Мумия

Глава 11 «Ночные посетители»

Сапфировый саван ночи, усеянный звездами, опус­тился на Город Мертвых. Луна осветила остатки ко­лонн и стен Хамунаптры, придавая им бледный отте­нок цвета слоновой кости. Оба лагеря разместились на территории, огражденной полуразрушенными стена­ми города. Причем располагались они на максималь­ном удалении друг от друга. По сравнению с лагерем американцев, их многочисленными палатками, вьюч­ными животными и огромным ревущим костром, че­тыре крохотные палатки экспедиции Эвелин капались жалкой деревушкой рядом с густонаселенным городом. Их маленький костерок поддерживался лишь предус­мотрительно захваченными О'Коннеллом в оазисе пальмовыми ветками и охапкой сухой полыни.

Когда Рик похоронил Хасана и вернулся к своим, он застал брата и сестру сидящими возле огня и тесно прижавшимися друг к другу.

Эвелин подняла глаза и посмотрела на О'Коннелла, который бросил кирку рядом с рюкзаком, и спро­сила:

– Как вы считаете, что послужило причиной смер­ти этого несчастного?

– Может быть, он съел что-то не то, – сухо ото­звался Джонатан.

Они прекрасно знали о том, что начальник тюрь­мы имел привычку поедать самую отвратительную на вид пищу, а потому мог и отравиться.

– Или что-то съело его, – высказал свое предпо­ложение О'Коннелл, устраиваясь рядом с девушкой. Это замечание заставило Эвелин и Джонатана с любо­пытством посмотреть в сторону Рика. – У него на ноге я заметил следы укуса какого-то мелкого животного.

– Может быть, это змея? – насторожился Джонатан.

– Я не уверен. Укус был небольшой, но очень серьезный. Рана оказалась настолько глубокой, что мой палец, не нащупал ее конца.

Эвелин содрогнулась, крепко обхватывая себя ру­ками:

– Я видела, как вы разговаривали с американцами. Вам удалось заключить с ними перемирие?

– Нет, до этого я не дошел, отрицательно мот­нул головой О'Коннелл. Но они немного поутихли... У них сегодня тоже случилась трагедия.

И О'Коннелл рассказал друзьям о том, как погибли трое рабочих, когда случайно наткнулись на ло­вушку, устроенную еще в древности. В ней с тех дав­них пор хранилась под большим давленном концент­рированная соляная кислота.

Эвелин широко раскрыла глаза:

– Может быть, нам еще повезло сегодня в том, что нас так неожиданно прервали. Завтра, когда отпра­вимся открывать тот саркофаг, нужно будет принять все меры предосторожности.

Джонатан, отхлебнув сладкого мятного чая из оловянной кружки, тревожно огляделся по сторонам и со всей серьезностью, столь нехарактерной для него, заявил:

– Наверное, над этим местом и вправду нависло какое-то проклятье.

Как будто в ответ на его слова резкий порыв ветра прошелся по лагерю, пробуждая в развалинах города завывающие звуки. От холодного воздуха чуть не по­тух их маленький костерок, а широкий бедуинский наряд Эвелин раздулся наподобие паруса.

О'Коннелл нервно сглотнул, и когда костер разго­релся снова, он обменялся настороженными взгляда­ми с Джонатаном.

Это не ускользнуло от внимания Эвелин, и девуш­ка весело рассмеялась:

– Эх вы! Я же говорю, что вы оба – самые настоя­щие дети!

О'Коннелл прислонился спиной к камням, сложив руки на груди:

– Значит, вы не верите в проклятья?

– Нет, – замотала головой Эвелин.– Это чушь. – И она пренебрежительно поморщилась.

Ну как ты можешь такое говорить? – возмутил­ся Джонатан. – Все, и Карнахэны в особенности, зна­ют, что с такими вещами шутить опасно.

Эвелин махнула на него рукой и вновь рассмеялась:

– Успокойся, Джонатан. Но обращайте на него внимания, О'Коннелл.

Лицо ее брата внезапно помрачнело, и он загово­рил снова:

– А ты попроси ее рассказать тебе про наших роди­телей, О'Коннелл. Посмотрим, что она на это ответит.

