Моя по праву зверя (СИ)

Глава 40

— Вы меня знаете? — тихо спрашиваю, переступая порог.

— Да, Белла. Ты была у меня много лет назад. Совсем крошкой. Твоя мама привела тебя. Она тогда волновалась… чувствовала что-то — и хотела убедиться.

— Убедиться?.. — делаю шаг вглубь дома, чувствую, как внутри всё сжимается. Волчица замирает, слушает.

— Она хотела знать, будет ли у тебя пара. Настоящая. Истинная, — кивает женщина. — Запах твой уже тогда был особенным. Призрачный, но отчётливый. Я сразу поняла: передо мной омега с редкой связью.

— Вы ей сказали? — сажусь за стол, голос дрожит, хоть я стараюсь держаться.

— Я не могла назвать имя, — говорит Амалия спокойно, без мистических ноток. — Но сказала твоей матери, что ты будешь отмечена. Что у тебя будет пара — альфа, настолько сильный, что от него не уйти. Не спрятаться. Связь с ним будет выше логики и воли.

Слушаю, сжав ладони. Горло перехватывает. Не потому что страшно — потому что будто узнаю себя заново. Всё, что было с Райном… оно ведь действительно не поддаётся объяснению.

— Мама… — выдыхаю, глядя в чашку, — она испугалась?

— Очень, — кивает Амалия. — Она была молода, горячая, и не хотела, чтобы за тебя решали инстинкты. Сказала, что не допустит, чтобы её дочь стала чьей-то… без права выбора. Уехала на следующее утро.

— Я тогда была совсем маленькой, — говорю тихо. — Я этого не помню.

— И не должна была помнить, — Амалия улыбается немного грустно. — Но я помню тебя. Твои глаза. Ты сидела у меня на полу, ковыряла травы и всё спрашивала, зачем я добавляю корень в настой. Тогда я уже знала: из тебя вырастет не просто омега. А та, что сможет идти рядом с сильным альфой. Не за спиной. Не под каблуком. Рядом.

Я поднимаю взгляд.

— И теперь ты вернулась, — говорит она. — Как бы ни пыталась судьба сбить с дороги, ты пришла туда, где должна быть. И, как я вижу, пришла не как девочка, а как будущая Луна.

Амалия мягко касается моего запястья. Её пальцы тёплые, крепкие. Не поглаживание — поддержка.

— Всё только начинается. Но ты справишься. Не потому что должна. Потому что можешь.

— Амалия… про какой обряд все говорят? Почему он такой важный? — спрашиваю, чувствуя, как девочки затихают. Кайла, Алекс, Миша — все прислушиваются. Даже воздух в комнате будто замирает.

Женщина не сразу отвечает. Сначала подаёт мне чашку с настоем, оборачивается к очагу, поправляет в нём огонь. Лишь потом, не глядя прямо, начинает говорить:

— Это не просто традиция. Это первозданная суть парности. То, с чего всё начиналось.

Я чувствую, как внутри меня что-то сжимается. Волчица поднимает уши.

— Омега может быть с альфой без обряда, — продолжает Амалия, поворачиваясь ко мне. — Жить. Спать. Даже зачать. Но до обряда она… не под защитой стаи. Не признана.

Она делает паузу. Алекс опускает глаза. Миша сжимает руки на коленях.

— Обряд — это не просто ритуал. Это момент, когда волк признаёт тебя своей перед всеми. И его слова становятся твоим щитом. А твой запах — его печатью. После этого никто не имеет права коснуться тебя без последствий. Ни один другой альфа не подступится. Ни один бета не посмеет усомниться.

— Это метка? — уточняю.

Амалия качает головой.

— Метка — часть. Она может быть поставлена и до. Но обряд — это выбор. И волка. И стаи. Ты становишься Луной. Или, если хочешь — сердце альфы. Её уважают, боятся обидеть. Она — не просто пара, она — его отражение. Его другая половина, но не слабая. Сильная. Потому что только сильная омега способна удержать рядом такого альфу.

