Начало пути

Глава 7

На следующий день при выходе из коридора, ведущего к помещениям Первого факультета, я столкнулся с Рейном Диланом. Он стоял у стены, уткнувшись в какую-то книжку, близоруко щурясь, пытаясь разглядеть написанное, в тусклом свете.

— А ты что здесь делаешь? Не боишься находится один в такой близи от Первого факультета? — я затормозил возле него, удивленно разглядывая. Рейн вздрогнул, закрыл книгу и сунул ее в потрепанную сумку, висевшую на плече.

Мои опасения в отношении этого парня имели веские основания. Между факультетами велась негласная война. Ребята с Первого факультета, как правило, слишком высоко себя ценили, чтобы дружить со студентами со Второго. Как тот же надменный аристократ Лео будет общаться с сыном конюха и плотника? Это ниже его достоинства. Хотя, с другой стороны, если бы не отношение самого Второго факультета, то мой не так уж и сильно задирал бы нос. Ребята же со Второго просто ненавидели всех представителей Первого. Там были как обычные способные и умные ребята, так и обычная шпана, которая считала во всех своих бедах виноватыми аристократию. До сих пор не могу понять, в чем лично виноват, например, Маккензи, если отец одного из парней был игроком и проигравшим все, что только можно, лишив семью дома и впоследствии застрелившегося?

Отношения между двумя факультетами не складывались никогда, и студенты старались не общаться друг с другом, а всю свою неприязнь выносить за пределы классных помещений в коридоры школы. Первыми, к слову, обычно нападали представители Второго факультета. Позорно считалось завязать драку и в ней не победить. Поэтому представители аристократии только задирали остальных. Правильно построенная речь, впитанная с молоком матери при рождении, делала свое черное дело. Лазарет никогда не бывает пустым. Битыми оказываются студенты обоих факультетов, и уже на протяжении многих лет видимого преимущества в силе нет ни у одной стороны. А вот гонора… Не ожидал, что некоторые представители Второго факультета будут выступать еще больше, чем наши мажоры. Зависть, что с них взять.

Но, несмотря на все это, дружба между некоторыми представителями факультетов встречалась, как и различного рода любовные отношения. Это же пансионат закрытого типа, куда уж без этого.

— Привет, — он слегка покраснел, отчего все его веснушки вспыхнули, что было заметно в полутьме коридора. — Я тебя жду.

— Зачем?

— Я вчера заметил, что ты часто опаздываешь, а пока мы шли в столовую, ты пару раз не туда свернул, ну я и решил, что тебе нужно помочь, пока ты сам не научишься ориентироваться…

— Дилан, ты не понял, я спрашиваю, зачем это тебе? — я внимательно смотрел на парня. — Я же… ну… меня не слишком-то здесь любят.

— Ну и что? Меня тоже не слишком… — он запнулся и, вздохнув, повернулся ко мне спиной и побрел к лестнице.

Я растерянно смотрел ему вслед пару секунд, а потом до меня дошло: ему же просто безумно одиноко. Никто с ним не пытается завязать дружбу, над ним постоянно пытаются издеваться… Прямо как надо мной. Встретились, называется, два одиночества.

— Стой, — я быстро догнал его и пошел рядом. — Дилан, я просто хотел тебя предупредить, что связываясь со мной, ты не делаешь свою жизнь легче, понимаешь?

— Я понимаю, — он осторожно покосился на меня. Рейн был гораздо выше меня, шире в плечах, но он постоянно сутулился, словно хотел стать меньше ростом, и не быть таким заметным. — Моя семья не слишком обеспечена. Я всю жизнь прожил в деревне, — внезапно быстро заговорил он. — Вся моя семья — маги, но маги так себе, на троечку. Максимум на что хватает сил у мамы — это бороться с сорняками, да слабенький дождик вызвать для полива. А мои братья, они настолько слабы, что их даже на обязательную учебу не забрали. Я не умею колдовать, вообще не умею. На собеседовании преподаватели почти полтора часа пытались понять, в чем состоит мой Дар. Зато я умею водить трактор и доить коров. Но я всегда хотел чего-то большего, понимаешь? Я хочу учиться и стать кем-то большим, чем я есть на текущий момент. Ты думаешь, меня не подначивают? Да ни часу не проходит, чтобы такой как Дин не начал подначивать меня. — На последней фразе он начал сжимать и разжимать кулаки, пытаясь побороть ту злость, которая в нем накопилась.

