На золотом крыльце

Глава 2 Куда приводят мечты

Мои мечты, если мыслить рационально, должны были привести меня или в тюрьму, или на плаху, или в дурдом. Точнее, не сами мечты, а их воплощение. О чем может мечтать пацан с десяти до шестнадцати лет, которого засунули в страшный старый дом в глуши, под присмотр мрачного, худого и молчаливого деда и ужасно говорливой и всезнающей дебелой бабки? Да еще и перевели на домашнее обучение… А потом приставили охрану из настоящих черных уруков!

Так себе обстановочка для роста и развития подростка.

Сверстников я видал только во время сдачи экзаменов в конце года, ну, и еще по большим праздникам, когда меня везли в какой-то дворец и водили за ручку, показывая всем как некую то ли зверушку забавную, то ли вещицу диковинную. Скучно было, ни поговорить ни с кем, ни понять — что за сборище… Но зато можно было поглазеть на красивых девчонок, почему-то в основном рыжих. Адекватным в таких условиях вырасти сложно, я это прекрасно понимал и старался недостаток общества и знаний об окружающем мире как-то компенсировать.

Способом компенсации стали книжки — у деда Кости и бабы Васи имелась огромная библиотека, целый мансардный этаж огромных размеров, до потолка забитый книжными полками. Телевизора нам не завезли, сеть включалась только по необходимости, из развлечений — разве что пойти цепляться к урукам, чтобы они на байке дали покататься или приемы их зверской рукопашки показали. Драться с ними было интересно, но грустно, потому что где уруки, и где — я? Сплошная игра в одни ворота, без шансов на успех. Они вместо приемчиков меня физухой нагружали: то отжимания всякие изуверские, то бесконечные берпи, то выпрыгивания и все такое прочее. Три притопа, два прихлопа. По двадцать подходов, пока руки и ноги не откажут.

Зато потом в интернате выяснилось, что я хоть и худой, но крепкий, и с кем угодно могу раз на раз выйти и любого если не уложить, то заставить сомневаться в целесообразности попыток меня чмырить.

Любого, да. Но не четверых. Урук — тот же Маухур, или Ярлак — и четверых бы в одиночку уделал: одному бы руку оторвал, второму рожу откусил, третьему засунул бы лапищу в кишки через задницу и перемешал бы там всё до состояния однородной массы. А четвертый противник бы в этом время от страха на понос изошел и издох самостоятельно. На наш дом один раз было нападение: какие-то наемники с автоматическим оружием, так вот тогда я посмотрел, как воюют черные уруки — самые страшные и свирепые из орков — и проникся. Мне некоторое время даже хотелось стать уруком, но они меня на смех подняли.

— Это надо было, чтобы твою матушку трахал не твой папенька, а черный урук! — ржали эти бессердечные дикари.

Я кинулся драться, потому что маму любил, хотя и видел в последний раз давным-давно, и был бит орками аккуратно, но сильно. И ушел на чердак, книжки читать. Для меня это всегда было ответом: пойти книжку почитать. Главное — выбрать правильную, под настроение и по ситуации. Кому охота читать про какую-нибудь «Джейн Воздушницу» или «Напевающих в кустарнике», если тебя уруки побили? Тут надо что-то зубодробительное открывать, где этих самых уруков какой-нибудь герой шинкует, а лучше — маг. Потому что против сильного мага даже уруки — статисты, пешки.

Вот периодически я и мечтал стать сильным магом. Для чего? Для того, чтобы найти папашу и врезать ему по лицу. Потому что ни в одной книжке я не читал про хороших отцов, которые так поступают со своими детьми: забирают у мамы в почти несознательном возрасте, прячут от всего мира, посещают раз в год, на день рождения — под магической личиной, дарят какую-нибудь ненужную дичь и снова исчезают на год. Вырасту — побью его, вот и все. Мне дед Костя больший отец, чем этот тип в личине!