– Наверное, это очень интересно? – Внезапно Рик почувствовал себя некомфортно. Точно такие же ощущения он испытал и чуть раньше, когда по лагерю так внезапно прогулялся порыв ночного ветра.

Но Эвелин ничуть не смутилась и отчетливо произ­несла:

– Я верю только в то, что можно увидеть и потро­гать. Вот во что я верю.

– Моя сестра – атеистка, мистер О'Коннелл. Она наврала, потому что вообще ни во что не верит. Ты ее как-нибудь об этом тоже спроси... А ты сам во что ве­ришь, старина? В свои «звезды и полоски» и... что там у вас еще в почете? Вишневый пирог?

– Яблочный, – поправил Рик, доставая из рюкза­ка штуцер и взводя его. Громкий металлический щел­чок как-то по-особенному громко прозвучал в ночи. – Я старый бойскаут, Джонатан, а потому верю в то, что всегда нужно быть готовым к любым неожиданностям.

– Что касается меня, – заговорил Джонатан, – я приверженец церкви Самовознаграждения. – Он поднял с земли какую-то вещь. Это оказался холщо­вый мешок, который начальник тюрьмы Хасан но­сил на поясе, рядом с кошельком! Молодой англича­нин спокойно расстегнул его и запустил внутрь руку.

– Эта штука принадлежала нашему Хасану, если не ошибаюсь? – поинтересовался О'Коннелл, уложив страшное оружие себе на колени.

– Совершенно верно, друг мой. Я не хотел, чтобы вместе с нашим приятелем была похоронена такая ценная вещь. Это могло бы спровоцировать кого-нибудь на ограбление могилы... ой!

Эвелин настороженно подалась вперед:

– Джонатан? Что с тобой?

– Проклятье! Я совсем забыл, что тут отколот ку­сочек!

С этими словами он извлек из мешка бутылку со спиртным и принялся жадно поглощать ее содержи­мое, стараясь едва касаться губами поврежденного горлышка. Время от времени он издавал утробные звуки от получаемого им наслаждения,

– «Глен Дулей», – наконец сообщил марку напит­ки англичанин, удовлетворенно вытирая рот рукой. – Двенадцать лет выдержки... Для человека, совершен­но не имеющего понятия о личной гигиене, наш по­койный друг имел потрясающий вкус в выпивке.

Джонатан случайно задел мешок так, что из него высыпался песок, единственное, что еще оставалось внутри.

О'Коннелл и Эвелин переглянулись и одновремен­но покачали головами. Они оба почувствовали себя неловко из-за такого пустяка.

Потом где-то на грани слуха раздался неясный звук, такой тихий, что его уловил только Рик. Он пре­достерегающе поднял вверх палец, призывая своих то­варищей соблюдать тишину. Брат и сестра с интере­сом уставились на О'Коннелла, а тот встал на колени и приложил ухо к земле, прислушиваясь. Через мгно­вение нарастающий топот копыт и похожая на громовой ливень ружейная пальба сделали его уловки не­нужными.

Свинцовый дождь обрушился на американский ла­герь. Теперь О'Коннелл прекрасно слышал и видел вспыхивающие в темноте оранжевые всплески винто­вочных выстрелов: словно детишки баловались фей­ерверком где-то на заднем дворе.

Рик впихнул заряженный штуцер в руки Эвелин, от чего та вздрогнула. Он вскочил, выхватил одной рукой револьвер, другой подобрал рюкзак, приказал Карнахэнам оставаться на месте и стремительно бро­сился к руинам, где уже завязался бой.

Он не видел, как Эвелин последовала за ним, хотя и несколько неуклюже из-за тяжести массивного шту­цера. Джонатан с явной неохотой присоединился к се­стре, вытаскивая на ходу свой крупнокалиберный пистолет. С нежностью, словно ребенка, он прижимал к груди бутылку с виски.

– Эй, сестренка! – окликнул он Эвелин. – Мне кажется, нам было велено оставаться у костра!