— Тогда мне совсем не понятно, почему ты решил связаться именно со мной, — буркнул я, злясь на себя за то, что иду и как дурак слушаю, что мне пытается объяснить этот деревенский паренек.

— Ну, я подумал, вдвоем учиться немного проще, — Рейн пожал плечами. — Какой у тебя сейчас урок?

— Физическая подготовка, — я поморщился. Незаметно для себя я заметил, что стою на четвертом этаже, где, собственно эта самая физическая подготовка и проходит.

— А у меня математика. Встретимся после урока? — он посмотрел на меня со странной смесью робкой надежды и боязнью, что я тоже его оттолкну.

— Да, давай встретимся, — я потер лоб. — Где в этой тюрьме можно спокойно поболтать после уроков?

— Думаю, что после ужина мы сможем найти что-нибудь подходящее, — и Дилан, улыбнувшись, направился к лестнице. Я невольно позавидовал тому, как легко он взбежал по ступенькам наверх. Мне бы так.

Подождав, пока рыжая шевелюра не скроется в пролете винтовой лестницы, я поплелся в кабинет, где проходило занятие по физической подготовке, которое плавно перетекала в занятие по боевой магии. Плавно перетекала она для меня и еще двоих неудачников, потому что вел и тот, и другой предмет один и тот же преподаватель. Высокий, очень мощный, с аккуратно подстриженной бородой и проницательными глазами. Оглядев нас с ног до головы, Патрик Уайт покачал головой и задумчиво произнес:

— Никогда не понимал современную молодежь. Не понимают они, что заниматься практической боевой магией без хорошей физической формы просто нереально.

— Почему? — спросил один из моих товарищей по несчастью. К слову, оба они были со Второго факультета.

— А ответьте мне, Минтер, что должен уметь делать в совершенстве хороший боевой маг? — Уайт, слегка наклонив голову на бок, внимательно посмотрел на Уго Минтера.

— Ну, боевой маг должен знать и уметь применять в бою различные боевые заклинания от банального файербола до убивающих заклятий. Также боевой маг должен знать много различных щитов.

— Ответ неверный. Может, кто-нибудь еще попробует ответить? Нейман, не желаете рискнуть? — я покачал головой.

— Ну что же, тогда я отвечу сам. Во-первых, запомните, Минтер, файербол — это банально для стихийника-огневика и вот для Неймана, скорее всего, он не будет чем-то выдающимся. А для всех остальных это заклинание настолько сложное и капризное, а КПД от него настолько мал, что многие маги даже не стараются его изучить. На наших занятиях мы ознакомимся с ним, только чтобы вы имели представление, что это такое…

— Простите, профессор… — решился спросить приятель Минтера.

— Я не профессор, я доцент кафедр общего физического развития и боевой магии, — перебил его Уайт.

— Простите, сэр, — тут же поправился Джейкоб Хьюманг. — А почему для Неймана создание файербола — это не проблема?

— Видите ли, Хьюманг, все дело в том, что Нейман — артефактор. А артефакторы способны управлять различными видами энергии, включая и энергию стихий. Но мы отвлеклись. Правильный ответ на поставленный мною вопрос звучит следующим образом: хороший боевой маг должен не только знать и уметь применять магию нападения и защиты. Он в первую очередь должен уметь быстро бегать и хорошо прятаться. Так что у вас, Нейман, при всех ваших талантах есть неплохой шанс стать не просто хорошим, а отличным боевым магом.

Я покраснел и сжал кулаки. Да когда это уже прекратится? Посмотрев на мою красную физиономию, Уайт усмехнулся и принялся готовить из нас хороших боевых магов. Сначала мы бегали, потом мы прыгали, затем мы бегали на скорость, а потом доцент приказал нам несколько раз подтянуться, и занятие на этом закончилось… для ребят со Второго факультета. Они весело помчались приводить себя в порядок перед занятием по боевой магии, а я все так и висел на перекладине. Я не слишком развит физически и не подтягивался ни разу в жизни, и Уайт это прекрасно знает. Зачем он так надо мной издевается? Не знаю, просто понятия не имею. Вот примерно об этом я и думал, пока висел и время от времени делал тщетные попытки подтянуться.

