Моя по праву зверя (СИ)

Глава 36

Сил больше не было. Сдерживаться — пытка. Каждое её движение, каждый вдох, каждый взгляд. От неё пахло так, что любой самоконтроль трещал. Волк внутри метался. Давил изнутри, выл, рвался наружу.

Моя. И не просто омега. А пара.

Внутри всё сжалось, требуя: возьми. Присвой. Пометь. Но я не дал себе рухнуть в это сразу.

Я обнимаю её. Медленно. Плотно прижимаю к себе, чтобы она чувствовала мою силу, вес, намерение. Тело откликается. Неосознанно. Сначала замирает, потом расслабляется. Тает, будто ждала именно этого.

Одна рука — на талии. Вторая — в её волосах, у основания шеи. Я вдыхаю. Медленно. Глубоко. Там всё ещё больница — антисептик, чужие люди, чужой воздух. Не моё.

Но под этим — она. Тёплая. Моя. Дрожит. Сердце стучит быстро, сбито. Запах меняется. Возбуждение. Я знаю это состояние. Читал в сотнях тел. Но так — было впервые.

Скольжу губами по шее. От ключицы к уху. Останавливаюсь. Дышу ей в кожу. Она замирает. Голова чуть склоняется — сама даёт доступ.

Руки поднимаются под ткань. Медленно. Кожа — горячая, гладкая, трепещущая. Я чувствую, где зажатие, где волнение, где нетерпение.

— Тише, — шепчу ей. — Я здесь. И я знаю, что тебе нужно.

Она не отвечает. Только подаётся ближе.

Поднимаюсь с кресла, беру её на руки. Её дыхание сбивается. Становится тяжелее, быстрее. Пальцы сжимаются в моей футболке — она держится, будто на краю. Инстинкт тянет её ко мне. И шаг назад — уже невозможен. Ни для неё, ни для меня.

Заношу её в спальню, ставлю на ноги. Она не убегает. Стоит. Опустив глаза, почти не дышит.

Гордая. Сдержанная. Смелая — настолько, насколько может быть впервые.

— У тебя был секс? — спрашиваю прямо. Голос ровный, но под кожей — огонь.

Она качает головой. Резко. Щёки пылают.

— Нет, — тихо. Честно.

Я подхожу ближе, кладу ладони на её плечи.Она горит. Под моими пальцами — дрожь. Волнение. Но не страх. Доверие.

— Посмотри на меня, — прошу. Не приказываю. Но так, чтобы она подняла глаза.

И она поднимает. Тёмные. Большие. Полные всего. Страха. Желания. Надежды. Она открыта. До конца.

— Доверься. Я не сделаю тебе больно. Никогда, — говорю низко, медленно.

Она кивает. И этого мне достаточно. Кладу её на кровать. Осторожно. Хотя внутри всё рвёт на части. Хочется забрать её сейчас. Жестко. До конца. Но я не трону её, пока она не будет готова целиком. Склоняюсь над ней. Ладони по бокам. Фиксирую. Контролирую. Обозначаю: она подо мной.

Мои пальцы идут по бедру, по животу. Кожа обжигает. Она подрагивает, выгибается, словно не верит, что прикосновение может быть таким.

— У тебя будет первый раз, — хриплю в шею. — И ты запомнишь его на всю жизнь. Потому что я сделаю так, что ты больше не захочешь никого. Ни запаха. Ни рук. Ни дыхания. Только меня.

Потому что это и есть правда. Я не хочу быть для неё первым. Хочу быть единственным.

Смотрю на неё, и весь мой мир сужается до одной цели — снять с неё всё. Не потому что просто хочу. А потому что не могу иначе.

Ткань её майки рвётся в моих руках. Этот звук — короткий, резкий — будто открывает что-то запретное, святое. Белла замирает, дыхание сбивается, щёки вспыхивают, но она не прячется. Только смотрит — снизу вверх, с этим нервным блеском в глазах, который мне хочется запомнить на всю жизнь.

Передо мной — женское тело, но не просто красивое. Желанное. Моё.

Грудь упругая, округлая, идеально ложится в ладонь. Сжимаю чуть сильнее, ловя её тихий, едва слышный выдох — тот, который неосознанный. И от этого самый честный.

Смотрю, как её соски напрягаются от моего прикосновения, как она подаётся ближе, не осознавая, что делает.

Ни одна женщина раньше не выглядела для меня так. Каждая была либо доступной, либо искусной. Но не настоящей. Не такой.

Белла — как первая. Первая реакция. Первое касание. Первый стон.

Медленно стягиваю с неё оставшуюся одежду. Не отрываю взгляда. Провожу ладонью по животу, по внутренней части бедра. Её кожа — горячая, бархатистая, будто ждёт моих рук. И только моих.

Она облизывает губы. Инстинктивно. Дёргается бёдрами, не находя, куда себя деть. Пальцы сжимаются в простынях. Она горит. И это сводит меня с ума.

Нависаю над ней, фиксируя её запястья, чуть склоняюсь и шепчу в ухо:

— Знаешь, что с тобой не так?

Она не отвечает, но дыхание сбивается.

— Ты слишком красива, чтобы я остался в здравом уме. Слишком откровенная, чтобы я хотел быть осторожным. И слишком моя, чтобы я отступил хоть на шаг.

— Райн, — вырывается из её губ. — Пожалуйста…

Вот оно. То, что я ждал. Не подчинения. А желания. Её собственного. Не потому, что я сильнее. А потому что я нужен. Опускаюсь ниже. Неспешно. Не тороплю себя. Потому что мужчина, знающий, что женщина — его, не суетится. Он смакует.

Смотрю на неё — и понимаю, что никогда не забуду этот взгляд. Она стонет, и в этом звуке — всё. Желание, испуг, восторг, потеря себя. Её спина выгибается дугой, пальцы цепляются в мои волосы, будто я — её единственная точка опоры, якорь в этом теле, в этом ощущении, которое накрывает её волной.

Вижу, как она задыхается. Как не справляется с тем, что происходит. Глаза закатываются, губы приоткрыты, грудь вздымается быстро, слишком быстро. Она не контролирует себя. Совсем.

И это… Это красиво. Потому что это настоящее. Потому что это для меня. Только для меня.

Никто другой не видел её такой. Никто не вызывал в ней этого. Никто не слышал, как она шепчет моё имя на вдохе.

Я веду её, осторожно, точно, на грани. Она тянется, стонет, дрожит. С каждым моим движением — ближе к краю.