Мумия

Глава 16 «Странное партнерство»

Эвелин знала только одну личность, которая могла бы дать ответы на все тревожащие ее вопросы: как и чем можно сражаться против Того, Чье Имя Не Называется. Против этого ходячего носителя бедствий, который только что продемонстрировал свое могущество и знание черной магии в комнате, где погиб Бернс.

О'Коннелл не стал кичиться (к большому удовольствию Эвелин) пресловутым мужским превосходством и позволил ей взять инициативу на себя. Она велела Джонатану подогнать ко входу машину. (Когда он отправлялся в город за ее вещами, он прибыл назад на кабриолете «Дюсенберг.) Теперь вся компания – О'Коннелл, Джонатан, Хендерсон, Дэниэлс и сама мисс Карнахэн – отправилась на автомобиле к бывшему месту работы Эвелин.

Возвращение в давно знакомое ей здание каирского музея вызвало у нее пугающее чувство тоски. Их шаги эхом разносились под высокими сводами залов. Эвелин вела мужчин мимо многочисленных экспонатов, среди которых были как саркофаги древних владык, так и их мумифицированные останки. Казалось, пустые глазницы мумий следят за каждым шагом посетителей. Проработав здесь много месяцев, Эвелин никогда не задумывалась о том, что обстановка в музее несколько жутковата. Теперь же, после встречи с ожившей разлагающейся плотью, она на многое смотрела иначе. Само пребывание в этом грандиозном здании, населенном душами давно умерших и выставленными на всеобщее обозрение предметами из разграбленных захоронений, заставило ее содрогнуться.

За девушкой следовала группа вооруженных мужчин. Одетые в легкие рубашки и брюки, с заряженными револьверами, они напоминали участников сафари, выслеживающих опасного зверя (что было недалеко от истины). Они шли в кабинет хранителя музея, находившийся в дальнем крыле здания. Но как только они повернули в галерею налево, то нос к носу столкнулись с самим доктором Беем. Хранитель был не один.

Маленький круглолицый толстяк с красной феской на жиденьких черных волосах и в своем обычном темном костюме с узким галстуком разговаривал со странным посетителем. Это был высокий человек с узким треугольным лицом. На его свободной черной одежде блестела рукоять золоченого меча. Рядом с хранителем стоял Ардет-бей, предводитель воинов-медджаев. В полумраке он сам напоминал оживший экспонат музея древностей.

– Это вы?! – прозвучал хор удивленных и одновременно возмущенных голосов.

О'Коннелл, Хендерсон и Дэниэлс судорожно схватились за револьверы, но Ардет-бей лишь сердито и презрительно взглянул на пришедших.

Хранитель музея жестом потребовал от всех тишины.

– Мисс Карнахэн, джентльмены... – он указал на предводителя медджаев, – позвольте представить вам этого человека. Его зовут Ардет-бей... он гость из дальних мест.

– Мы уже имели честь с ним встречаться, – хмуро заметил О'Коннелл.

Вперед выступила Эвелин:

– Что он делает здесь? – поинтересовалась она, обращаясь к своему бывшему боссу.

– Вам действительно хочется во всем разобраться? Или наши стремительные друзья-американцы предпочитают сразу хвататься за оружие, как они привыкли это делать? Но поспешные и неосмысленные действия вряд ли приведут к желаемым результатам.

Американцы действительно уже направили стволы револьверов на хранителя музея и медджая. Напряжение нарастало.

Первой в себя пришла Эвелин.

– Вы считаете, что ваши коварные и хитроумные планы намного лучше? – Она указала жестом в сторону Ардет-бея. – Значит, это вы рассказали медджаям о том, что я владею шкатулкой с секретом, ключом... И вы послали их, чтобы они выкрали ее, а меня... убили!

– Я вовсе не желал вашей смерти. И вот вам доказательство – вы стоите передо мной живая и невредимая.

– Но если бы они меня убили и завладели шкатулкой, наверное вы посчитали бы это вполне приемлемой ценой, да?

