Наложник

Глава 4. Ночные забавы

Вернувшись домой, я вручаю Эмина Хасану, пусть ещё немного промуштрует его. Разрешаю дать ему немного попить и пусть он смоет с себя всю базарную пыль и принимается за работу – горшки и ковры ждут его, или что там придумает Хасан, но приказываю сильно его не перегружать, а то ещё кровь пойдет из его малыша, а мне это не нужно, я сам хочу измучить его этой ночью.

Принимаю душ, обедаю и ухожу в кабинет, разгребать кое-какие дела. Мне на электронную почту приходит отчет о бизнесе Габора Мирина Бишона, отца Эмина, просматриваю. Дела у него идут так себе, имеет несколько красилен и приторговывает крашенным хлопком небольшими партиями. Можно в принципе предложить ему сделку, ведь я всё равно ищу поставщиков. Поручаю сотрудникам пригласить господина Бишона на встречу и заранее подготовить договора, и там внести некоторые пункты, которые бы были больше выгодны мне, нежели ему. Интересно, согласится ли он на это? В любом случае, я приготовлю ему сюрприз.

Разобравшись с этим делом и с текучкой, я подзываю Хасана и требую с него отчет о семье Хаасина.

– Разузнал ли ты всё, что я тебе велел?

– Да, господин, – отвечает Хасан. – Его семья очень бедна, они живут на окраине города в самом бедном районе, снимают ветхий домишко. Отец и его старшие братья приобрели гончарную мастерскую и трудятся там, зарабатывая мелкую монету, а младшие дети ходят в школу.

– Хмм… – размышляю я, потирая подбородок. – Организуй-ка ты ночное хулиганское нападение с байками, якобы с пьяными водилами, чтобы и из автоматов постреляли, но не убили никого. Просто разнесли эту лавчонку на мелкие осколки и рядом лежащие тоже, чтобы непонятно было, что целью разгрома является именно гончарня, пусть думают, на какие-нибудь экстремистские банды, у нас же много таких в бедных районах?

– Предостаточно, – кивает Хасан.

– Вот и замечательно, – улыбаюсь я. – Ещё сделай так, чтобы хозяин дома выгнал их на улицу. Придумай сам причину.

– Слушаюсь, господин.

– Подготовил Эмина к сегодняшней ночи?

– Да, господин.

– Когда я буду готовиться ко сну, приведи его ко мне в одной рубашке, – велю я.

– Будет исполнено, господин. – Кланяется Хасан.

– Дай ему пол лепешки и немного воды. – Небрежно взмахиваю рукой и встаю из-за стола. – Быть голодным ему не повредит.

– Да, господин.

Сам я отправляюсь в столовую на ужин. Как всегда, у меня несколько блюд, соусов и затем десерт. Наедаюсь и отправляюсь на прогулку к морю. Хасан сопровождает меня. В наших окрестностях не может быть каких-либо нападений, наш элитный район патрулируется царской гвардией, по периметру крепостная стена и блокпост, но всё же, предосторожность не помешает, да и с Хасаном веселее.

После прогулки, надышавшись морским воздухом, я принимаю душ, заворачиваюсь в махровый пушистый халат, залажу в кровать, беру ноутбук и просматриваю последние сводки.

Раздается стук и после моего приглашения входит Эмин. В белой чистой рубашке, снизу не застегнуты пуговицы и в разрезе виден его забинтованный малыш. Волосы вымыты и уложены в хвост, хотя несколько коротких прядей всё же выбиваются из-под резинки. Он босиком, повязки на подошвах сняты. Делает пару несмелых шажочков к кровати и улыбается мне.

– Господин, вы желаете позабавится мной? – робко произносит он.

– Желаю, – киваю я. Закрываю ноутбук и убираю его на тумбочку. – Подойди поближе ко мне.

Он подходит, всё также смущенно улыбаясь. От него вкусно пахнет, Хасан скорее всего заставил его принять ванну с ароматными маслами. Расстегиваю снизу ему ещё больше пуговиц.

– Господин, вы желаете потрогать моего м-малыша? – спрашивает он, чуть заикаясь.

– Желаю.

Я хватаю его дружочка и сжимаю в своих крепких пальцах, Эмин чуть морщится от боли, но ничего не говорит.

– Забирайся ко мне на колени, – велю я.

Эмин послушно залазит на постель и садится на мои ноги лицом ко мне. Я царапаю его голенькие коленки, отбрасываю поводок ему за спину, расстегиваю до конца его рубашку и распахиваю полы, глажу его ребра и живот, сжимаю его узкую талию. Он морщится и чуть выгибается, пытаясь отстранится, немного съезжает по ногам. Щипаю его за попку. Он ойкает и хватает меня за руку.

– В чем дело? – грозно спрашиваю я.

– Г-господин, – он берет мою ладонь и снова целует её, – вы п-просили напомнить вам, что вы должны наказать меня за то, что я вам не улыбался, – тихо произносит он, опустив голову.

– Верно, – киваю я и за подбородок поднимаю его голову, смотрю ему в глаза. – А ты раскаиваешься в этом?

– Да, господин, – поспешно отвечает он, чуть улыбнувшись.

– Сбегай до гардероба и принеси мне плетку, – показываю ему на встроенный шкаф.

Он слазит с меня, соскакивает на пол и бежит к шкафу, открывает дверцу. Видит, что у меня там висит немереное количество всяких плеток и плетей различной конфигурации и размеров, поворачивает ко мне голову и удивленно хлопает своими длинными ресничками.

– Господин, какую плетку мне взять? – спрашивает он.

– Какая больше понравится, – ухмыляюсь я. – И захвати большую белую коробку.