Двигаясь зигзагами, прячась за встречавшимися на пути укрытиями в виде скал и обломков древних сооружений, Рик приближался к месту схватки. По палаточному городку американцев галопом носилось с дюжину всадников-медджаев. Стволы их винтовок сверкали в темноте, и нападавшие сшибали выстре­лами разбегающихся феллахов, словно банки с забо­ра. Кони своими копытами разбросали костер, и по всему лагерю появилось несколько небольших источ­ников света. Обсыпанные песком, поднятым лошадь­ми, американцы достойно отстаивали свою террито­рию (за исключением трусливого доктора Чемберлена, который наверняка прятался в палатке). Они от­крыли ответный огонь из револьверов, и иногда им удавалось выбить из седла какого-нибудь медджая. Но силы были далеко не равны.

Дэниэлс схлопотал пулю в плечо, но и тогда кру­той американец не выпустил револьвера. Даже закру­тившись на месте от раны и упав, он умудрился при­кончить стрелявшего в него медджая. По мере сил отстреливаясь, Хендерсон и Бернс оттащили своего ра­неного приятеля с линии огня.

Сейчас О'Коннелл находился на границе террито­рии лагеря. Он прятался за развалинами, осторожно высовываясь из-за них и проверяя обстановку. Неожиданно откуда-то сзади, из-за груды камней, на него полетела какая-то темная фигура, оказавшаяся его бывшим товарищем Бени.

– Ты куда-то торопишься? – поинтересовался О'Коннелл.

– Рик! А я как раз тебя разыскивал! Хочу предуп­редить кое о чем, мой друг.

О'Коннелл ухватил Бени за рукав и начал тащить его в ту сторону, где разворачивалась настоящая битва:

– Я думаю, мы тоже должны поучаствовать в схватке.

– Только одни миленький вопрос, что ты имеешь против того, чтобы сбежать от этого кошмара? Что тебя здесь удерживает?

– Не знаю. Наверное, мои товарищи, с которыми я сюда прибыл и только с которыми покину это место.

Пригибаясь к земле, они продвигались вдоль длинной насыпи из камней и мусора, к месту боя. Нео­жиданно О'Коннелл дернул Бени за руку, заставив присесть.

В этот момент мимо них галопом пронесся всадник, размахивая золотым кривым мечом. Он беспощадно и даже с каким-то наслаждением рубил направо и на­лево наемных рабочих-арабов, видимо, таким обра­зом выказывая им свою месть за предательство. С ко­роткими вскриками копатели падали, а их одежды еще некоторое время трепетали в воздухе, как кры­лья умирающих птиц.

– Оставайся здесь и стереги вот это, – приказал О'Коннелл. кладя у ног венгра рюкзак с оружием, смотри, чтобы я не остался без своего арсенала. Мое оружие всегда должно быть наготове.

– Ты можешь полностью положиться на меня, Рик! – Бени нервно вздрагивал и часто моргал всякий раз, когда слышал поблизости от их укрытия ру­жейный выстрел.

– Конечно, ни о каком доверии и речи быть не мо­жет. Но если ты собираешься обмануть меня и сбежать с моим оружием, то тебе лучше начать молиться пря­мо сейчас о моей смерти, Бени.

– Рик, ты меня обижаешь!

– Именно так.

Рик высунулся из-за камней, поджидая подходя­щего момента для атаки и сжимая в правой руке ре­вольвер. Когда предводитель медджаев проезжал мимо, О'Коннелл вспрыгнул на насыпь, бросился на всадника и сдернул его с седла. Оба кубарем покатились по песку, поднимая облака пыли.

Через мгновение они расцепились и, ловко вскочив на ноги, повернулись лицом друг к другу. Вождь медджаев вскинул над головой свой золоченый меч, гото­вый разрубить врага, но О'Коннелл успел выстрелить. Пуля, угодив в лезвие, выбила оружие из руки араба. Следующий выстрел должен был достаться самому не­годяю. Но в этот момент между противниками оказал­ся еще один всадник. Над головой Рика сверкнуло еще одно лезвие и чуть было не снесло ее. Выстрелив по­чти наугад, О'Коннелл вогнал пулю в этого сукиного сына, и тот, вылетев из седла, отправился к праотцам.

Когда Рик обернулся, чтобы разобраться с предво­дителем, тот уже вновь был в седле и покидал место их схватки. Стоя на полусогнутых ногах, О'Коннелл выхватил второй револьвер и теперь, крутясь на мес­те, палил во все стороны. Он вышибал всадников из седел до тех пор, пока не кончились патроны. Вновь оказавшись за спасительной насыпью, Рик увидел охранявшего рюкзак Бени. О'Коннелл принялся тороп­ливо перезаряжать револьверы, как вдруг почти ря­дом раздался оглушительный выстрел, больше похо­жий на взрыв. Ошибки быть не могло: Рик узнал «голос» своего страшного штуцера.