– Честно говоря, мисс Карнахэн... в общем, да. Жизнь одной неразумной, упрямой и некомпетентной девушки в обмен на спасение мира от того, что в вашей религии называется Армагеддоном... Ну конечно, конечно и еще тысячу раз конечно.

О'Коннелл шагнул вперед, снял с боевого взвода свой револьвер и спрятал его в кобуру. Он многозначительно кивнул Хендерсону и Дэниэлсу. Американцы нахмурились и тоже опустили оружие, но однако в отличие от Рика они не торопились прятать свои револьверы в кобуры.

– Я полагаю, что на данном этапе угрозы и оскорбления ни к чему хорошему не приведут, – произнес Ричард таким вежливым тоном, что Эвелин искренне удивилась. – Джинн уже выпущен из бутылки, если можно так выразиться. Возможно, будет лучше, если мы объединимся и станем действовать совместно.

Улыбка доктора Бея оказалась несколько снисходительной его тоненькие усики смешно задергались:

– Вы уверены, что не хотите пристрелить нас?

– Сейчас не время для таких разговоров, приятель. Хотя полностью исключать такую возможность я бы тоже не стал. – О'Коннелл усмехнулся, глядя на Ардет-бея. – Но я только что видел своими глазами, как мой кулак провалился в череп ходячего трупа. Поэтому я готов выслушать вас и действовать соответственно. По крайней мере, некоторое время.

– Вы вряд ли сумеете понять...

– Послушайте, я видел, как этот тип превратился в песчаный смерч и вылетел из окна. Вам может показаться странным, но сейчас я готов поверить практически во все что угодно.

Хранитель музея внимательно всмотрелся в лицо О'Коннелла, как будто узрел древнюю надпись, которую ему предстояло расшифровать, попросил всех следовать за ним и увлек группу куда-то в глубь музея. Ардет-бей шел рядом с хранителем.

Словно экскурсию для туристов, доктор Бей провел своих спутников мимо экспозиции саркофагов. Здесь же находились и деревянные гробы покрытые изящной резьбой и рисунками, рассказывающими о жизненном пути тех, кто лежал внутри. В зал сквозь стеклянную крышу здания проникали солнечные лучи. Это место было хорошо известно Эвелин.

– Вот это фараон Рамзес, который учился вместе с Моисеем. Рамзес был тем самым фараоном, который угнетал израильтян. Именно его тирания заставила Бога навлечь на Египет известные бедствия.

Прекрасно сохранившийся Рамзес, казалось, в эту минуту тоже смотрел на собравшихся возле него. Зубы мумии белели на фоне почерневшего лица так, словно он почистил их сегодня утром.

– А это Сети Первый, отец Рамзеса, великий воин. Он выстроил канал от Нила до Красного моря.

Фараон лежал в гробу со сложенными на груди руками, и его черная голова покоилась на желтом погребальном полотне. Выражение лица фараона казалось умиротворенным. Рядом с ним находились его колесница и меч.

Поблизости был и трон Сети, куда тут же уселся хранитель музея, легкомысленно скрестив ноги.

– Как видите, Сети спокойно спит себе до сих пор. В отличие от своего неверного Верховного жреца Имхотепа, который тайно сговорился со своей любовницей и убил его. Вот за что Имхотеп был погребен заживо.

– И подвергнут знаменитому наказанию хом-дай, – прошептала Эвелин.

– Милая моя, – заметил хранитель музея, – да с нами вы станете настоящим ученым. – Он жестом указал в сторону Ардет-бея, стоявшего у трона и напоминающего верного слугу. – Дело в том, что мы являемся членами древней секты...

– Медджаев, – закончила за него Эвелин.

– Ваши знания потрясают меня. Но я сомневаюсь в том, милая моя, что вы знаете о нас что-либо еще. Медджаи существовали во все века и выполняли свою миссию в течение почти трех тысячелетий. Все это время они охраняли Город Мертвых, в частности, оберегая его от посягательств осквернителей и расхитителей могил... Кроме того, медджаи защищали мир от живого проклятья, похороненного там. Видите ли, мы поклялись перед человечеством в том, что сделаем все возможное и недопустим возвращения Верховного жреца Имхотепа на землю. И это удавалось нам в течение тридцати девяти поколений.