Эмин снимает с крючка длинную стек-плетку – палочку, которая заканчивается жесткой упругой петлей-ремешком, достает коробку, закрывает дверцу и бежит ко мне. Он, или подумал, что этой плеткой менее больнее, или просто взял первую попавшуюся. Кладет коробку подле меня, целует плетку и подает мне:

– Накажите меня очень сурово, господин, – говорит он. – Как мне лечь перед вами, господин?

– Садись обратно на мои ноги, – велю я, забирая у него плетку.

– Да, господин.

Он снова залазит на меня, сжимает полы своей рубашки, но не смеет прикрыться. Задевает об меня свои мешочки и морщится, егозит немного по мне, пытаясь сесть поудобнее. Веду плеткой по его лицу, убираю пряди с его лба, ремешком провожу по его щеке, по губам. Он судорожно переводит дыхание, но старается держать улыбку.

– Куда мне лучше ударить: по лицу или по малышу? – спрашиваю я.

– Господин, лучше по лицу, – на выдохе произносит он.

– Хорошо.

Легонько, но всё же ощутимо бью его плеткой по щеке, попадаю немного по пухлым губкам. Он зажмуривается в момент удара, но не отстраняется, судорожно вдыхает воздух, его животик чуть втягивается. Опускаюсь плеткой ниже, обвожу его сосочки, он вздрагивает. Веду ещё ниже и опять похлопываю согнутым ремешком по его малышу, заставляя Эмина всего содрогаться от боли.

Роняю его на спину, сгибаю его ноги в коленях и раздвигаю. Он чуть морщится, ему стыдно лежать передо мной в такой позе. Откидываю полы его рубашки, открываю его живот и пах, обвожу плеткой вокруг мешочков. Он вздрагивает, со страхом на меня смотрит.

– Болит ещё твой малыш? – спрашиваю я, легонечко дотрагиваясь плеткой до него.

– Да, господин, – отвечает он.

– Но ты благодарен мне за то, что я с тобой сделал?

– Очень благодарен, господин, – поспешно отзывается он.

– И ты же будешь рад, если я сейчас высеку твоего малыша? – говорю я, похлопывая ременной петелькой по забинтованному месту.

– Да, господин, очень буду рад, – тихо произносит он, стараясь улыбаться мне. Чуть вздрагивает, но не смеет свести вместе ноги.

– Хорошо, – киваю я.

И с размаха бью его по малышу, попадая ремешком больше по открытому стволу. Он взвывает, изгибаясь в дугу, по всему его телу пробегает судорога, слезы тут же брызжут из его глаз, и он отворачивает голову, прикусывая нижнюю губу.

– Смотри на меня, – велю я, проводя плетью по его щеке.

Он поворачивается и тяжело дыша смотрит на меня.

– Почему опять не улыбаешься мне? – грозно говорю я.

– Простите меня, господин, – он слегка улыбается вымученной улыбкой сквозь слезы, – накажите меня за это.

– Да, это следует сделать, – строго произношу я.

И бью его несколько раз по мешочкам и по дырочке. Он морщится, ещё больше изгибается, постанывая от ударов. После того, как я заканчиваю, он смотрит на меня и вновь старается улыбнуться мне. Наклоняюсь и трогаю его дружочка, ощупываю, сжимаю, от боли Эмин поджимает пальчики на ногах. Я отбрасываю плетку и подтягиваю к себе коробку. Эмин поворачивается, тянется к плетке, целует её и поднимает заплаканные глаза на меня.

– Спасибо за наказание, господин, – произносит он дрожащим голосом и улыбается мне.

Открываю крышку коробки, там у меня спрятаны всевозможные интимные игрушки, разложенные по ячейкам и закрыты пергаментом. Откидываю шуршащий тонкий лист, в первой выемке у меня лежат несколько силиконовых палочек размером с тонкий фломастер. Вынимаю одну палочку и обвожу им по его мешочкам, веду по промежности вниз, раздвигаю сильнее его ногу и утыкаюсь в его твердый сморщенный ободок.

– Сейчас я засуну эту палочку в твою дырочку, – говорю ему.

Эмин вздрагивает, испуганно на меня смотрит и начинает учащенно дышать. Я достаю лубрикант, смазываю палочку и проталкиваю её через мышечное колечко, он зажмуривается и пищит:

– Больно, господин.

Засовываю примерно до середины палочки. Эмин дергается, скребет пятками по одеялу, его животик приподнимается и такое ощущение, что и его дырочка дышит – палочка двигается внутри него.

Вынимаю вторую.

– А сейчас, ещё одну.

Смазываю и проталкиваю в него вторую палочку рядом с первой, также не до конца. Эмин весь морщится, сжимает руками одеяло.

– Господин, мне больно, – дрожащим голосом произносит он.

Беру ещё три из коробки, смазываю. Он видит их и ещё больше начинает дрожать.

– Господин, вы их тоже хотите в меня засунуть? – с ужасом спрашивает Эмин.

– Конечно, – ухмыляюсь я.

И друг за другом я проталкиваю их все глубже в его мышечное колечко, также оставляя до середины. Эмин кричит и выгибается от боли, очень тяжело дышит, его животик судорожно сжимается. Я достаю ещё три новые палочки.

– Не надо, господин, пожалуйста, – плачет он.

Но и их я тоже проталкиваю в него, с трудом втискивая в его переполненную дырочку. Держу его за ногу, положив ладонь на внутреннюю часть бедра, ближе к паху, чтобы он не дергался, расширяю его мышечное колечко и засовываю. Любуюсь, как из его попки торчат разноцветные силиконовые стержни. Чуть сжимаю и поигрываю ими, заставляя их шевелиться в разнобой в теле Эмина, причиняя ему ещё большие страдания. Он стонет и плачет, все его тело дрожит. Ему больно и страшно. Но это ещё не всё.

Достаю маленькую деревянную лопаточку очень удобной плоской формы, Эмин следит за мной и испуганно моргает при виде её. Я усмехаюсь и бью ею по торчащим стержням, вгоняя их больше внутрь него. Он вскрикивает и выгибается дугой, слезы вырываются из его глаз.