И эта мечта моя сбылась! Я стал магом! Но вокруг все опять оказались чем-то недовольны, я это чувствовал всем своим существом. И мне стало обидно.

— Миша, расскажи, что ты видишь? — спросил куратор, присаживаясь на краешек кровати.

Палата моя была одноместной и вполне приличной, но невыносимо скучной. А куратор делал вид, что все в порядке, но я точно знал — что-то пошло не так.

— Вас вижу, потолок, кровать и зеркало, за котором точно кто-то есть, — сказал я.

Мне думалось — там стоит отец. Плевал я на него!

— Так, ладно… — куратор потер лицо руками. Он, понятно дело, имел в виду серебряные эфирные нити вокруг, а не вот это вот все, но старался быть сдержанным. — А откуда ты знаешь, что там за зеркалом кто-то есть?

— Потому что эфирные нити перемещаются, — пояснил я, прекращая дурить голову. — Если предмет не двигается — они тоже не двигаются. Вот, например, как с вентилями у крана. Оп-па!

Я покрутил пальцами в воздухе, будто поворачивал вентиль, кран у противоположной стены палаты взвыл и исторг из себя струю горячей воды, из раковины дохнуло паром. На сей раз получилось, а сто раз до этого — ни фига! Хоть в чем-то в жизни повезло, вот — перед куратором выпендрился. Может, и второй раз удастся?

— А там кто-то шевелится, и нити шевелятся. Вот! — я потянул рукой за одну из ниточек, за зеркалом раздалась сдавленная матерщина и звук удара о стекло: — Дац!

Кажется, мне удалось ухватить чей-то галстук, но это было не точно.

— Спокойно, Михаил, спокойно, — куратор сунул руку в карман и достал оттуда золотой шарик. — Это — негатор магии. Я могу им воспользоваться, и ты лишишься возможности применять телекинез в этой палате. Думаю, ты этого не хочешь, правда? Ты ведь разумный парень, и не будешь заниматься ерундой?

— Телекинез, — кивнул я. — Я теперь пустоцвет-телекинетик, а не лошара-перестарок. Значительный прогресс!

— Ну… — куратор почему-то смутился. — В общем — да. Ты теперь почти маг, имеешь личное дворянство и получил право поступать в магические учебные заведения. И получаешь все прочие полагающиеся аристократическому и магическому статусу права и обязанности. Изучить время будет. Хотя, конечно, мы… М-да…

Просто противно на него смотреть, вот что. Я понял, что снова не оправдал чьих-то надежд — почему-то. А мне и не хотелось оправдывать, если честно.

— Значит, меня из этого отстойника наконец заберут? — вот что действительно казалось интересным. — Куда-то в нормальное место, где прилично кормят, есть большая библиотека, умные преподаватели и одногруппники, которые не харкают на пол во время уроков?

— Это — да, — кивнул куратор. — Экспериментальный собственный его высочества цесаревича Феодора Иоанновича магический колледж в Пелле. Подлечишься, встанешь на ноги и поедешь.

— Недалеко! — прикинул я. — Ну и хорошо. Это кто распорядился? Дед Костя?

— Твой отец, — сказал куратор.

Я ничего не ответил, закрыл глаза, да и все.

— Придет целитель, принесет тебе лекарства. Если хочешь побыстрее переехать отсюда — делай то, что она тебе говорит, — посоветовал куратор. — Ты теперь маг, у тебя — доступ к совершенно другому уровню медицинских услуг. Сломанные ноги, ребра, сотрясение мозга — все это мелочи, будешь как новенький через пару дней. Только не дури, Титов, пожалуйста, не порти себе жизнь еще больше!

Как будто это я себе жизнь испортил! Какие сволочи, а? Но отвечать я ему не стал. В конце концов, лучшее — враг хорошего, как говорила баба Вася. Ромка и компания останутся в прошлом, а если встретятся — я их в порошок сотру, даром, что сам пока что пустоцвет, и до настоящего чародея мне далеко. Даже Кулагу с его физическим усилением я уделаю. Боевой маг он теперь, вроде? Кажется, это так называется. Но от упавшего сверху цветочного горшка волшебный хук справа никак не спасет! Осталось только попрактиковаться как следует, чтобы этот горшок в меня не прилетел…

А все-таки несправедливо, что Кулага инициировался, сволочь такая.