– Но из-за вас, – вставил Ардет-бей, указывая пальцем в сторону Эвелин, – мы потерпели поражение.

– И ваша миссия оправдывает то, что вы убивали ни в чем неповинных людей? – ужаснулась девушка.

– Если бы я знал, что таким образом смогу остановить это создание, – без промедления ответил воин, – я бы с радостью убил вас прямо здесь.

О'Коннелл встал между ними и обратился к хранителю музея, продолжавшему все так же спокойно сидеть на троне:

– Давайте оставаться друзьями, ага? Мне важно понять: вы хотите возложить вину на какого-нибудь болвана, или все же вашей целью является остановить этого сукиного сына?

Эвелин нахмурилась, глядя на О'Коннелла. Она не могла понять, обидел он ее сейчас или нет.

Под усами хранителя музея проскользнуло некое подобие улыбки:

– Мне кажется, что вы правы, мистер О'Коннелл...

– Кстати, вы знаете, например, что это нехорошее и очень злое чудовище почему-то испугалось маленькой доброй киски? Интересно, почему?

– Потому, что кошки охраняют загробный мир. Тот, Чье Имя Не Называется, будет страшиться этих безвредных животных до тех пор, пока не станет таким же, каким был при жизни.

– Вы хотите сказать, что он может восстановить свое тело?

– Да. И вот тогда... когда он восстановится полностью... он уже не будет бояться ничего и никого. И ничто не сможет одолеть его.

Вперед выступил Дэниэлс, снова принявшись размахивать револьвером.

– Я не хочу, чтобы этот клоун в масонской шапочке рассказывал мне о том, как эта тварь расправляется со своими жертвами. Я и сам знаю, что мумия разбирается со всеми, кто открыл тот сундук с сосудами! Он будет высасывать нас всех досуха!

– Что ж, я слышу весьма мудрое замечание от столь неученого человека, – кивнул доктор Бей.

О'Коннелл бросил на Хендерсона многозначительный взгляд, и тот шагнул вперед, чтобы успокоить своего товарища.

Эвелин подошла вплотную к хранителю музея, восседавшему на троне:

– Там, в Хамунаптре, когда Имхотеп обращался ко мне, он называл меня древним именем.

– Каким? – забеспокоился доктор Бей.

– Анк-су-намун.

Хранитель музея и медджай обменялись полными тревоги взглядами.

– Более того, как мне показалось, эта склизкая тварь попыталась поцеловать мисс Карнахэн, но в тот момент ее перепугала кошка, – добавил О'Коннелл.

Кивая и усваивая полученную информацию, доктор Бей заметил:

– Это и есть имя той самой любовницы из-за которой и был проклят Тот, Чье Имя Не Называется. Неужели через три тысячелетия и бесконечные страдания после жизни, уже после того, как его плоть сожрали скарабеи... даже сейчас он продолжает любить ее?

– Любовь, пронесенная через долгие века и незнающая границ, – мечтательно произнесла Эвелин. – Как грустно... и как романтично...

– Ты что, шутишь? – удивился О'Коннелл и посмотрел на девушку широко раскрытыми глазами.

Ее брат только усмехнулся и покачал головой.

В смущении Эвелин отвела взгляд в сторону.

– Тот, Чье Имя Не Называется, – продолжал Ардет-бей, – попытается вернуть Анк-су-намун к жизни.

– Ну, конечно, – с недоверием подхватил О'Коннелл – Позвольте узнать, каким образом, черт побери, он собирается это сделать?

– Ему понадобится человеческая жертва, – спокойно ответил хранитель музея, кивнув в сторону Эвелин. – И, как мне кажется, Тот, Чье Имя Не Называется, уже нашел себе достойный объект.

