмина, чувствовать тепло его тела, ощущать, как бьется его сердечко совсем рядом с моим. Я трогаю его малыша, и Эмин вскрикивает. Отодвигаю его немного от себя, смотрю на его красный опухший член, кое-где шовчик порвался и лепестки разошлись. Цокаю языком.

– Надо бы его подлатать, – ухмыляюсь я, трогая его рубец и Эмин весь сжимается от боли.

Кладу Эмина спиной на диван, развожу его ноги в стороны, нагибаюсь и ласкаю своим язычком его мешочки, чувствую, как они начинают внутри пульсировать и ухмыляюсь. Его малыш твердеет, приподнимается, а головка висит. Такая хорошенькая, такая мяконькая. Обвожу вокруг ствола язычком и поднимаюсь к куполу. Эмин дергается, когда я просто дотрагиваюсь кончиком языка до его шва, начинает тяжело и прерывисто дышать, сжимает руками обивку дивана.

Мне нравится ощущать языком шершавые ниточки, коросточки запекшейся крови, вдыхать запах его интимного места. Это возбуждает меня, и я снова чувствую шевеление в собственных штанах. Целую его в купол, кончиком язычка захожу в уретру и нежно ласкаю его канальчик.

– Г-господин…

Эмин стонет, выгибается подо мной, его животик ещё больше липнет к позвоночнику, образуя красивую впадину под грудной клеткой.

Беру в рот его малыша и прикусываю ровно по шву. Эмин вскрикивает, от боли бьет кулаком по спинке дивана, весь изгибается, зажмуривается и из глаз опять текут слезы.

– Неужели так больно, Эмин? – спрашиваю я, отстраняясь от него.

– Д-да, господин, – хнычет он.

На месте моего укуса вновь появляются свежие капельки крови, слизываю.

– Ладно, – вздыхаю я и встаю с дивана, – лежи здесь.

Привожу себя в порядок и выхожу из гостиной.

В офисе меня встречает Хасан, показывает подписанные договора.

– Господин Бишон уже ушел, – сообщает Хасан, – извинялся, что не простился с вами лично.

Хмыкаю, это даже и к лучшему, его я точно больше не хочу видеть.

Сажусь на свое место, раскрываю ноутбук, просматриваю электронную почту, проверяю, что там с поставками и вообще на какой стадии подготовка к предстоящему путешествию.

– И вот что, Хасан, – бросаю я, – вызови врача сюда, пусть подлатает мне Эмина. Что-то он совсем плох. Неженка, – последнее слово я произношу с улыбкой.

– Слушаюсь, господин.

Через пару часов я начинаю собираться домой, отдаю подчиненным последние распоряжения.

– Как Эмин? – спрашиваю Хасана.

– Врач был, как вы и велели. Подшил и забинтовал ему член. Рекомендовал излишне не напрягать его и стараться часто не возбуждаться, а то снова порвется. Дал обезболивающее и Эмин уснул, – отвечает он.

– Долго он спит?

– Чуть больше часа.

– Хорошо, – киваю я. – Буди его и пусть он идет ко мне.

– Слушаюсь, господин.

– И… Хасан. Как там дела у Хаасина? Выгнали его семью из дома?

– Да, господин. Сегодня утром хозяин дома отказал им, и они снова перебрались в лачугу за крепостной стеной, – отвечает Хасан.

– Чудесно. То, что мне и нужно, – ухмыляюсь я. – Позвони в «Царство наслаждений» и забронируй Хаасина для меня на целую ночь

– Слушаюсь, господин.

Хасан выходит из моего кабинета и через минуту в мою дверь уже стучатся, после разрешения осторожно входит Эмин. Лицо заспанное, немного бледен. Рубашка застегнута, и он мнет её уголки. Переступает по ковру босыми ногами.

– Господин, вы хотите позабавиться мной? – спрашивает Эмин.

– Подойди ко мне, – зову я.

Он робкими шажочками приближается ко мне, улыбается, на ходу осматривает мой кабинет. Похоже он впечатлен – ни разу не бывал в личных кабинетах владельцев компаний. Останавливается возле меня и смотрит своими пронзительными глазками. Солнечный свет падает на него, и радужка у его глаз становится почти прозрачной, с легким травянистым оттенком.

Я хватаю его за рубашку, подтягиваю ещё ближе к себе, расстегиваю пуговицы на нем и распахиваю, смотрю на его малыша. Он аккуратно перебинтован, немножко оставлена открытой головка. Легонько ощупываю его. Эмин чуть морщится.

– Что тебе сделали? – спрашиваю.

– Врач заново подшил лепестки, господин, – отвечает Эмин.

– Как себя чувствуешь?

– Хорошо, господин, – улыбается он.

– Ты заметил, что у тебя обе щеки белые? – грозно спрашиваю его.

В его глазах появляется испуг, он даже делает шаг назад, судорожно сглатывает, трогает свою щеку, которую я бил в лимузине.

– Г-господин, ударьте Эмина, обновите след от вашей руки, чтобы моя щека вновь горела, – тихо произносит он и подходит ко мне, убирает от лица свою ладонь.

Размахиваюсь и со всей силы бью его по щеке, что он даже отскакивает. Его щека вмиг вспыхивает красным. Его глаза тут же увлажняются, но он не плачет, терпит. Не поднимает руку и не трет щеку.

– Спасибо за наказание, господин, – произносит он, наклоняется и целует мою ладонь.

Шлепаю его по попке, нащупываю в нем дилдо и немного кручу. Он приподнимается на цыпочках и весь извивается. До чего же у него гибкое тело. Притягиваю его к себе, обнимаю. Он ложится щекой на мое плечо, целует меня в шею. Усмехаюсь.

– Пора домой, – говорю я, снова шлепаю его по попке и отстраняю от себя.

В лимузине он становится также передо мной на колени, тяну его за ошейник, стискиваю его тонкое тело своими ногами. Эмин улыбается мне. Его щечка красная, пухленькая, немного шероховатая на скулах из-за угревой сыпи. Провожу по ней, она все ещё горячая от моего удара. Наклоняю его к себе, целую в лоб и кладу головой на свои колени, перебираю его мягкие волосы.

– Господин желает, чтобы Эмин ублажил его? – спрашивает он.

– А ты сам как хочешь? – вдруг интересуюсь я.

Он вздрагивает и начинает учащенно дышать, не знает, как ответить, чтобы не быть снова наказанным.

– Я бы хотел приласкать вашего дружочка, – наконец тихо произносит он.

– Нет, Эмин, я не разрешаю, – усмехаюсь я.

Он облегченно выдыхает и закрывает глаза. Глажу его волосы, спину.

– Эмин, твой отец сказал, что вы проводите много времени в молитвах. А ты, будучи моим наложником, молишься?

– Да, господин, – тихо отвечает он.

– Когда?

– Утром и перед сном, если получается, господин.

Усмехаюсь, тереблю его за красную щечку.

– Болит щека?

– Да, господин, – робко говорит он и поднимает на меня глаза, – но вы справедливо наказали Эмина.

Наклоняется и целует мою руку.

– Хорошо, Эмин. Я снимаю с тебя наказание, можешь больше не просить меня бить тебя по щеке, – говорю я.

– Спасибо, господин. – Он снова целует мою руку.