– Г-господин, не надо. П-пожалуйста, господин, – шепчет он, прерываясь судорожными всхлипами. – Мне очень больно, господин.

– Потерпишь, ради своего господина, – ухмыляюсь я.

И снова бью лопаточкой несколько раз, заставляя Эмина уже кричать в голос. Но не вбиваю до конца, оставляю торчать наружу разноцветные кончики. Убираю лопаточку, глажу его мешочки, опускаюсь ниже. Эмин тяжело дышит, пульсирует его промежность под моими давящими пальчиками. Нащупываю палочки и снова тереблю их, чтобы он прочувствовал те другие кончики, чтобы они потыкались ему в оболочку кишечника, пощекотали Эмина изнутри. Он ещё больше изгибается.

Наигравшись ими вдоволь, я расстилаю на постели салфетку и начинаю по одному доставать палочки из попки Эмина. Он дергается каждый раз как я, перед тем как вытащить, ещё делаю круговые движения палочкой. Вскоре на салфетке собирается все восемь штук. Завертываю их, чтобы не чувствовать запаха попки Эмина.

Вынимаю из коробки гладкий вибратор толщиной в два пальца. Эмин смотрит на него и мне кажется, что он не понимает, что это за штука и для чего нужна.

– Эмин, ты знаешь, что это такое? – спрашиваю его, протягивая ему игрушку.

Он осторожно берет вибратор, изучающе осматривает, щупает.

– Нет, господин, – осторожно отвечает он.

– Ну-ка, встань на коленки и выпяти свою попку, – велю я.

– Да, господин.

Он приподнимается, перевертывается, становится ко мне задом, задирает вверх свою розовенькую пухленькую попочку. Я тоже приподнимаюсь, сажусь на колени, чтобы мне было удобнее, дотрагиваюсь до его ягодичек, и он вздрагивает. Так и хочется ударить по его попочке. Хватаю плетку и несколько раз наотмашь и со свистом освежаю ему красные полоски. Эмин морщится, но молчит, терпит. Удары плетки по попке он может стерпеть в отличие от других моих забав.

– Раздвинь свои ягодички, – велю я.

– Г-господин, – охает он.

– Что, Эмин?

Он судорожно сглатывает, но не продолжает. Возможно он уже догадался, что сейчас будет. Боится за свою дырочку. Упирается щекой в одеяло и руками раздвигает свои ягодички, обнажая для меня свою дырочку.

Смазываю вибратор, чтобы он хорошо вошел в его попку. Кладу кулак с зажатым вибратором на его поясницу, а другой рукой осторожно трогаю его дырочку, давлю на твердое мышечное колечко, чуть завожу туда пальчик и ощупываю анус, он ещё не сильно растянулся. Эмин начинает тяжело дышать, каждый раз вздрагивая, когда я касаюсь чего-то нового.

– Что такое, Эмин? – строго спрашиваю я.

– Простите, господин, – шепчет он и по его щеке опять стекает слеза.

Убираю из его попки свой пальчик и довольно резко ввожу в его тугую дырочку вибратор. Эмин слегка вскрикивает и выгибается. Проталкиваю в него игрушку до самого конца, хватаю его за руки и переворачиваю на спину, тяну поближе к себе, что он утыкается попкой в мои колени и раздвигаю ему ноги.

Беру пульт от вибратора и сразу включаю на полную мощность. Эмин от неожиданности подпрыгивает, морщится, весь изгибается и удивленно на меня смотрит.

– Это вибратор, – объясняю ему, – чтобы помассировать твою попу. Нравится?

– Да, господин, – вымучивая улыбку, отвечает он. Его подбородок предательски дрожит, а из уголков глаз снова вытекают слезы.

Усмехаюсь и шлепаю его по бедру. Он изо всех сил терпит играющего в нем вибратора, по его лицу видно, что ему больно, неприятно и стыдно. Эмин изгибается всем телом и поджимает пальчики ног.

– Расслабься и получай удовольствие, – смеюсь я, поглаживая его животик.

Спускаюсь к паху и массирую его мешочки, Эмин весь морщится от прикосновений, интересно, что он сейчас ощущает? Поднимаюсь по его стволу, теребя его несчастного малыша и Эмин издает что-то похожее на писк.

– Неужели больно, Эмин? – притворно удивляюсь я.

– Да, господин, – очень тихо произносит он.

– Ну ты же не будешь против, если я его разбинтую и пару раз ударю по нему плеткой? Ты же рад услужить своему хозяину?

Он испуганно на меня смотрит, всхлипывает, но все же находит в себе силы, чтобы ответить:

– Да, рад, господин.

– Хорошо.

Я развязываю узелок и начинаю раскручивать бинт с купола его малыша, кое-где он прилип, с трудом отдирается, в складках темнеют капельки крови. Я дергаю сильнее и Эмин слегка постанывает, но я всё-таки отрываю бинт от присохшей коросточки, и снимаю полностью повязку, обнажая его дружочка.

Его малыш припух, головка красная, в швах багровеет запекшаяся кровь и там, где я оторвал бинт, торчат белые ниточки и алеют свежие капельки. Совсем не похож на тот аккуратный чистый розовый член, что был у него сегодня утром. Возбуждаюсь при виде его, мне нравится мучать израненных малышей, но сначала нужно его подготовить.

В моей коробке с игрушками есть аптечка на всякий случай, бывает мои игры приводят к кровопролитию. Достаю дистиллированную воду и ватку, омываю ему малыша, стирая кровь и лекарства, потому что оно на вкус горьковатое.