Кровать шевельнулась — куратор встал и пошел к дверям. Я бы мог дернуть под ним коврик у входа — на это, думаю, способностей у меня бы хватило, их границы я уже примерно понимал. Но зачем? Он ведь был неплохим дядькой, да и какие-никакие позитивные подвижки в своей судьбе я спускать в унитаз не собирался. И вообще, за последние пару недель я впервые мог поспать на мягкой, чистой, безопасной кровати и никто при этом не попытается мне устроить темную, не подкинет ужа под одеяло и не насыплет мела на простынь!

А что ноги в гипсе и болят, и ребра ноют — так где там мой доктор? Жду с нетерпением!

Сон был странным и очень реалистичным. Во сне я ходил по библиотеке… А может, не по библиотеке — а по тому самому книжному магазину? По моему магазину, из озвученной Адодурову дурацкой мечты! Даже не мечты — так, одной из множества идей.

Но… Тут горел уютный желтый свет, кругом стояли деревянные полки: прочные, с красивой резьбой, и книжек на них расположилось невероятно много. Пол устилал паркет, поверх него лежали зеленые ковровые дорожки, потолок — тоже зеленый, с темными деревянными стропилами и балками. Здесь было очень, очень хорошо! Даже кресла имелись, чтобы покупатели-читатели могли присесть и познакомиться с историей, которую хотят приобрести в бумаге.

Говорят, чтобы проверить, сон это или не сон, нужно открыть какую-нибудь книгу и прочесть. Или ущипнуть себя за бедро. Щипать себя мне не хотелось, а вот полистать что-нибудь — вполне. Так что я прошелся вдоль стеллажей, с удивлением всматриваясь в корешки книг и читая названия.

«Жизнь замечательных людей: дед Костя», «Методика общей физической подготовки урук-хая», «Двенадцать блюд из картошки своими руками», «Синусы, косинусы, тангенсы, котангенсы и еще куча скучной математической дичи», «Как не стоит вести себя с собаками», «Краткий справочник всякого быдла из интерната с именами, фамилиями и личностными характеристиками» — все это оказалось так знакомо! Это было просто и естественно для меня! Стоило протянуть руку, тронуть обложку — и я тут же вспоминал и осознавал что угодно, увиденное, услышанное и, конечно, прочитанное за всю мою жизнь! Выходило, я что же — получил свои Чертоги Разума? Или — локусы, ашрам, дворец памяти, пространственную мнемонику и что угодно такое прочее, каким термином ни назови! Это что — прилагается к инициации? Или как?

Книги были самого разного формата: брошюры, толстенные фолианты, самые обычные карманные издания в мягкой обложке… И чертова «Большая Энциклопедия Государства Российского» — том на букву «Г», на самом видном месте! Я остановился, взял его в руки и открыл. Что ж — пустовато! Огромное количество пустых страниц, а вот «гаяскутус» и «гагат» — на месте, с вполне себе четкими описаниями. Выходит, у меня теперь, как у компьютера, куча терабайт доступной памяти? О-фи-геть!

О таком я даже и мечтать не мог! И, определенно, я просто обязан был научиться пользоваться всей это Библиотекой просто по щелчку, в любой момент! Это — магия похлеще всех шуточек с кручением вентилей на расстоянии и прочей телекинетической дичью… Это — менталистика.

Внезапное осознание шокировало меня так сильно, что я мигом открыл глаза и с испугом оглядел палату. Не дай Бог, я произнес это вслух! Никто и никогда не должен был узнать об этом! О чем? О том, что у меня произошла двойная инициация первого порядка! Пусть я не слышал мыслей куратора, не мог внушить тем типам за зеркалом, чтобы они дали мне один миллион денег, конвертоплан и по лицу папаше, а потом отпустили меня на все четыре стороны — но такое преимущество, как абсолютная память — это воистину супероружие! И никому, кроме менталистов, оно не было доступно.