— Нейман, ты долго еще будешь висеть? — у Уайта наконец лопнуло терпение, и он быстро подошел ко мне. — Скажи мне, что ты пытаешься здесь изобразить? Не нужно мне на свой рост и вес ссылаться. С твоим весом ты порхать по залу должен, а не висеть на перекладине, как мешок с непотребным содержимым! Не пытайся напрягать бицепсы, у тебя они настолько неразвиты, что можно сказать, что их нет. Подъем тела осуществляется за счет мышц спины и пресса. Да не извивайся ты! Ты что танец живота пытаешься на перекладине выучить? Нет, это безнадежно, свободен.

Я рванул из зала на предельной скорости прямо в свою спальню, где закрылся и сидел до тех пор, пока не успокоился. Ненавижу!

На занятие боевой магии я не пошел. Я вообще решил, что конкретно эти предметы я посещать не буду. В воскресенье пойду к крестному и сообщу ему, что пусть физкультуру убирает. Для девяноста восьми процентов студентов она не нужна, а я почему должен мучиться и унижаться?

Все решено. Все предметы Алекс не вычеркнет из моего расписания, но одно вполне в его силах. Правда подлая мыслишка все же незаметно подкралась: а как же обещание самому себе, что вот только боевой магией и буду заниматься? А то все только и пытаются обидеть такого маленького и беззащитного Темного мага. Ну уж нет, лучше просто стараться избегать различного рода неприятностей, чем позориться перед всей школой еще больше, выставляя себя физически недоразвитым.

Решив таким образом эту проблему, я отправился на занятие по ботанике, наивно надеясь, что преподаватель или сменился, или пришел в себя. М-да, зря я на это надеялся, очень даже зря.

Мы расселись за парты, заняв те же места, что и на занятии по общей магии… Как оказалось, у Рейна ботаника тоже стоит в расписании. Я даже обрадовался, когда он сел рядом со мной. Я с минуту рассматривал его, затем не удержался и спросил:

— Слушай, а у тебя какие способности все-таки выявили на собеседовании?

— Ну, вообще-то, я эриль. Ничего особенного, я же уже говорил, — пожал Дилан плечами.

— Кто?

— Эриль. Рунолог то есть.

— Ты умеешь читать руны? Это что-то типа предсказаний?

— Это что-то типа анализа, из которого впоследствии могут вытекать предсказания, — улыбнулся он. — Любой аналитик является, по сути, предсказателем.

— И ты говоришь, что это ничего особенного? — удивился я. — Это же редкость. Менталистов и телекинетиков пруд пруди, а магов с мозгами по пальцам сосчитать можно!

— Да, наверное, только сомневаюсь, что мои способности к аналитике помогут мне выбраться из стайки, куда я снова попаду, после окончания обучения. Я не хочу, понимаешь, не хочу. Особенно сейчас, когда отец совсем рехнулся и тащит из дома последнее, чтобы заправиться в ближайшем кабаке.

— О, представь себе, я тебя прекрасно понимаю. У меня отец тоже был алкоголиком, а кормили меня в последнее время одними только овощами. И ты не поверишь, но я приехал сюда без сменной рубашки и босиком, а мои старшие коллеги взяли надо мной попечительство и собирали с миру по нитке, так сказать. Так что у тебя не все так плохо, — попытался утешить Рейна я.

— Но как… — округлил глаза он.

— Не спрашивай, я сам не понимаю, как оказался на Первом.

От объяснений меня спас вошедший преподаватель. Когда я увидел вновь этого седого старичка с непонятной козлиной бородкой, я понял, что с ботаникой абсолютно точно мне нужно просить помочь разобраться отчима.

— Добрый день, дорогие мои. Сначала я соберу у вас домашнее задание, а потом приступим к разбору новой темы. Согласны? Я не слышу, вы согласны?

— Да, — вяло отозвались все студенты.

— Какое домашнее задание? Что, нужно было что-то делать? — в панике поинтересовался я у Рейна.

— Да, а ты что не сделал? — недоверчиво спросил меня Дилан.

— Тише ты. Я даже не знал, что нужно что-то делать. Дай мне свою работу посмотреть?

