Моя Академия 2

Глава 11 Не тот человек появляется не там

Вопрос следака обескураживает.

— Мне четырнадцать лет, — сообщаю ему банальность.

— Вы огненный маг, — бритоголовый листает бумаги на столе. — И, судя по нашим записям, очень сильный. Расскажите, как вы связаны с исчезновением?

В моей голове словно крутятся шестеренки. Сначала приходит мысль, что все это глупая шутка, но оба следака выжидающе смотрят на меня.

— Я? — переспрашиваю. — Никак. А почему вы решили, что Козьма Ефремович исчез?

— Он не выходит на связь, — поясняет следак. — И нам поступил очень опасный сигнал. Поэтому мы здесь.

Патлатый мужик с бакенбардами молча изучает происходящее и сверяется с бумагами. Директор пока не вмешивается.

— Подождите, не может такого быть, — отвечаю. — Он же приходил ко мне в госпиталь через несколько дней после того, как я туда попал. Как минимум сутки людей ко мне не пускали. Потом он приходил еще раз.

— Когда это было? — подает голос патлатый, и они с напарником переглядываются.

— Подождите, сейчас скажу, — с трудом вспоминаю. — Восемнадцатого травня. Да, точно.

— Вы хотите сказать, что он был в этот день в госпитале? — задает странный вопрос бритоголовый.

— Да, — подтверждаю. — Мы говорили про поезд и прорыв. Потом он собирался прийти на следующий день, но мы разминулись. Меня выписали чуть раньше.

Следователи вместе перебирают бумаги на столе. Находят нужную, после чего сверяются друг с другом.

— Подождите, этого не может быть, — заявляет патлатый. — Дело в том, что после вашего первого разговора с Козьмой Ефремовичем, когда он пытался уточнить у вас показания, он приехал повторно, но его больше не пустили в госпиталь. При этом, как вы сами утверждаете, вас уже выписали. Сразу после этого визита он исчез.

— Выписки тоже это подтверждают. Посмотрите в личной зоне, — вмешиваюсь. — Я вышел из госпиталя значительно раньше, и Козьму Ефремовича больше не видел. Скорее всего, видел похожего человека, при отлёте дирижабля, — вспоминаю. — Но я не могу поручиться, что это был именно он. Так что последний раз я разговаривал с Кольцовым ночью, когда произошло нападение в больнице.

Патлатый следак кидает на меня взгляд, полный сомнений.

— Так, хорошо, — говорит он. — У вас имеются доказательства, что вы не пересекались с ним в городе?

Вопрос ставит меня в ступор.

— Нет. Как я могу это доказать? — удивляюсь. — Я везде был один. В экипаже, в синематеке, в ресторане, — перечисляю свой путь. — И сейчас вряд ли можно найти официантов или того самого водителя. Хотя нет, постойте!

Следователь тут же задаёт мне вопрос:

— Вы что-то вспомнили?

— Да, медсестра, — вспоминаю. — Ариадна. Она работает в госпитале и как раз недавно с ним говорила.

— Как это? — спрашивает патлатый.

Директор наблюдает за нашим разговором, сидя за столом.

— Он нашёл её в городе, — поясняю. — И зачем-то расспрашивал обо мне.

— У вас есть доказательства? — оживляется следак.

— Да, конечно, — подтверждаю. — Она мне недавно написала об этом.

— Можете показать? — спрашивает бритоголовый и отодвигает бумаги.

— Да, конечно, — не вижу в этом никакой проблемы. Открываю информер и показываю сообщения. — Вот, смотрите, это было как раз два дня назад.

Следователи снова переглядываются.

— Получается, Кольцов находится в городе, — констатирует бритоголовый.

— Вам виднее, — пожимаю плечами. — Понятия не имею, где он находится. Я не выходил дальше стен Академии. Вся моя группа подтвердит.