Внезапно Эвелин ощутила нервный озноб. Все взгляды устремились на нее. Казалось, даже невидящие глаза мумий фараонов внимательно изучали девушку.

Джонатан прищелкнул языком:

– Не повезло тебе, сестренка. Иногда популярность работает против тебя.

– Боже мой! – выдохнул О'Коннелл. – А мне уже казалось, что хуже того положения, в котором мы очутились, даже и придумать нельзя...

– Как раз наоборот, – возразил доктор Бей. – Все не так страшно. Зато мы выигрываем время, и у нас остается шанс найти способ, как уничтожить это создание, порожденное злом.

– Собственно, для этого мы и пришли сюда, док, – кивнул Ричард. – Вы же специалист своего дела, вы должны все знать. Может, нам просто нужно прочитать еще какое-нибудь заклинание из Книги Мертвых?

– Возможно, если только нам удастся снова завладеть этой книгой. Правда, я не могу назвать ни одной рукописи, древней или современной, которая подтверждала бы ваше предположение.

В галерее, освещенной только газовыми рожками, внезапно стало темно.

Ардет-бей посмотрел вверх, на стеклянную крышу здания, и сказал:

– Его сила возрастает.

Все остальные тоже подняли глаза, туда, где, пробиваясь через стеклянную крышу, еще недавно сиял и солнечные лучи.

Солнце стало меркнуть. Начиналось полное затмение, и полдень превращался в полночь.

Город охватила паника. Проезжая по уликам Каира на своем «Дюсенберге», Джонатан начал нараспев читать:

– И простер он длани свои к небесам, и опустилась тьма на землю египетскую...

– Похоже, занятия в воскресной школе не прошли дли тебя даром, – усмехнулся О'Коннелл. Он сидел на переднем сиденье, а между ним и братом примостилась Эвелин. Хендерсон и чересчур возбужденный Дэниэлс предпочли ехать сзади.

Наверняка должен существовать способ, чтобы не дать ему полностью восстановиться, – упрямо повторяла Эвелин.

О'Коннелл устало вздохнул:

– Ну ты же сама слышала, что сказал твой бывший начальник. Как только Имхотеп наберется сил, его уже ничем не остановить.

Они подъехали к форту и увидели солдат, марширующих вдоль стен крепости под черным диском солнца. Вся группа собралась в холле. Хендерсон и Дэниэлс устроились в креслах. Мисс Карнахэн и ее брат нервно расхаживали взад-вперед по прихожей. Чуть раньше О'Коннелл отправился, как он выразился сам, «пронюхать обстановку». Вскоре входная дверь отворилась, и авантюрист из Чикаго присоединился к товарищам.

Плотно прикрыв за собой дверь, О'Коннелл сообщил интересную новость:

– Сегодня здесь видели моего старого приятеля Бени в сопровождении какого-то высокого мужчины в арабском наряде. Если верить слуге Бернса, Бени и этот незнакомец, который, кстати, почему-то был в маске... в общем, они заходили к Бернсу, чтобы... обсудить какие-то дела. Вроде бы хотели что-то предложить нашему другу.

– Что? Значит, Бени видели вместе с мумией? – насторожился Джонатан. – Интересно, что общего может иметь этот хорек с...

– Скажите, а кто именно открывал тот сундук с сосудами? – внезапно поинтересовалась Эвелин. – Мне нужно знать всех поименно.

Хендерсон неопределенно пожал плечами:

– Ну, я, Дэниэлс – он здесь – и бедняга Бернс. И... этот... доктор Чемберлен. Вот и все.

– Бени не прикасался к нему? – настаивал О'Коннелл.

– Нет, – мотнул головой Дэниэлс. – Он тогда бросился наутек, словно трусливый кролик, еще до того, как мы распечатали этот сундук.

– Между прочим, хоть и трусливый, но сообразительный кролик, – горько добавил Хендерсон.

Эвелин наконец перестала сновать по комнате и, остановившись, внимательно посмотрела на мужчин:

– Нам нужно обязательно включить в нашу группу доктора Чемберлена. И необходимо держаться вместе... так мы будем чувствовать себя в большей безопасности.