Рейн ошарашено на меня посмотрел и протянул тетрадь. Я открыл его письменную работу и присвистнул: пять листов, исписанных мелким аккуратным почерком. Ничего не придумав лучшего, я открыл свою тетрадь и переписал тему задания. Потом выборочно надергал не связанные между собой предложения и переписал их корявым непонятным почерком, выписывая более понятно слова: акация и огнеплевка. Ладно, для первого раза пойдет, раз что-то написано, то это уже не нуль, а вот к следующему занятию нужно подготовиться. Отдав тетрадку профессору Эвандеру Иво, я откинулся на спинку стула.

— Слушай, так же нельзя. Домашние задания нужно выполнять, — нахмурившись, обратился ко мне Рейн.

— Ага, я даже не возражаю. Вот и побудь моей совестью, заставляющей меня не забывать про них. Сам же сказал, что учиться вместе веселее.

— Вообще-то, я не говорил, что это будет веселее. Я говорил, что так будет проще…

— Господа, я вам не мешаю? — прервал нас профессор Иво.

— Простите, профессор.

— Ну, так вот, дорогие мои, огнеплевка обыкновенная не такая опасная, как ее старший и более мутировавший собрат — огнеплевка зеленая, способная испепелить своего врага всего лишь за несколько секунд, — профессор замер на мгновение, а затем продолжил. — А вы знаете, на планете каждую секунду умирает один человек. И давно доказано, что душа — это сгусток энергии. Представьте, какое количество свободной энергии образуется в результате этих смертей, и ведь она не рассеивается в пространстве, а имеет тенденцию к накоплению. Когда же этой энергии накопится нужное количество, то есть достигнет своей критичной массы, наша планета просто взорвется изнутри…

— Что он несет? — шепотом проговорил я.

— Я не знаю, — так же шепотом ответит Рейн.

— А, а то я уже подумал, что совсем ничего не понимаю, потому что мой мозг не улавливает связи между этой космической эпопеей и разными видами огнеплевок.

Все оставшиеся время я пытался вычленить крупицы важной информации из мешанины разных огнеплевок, высших чакр и космической энергии. Получалось плохо, и к концу занятия у меня разболелась голова. Пообедав, мы с Рейном направились на следующий урок, которым являлась целебная магия. В моем расписании только ботаника и целебная магия была проставлена дважды в неделю.

На уроке у доктора Морис я вел себя хорошо: ничего не взорвал, никого не покалечил и даже умудрился намешать что-то издали напоминавшее заживляющую мазь. Домашнее задание, правда, я даже не пытался сделать, за что получил свою порцию нотаций. Рейн сидел довольно далеко от меня, поэтому повторить фокус с домашней работой я не смог.

Пока доктор Морис собирала домашнее задание, я изучал набор ингредиентов, в лотке, стоящем на моем столе. Травы лежали отдельно от трех пузырьков, увидев содержимое которых, я с трудом сдержался, чтобы не протереть глаза. Щелочные металлы, практически в чистом виде! Ничего себе. Интересно, где доктор Морис их взяла? Ограбила какой-нибудь гномий банк? Это же такая редкая редкость. Воровато оглядевшись по сторонам, я аккуратно вытряхнул из каждого пузырька по маленькому кусочку: серебристого, белого и грязно-серого цветов — калий, натрий и литий и незаметно положил их себе в карман. Незадолго до того, как меня уволокли в школу, я прочитал одну очень забавную книгу о свойствах металлов. Нужно обязательно проверить то, что было описано в этой книге, а то выглядят все реакции слегка нереальными, особенно учитывая то, что магию для этого не применяли.

Кое-как дождавшись завершения урока и даже записав домашнее задание, я быстро пошел в свою спальню. Так как у Дилана сейчас начинались руны, а у меня в расписании стоял телекинез, то моей свежеприобретенной совести не было рядом, чтобы направить меня на путь истинный, а именно — в класс телекинеза.

В каждой спальне Первого факультета находился не только душ, но и довольно просторный туалет. И все это богатство было для меня одного. Вот в туалет я и направился.

