На грани краха

Глава 37

ПАЙК

День седьмой

Пайк наблюдал в прицел винтовки за обшарпанным белым дощатым домом. Запах древесного дыма наполнил его ноздри, отчего захотелось закурить.

Из трубы валил дым. Занавески были открыты. Пайк мельком заметил какое-то движение в окнах кухни. Сгорбленная старая латиноамериканка.

Три пары следов — ботинок и собачьих явно вели к входной двери. Старуха, женщина и мужчина.

Пайк выследил их достаточно легко, всегда стараясь держаться с подветренной стороны. Только бы проклятый пес не предупредил их.

При первой же возможности он выстрелит шавке в голову.

Крупные снежинки падали с серого вечернего неба. Скоро стемнеет. Снег шел уже некоторое время и в ближайшее время точно не прекратится.

Неважно. Их следы оказались достаточно глубокими, и идти по ним очень легко.

Пайк перекинул винтовку через грудь, поправил рюкзак и поднялся из-под большой ели. Он стряхнул снег и бурые сосновые иголки с куртки и штанов. Затем вытащил сигарету и поднес ее к губам.

Выудив свою «Зиппо», Пайк повертел ее в руке — старый знакомый вес — прежде чем, наконец, открыть, щелкнув кремневым колесом, и поднести пламя к лицу.

Он ощутил вкус дыма в легких, почувствовал, как никотин проникает в мозг. Докурив сигарету, Пайк бросил ее на снег и раздавил носком ботинка.

Теперь он готов. Стараясь держаться в тени деревьев, медленно обошел дом, в поисках места, где следы снова появлялись.

Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что старуха в доме одна. К тому времени, как он добрался до дома, мужчина и Ханна уже ушли.

Но они были здесь. Вот что имело значение.

Нахмурившись, Пайк снова сделал круг. Снег падал все сильнее, заслоняя ему обзор.

Без разницы.

Следы людей на двух футах снега читались легко. Их мог выследить и ребёнок.

Правда у Пайка пока не получалось. Где же они?

Он побрел по снегу, возвращаясь к краю поляны. Двор пересекали следы, ведущие в лес и из леса в нескольких направлениях.

Пайк еще раз внимательно осмотрел участок, пока не нашел два следа и отпечатки лап пса. Собачьи следы находились на расстоянии друг от друга, как будто пес бежал впереди людей.

Все трое вышли из дома, пересекли поляну и направились в лес в юго-западном направлении. Отпечатки явно не от ботинок. Они были широкими и неглубокими. Снегоступы.

Оказавшись в лесу, Пайк потерял след. Ветер гонял снежное полотно, усеянное опавшими сосновыми шишками, мелкими веточками и звериными следами. Под свежевыпавшим снегом едва виднелись ровные углубления.

Пайк тихо выругался. Они пытались замести следы, задевая сосновые ветки.

Даже без жалкой попытки обмануть его, неглубокие следы быстро накроет снегом. При такой скорости он потеряет их меньше чем за час.

После леса они могли оказаться в любом из полудюжины маленьких городков, в зависимости от того, какую дорогу выберут, когда выйдут из Национальной лесозоны.

Пайк повернулся и посмотрел на дом, в нем закипала ярость. Он покрепче сжал винтовку.

Все из-за этой дряхлой старухи. Она укрывала их. И, возможно, знает, куда они направляются.

Старуха расскажет ему, и Пайк сможет перехватить своих жертв неожиданной засадой.

Но, даже если бабка не сможнт сказать ему ничего полезного, это уже не имело значения.

Пайк заставит ее страдать за то, что она помогла им. Старуха заплатит своими сломанными по очереди костями.

Наступили сумерки. Тени на снегу сгустились, а луна полностью скрылась. Под покровом сумерек он прокрался через поляну к дому. Затем заглянул в окно на кухню.

На столешнице стоял масляный фонарь. Старухи нигде не видно.

Через коридор, ведущий из кухни, Пайк заметил небольшую гостиную и деревянную лестницу.

Он подобрался ко второму окну. Из-за тонких кружевных занавесок открывался хороший вид на гостиную.

Старуха развалилась в огромном коричневом кресле. Ее ноги в чулках лежали на оттоманке, стакан с водой стоял на столике рядом со стулом. Ружье находилось рядом с ее ногами.

На груди у старухи лежала раскрытая книга, которая мягко поднималась и опускалась. Глаза латиноамериканки были закрыты. Она дремала — или, может, уже спала.

Губы Пайка медленно изогнулись в улыбке.

Возбуждение нарастало с каждой секундой. Пульс участился. Это словно детская игра. Закуска перед основным приемом пищи. Что-то, что поднимет ему настроение.

Холодный воздух обжигал горло и нос. Пайка он не беспокоил. Он едва замечал снег, падающий на голову и плечи — сосредоточенный, настороже и полностью готовый к атаке.

Пайк вдыхал древесный дым, чистый запах белого снега, хвойный аромат, влажную и суглинистую почву — эмоции казались живыми и гудели от этой силы.

Все еще пригнувшись, он бесшумно двинулся к задней двери на кухню. Снял походный рюкзак и винтовку и положил их на задние ступеньки под навесом крыльца.

Ему нужен только нож и голые руки.

Из одного из карманов рюкзака Пайк вытащил тонкий футляр с отмычкой. Взлом замков оказался навыком, который десятки раз служил ему верой и правдой. Как и сейчас.

Он вставил отмычку в замочную скважину, нащупал тумблеры и внимательно прислушался. Затем услышал щелчок.

Пайк осторожно распахнул дверь, ожидая услышать скрип, но та открылась бесшумно. Он тихо закрыл ее за собой и на мгновение остановился. Позволив глазам привыкнуть, напряг слух, в попытке уловить любой звук или движение, но ничего не услышал.

Его ботинки промокли от тающего снега. Он подумал, не снять ли их, чтобы двигаться в полной тишине. Но в этом нет необходимости. Старуха была слабой. Даже если Пайк не удивит ее, что она сможет ему сделать?

Но затем он передумал. У нее имелся дробовик.

Осторожность играла огромную роль. Также как ум и хитрость. Пайк готовился к любым непредвиденным обстоятельствам, какой бы простой или легкой ни казалась задача.

Он наклонился и расшнуровал ботинки, снимая их аккуратно и тихо. В шерстяных носках, крадучись с легкостью и грацией пантеры, Пайк бесшумно прошёл через кухню в гостиную.

Кожаное кресло стояло близко к камину. Огонь шипел и потрескивал. Мерцающий свет отбрасывал тяжелые тени.

В комнате пахло корицей, древесным углем и слабым ароматом лекарств, который, казалось, всегда исходил от стариков.

Пайк ненавидел этот запах.

Он вытащил тактический нож. Острие бритвы блестело и было настолько острым, что с легкостью рассекло бы человеческий волос. Ну, или человеческое горло.

Пайк подкрался к старухе сзади. Казалось, убить ее так же просто, как выпотрошить оленя или перерезать горло зайцу, попавшему в силки.

Но он хотел, чтобы она жила достаточно долго, чтобы выдать ему всю необходимую информацию. То, что произошло бы потом, полностью зависело от его настроения.

Пайк вскинул нож.

Старуха, покачиваясь, поднялась на ноги, сжимая в артритных руках дробовик. Дрожащий палец находился на спусковом крючке.