– Я заходил к доктору, но в комнате его не оказалось, – сообщил Рик. – Причем слуга сказал, что наш дорогой египтолог и не ночевал здесь этой ночью.

– Но Книга Мертвых оставалась у доктора Чемберлена! – воскликнула Эвелин. – И теперь она нам нужна, как никогда раньше!

О'Коннелл печально покачал головой:

– Вряд ли мы ее отыщем. Я осмотрел его апартаменты. Похоже, доктор уехал и предусмотрительно забрал с собой все свои вещи.

– Все равно нам нужно найти его, – упорствовала Эвелин, – и вернуть сюда. Здесь, за стенами форта, я чувствую себя почти в безопасности...

– Что-то Бернсу эта крепость не помогла, – скептически заметил Дэниэлс.

– Если мумия первая найдет доктора, – продолжала Эвелин, – и поступите ним так же, как с вашим товарищем, мистером Бернсом... то Имхотеп еще больше окрепнет и его окончательное восстановление ускорится.

– У Чемберлена есть своя квартира и офис в Каире, – сказал Хендерсон. – Это рядом с базаром. Может, он переехал туда?

Надо проверить, – предложил О'Коннелл. – Вы двое пойдете со мной на квартиру египтолога, – обратился он к американцам, – а ты, Джонатан, остаешься охранять Эвелин.

– Это еще почему? – возмутился Хендерсон. – Я дам тебе адрес, и отправляйся туда сам, раз тебе это так нужно. Что до меня, то я и шагу не ступлю из форта.

– И я не собираюсь никуда отсюда уезжать, – поддержал товарища Дэниэлс.

Эвелин рванулась было с места, чтобы присоединиться к Рику, но тут оказалось, что то самое пресловутое мужское превосходство вовсе но покинуло О'Коннелла окончательно.

– Между прочим, пока я являюсь главой экспедиции, – напомнила девушка Рику. – И я не ребенок, чтобы поручать меня чьей-то опеке.

О'Коннелл помотал головой, сокрушенно вздохнул, словно испытывал самые печальные чувства, решительно взвалил Эвелин себе на плечо, прошел в спальню, сбросил девушку на кровать, быстро вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

– Ты не имеешь права так обращаться со мной! – бушевала Эвелин, пытаясь справиться с дверью. – Это грубо!

Она слышала, как О'Коннелл обратился к Джонатану:

– У тебя есть ключ от спальни?

– Кажется, да, старина.

– Джонатан, предатель! Не вздумай помогать этому...

Ее возмущенные крики были прерваны звуком поворачивающегося в замке ключа. По другую сторону преграды О'Коннелл продолжал распоряжаться:

– Эту дверь никому не открывать. Никого не впускать и не выпускать. Все ясно?

– Ясно, – отозвался Дэниэлс.

– И следите, чтобы она никуда не исчезла. Если такое произойдет, я сам, когда вернусь, высосу из вас все печенки с селезенками. Понятно?

– Да-да, конечно, – быстро согласился Хендерсон. – Вот вам адрес...

– Поехали, Джонатан, – скомандовал О'Коннелл.

Эвелин еще раз подергала ручку двери и убедилась, что ее заперли надежно.

– А в холле еще раздавался голос Джонатана:

– Ты знаешь, старина, твой прежний план мне нравился чуть больше. Ну, тот, где я должен был оставаться в форте и караулить сестренку... Я мог бы заодно... провести здесь рекогносцировку. В том смысле, что, возможно, кто-нибудь объяснил бы мне, что происходит, и как нам нужно действовать...

– Поехали! – раздался настойчивый приказ О'Коннелла, и голоса смолкли. Видимо, мужчины отправились в город.

Еще некоторое время Эвелин стучала кулаками в дверь и выражала свое возмущение криками, но напрасно. Поняв, что ей никто не поможет, она легла на кровать и сложила руки на груди, одновременно проклиная и боготворя Рика О'Коннелла.