Эмин снова морщится, терпит. Вибратор так и работает в его попке, заставляя его тело трепетать. Я наклоняюсь и провожу язычком по его опухшей головке, он тут же отзывается на мои прикосновения легким подергиванием. Я облизываю всю его головку и трогаю кончикам языка его шовчик. Немного солененько от оставшейся крови и горьковато от лекарств. Я нежно ласкаю этот грубый шов, чуть прикусывая его зубками.

– Г-господин, – стонет Эмин, выражая своим голосом все те эмоции, что сейчас он испытывает.

Он, то подтягивает свои коленочки к животу, то раздвигает свои ножки, брыкая ими в воздухе. Я захватываю в ротик побольше его малыша и внутри приминаю его своим языком. Одной рукой успеваю массировать его мешочки, а второй иду к его дырочке, нащупываю работающий вибратор и начинаю им делать круговые движения.

Эмин ещё больше выгибается, стонет, закрывает руками глаза. Это его первые ощущения. И я сделаю их ещё более яркими.

Отпускаю из своего ротика его малыша, вынимаю из коробки плаг с шариками на стержне и начинаю вводить его в уретру. Эмин вскрикивает, хватает меня за руку и тяжело дышит.

– Г-господин, п-пожалуйста, – дрожащим голосом произносит он.

– Мне отрезать тебе член за неповиновение? – угрожаю я.

– Нет, господин, простите, – мямлит он, отпуская мою руку. – Накажите меня за это, – добавляет он плачущим голосом.

– Накажу, – грозно говорю я.

Ввожу плаг до конца в его опухшего малыша. Знаю, и здоровому бывает больно, а вот израненному вдвойне. Эмин тяжело дышит, его живот то вздымается, то опускается ямкой под грудной клеткой, крупные капельки пота стекают с его лба и по волосам на висках. Отпускаю его малыша, и он под тяжестью плага опадает. Язычком провожу от купола до основания, чуть прижимаю ствол губками, чтобы Эмин прочувствовал все шарики внутри себя, и он взрывается ревом, дергая ногами. Усмехаюсь, беру плетку и легонько шлепаю его по малышу, заставляя Эмина ещё больше дергаться и изнывать от боли. Наконец, я отбрасываю плетку в сторону и откидываюсь на подушки, пультом выключаю у него в попке вибратор.

Эмин лежит в той же позе с раздвинутыми ногами, тяжело и судорожно дышит, всхлипывает, всё его тело содрогается, он ещё чувствует тикающую боль в своем малыше. Только сейчас замечаю насколько всё плохо с его ногами – кожа на подошвах ободрана до невозможности, кое-где прорвавшиеся мозоли заклеены пластырем. Глажу его по ноге. У него длинные тонкие лодыжки и маленькие стопы с красивыми прямыми пальчиками. Он с трудом переводит дух и скашивает на меня глаза, радужка при этом у них становится ослепительно синей.

– Хватит валяться, ползи ко мне и приласкай своего хозяина, – сердито произношу я.

– Д-да, господин.

Эмин поднимается, встает на четвереньки и ползет ко мне на дрожащих коленках, морщится – ему больно в малыше из-за плага и неудобно в попке из-за вибратора. Присаживается рядом со мной и ойкает от резкого спазма, внезапно охватившего его.

– Господин, можно мне распахнуть ваш халат? – спрашивает он, чуть улыбнувшись мне.

– Можно, Эмин, – разрешаю я.

Он осторожно развязывает на мне пояс, распахивает полы халаты и смотрит на моего большого вставшего друга во всей красе, прикусывая губу.

– Эмин, – тихонько зову его.

– Что, господин? – вздрагивает он, переводя взгляд на мое лицо.

Я беру его за подбородок и тяну на себя, легонько касаюсь его мягких губ, целую. Он весь дрожит, не знает, как реагировать. Я подтягиваю его к себе ближе, впиваюсь глубже, проталкиваясь язычком внутрь его ротика, сталкиваюсь с его языком и утягиваю его в долгий поцелуй. Слышу, как бьется испуганное сердечко Эмина. Отпускаю его.

– Теперь поцелуями спускайся ниже, – подсказываю ему.

Он наклоняется, опираясь об меня, и целует в подбородок, затем в шею, идет по груди ниже, целует ровной линией по животу, оставляя на моей коже мокрую дорожку и доходит до паха. Выпрямляется на руках, смотрит на моего и начинает тяжело дышать. Может днем он на волне адреналина смог отсосать мне, а сейчас его вновь захлестывает его нравственное воспитание и отвращение к ласкам мужского достоинства и возможно он снова борется сам с собой. Я молча наблюдаю за ним.

Всё же Эмин нагибается и целует своими мягкими губками моего друга в купол, аккуратно облизывает мою крупную головку, проходя по всему шарику, не забывая слегка потереть мою уздечку и язычком огибает весь ствол. Расслабляюсь под его ласками, внутри меня всё трепетом отзывается на его прикосновения. Он гладит своими нежными пальчиками мои мешочки и берет моего в свой горячий ротик. Берет немного, я чуть приподнимаю свой таз, чтобы глубже просунуться в него и хватаю его за волосы, чтобы он не отстранился. Он что-то мычит.

– Расслабься и дыши носом, – наставляю я, протискиваясь ещё глубже.

Эмин дергается в каком-то диком спазме, сжимающим всё его тело, возможно он ощущает рвотный позыв, я слишком глубоко вошел в его прелестный ротик, слишком маленький для моего большого друга, но у него всё же получается совладать с собой, он начинает дышать через нос. Сосет, пытаясь ещё что-то поделать своим язычком. Одной рукой дрочит мне, а второй гладит и массирует мои мешочки. Во мне всё сладострастно трепещет, я подстегиваю Эмина, чтобы ещё больше получить наслаждения, включаю в его попке вибратор, отчего он подпрыгивает и натягиваю его глубже. Он брыкается под моей сильной рукой, возможно я ему уже окончательно перекрыл доступ воздуха, но мне хочется ещё. В моих мешочках уже всё гудит, мой дружок дергается, и я изрыгаюсь фонтаном сиропа в ротик Эмину, отпускаю его волосы. Он отпрыгивает от меня, захлебываясь в моем сиропе, откашливается, вытирая губы манжетой своей рубахи. Я пару секунд даю ему прийти в себя, затем строго говорю:

– Почему всё пролил?