Недолго постояв возле унитаза, я решился и бросил в него маленький кусочек лития. Тазиков никаких в комнате не наблюдалось, и никаких приличных емкостей, кроме самого унитаза, я не нашел. Брошенный в воду литий на меня никакого впечатления не произвел. Сделав несколько круговых движений по окружности сливного отверстия, литий становился все меньше и меньше пока полностью не растворился. И что, это все? Да уж. Следом за литием в злосчастное отверстие полетел кусочек натрия. Быстро из брусочка, превратившись в шарик, металл начал резво скакать в воде. Решив не дожидаться момента, когда натрий полностью растворится в воде, превратив ее в щелочь, я бросил туда же кусочек калия. Как только этот металл попал в воду, он начал искриться и, в конце концов, появилось настоящее пламя. Вот это было захватывающее зрелище: постоянно движущийся огонек в воде, который вместо того, чтобы прекратить свое движение, начал набирать все большие обороты. В этот же самый момент дверь в уборною открылась, и на пороге появился красный и явно рассерженный префект.

— Ты что себе позволяешь?! — с порога начал наезжать на меня Лео. — То, что ты пропускаешь занятия на первой же неделе своего пребывания в школе, не делает тебя героем! Если тебе нравится подставлять своего префекта и весь свой факультет, то так и скажи, чтобы мы могли хоть как-то приготовиться!

— Лео, ты что кричишь? — перевел я на него взгляд.

— Что я кричу? Я до сих пор не понимаю, почему вместо тебя за твои выходки получаю нагоняй я? А ну марш на телекинез хотя бы на вторую часть занятия!

Он схватил меня за плечо и практически вышвырнул за дверь.

— И что вообще настолько привлекло твое внимание, что ты забыл об уроках? — развернувшись, он подошел к злосчастному предмету моего наблюдения и заглянул внутрь. Я попятился назад. По моим расчетам, если калий все же не растворился до конца, то максимальную скорость вращения он должен был набрать прямо сейчас. Предупредить Лео я просто не успевал. Ой, что сейчас будет… Вопль, который издал Дефоссе и оглушительный взрыв гармонично сочетались друг с другом. Увидев префекта с ног до головы облитым содержимым канализационной трубы, я ринулся прочь. Телекинез же идет, а я здесь Дефоссе разглядываю.

— А ну стоять! — заорал Лео, но я услышал этот вопль, не обещающий мне ничего приятного где-то вдалеке. Вряд ли меня погладят по голове за этот инцидент. И вряд ли кто-то решит все прибрать в разгромленном туалете за меня. Скорее всего, моя экспериментальная деятельность привела к недельному отмыванию туалетной комнаты, как минимум. Услышав топот за спиной, я обернулся. За мной бежал в неприглядном виде префект, явно намереваясь меня убить. — Держите его кто-нибудь!

Поднимавшийся в это время по лестнице Регган отпрянул в сторону, ошарашено глядя на Лео.

— Ух ты ж блин…

— Держи его, мать твою! — орал мне вдогонку Дефоссе, приближаясь все ближе. Что же лестница-то такая большая? А еще оказалось, что я бегаю не слишком быстро, не так быстро, как мне самому казалось.

Мне на перехват бросились несколько старшекурсников и взяли в кольцо. Подбегая ко мне, Лео резким движением выдернул ремень из штанов.

— Ты зачем ремень снял? — попятился я и уткнулся спиной в одного из парней.

— Я тебя сейчас убивать буду, — ласково проговорил префект, угрожающе тряся кожаным аксессуаром своего костюма.

— Лео, что парень тебе сделал? — еле сдерживая смех, спросил вошедший в гостиную Регган у разъяренного префекта.

— А что не видно? — заорал Дефоссе.

— Ну… — задумчиво протянул Гволхмэй. — Я вижу только то, что тебе не мешало бы помыться. Что, сейчас префекты у нас сантехниками работают и чистят канализацию? Не хочу быть префектом.

— Не беси меня! Он взорвал меня вместе со своим унитазом.

— Я стесняюсь спросить, но что ты делал с Нейманом в одном туалете? И не связано ли это с тем, что ты сейчас трясешь здесь своим ремнем и вот-вот останешься без штанов? — невинно поинтересовался у Лео Регган.

— Я и тебя сейчас убью за компанию, — прорычал Лео.

— Тогда я, может быть, пойду? Вы и без меня хорошо справляетесь, — робко проговорил я.

— Стоять!