Нет, то есть… Конечно, академическая магия и многолетние упражнения по методу локусов, описанные в учебном пособии «Риторика для Геренния» тоже давали такую способность, но… Но я просто вот так, легко и непринужденно прямо сейчас мог сказать, где в моей личной Библиотеке лежит тот журнал, в котором я прочел про эту самую «Риторику» года три назад! И, провалившись в сон, а может быть — и попросту закрыв глаза, я мог бы прочесть его снова.

От мыслей и восторгов по поводу собственного могущества меня отвлек целитель. Целительница!

Пожалуй, это была самая красивая женщина из всех, что я видел. Я в принципе видел мало женщин, разве что — на этих мероприятиях во дворце, но… У нее оказалось миловидное лицо с полными губами, четкой линией скул и внимательными голубыми глазами. И длинные стройные ноги. И высокая грудь. И талия — что надо талия. Вообще, красивые женщины — это просто праздник жизни какой-то, нет ничего лучше и приятнее на свете, чем они, так смотрел бы и смотрел!

— Михаил? — ее голос тоже оказался невероятно приятным, и пахло от визитерши просто потрясающе, каким-то парфюмом со свежим, весенним запахом.

Мне даже стало почему-то неловко.

— Здравствуйте, — сказал я. — Михаил Титов, да.

— Меня зовут Ольга Андреевна Боткина. Я работаю в Экспериментальном колледже в Пелле, но сюда пришла как твой лечащий врач. Твою историю болезни я изучила, не вижу никаких проблем — за три дня мы тебя и без чар поставим на ноги, одними эликсирами. Главное — делай что тебе говорят, пей лекарства, соблюдай режим питания и… И у тебя должно быть хорошее настроение! Это обязательно! — она улыбнулась так, что у меня, как у той вороны в басне, «в зобу дыхание сперло». — Гормональный фон очень важен для правильной работы алхимических препаратов… Итак, что бы могло добавить нотку позитива в твое пребывание в этой палате?

— О! — сказал я. — Уже. Вы добавили. Ольга Андреевна, вы очень красивая женщина, и эта прическа вам невероятно идет. У вас шея — просто произведение искусства!

А потом я заткнулся так сильно, как только мог, захлопнул рот и вытаращил глаза, и покраснел, как сигнал светофора. Вот это я выдал! Как я вообще эдак завернул? Откуда это? Да я ж немею всякий раз, когда с девчатами сталкиваюсь, я понятия не имею, как с ними себя вести! А тут не девчонка, тут вон какая женщина — королева натуральная! Ну да, точно намного старше меня, но она маг, и притом — целитель, а у них с возрастом свои отношения… Ну, не мог я такого сказать! Мишу Титова — себя самого — я знаю как облупленного. Семнадцать лет за ним наблюдаю, так что нет уж, комплименты, разговоры с женщинами смелым голосом и все такое прочее — это точно не мой профиль!

— Вот как! — она даже не стала меня стыдить или ругать, и вообще — в глазах у Ольги Андреевны появились смешинки. — Значит, постараюсь заходить к тебе почаще. Но у меня есть и другие пациенты и работа в колледже, поэтому все-таки подумай, чего не хватает в твоей палате. Может быть, нужен телевизор? Шлем виртуальной реальности? Что любят твои сверстники, я не очень знаю…

— Я тоже не очень знаю, — признался я уже вполне по-титовски. — Я книжки люблю. Принесли бы что-нибудь про магов, телекинез и про ваш колледж в Пелле, а? А если нет — то про приключения. Чтобы черные уруки, драконы, красивые волшебницы и в конце наши всех победили.