– П-простите, господин.

Он подскакивает ко мне, вновь ойкая от боли – плаг причиняет ему дискомфорт, и вылизывает весь мой ствол, собирая весь сироп, отсасывает остатки, подбирает капельки с мошонки, с моего паха, немного с живота и даже с халата. Затем снова возвращается к моему другу и облизывает его начисто. Всё это время я развлекаюсь с пультом – меняю скорости и режимы вибратора, заставляя Эмина всякий раз вилять своей очаровательной попочкой.

– Иди ко мне, – приглашаю я его к себе, выключая вибратор.

Эмин послушно подползает ко мне, я кладу его себе на грудь и начинаю гладить его мягкие волосы, затем щечку, шероховатую ещё от юношеской угревой сыпи, и его хорошенький носик, второй рукой ощупываю его ягодички. Так и хочется залезть в его дырочку, но пока рано, там всё так туго. Дохожу до мешочков и массирую их, сжимаю, чувствую, как внутри пульсирует, Эмин дергается.

– Г-господин, – судорожно сглатывая произносит он.

– Что, Эмин?

– Господин, мне очень… очень…

– Больно?

– И больно и что-то там внутри давит очень сильно, – жалобно произносит он. – Я никогда такого не ощущал, господин.

– Твой член переполнился сиропом, который просится на выход, – усмехаюсь я, – но плаг не дает ему это сделать, от этого и больно.

– Господин, разрешите вытащить эту штуку из меня, – чуть не плачет Эмин. – Мой малыш будто сейчас разорвется.

– Нет, – отрезаю я и он судорожно всхлипывает. – Потерпишь.

– Да, господин, – с трудом произносит он.

Беру его малыша в свою ладонь и немного тереблю его, Эмин выгибается в моих объятиях издавая тихий стон, трется пяточкой об пяточку от переполняемых чувств, кладет свою руку на мое запястье и сжимает. Другой рукой я дотягиваюсь до коробки и выуживаю оттуда кисточку с жесткими ворсинками и начинаю то поглаживать этой кисточкой по его нежной раздраженной головке вокруг кончика плага, то колоть. Эмин стонет и трепещет в моих руках, я прижимаю его к себе и ещё включаю вибратор в его попке. Он дергается, громко стонет и весь извивается.

Я веду этой кисточкой ниже, обвожу гудящие мешочки, щекочу ею у него в промежности и снова возвращаюсь к малышу. Эмин стонет, не переставая, закусив в напряжении губу, кажется, что он сейчас сойдет с ума от того, что он чувствует, но я продолжаю измываться над ним. Подцепляю кончик плага и медленно начинаю вытаскивать металлический стержень из его малыша, сжимая ствол, чтобы он ощутил всё сполна, прочувствовал все шарики, проходящие по уретре, он стонет ещё громче и егозит ногами. Чуть вытащив, снова резко просовываю внутрь, заставляя Эмина уже кричать. И вновь повторяю эту же процедуру.

Он дрожит всем телом, бессильно цепляясь за меня, его сердечко бешено стучит, а он сам тяжело дышит, закатывая глаза. От этого я ещё больше возбуждаюсь, становлюсь горяч, трусь об его напряженное и влажное от пота тело. В конце концов я всё же решаю, отпустить его, пока он тут случайно не умер у меня на руках. Выключаю вибратор в его попке.

– Иди в ванную, там вытащи всё, вымой, мне принесешь чистыми и сам прими душ, – велю я ему, щекоча кисточкой его нос. – И салфетку с палочками забери.

– В вашу ванну? – он открывает глаза и удивленно хлопает длинными ресничками.

– Сегодня я разрешаю в мою. – Шлепаю его по попке. – После душа вытрись полотенцем, возьмешь там в ящике, и не надевай эту грязную рубашку.

– Хорошо, господин.

Он перелазит через меня, берет сложенную салфетку с палочками и кое-как ковыляет до ванны, скрывается там за дверью, слышу, как шумит вода, но она не заглушает его стон. Усмехаюсь, видимо он доставал плаг. Встаю с постели, снимаю халат и кидаю его в кресло, достаю влажные салфетки и обтираю своего, хотя он и так хорошо подтерт, Эмин постарался, но всё равно освежаю. Убираю коробку с кровати на тумбочку, кидаю рядом плетку, беру под пергаментом другой вибратор намного длиннее и толще того, что только что был в попочке у Эмина, тушу верхний свет оставляя только слабую лампочку у изголовья и забираюсь под одеяло, прячу игрушку под подушку.

Эмин возвращается быстро, голенький, мокренький, хоть и вытерся, но блестят капельки воды на его белых плечах, и с волос ещё стекает. В руках у него помытый вибратор, плаг и палочки. Киваю ему на коробку, и он аккуратно складывает интимные игрушки под пергамент, закрывает крышкой.

– Иди ко мне, – зову его.

Он залазит на кровать, садится на мои ноги, немного улыбается мне, даже не губами, а своими над губными ямочками. Раздвигаю шире его ляжки, чтобы видеть его дружочка. Его малыш ещё больше опух, головка красная, всё вокруг воспалено, на свежий шовчик так вообще страшно смотреть. Дотрагиваюсь до его головки, и Эмин ойкает, съеживается, сжимает в кулаки мое одеяло. Лезу пальчиком в уретру насколько могу, чуть-чуть тру, поднимаю на него глаза. Эмин весь скукожился от боли, закусил губу, из уголков его глаз опять бегут слезы, ловит мой взгляд и пытается мне улыбнуться, смахивает слезы.