Ага, конечно. Я каким-то чудом юркнул между двумя охранниками и выбежал из гостиной. И как мне здесь появляться-то теперь? Ни на какой телекинез я, разумеется, не пошел. Чтобы хоть как-то успокоиться, я начал бездумно бродить по замку. Настроение портилось все больше практически каждую секунду. Хоть иди и проси крестного, чтобы он перевел меня на другой факультет. Ну что я за человек-то такой? За неделю уже столько накуролесил, сколько никто до меня не сумел. За неделю точно. Этот рекорд не будет побит еще многие годы.

— …Ты уверен, что это дело рук «Детей Свободы», — внезапно донесся до меня громкий шепот, идущий из неприметной ниши, скрытой от меня большой статуей волка. — А то как-то это, не знаю слишком просто, что ли.

Я огляделся по сторонам, куда это меня занесло? В этом коридоре я точно никогда не был. Надо же, я даже не подозревал, что в коридорах могут находиться статуи. Волк, надо же. Очень искусная работа по мрамору. О, а вон еще один. В нише за статуей послышалась какая-то возня, и я, подчиняясь любопытству, которое, как мне говорили, сгубило не одного парня вроде меня, крадучись подошел вплотную к статуе и встал так, чтобы меня не было видно из-за массивного, но такого красивого животного.

— Да, говорят, что это сам Кэмел к этому причастен. Взорвать весь кортеж вместе со всей охраной и прихлебателями не под силу обычному человеку. Такая демонстрация силы. Давно такого не было.

— А что они не поделили?

— Да этот чиновник только и делал, что орал на всех углах, что приложит все усилия, чтобы прикрыть «Детей». И не просто прикрыть, а выявить каждого из его членов и посадить, предварительно лишив их магической силы.

— А что действительно можно кого-то лишить Силы? — как-то испуганно прозвучало в ответ.

— Не знаю. Ни разу до этого даже не слышал о таком.

— Они крутые, да? — как я понял, в нише прятались двое парней, немного постарше меня. Кажется, я даже слышал раньше их голоса, скорее всего они, как и я с Первого. — Как бы я хотел, чтобы меня представили лично Кэмелу.

— Тише ты, — шепот стал тише, и мне пришлось приложить усилия, чтобы расслышать, о чем они говорят. — Ему только самых знатных, из тех, кто к Темным раньше был приближен, представляют. Он их учит…. — еще немного и я упаду на них. Говорите громче, здесь же никого больше нет. — … Они становятся супербойцами. Так говорят. И их боятся.

— Ладно, давай Лео как-нибудь аккуратно поспрашиваем, или Гволхмэя, они-то точно по знатности самые-самые. Говорят, их предки служили самим Фолтам, а еще ходят слухи, что некоторые из них даже являются их потомками, — о как. Придворные принца Дэрика, значит, ну-ну. Будут слишком наседать на меня, расскажу им, что когда-то их предки клялись за себя и своих потомков служить нам.

Внезапно стало так грустно, так жалко себя, что я не стал дослушивать эту занимательную беседу двух заговорщиков и, отлипнув от статуи, побрел дальше по коридору. Знали бы Лео с Регом, что осталось от былого величия Фолтов…

Я шел, ни на секунду не переставая себя жалеть, довольно долго, не разбирая, куда я, собственно, иду. Очнулся только тогда, когда уткнулся носом в стену. Тупик. Неудивительно, что в этом здании есть тупики. Оглядевшись, я обнаружил себя в каком-то странном и мрачном коридоре, затянутом паутиной. Освещения не было практически никакого, кроме одиноко висящего факела на тупиковой стене. На полу оставались аккуратные следы от моих ног. Ну, и где я? Я, конечно, не следопыт, но, судя по следам, здесь уже несколько десятилетий не ступала нога человека, нога не человека, впрочем, здесь тоже давно не отмечалась. Занятно. Мой географический кретинизм, помноженный на невнимательность и жалость к себе открыл невиданные тайны мрачного замка темного властелина. После этой мысли я мысленно похихикал. На душе стало немного легче и спокойнее. Я снова повернулся к стене и отпрянул назад, чуть не закричав. Потому что нос к носу столкнулся с незнакомым человеком. По крайней мере, раньше, при жизни, этот прозрачный бестелесный призрак точно был человеком.