Базар Каира представлял собой целый лабиринт извилистых узких улочек, по обеим сторонам которых расположились магазины. Каждый магазин имел при себе и крохотную фабрику по производству того товара, который в нем продавался. О'Коннелл и Джонатан пробирались через толпы торговцев в тюрбанах, женщин в паранджах из черного тонкого шелка, голых детишек, мальчиков, развозивших товары на тележках, запряженных ослами. Попадались и иностранные туристы, правда, достаточно редко. Наконец Рик и Джонатан вышли к дому, который так долго искали. На первом его этаже размещался магазин стеклодува, второй занимал маленький офис-квартира доктора Чемберлена.

Дверь в покои египтолога оказалась не только незапертой, но даже чуть приоткрытой. Правда, самого ученого внутри не было. Вместо хозяина Ричард и Джонатан увидели здесь Бени. Он торопливо рылся в ящиках стола, потом переключился на книжные полки, оставляя после себя в квартире настоящий погром. Весь пол был завален какими-то документами и фотографиями.

Маленький тощий воришка только что обнаружил симпатичные серебряные часы Чемберлена, которые тут же сунул себе в карман. В тот же миг перед ним возникли О'Коннелл и Джонатан, преграждая венгру путь к бегству.

– Постой-ка, Бени, – начал Ричард. – Что ты здесь делаешь? Уж не ошибся ли ты адресом?

Бени рванулся к раскрытому окну, выходившему на улицу. В конце концов, он посчитал прыжок с невысокого второго этажа лучшим для себя решением, чем попасть в руки бывшего капрала. Но О'Коннелл опередил его, швырнув венгру под ноги стул.

Бени споткнулся и врезался в стену, с которой тут же свалилось на пол несколько фотографий в рамках, где был запечатлен доктор Чемберлен на различных раскопках.

– Готов помочь тебе, – бодро предложил О'Коннелл. Он схватил Бени за шиворот, приподнял в воздухе и припечатал к стене.

Несчастный венгр болтал ногами, потом неприятно заулыбался, словно впервые увидел О'Коннелла:

– Рик! А это, оказывается, ты, мой старый друг?

– Да, но у тебя, кажется, завелся еще один приятель, только новый? Так, Бени? И ты вернулся из пустыни вместе с ним, если не ошибаюсь.

Бени отчаянно заморгал, продолжая по-идиотски улыбаться:

– Какой приятель? Это ты мой друг, Рик. Ты знаешь, что я всегда был очень разборчив при выборе товарищей;

О'Коннелл ослабил хватку, и ноги Бени коснулись пола. Маленький человечек облегченно вздохнул, разглаживая свою черную одежду. И тут глаза Бени округлились от ужаса. В руке его «старого и единственного друга» блеснуло лезвие ножа.

Держа острие своего оружия у шеи Бени, О'Коннелл негромко, но строго произнес:

– Но зачем ты это делаешь, Бени? Какая тебе от него выгода? Почему ты решил помогать этому чудовищу?

– Я... служу ему только для того, чтобы спасти собственную жизнь. Лучше находиться рядом с дьяволом, чем встать у него на пути.

О'Коннелл вздохнул: это было похоже на правду.

– Но зачем ты забрался сюда? Что ты здесь ищешь?

Почти позабыв о лезвии ножа, Бени позволил себе негромко рассмеяться:

– Неужели ты считаешь, что твои мелкие угрозы могут сравниться с тем, что способен сделать со мной Имхотеп?

– Но его здесь нет. И ты полагаешь, что мне не хватит мужества перерезать тебе горло? Так что ты здесь искал, Бени?

О'Коннелл надавил на шею венгра кончиком ножа, и тот побелел от ужаса.

– Книгу, книгу! Ту самую книгу, которую американцы нашли в Городе Мертвых... Она оставалась у Чемберлена. Имхотепу она срочно потребовалась.

– Зачем?

– Не знаю! Мне известно только, что она дороже золота.