— Хорошо, — всё еще недоверчиво кивает патлатый. — Можете посмотреть на портреты и сказать, кого видели или помните из этих людей?

— Да, конечно, давайте, — соглашаюсь.

Следователи разгребают бумаги и выкладывают передо мной несколько портретов.

Рассматриваю на вид шесть старых отрисованных фотографий. Узнаю сразу двоих. Чувствую, как скользкие щупальца касаются моего подсознания, и сразу представляю море. Вижу, как патлатого передергивает.

— Этого знаю, — показываю на портрет. — Он погиб в поезде. Ехал в соседнем купе. Ещё этого знаю, — выдвигаю бумаги из общей линии. — Это мой дядька. Правда, здесь он сильно моложе и совсем в другой форме.

Следователи одновременно кивают.

— Больше никого, — подытоживаю.

— Посмотрите внимательно, — просит бритоголовый. — Точно никого не узнаёте? — двигает портреты ближе ко мне, будто это поможет.

— Точно, — подтверждаю. — Никого не узнаю, и ни одного из этих людей я больше не видел.

Следователи убирают пять портретов и оставляют изображение одного мужика с бакенбардами. Высокий лоб, чуть седые волосы, узкие губы. Его я точно никогда не видел.

— Этот человек вам знаком? — спрашивает патлатый, будто не слышал, что я сказал до этого.

— Нет, не знаком, — повторяю. — Никогда его не видел.

— Да? А так? — спрашивает бритоголовый.

Следак размещает над столом что-то вроде голограммы мужика с портрета. Она цветная и медленно крутится. Примерно то же самое я видел в информере, когда лежал в госпитале. Так что не удивляюсь.

— Нет, вообще без понятия, кто это, — мне эта голограмма никак не помогает.

Директор с интересом следит за разговором.

— Да? — переспрашивает патлатый. — Странно.

— Дело в том, что это и есть Козьма Ефремович Кольцов, — поясняет его товарищ. — С которым вы, по вашим словам, разговаривали в госпитале.

— Нет. Тот человек, с кем я говорил, похож на него довольно-таки отдалённо, — говорю.

— В то же время именно этот человек, — бритоголовый кивает на голограмму, — выехал из столицы.

Поднимаю на следователей удивленный взгляд.

— Я беседовал совершенно с другим человеком, — заявляю.

— Вы уверены? — в который раз спрашивает меня патлатый.

Неужели он думает, что на сотый раз я изменю свои показания?

— Да, абсолютно, — еще раз подтверждаю. — Как это возможно? В военный госпиталь не могли пропустить с улицы непонятного кого. Точно, а еще у него должны быть магическая подпись и удостоверение!

— Понимаю ваши чувства, — говорит более лояльный бритоголовый следак. — Нам тоже очень интересно узнать. А где, вы говорите, видели другого Кольцова?

Я ещё раз показываю информер.

— Мы записали данные, — сообщает патлатый. — Обязательно переговорим с Ариадной и сообщим вам.

— Пожалуйста, не забудьте мне сообщить, — прошу. — Я ей тоже напишу.

Товарищ, который способен подделать магическую подпись и документы от самой столичной службы должен быть интересен этим людям. А вот меня начинает беспокоить сама ситуация. Почему этот лже-Кольцов искал дружбы со мной и почему вообще приходил? Что не так? Этот вопрос задаю вслух:

— Вы не могли бы рассказать, чем я мог заинтересовать персону с таким странным набором навыков? Ведь подделать документы, чтобы их без проблем приняли в военном госпитале — не плёвое дело.

— Да, нам бы тоже хотелось знать, — соглашается бритоголовый.

— Просто слишком много совпадений, — размышляю. — Я действительно выжил в поезде, после этого мне начислили деньги от вашего управления. Тот человек из госпиталя всё знал.

— Всё так, через нас проходили эти суммы, — подтверждает патлатый, рассматривая выписку.