— Отлично! — сказала она. — Мы что-нибудь подберем. Надо же, ты любишь читать, нынче это редкость…

В этот момент пришла молоденькая медсестра — тоже симпатичная, но по сравнению с Боткиной — как камеристка Кэтти против леди Винтер! Она принесла поднос с тремя небольшими мензурками, в каждой из них находилась жидкость: красная, желтая и зеленая.

— Итак, Миша, — Ольга Андреевна подошла ближе. — Теперь тебе надо выпить их — с интервалом в десять секунд. Будет неприятно, но ты справишься.

Конечно, я справлюсь! Я бы и паука проглотил, если бы она еще тут постояла. Я ведь не могу ударить в грязь лицом перед такой женщиной! Тем более — Боткина собралась поить меня сама.

Так что я выпил сначала красную жижу, и меня бросило в жар, а внутренности закрутились винтом. Потом — желтую, и она была такая кислая, что мое лицо скривилось в дикой гримасе, и Ольга Андреевна не сдержала улыбку. А от зеленого эликсира мне стало жутко холодно и начался озноб. И доктор подоткнула мне одеяло и сама достала из тумбочки еще одно, и укрыла меня им тоже.

— Все, регенерация запущена. Теперь тебе пора отдохнуть, лучше всего поспи час или полтора, а как проснешься — просто позови. Тебе нужно будет много и хорошо кушать. Спи, Миша, спи, — и растрепала мне волосы рукой.

Это просто праздник какой-то! Но спать я, конечное, не собирался. У меня имелись дела поинтереснее! Мне теперь, похоже, вообще никогда скучно не будет!

В Библиотеке все осталось без изменений с моего прошлого визита, даже томик на букву «Г» лежал на своем месте. Но я пришел сюда не за этим… Вообще — это интересно работало. Я просто закрыл глаза, решил, что мне сюда нужно — и хоба! Стою здесь, у входа. Просто, как таблицу умножения вспомнить!

Я все не мог выбросить из головы этого дядьку — Руслана Королева, который привиделся мне во время судьбоносного полета с крыши. И, если уж мне удавалось взять с библиотечной полки и прочесть про что угодно, что видел, слышал или пережил — то и этот странный инцидент должен был где-то сохраниться. Я просто горел от любопытства и едва ли не вприпрыжку бегал по Библиотеке, пытаясь найти что-то похожее на…

… на обгорелый шкаф в самом темном углу. Он сильно отличался от всего, что было мне привычно и знакомо. Чуждый объект посреди приятного глазу интерьера! Никаких резных толстых деревянных полок, какой-то крашеный, местами покрытый копотью, металл, обклеенный вперемешку странными бело-синими стикерами с архаичными кириллическими надписями, армейскими фотками — на них было полно веселых ребят в незнакомой мне форме — и семейными снимками. Там этот дядька, Руслан Королев, обнимал жену и троих детей — двух мальчишек и девчонку. Такие шкафчики скорее для раздевалки на заводе подходят, а не для Библиотеки.

Я с опаской взялся за стальные дверцы — а ну, как они закрыты на ключ? Зря переживал — шкафчик оказался не заперт, а вот внутри… Внутри почти все выгорело. Книжки там стояли сплошь на кириллице, но с кириллицей у меня проблем не было: в свое время дед Костя заставлял Закон Божий на старославянском читать, а в церкви кириллица до сих пор в ходу. А вот с сохранностью литературы дело обстояло гораздо печальнее: на первый взгляд, ни одного целого тома тут не имелось, многие и вовсе сгорели дотла.

Но интересно-то было до чертиков! Мне жутко хотелось понять — что же произошло той ночью, при чем тут гроза, откуда взялся этот Королев, что за вспышка случилась в моем мозгу, и куда он делся? И никакого другого варианта, кроме как ставить эксперименты на себе, я не видел! Так что просто протянул руку и взял первый попавшийся томик — в мягкой обгорелой обложке, на которой едва-едва можно было различить странный черно-белый мяч, сбитые кулаки и бело-синий флаг.