О'Коннелл высунулся из-за насыпи как раз вовре­мя, чтобы увидеть незабываемое зрелище. Медджая, в которого угодил этот выстрел, вырвало из седла, его бездыханное тело отлетело по воздуху футов на двад­цать и врезалось в полуразрушенную стену. В проти­воположную сторону летела, отброшенная отдачей, Эвелин. Через мгновение девушка приземлилась, зарывшись в песчаную дюну. О'Коннелл испытал одно­временно два чувства: и страх за ее присутствие в столь неподходящем месте, и восхищение ее отвагой.

Со своего места Рик видел, что и Джонатан не ос­тался в стороне от схватки. О'Коннелл был несказан­но горд за представителей славного семейства.

Джонатан оказался рядом с группой феллахов, ко­торые тоже успели расхватать оружие. С заткнутой за пояс бутылкой и пистолетом в руке, Джонатан и примкнувшие к нему заняли позицию под пилонами въезда в храм. Когда четверо медджаев на всем скаку попытались прорваться на обороняемую ими терри­торию, вся группа одновременно открыла огонь. Пос­ле сокрушительного залпа остались лишь четыре ло­шади с опустевшими седлами.

Однако к стенам храма спешила еще одна группа всадников. Вскоре феллахи во главе с Джонатаном оказались втянуты в жестокую рукопашную схватку.

Перезарядив револьверы и взглядом пригвоздив Бени к месту, О'Коннелл устремился на помощь к ан­гличанину.

Однако добраться до Джонатана Рику было не суждено.

Услышав за спиной грохот копыт, О'Коннелл обер­нулся и увидел все того же предводителя медджаев, размахивающего все тем же золоченым мечом. Ри­чард пригнулся, инстинктивно защищая голову под­нятой рукой. Взмах меча и револьвер полетел в сто­рону. Другой – и О'Коннелл распрощался со вторым револьвером!

Грозная фигура всадника с узким треугольным ли­цом нависла над Риком. Неожиданно губы предводи­теля медджаев тронула улыбка. Это была и дань му­жеству белого, и злорадство над тем, что сначала О'Коннелл обезоружил вождя, а теперь сам оказался в подобном положении.

Времени, пока медджай упивался своим торже­ством, Рику оказалось достаточно. Он стремительно перескочил через насыпь, где его поджидал Бени. Венгр протягивал О'Коннеллу распахнутый рюкзак, словно Санта-Клаус, предлагающий детишкам любой подарок на выбор. Не раздумывая, Рик вытащил из своего арсенала динамитную шашку и ткнул фитилем в тлеющую рядом головешку от костра. Бикфордов шнур ожил и зашипел, разбрасывая искры.

Одновременно с этим конь предводителя медджаев перескочил через посыпь. О'Коннелл оказался пе­ред появившимся всадником, сжимая в поднятой руке шипящий смертоносный снаряд.

– Терпеть но могу проигрывать бой, – безумно оскалился Рик, глядя на воина, – но на ничью со­гласен.

Взгляд всадника скрестился со взглядом О'Коннелла.

Фитиль продолжал шипеть и укорачиваться, поторапливая смерть, которая неминуемо должна была прийти ко многим, оказавшимся в лагере.

В этот момент медджай выбросил вперед руку с кри­вым мечом. Но не для удара. Это был своеобразный жест, привлекающий внимание собеседника.

– Оставьте, это место, – неприятным шуршащим голосом произнес медджай. Оставьте это место, или вы умрете.

– Но это уже моя проблема, верно? – отозвался

О'Коннелл.

Воин заставил коня попятиться, развернул его и ускакал прочь, крикнув что-то остальным медджаям, которые тут же рванулись за своим вожаком и исчез­ли в темноте. Через несколько секунд об их нашествии запоминала только клубящаяся в воздухе пыль, отдаленный топот лошадиных копыт, да тот погром, ко­торый они учинили своим вторжением.