– Золота? – заинтересовался Джонатан, услышав столь приятное его уху слово.

– Выкладывай все до конца, – потребовал О'Коннелл, еще сильней надавливая на лезвие. – Для чего ему эта книга?

– Не знаю, говорю же тебе. Рик, не надо этого делать...

– Если ты не прольешь сейчас свет на планы своего нового хозяина, то прольется твоя кровь. Выбор за тобой.

– Ну... он хочет вернуть к жизни какую-то женщину, что ли.., правда, я точно не уверен, какую именно.

– И для этого ему нужна книга?

– Да, конечно, именно так. И еще...

– И еще, Бени? Договаривай.

– Девушка. Ему нужна ваша девушка. – Бени посмотрел на Джонатана. – Его сестра.

Джонатан нахмурился:

– Ну, для этого ему сначала придется убить меня.

– Это само собой, – равнодушно пожал плечами Бени.

Снаружи, в ночи, которая, по сути, являлась днем, заглушая шум базара, раздался пронзительный душераздирающий крик, напоминающий вопль раненого животного. О'Коннелл лишь на долю секунды отвернулся к окну. Бени тотчас же воспользовался моментом и ударил Рика коленом в пах.

Рик согнулся от боли, а хитрый мадьяр юркнул в окно и скрылся в ближайшем переулке.

Джонатан бросился к О'Коннеллу и помог ему подняться на ноги.

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты приносишь неудачу? –спросил Рик Джонатана сквозь стиснутые зубы.

– Почти всегда, старина... Может быть, теперь мы посмотрим, что там стряслось?

К этому моменту крик сменился возгласами ужаса. Джонатан и О'Коннелл подошли к окну. Им было хорошо видно, что в одном месте толпа расступилась, там, где на земле лежало распростертое тело. Мужчина был неузнаваем, он словно иссох в одно мгновение. И лишь одежда цвета хаки и знаменитый тропический шлем подсказали О'Коннеллу, кто именно лежал внизу возле своего дома. Итак, доктор Чемберлен тоже расстался с жизнью, превратившись в опустошенную «человеческую оболочку».

Над телом нависла могучая фигура Имхотепа. Он взял у профессора книгу и сунул ее под мышку. Так носят школьники свои толстые буквари. В данный момент Тот, Чье Имя Не Называется, вынимал из сухих скрюченных пальцев мертвеца сосуд, украшенный драгоценными камнями.

Каким-то образом мумия почувствовала на себе посторонние взгляды и, резко подняв голову, посмотрела туда, где у окна застыли О'Коннелл и Джонатан. Они оба заметили, как под черными одеждами тело Имхотепа продолжало восстанавливаться, и от той страшной зияющей дыры, проделанной зарядом штуцера, не осталось и следа.

Мумия некоторое время смотрела на окно, потом нижняя челюсть ее словно отстегнулась, и рот открылся до невероятных размеров. В следующий миг, словно пытаясь избавиться от находящегося внутри бремени, она изрыгнула из своей черной пасти целый рой мух, больше похожих на шершней. Черная масса стремительно понеслась к окну, за которым, не в силах пошевелиться, стояли Рик и Джонатан.

О'Коннелл пришел в себя первым и захлопнул ставень со своей стороны. Джонатан сделал то же, и мухи врезались в деревянные ставни. Оказавшись в темноте, Рик и англичанин уже не видели, как жужжащий рой развернулся, словно отряд истребителей, и спикировал на перепуганных базарных торговцев и покупателей, столпившихся возле трупа египтолога. Люди, издавая крики боли и отчаяния, бросились врассыпную, на ходу пытаясь избавиться от насекомых, забивающихся им в волосы.

Тяжело переводя дух, О'Коннелл заметил:

– Вот тебе и еще одна разновидность « казней египетских», верно?

– Верно. Осталось совсем немного.

– Приятно слышать.

– Он завладел книгой, старина.

– Да. Теперь ему остается только выкрасть...

– Эви!

И они бросились бежать из квартиры покойного доктора Чемберлена.