— А если не провести его? — спрашиваю тихо.

— Тогда ты — просто его женщина, — говорит Амалия спокойно, но чётко. — А не его пара. Не Луна. Не мать будущих наследников.

Она замолкает.

Тишина, в которой каждая из нас переваривает услышанное. Даже волчица во мне словно затаила дыхание. Мы чувствовали: это больше, чем церемония. Это — признание на уровне духа и плоти. Соединение, после которого дороги назад уже нет.

— Поэтому и шепчутся, — говорит Алекс. — Потому что если он поведёт тебя к обряду… это значит, что он выбрал. Окончательно.

Амалия кивает.

— И ты тоже должна быть готова выбрать. Без страха. Без сомнений. Потому что когда на тебя смотрит вся стая, ты не просто девочка в красивом платье. Ты — омега, которая приняла своего альфу. Навсегда.

— А как к нему готовиться? — спрашиваю тише, чем хотелось.

Амалия смотрит внимательно, по-матерински, и в её голосе нет ни пафоса, ни строгости — только сила традиции:

— Для начала — чистка. Тело и дух должны быть готовы. Перед обрядом ты входишь в баню. Одна. Пар делают на пижме, полыни и зверобое — эти травы вытягивают чужое, прошлое, всё, что не должно перейти в пару.

Я киваю. Представляю запах — горький, пронзительный, как сама тишина леса.

— Там ты моешься сама, без чужих рук. Оставляешь в бане старую одежду. Её сжигают — чтобы не было возврата. После этого сутки ты не имеешь права касаться альфы. Даже видеть его — нельзя. Вы спите в разных домах. Всё между вами — должно дозреть.

Я замираю. Сутки. Без него. После всего, что было. Волчица внутри шевелится — протестует, но… принимает. Потому что так правильно. Так — по законам стаи.

— На рассвете следующего дня ты выходишь в лес. Волчица охотится. Без помощи. Без свидетелей. Что поймаешь — принесёшь вожаку. Не как дар, а как знак: ты способна быть частью стаи. Ты не только пара — ты сила.

Миша приподнимает брови, но молчит. Алекс слушает, затаив дыхание.

— А потом — возвращаешься к подругам. Они готовят платье. Белое или красное — ты решаешь. Ткань должна быть новая. Чистая. Ни одного чужого стежка. Они шьют в тишине, под песни — старинные, те, что знают только омеги.

— А волосы? — спрашивает Кайла.

— Волосы не заплетают, — отвечает Амалия. — Волчица должна быть свободной. Прямые, распущенные — знак чистоты и доверия. После обряда только альфа имеет право заплести тебе косу.

В комнате становится особенно тихо. И я понимаю: это не просто красивые ритуалы. Это древние законы, которые проходят через кость, через память. Это то, что связывает нас с волками.

Амалия касается моей руки. Ладонь тёплая, чуть шершавыми пальцами.

— Ты готова, Белла?

Смотрю ей в глаза. Там нет давления. Нет сомнений. Только знание. Мудрость. Принятие.

Я делаю вдох. Глубокий. Спокойный. Внутри — волчица. Не рвётся. Не рычит. Просто ждёт моего слова.

— Готова, — произношу. Без дрожи. Без лишнего пафоса. Просто и честно.

Алекс перестаёт дышать, Кайла опускает взгляд. Даже трава за окном кажется тише.

Амалия кивает медленно, как если бы я прошла незримую черту.

— Тогда завтра на рассвете — баня. Кайла знает, какую. Пижму я тебе соберу сама. После — сутки тишины. Старайся не думать о нём. Не искать запах. Пусть почувствует, что ты уже не только его.

Я киваю. Это трудно. Но правильно.

— А охота? — спрашиваю тихо.

— Вторая ночь. Ты выйдешь на лесную тропу одна. Только ты и лес. Что вернёшь — тем и станешь. Что принесёшь — тем и поделишься со своей новой стаей.