Бени, выбравшись из какой-то расщелины в кам­нях, осторожно подал голос:

– Ты не хочешь загасить эту штуковину, Рик? Опасность уже миновала. Похоже, ты сумел до него достучаться.

– А, ну да! – опомнился О'Коннелл и выдернул почти догоревший шнур из шашки.

Эвелин, вся в песке, пошатываясь, подошла к нему. Она была потрясена случившимся. О'Коннелл быстро приблизился к ней и прижал девушку к себе.

– Дорогая, с вами все в порядке? – прошептал он.

Она попыталась отстраниться, но не слишком ста­ралась сделать это. Ее удивило такое отношение О'Коннелла, да он и сам изумился своему поступку. Это получилось у него как-то само собой. Рик действо­вал не задумываясь, и вел себя вполне естественно.

– Да... – ответила девушка. – Все в порядке... те­перь.

Вслед за Эвелин подтянулись и Бернс с Хендерсоном, взъерошенные и нетвердо держащиеся на ногах, но непобежденные. Бернс поддерживал Дэниэлса, у которого на рубашке, у плеча, расплывалось большое темно-красное пятно. Но американец даже не помор­щился от боли.

– Вот видите, – сквозь зубы процедил Дэниэлс. – Все точно. Значит, сокровища старины Сети наверняка находятся под этими проклятыми песками.

– Они обязаны быть где-то совсем близко, – под­хватил Хендерсон. – Иначе зачем бы понадобилось этим дикарям таким варварским способом прогонять нас отсюда?

О'Коннелл продолжал вглядываться в далекие барханы, окружавшие долину со всех сторон.

– Это кочевники, – медленно заговорил он. – Их интересует только вода, а совсем не золото.

– Но здесь нет колодцев! – заметил Бернс, проти­рая стекла очков полой рубашки. – И это местечко вряд ли можно назвать оазисом, черт побери!

– Я знаю, – вздохнул О'Коннелл. – Вот это меня и волнует.

Из палатки появился доктор Чемберлен с аптеч­кой в руках и принялся обрабатывать рану Дэниэлса.

Хендерсон, в смущении проведя пятерней по волосам цвета соломы, произнес:

– Послушайте... в общем... спасибо вам за помощь.

– Вы бы на моем месте поступили бы точно так же, – усмехнулся О'Коннелл, вовсе неуверенный в своих словах.

– А то, что было раньше... ну, там, внизу, сегод­ня... Короче, мы не должны вот так размахивать ору­жием друг перед другом. Мы можем оставаться соперниками, но при этом не становиться врагами.

– Договорились.

– А по ночам, может быть, – добавил Бернс, – нам стоит объединяться... ну, чтобы увеличить наши силы. И к тому же, не стоит ли ним, ребята, вообще жить с нами в одном лагере?

О'Коннелл взглянул на Эвелин, и девушка кивнула:

– Это предложение нам тоже нравится. – сооб­щил Рик. – Завтра мы переедем.

Эвелин настороженно смотрела и сторону перевер­нутого вверх дном палаточного городка:

– А где Джонатан? Кто-нибудь видел моего брата?

Но ей никто но ответил,

– Надо поискать его. – Эвелин нахмурилась и ре­шительно ухватила Ричарда за руку.

– Может быть, вам нужна наша помощь? – спро­сил О'Коннелл у американцев. Вам предстоит еще хоронить людей.

– Нет, – ответил Хендерсон. – Мы управимся сами. Да вы и так нам уже здорово помогли.

С этими словами Хендерсон дружелюбно протянул О'Коннеллу ладонь, и мужчины пожали друг другу руки.

После этого Рик и Эвелин быстро удалились в свой лагерь, и там обнаружили Джонатана. Он лежал воз­ле угасающего костра, распростершись на песке и пу­стыми глазами уставившись в небо.

– Они убили его! – закричала Эвелин. – Господи Боже мой!

Джонатан быстро заморгал и посмотрел на свою сестру:

– А я считал, что ты не веришь в Бога, – едва во­рочая языком, отозвался совершенно пьяный англи­чанин.

Только теперь О'Коннелл заметил в его руке наполовину опустошенную бутылку.

Когда Джонатан ползком отправился спать в свою палатку, О'Коннелл и Эвелин понемногу прикончили и оставшуюся часть горячительного напитка.