– Эмин, ты очень рад быть моим наложником? – спрашиваю я, обводя подушечкой пальца его воспаленный шовчик.

– Да, господин, очень рад, – отвечает он.

– У тебя сильно воспалилась головка, слишком нежная она у тебя.

– Да, господин, – отвечает он.

– Тебе нужно будет носить тугие трусики, чтобы лишний раз не натирать головку, она сейчас не защищена крайней плотью.

– Да, господин.

Усмехаюсь про себя, будто я ему разрешу надевать трусики. Пусть ходит в свободных льняных штанах, они как раз и натрут там всё ему. Или вообще без штанов.

– Я благодарен вам, господин, что вы сделали мне обрезание, – очень тихо произносит он.

– Хорошо, – киваю я. – Я рад, что ты умеешь быть благодарным. Посмотри ещё раз на моего, он тоже обрезан.

Я отодвигаю одеяло и достаю своего. Он у меня обрезан давно. В нашей касте делают ритуальное обрезание мальчикам при достижении тринадцати лет. По этому поводу устраивают большой праздник. Конечно, за моим после циркумцизио бережно ухаживали, я соблюдал постельный режим, не напрягал своего дружочка, и он быстро зажил, а вот что будет с малышом Эмина неизвестно, ведь я не оставлю его в покое.

– Потрись своим об моего, – велю я.

– Да, господин.

Эмин чуть привстает, пододвигается ко мне, касается своим моего и начинает тереться, закусив губу. Вижу, что ему больно, но он всё равно продолжает, потому что я приказал.

– Можешь взять моего в руку, – говорю ему.

Он робко берет моего в руку, ему всё также неловко, перебирает своими мягкими нежными пальчиками по моему стволу, задевая какие-то тонкие струнки внутри меня и там всё начинает сладостно гудеть. Я довольно много лет забавляюсь с мальчиками, у меня каких только не было в моей постели: и красивых, и высоких, и хорошо слаженных, и много чему обученных, и старающихся изо всех сил ублажить меня, но почему-то этот несмелый, ничего не умеющий и не особо сложенный мальчишка-масл как-то умудряется доводить меня одним лишь только прикосновением. Я чувствую его пальчики, и мой дружочек сразу затвердевает, увеличивается, ещё чуть-чуть и из него потечет.

– Как тебе мой размер? – спрашиваю Эмина, хотя ему не с чем сравнивать, ну только со своим, а мой намного его больше.

– Он у вас очень большой, господин, – отвечает Эмин.

Усмехаюсь.

– Повернись ко мне свой очаровательной попочкой, – велю я.

– Да, господин.

Он разворачивается ко мне задом, расставляя ноги по бокам моего тела, я хватаю его за бедра и подтаскиваю к себе поближе, провожу рукой по его спине, опускаюсь к полушариям, глажу выпуклую и такую аппетитную ягодичку, украшенную красными полосками. Эмин немного дрожит, стоя на коленях.

– Нагнись.

Эмин послушно нагибается.

– Ниже! – Хлопаю его по спине.

Он нагибается ниже, утыкается носом в одеяло совсем рядом с моим членом, выпячивая попочку. Глажу по его щелочке, чуть касаясь дырочки, иду дальше по промежности, ловлю и щупаю его мешочки. Он вздрагивает.

– Ну что ты как не живой, Эмин? – ворчу я, шлепая его по попке, – ты смотришь на мой член и даже не хочешь его приласкать?

– П-простите, господин.

Эмин высовывает язык и лижет мою головку. Всё внутри меня так и содрогается, я вхожу пальчиком в его тугую дырочку и начинаю двигать им имитируя соитие. Эмин дергается, сжимает ягодички, но продолжает ласкать мою головку.

– Встань пошире и расслабь попку.

Расставляет ноги и пытается расслабить мышцы, но как только я ввожу палец глубже, он снова зажимается.

– Да, что же это такое? – сержусь я и уже сильнее шлепаю его по заднице.

– Простите, господин, это происходит как-то само, – хнычет он.

– Как-то само… – передразниваю его.

Достаю из-под подушки припрятанный вибратор, смачиваю его своей слюной и утыкаюсь им в его тверденькое мышечное колечко. Он вздрагивает и испуганно замирает. Я проталкиваю его глубже, обхватываю Эмина, держу за низ живота и давлю. Он вскрикивает и извивается в моих тисках. Наконец я довожу вибратор до самого конца и отпускаю. Эмин тяжело дышит, его попка при этом сжимается и разжимается.

– Почему остановился? – с размаха шлепаю его по попке.

Ну так и манит шлепать и шлепать эти пухленькие ягодички.

– П-простите, господин.

Он снова принимается вылизывать моего.

– Ла-а-адно, – протягиваю я и щипаю его за попку, – иди ко мне.

Эмин оборачивается и ползет ко мне, вижу, что опять глаза у него на мокром месте. Я дергаю его за руку и укладываю рядышком со мной, выключаю свет и обнимаю его, глажу по спине, по попке. Одна моя рука находит в темноте его малыша, и я легонько сжимаю его. Эмин ойкает и выгибается. Включаю пультом вибратор. Он вздрагивает, начинает елозит ногами по одеялу, дергается и его рука попадает на моего друга, он сжимает его, смеюсь.

– Погладь его, погладь, – разрешаю я и похлопываю Эмина по ягодичке.

Он водит по нему. Весь сжимается от боли в попке, дрожит, шмыгает носом, время от времени дергается.

– Забирайся под одеяло, – велю я, отодвигая его и вырывая из-под него одеяло.

Эмин покорно забирается ко мне, давлю ему на плечо.

– Опускайся и целуй моего, – командую я, поворачиваюсь к нему боком и устраиваюсь поудобнее.