…пахло железной дорогой: окалиной, мазутом, гарью и пирожками из буфета. Наш моб вылезал из «собаки», почти до отказа забитой «динамиками» — нами, то есть. Вагоны стремительно пустели, коротко стриженые парни, крепкие, злые, заряженные, прыгали на асфальт перрона и цепко оглядывались. Вряд ли местные прыгнут на нас прямо здесь, на вокзале — тут дежурит слишком много ребят в погонах… А вот по пути на стадик — это запросто! Ничего, прыгнут — встретим. Огребут, как и раньше огребали, дадут по тапкам, а потом из-за спин дорогой-любимой милиции будут выделываться на секторе — только на это «красные» и способны…

— Давай, Король! Заводи! Скучно стоим! — крикнул кто-то из толпы «динамиков».

Я сдернул с шеи бело-синюю «розу» и крутанул ее над головой:

— Опять стучат колеса поездов

И проводник шмонает по ваго-о-о-нам!

Пришла пора фанатских выездов… — голос, посаженый на секторе во время матча с «БАТЭ» звучал хрипло.

— Знакомые мы рожи видим снова!!! — откликнулись пацаны, и весь выезд двинулся в сторону здешнего стадиона.

И мы шли толпой в двести щей по городу, и ловили недобрые взгляды местных жителей и предупреждающие — доблестных стражей порядка — и ни хрена не боялись. Потому что самый сильный — бело-синий!

— Пусть флаги гордо реют

На секторе чужом!

«Динамо» будет первым

И мы не подведем!‥ — эхом отдавалось от окон хрущовок.

Дверь в палату скрипнула, я встрепенулся, открыл глаза — и увидел медсестру, которая катила тележку с едой. Пахло замечательно, и медсестра в халатике выглядела просто отлично, но… Что за дичь я только что видел? Что это такое было вообще? Что за «Динамо», что за «моб», «выезд», «сектор», «хрущовки»? Что за флаг — красно-зеленый — висел на вокзале? Кто эти парни, чем-то неуловимо напоминающие уруков?

— Михаил, доктор Боткина сказала, что вам нужно поесть, а потом заняться гигиеническими процедурами. Подскажите, мне остаться и помочь вам с судном, или… — у нее были карие глаза и внезапно розовые волосы, которые выбивались из-под форменной шапочки.

— Я сам, сам! — всполошился я.

Еще симпатичные девчонки мне в туалет ходит помогать будут, позорище какое! Медсестра понимающе кивнула, а потом попросила:

— Разрешите, я переведу кровать в положение «полусидя», чтобы вам было удобнее есть?

И перевела, и поставила специальный раскладной столик на одеяло в район бедер, а на столик выставила всякой еды и питья: борщ со сметаной, гречка с двумя поджаристыми котлетами, салат из свежих овощей, белый хлеб с толстенным слоем сливочного масла… У меня рот тут же наполнился слюной, я схватил в руку ложку и хотел уже начать уничтожать все это великолепие, как вдруг меня осенило:

— Попаданец!

— Что-что? — удивилась медсестричка.

— Хорошо, говорю, что не вегетарианец, — коряво выкрутился я. И тут из меня опять поперло: — Большое спасибо за то, что вы, такая симпатичная и во всех отношениях приятная, возитесь тут со мной и так вкусно кормите! Вы просто ангел во плоти, честное слово!

— Михаил! — строго посмотрела она на меня. — Кушайте.

И пошла к дверям. Но на полпути обернулась и смешно наморщила носик:

— Спасибо, на самом деле… День такой сегодня, дурацкий, а вы вот комплимент сказали… Спасибо!

Нифига себе! Это, оказывается, работает!

Я даже не знал, чему удивляться больше: тому, что в меня попадал, но не попал настоящий попаданец, или тому, что я сегодня вот так запросто треплюсь с красивыми девушками, и они реагируют на это вполне благосклонно! И то, и другое казалось настоящей фантастикой. И я почти был уверен, оба этих явления как-то связаны между собой!