Бывший легионер быстро возродил костер к жиз­ни, но ночь, как всегда, оказалась слишком холодной, и Рик с Эвелин сидели у огня, прижавшись друг к дру­гу, чтобы было теплей. Эвелин сказала О'Коннеллу, что вообще никогда не пьет, но сегодня умудрилась выпить больше чем он. И если бы здесь оказался стол, то Ричард свалился бы под него первым. Сейчас, пос­ле налета медджаев, девушка даже попросила Рика не­медленно дать ей несколько уроков бокса, чтобы она могла защищаться самостоятельно.

Раскачиваясь, она попыталась повторить прием, который он только что показал ей, но не рассчитала сил и рухнула прямо в объятия Рика. Они оба повали­лись на песок, и, немного покатавшись по нему, Рик предложил выпить еще по глоточку из бутылки с от­колотым горлышком.

– В отличие от моего брата, – важно произнесла девушка, – я знаю, когда следует сказать «нет».

Как раз этого влюбленный мужчина слышать от нее вовсе не хотел.

– Мне бы нужно было рассердиться на вас, – сме­нил тему О'Коннелл.

– Почему? За что?

За то, что вы так рисковали собственной жизнью. Я же сказал вам, чтобы вы не встревали.

Эвелин приподняла брови, потом прищурилась:

– А кто у нас главный в экспедиции, между про­чим? Кто все это вообще организовал?

– Послушайте, я еще могу понять, почему сюда решил приехать ваш брат. Он ищет богатства. Это вполне объяснимо. Но почему...?

– Что в таком гнилом месте делает столь милая девушка? Вы это хотели сказать?

– Именно так.

Легкая улыбка заиграла на пухлых губах Эвелин. Голос ее стал мечтательным:

– Древний Египет и я неразлучны. Разве вы не зна­ете, кем был мой отец?

– Кем же?

– Сейчас я вам кое-что покажу, сказала она и раскрыла медальон, который висел у нее на шее, Рик увидел фотографии, ее родителей: красивого мужчи­ны и женщины-египтянки с такими же привлекатель­ными глазами и губами, как у дочери, Это Говард Карнахэн. Вот кто мой отец.

– Простите... я раньше ничего о нем не слышал. Я же просто невежественный американец.

– Но вы были солдатом удачи и воевали в Аравии, не так ли? Наверняка вы слышали о том, кто обнаружил гробницу царя Тутанхамона... Ну, в общем, он был одним из них.

– Боже мой... Неужели ваши родители...

– Погибли, – подтвердила девушка и кивнула. – В авиакатастрофе. Но я не верю, что это было сбыв­шееся проклятье. Вздор это все. Чепуха. Да, тринад­цать человек погибло, но ведь люди погибают каж­дый день. II проклятье тут ни при чем. И судьба тоже...

О'Коннелл почувствовал, что здорово опьянел. Од­нако легкая речь Эвелин не сбила его с толку. Он по­нимал, что она тоже порядком «окосела».

– Значит, вы решили пойти по стопам своего отца. И наплевали на проклятье царя Тутанхамона.

– Может быть, и так. Правда, я не исследователь, как мои отец, и не авантюрист, как вы, мистер О'Коннелл... но я по праву горжусь том, кем я являюсь.

– Кем же, ради всего святого, вы являетесь?

Она вздернула подбородок и ударила себя и грудь:

– Ну... я... библиотекарь.

Он так и прыснул со смеху:

– Если быть точней, то пьяный библиотекарь.

Она присела рядом с ним и прижалась к Рику, что­бы стало уютней:

– Ну как вы можете говорить такое? – сказала она. И вообще, когда вы снова поцелуете меня, ми­стер О'Коннелл?

– Я вообще никогда не поцелую вас, если вы буде­те постоянно называть меня «мистер О'Коннелл». Я уже говорил, кажется, что меня зовут Рик.

– А почему я должна называть вас Рик?

– Потому что это мое имя.

– Рик, Рик... Поцелуй меня, Рик.

И с этими словами она сама поцеловала его, а по­том свалилась к нему на колени и отключилась с глу­пейшим выражением на лице, точно таким же, как и у ее брата. О'Коннелл прижал ее к себе и смотрел на нее с нескрываемой нежностью. Через пару минут он и сам задремал почти с такой же идиотской улыбкой.