Он съезжает по простыне, кладет руку на мое бедро и начинает нежно целовать моего, покрывая весь ствол от основания до головки легкими поцелуями. Закрываю его одеялом. От прикосновений его сладеньких губ расслабляюсь, зажмуриваюсь, получая сладостное наслаждение. Мой дружок и мои мешочки начинают гудеть. Эмин берет моего в свой горяченький рот и после дрочащих движений его пальчиков, я снова выплескиваюсь. Он сглатывает и все подтирает язычком.

– Продолжай! – Я заставляю его снова целовать меня.

Под его ласками я неожиданно засыпаю, просыпаюсь как-то вдруг, слышу легкое поскуливание около своих ног, распахиваю одеяло. Эмин лежит возле моего паха, весь съежившись, с его малыша выплеснулся сироп и запачкал мои ноги и простынь. Оказывается, я уснул и не выключил у него вибратор, он так и работает у него в попке. Эмин поднимает на меня заплаканные глаза.

– Простите, господин.

– Вылижи всё то, что ты тут натворил, живо! – кричу я.

Он тут же принимается слизывать весь свой сироп с моих ног, подбирает и с простыни.

– П-простите, господин, но он постоянно выливается из меня, наверное, из-за той штуки, что в моей попе. Мне очень больно, – хнычет он.

– Значит, будешь терпеть, иначе я засуну в тебя плаг, – угрожаю я и запахиваю одеяло.

Ставлю вибратор на таймер, чтобы он через полчаса отключился, но также спустя час снова на несколько минут включился, а затем по прошествии пару часов всё опять повторилось. Укладываюсь поудобнее. Чувствую, что Эмин там дрожит. Хлопаю его по голове через одеяло.

– Почему перестал целовать?

Он молчит, но через пару секунд чувствую дрожащее прикосновение его влажных губ к моему дружочку.

– И про мешочки не забывай, – рявкаю я и пинаю его коленом в живот. – Если начнется что-то выливаться из моего, то слизывай всё.

Он охает там и начинает целовать мои мешочки. Закрываю глаза и засыпаю.

Просыпаюсь опять через несколько часов, слышу, как сопит Эмин, откидываю одеяло. Он спит, уткнувшись носом в мой пах, волосы мокрые, всё лицо красное в слезах и в моем сиропе, видимо ещё и вспотел под одеялом, там душно и жарко. Мой дружок покоится у него на плече и его голенькая спина вся облита моим сиропом. Своего малыша он зажал в кулак и не видно, что там с ним.

Я не разрешал ему спать, любого другого я сейчас бы оттаскал за волосы и высек за непослушание, но он так мило посапывает и такой хорошенький, когда спит. Закрываю его одеялом, наваливаюсь на него своим могучим телом, придавливаю его к матрасу и снова засыпаю.

Утром просыпаюсь от того, что мой дружок извергается сиропом, а Эмин всё это отсасывает своим нежным ротиком. Откидываю одеяло, смотрю, что там происходит. Эмин слизывает остатки с моей головки, подтирает язычком ствол, поднимает на меня покрасневшие заплаканные глаза, улыбается мне.

– Доброе утро, господин. Как вам спалось, господин?

– Я смотрю ты уже начал завтракать? – усмехаюсь я.

– Господин, я что-то сделал неправильно? – пугается Эмин.

– На этот раз правильно, – говорю я.

И за волосы поднимаю его повыше к себе, оглядываю всего. Под моим пристальным взглядом он робко убирает свою руку со своего малыша. Рассматриваю его дружочка, он ещё больше опух, кое-где порвался шовчик и закровило, Эмин опускает глаза и тоже смотрит на него, морщится от моего прикосновения.

– Ну что же ты так неаккуратно? – с укоризной произношу я, – нельзя возбуждаться несколько дней после циркумцизио.

– Простите господин, – бормочет он, поднимая на меня глаза.

Привстаю с постели и достаю из коробки аптечку, омываю его малыша и обрабатываю перекисью шов. Эмин морщится, чуть дергается, но, когда я поднимаю глаза, чтобы взглянуть ему в лицо, он сразу улыбается мне. Заматываю малыша туго бинтом, оставляя полностью открытой головку.

– Благодарю вас, господин, – говорит он после перевязки, ловит мою руку и целует, – вы так заботитесь обо мне.

Усмехаюсь, щипаю его за пухленькую щечку.

– Подставляй давай мне свою попку.

Он разворачивается, встает на коленки и выпячивает свою попочку. Глажу его ягодички, залажу в его щелочку, нащупываю вибратор, делаю ещё несколько круговых движений и только потом вынимаю его, просовываю в освободившуюся дырочку свои пальчики. Эмин тяжело дышит, упершись лбом в подушку, скашивает на меня глаза.

– Как у тебя там всё горячо и влажненько, – произношу я, облизываясь.

Нащупываю его «орешек» и массирую его. Эмин вздрагивает и снова зажимается.

– Хочешь какать? – осведомляюсь я.

– Нет, господин, – очень тихо произносит он.

– Хорошо, – киваю я, убирая из него руку.

Беру из коробки дилдо телесного цвета с синим шариком на конце. По форме сделанный как член и больше по размеру вибратора, но ещё далеко по величине до моего дружочка. Эмин испуганно отскакивает и падает на бок.

– Куда это ты спрятал от меня свою попку? – смеюсь я.

– Г-господин, п-пожалуйста, не надо. Господин, зачем вы всё время засовываете в мою попу все эти штуки? – дрожащим голосом произносит он, – мне больно и неприятно.

– Чтобы растянуть твою дырочку, – хохочу я.

– Зачем, господин?

– Она у тебя очень тугая и если я её не растяну то, когда буду в тебя входить – порву тебе всё там и тебе будет очень больно, – объясняю я.

– Что значит – будете в меня входить, господин? – испуганно спрашивает он, хлопая своими длинными ресницами.

– А ты думал, зачем я тебя купил?

– Чтобы я ласкал вас, господин, – тихо произносит он.

– А ещё для чего?

– Чтобы вы забавлялись мной, господин.

– Что значит – забавлялся тобой?

– Трогали меня за интимные места, – судорожно сглатывая произносит он.

– И всё? – смеюсь я, падая рядом с ним.

– Я не знаю больше для чего, господин, – бормочет он.

То смотрит мне в лицо, то снова прячет свои очаровательные глазки под своими пушистыми ресничками.

– Ты не знаешь, что происходит между мужчинами в постели, Эмин? – удивляюсь я.

– Нет, господин.

– А между мужчиной и женщиной? – ласково спрашиваю я.

Провожу дилдо по его лбу, носику, тру им его губы, он снова судорожно сглатывает.

– Нет, господин, – потупившись, отвечает он.

– Как так? – ещё больше удивляюсь я.

– Нам не разрешено знать об этом до брака, господин.

– Это как?

Я опускаю дилдо по его шее и вожу вокруг сосков. Он вздрагивает.

– Перед самой свадьбой старейшины проводят беседу с женихом, наставляют, открывают тайну брачной ночи. До этого момента мы не должны знать об этом, – объясняет он.

– Неужели ты ни разу не поинтересовался? – смеюсь я.

– Однажды я спросил об этом у старшего брата, но мой вопрос услышал отец. Он долго кричал на меня и при всех дал мне пощечину. И чтобы все в доме знали, что я совершил грех своим языком, я должен был три дня следить за своей щекой и как только она бледнела, я подходил к отцу и он снова бил меня, чтобы она горела. Потом я весь месяц стоял на коленях у него в кабинете и по часу читал вслух Великую Книгу, – рассказывает Эмин, судорожно всхлипывая.

Цокаю языком от удивления – ну и порядки в его семье.

– И ты даже не порылся в Интернете?

– Нет, господин, у меня и в мыслях такого кощунства не было, – испуганно отвечает он. – А если бы меня ещё и застукали бы за этим…

Эмин краснеет как рак, смеюсь, поднимаю дилдо выше, толкаю его между его губками. Он послушно приоткрывает рот, и я просовываю его туда, мну его язык. Поиграв так с ним немного, вытаскиваю дилдо и показываю ему.

– На что похоже это дилдо? – спрашиваю его.

– На член, господин, – смущенно отвечает он.

– А ты знаешь, что у женщин немного не так устроено тело, как у нас?

– Да, господин.

– Что у них нет члена, а вместо этого щелочка.

– Да, господин. Об этом я слышал.

– И вот в брачную ночь мужчина вводит свой член в тело женщины через эту самую дырочку…

С этими словами я тычу дилдо в промежность Эмину прямо под мешочками. Он дергается и смотрит на меня округлившимися глазами.

– Извергает свое семя в неё и в её чреве зачинается дитя, – продолжаю я.

Эмин от удивления даже приоткрывает рот и с трудом сглатывает.

– А ты как думал, откуда в животе у женщины появляется ребеночек? – смеюсь я.

– Это… это было для меня тайной, господин, – тихо отвечает он.

– Женщина создана, чтобы привносить в мир детей, – говорю я, как написано в Великой Книге.

– Я это знаю, господин. Поэтому она святая и тот, кто осквернит женщину, будет лишен своих достоинств на площади и отдан в рабство, – продолжает он, цитируя наизусть Великую Книгу.

– Поэтому для забав бог создал красивых мальчиков, – смеясь, заканчиваю я, переворачивая его на спину и глажу его попку, – и у них тоже есть дырочки.

Я залажу между его ягодичками и пальчиками трогаю его твердый тугой ободочек.

– И когда я тебя подготовлю, то засуну в твою попку свой член и буду долбиться в тебя и впрыскивать в твою милую дырочку свой сироп.

Я поворачиваю его голову к себе, чтобы видеть его лицо. Его глаза распахнуты в неподдельном ужасе. У него шок после того, что он только что узнал. Его тело дрожит, дыхание судорожно прерывается, словно ему не хватает воздуха.

Хватаю его за ноги и подгибаю в коленках, чтобы он выпятил попку. Эмин не сопротивляется, но ещё больше начинает дрожать. Я расширяю его дырочку и медленно ввожу в него дилдо, смоченное его же слюной. Он вздрагивает, когда дилдо проходит через его анус, выгибается, я толкаю глубже, дальше оно идет хуже, он вскрикивает и весь трясется, но я проталкиваю его до самого конца, наружу торчит только силиконовый синий шарик.

Сажу его на попку. Эмин морщится, пытается сесть боком только на одну ягодичку. Из глаз опять текут слезы. Он смотрит на свой живот и ощупывает его, будто ему кажется, что оно выйдет через его пупок.

– Сегодня весь день проходишь с дилдо в попке. И лучше тебе вообще не есть, чтобы не хотеть какать, а то будет очень больно, – распоряжаюсь я.

– Да, господин, – очень тихо произносит он, поднимая на меня заплаканные глаза.

– А теперь вали из моей комнаты и приведи себя в порядок к завтраку, – рявкаю я. – Надень рубашку и штаны, без трусов.

– Да, господин.

Он с готовностью соскакивает с моей постели и тут же ойкает от боли, морщится. Я встаю следом. Он ловит мою руку и целует.

– Господин доволен, что позабавился этой ночью с Эмином? – улыбается он мне сквозь слезы.

– Не совсем, – строго говорю ему.

– Если господин недоволен, то он должен наказать Эмина, – вздыхая произносит он.

– Напомни мне об этом вечером, – усмехаюсь я и тереблю его за щеку.

– Слушаюсь, господин.

Он снова целует мою руку и с трудом ковыляет до двери. Между его ягодичками немного виден синий шарик.