— Вряд ли дело в деньгах, — продолжаю. — Это совсем не те суммы, ради которых имеет смысл такую историю. Тем более, империалы официально начислены мне, а не где-нибудь украдены.

Повисает тишина. Оба гостя пребывают в легком смятении. Директор принимает ситуацию, как она есть. В разговор не вмешивается.

— Следователи не имеют доступа к этим суммам, — говорит патлатый и зачесывает пальцами длинные волосы. — Они могут только выносить решение, стоит ли перечислять конкретные суммы или нет. На этом всё. Выписки заказываются выше, — показывает взглядом на потолок. — В любом случае ситуация с подделкой магической подписи — здесь вы правы — действительно стоит значительно больших денег.

— Тоже так думаю, — соглашаюсь. — Больше у меня ничего нет, чтобы заинтересовать столь разностороннюю персону. Кстати, — вспоминаю в ходе разговора, — этот товарищ, который разговаривал со мной в госпитале, он точно менталист.

— Вы уверены? — переспрашивает бритоголовый и делает отметку у себя в бумагах.

— Да, абсолютно, — уверяю следака. — Похожие ощущения исходили от вас, когда вы пытались аккуратно простукивать мой разум.

— Подождите, — останавливает меня патлатый. — Вы это почувствовали?

— Да, почувствовал, — отвечаю. — Как и тогда. Другое дело, что в прошлый раз лже-Кольцов не смог пробить границу моего разума при опросе. Он сказал, что не может через неё пройти.

— Разрешите мне попробовать сейчас? — обращается ко мне патлатый с интересом в глазах.

— С какой целью? — интересуюсь.

— Знаете, вы бы нам очень сильно помогли, — объясняет следак. — Мы сможем постараться примерно определить уровень менталиста, с которым вы беседовали. Допустим, он не смог пробить границу вашего разума, а я, так скажем, не самый слабый оператор. Вдруг у меня получится? Обещаю не лезть глубоко в ваш разум и не смотреть никаких личных воспоминаний.

— А у вас получится это сделать? — узнаю.

— Конечно, — с готовностью подтверждает следак. — При хорошем контроле ментальные щупы будут безопасны для реципиента. А у меня, смею надеяться, отличный контроль.

Бросаю взгляд на директора.

— Ларион, это только вам решать, — понимает мой немой вопрос Генрих Олегович. — Вы ни в коем случае не обязаны. Как представитель Академии, я бы дал вам рекомендацию. Если решите провести над собой подобный опыт, советую получить с господ следователей возможность услуги. К вашему сожалению, скорее, только личной.

Смотрю на следователей. Оба соглашаются без переглядок. Видимо, дело серьезное. Ну, хорошо. Две услуги от следаков тоже чего-то стоят. Вдруг буду в столице, и понадобится какая-то информация или другая помощь.

— Давайте попробуем, — соглашаюсь.

Директор еле заметно улыбается, довольный моим решением. У каждого из мужчин на руках зажигаются обручи-обязательства. Замечаю, что у них уже не первое кольцо и, по всей видимости, не последнее. У директора ситуация такая же.

Видимо, это частая практика по выполнению общих услуг. Обручи ненадолго загораются, в том числе два из них на моей руке.

— Тогда расслабьтесь и давайте без моря, пожалуйста, — просит патлатый.

— Давайте попробуем, — усмехаюсь и больше не пользуюсь защитой.

Раздается стук в дверь. После разрешения директора в кабинет заходит сначала Алекс, потом женщина из столовой. Приносит чай и кофе. Беру одну из чашек. Ароматный черный кофе. Следователи тоже тянутся к кружкам, двигают их к себе, но так и оставляют на столе. Женщина ставит кружку чая перед Генрихом Олеговичем.

— Спасибо, Дуня, — благодарит он.

Остается только небольшой кувшин со сливками. Разбавляю ими бодрящий кофе. Этот запах напоминает детство. На фоне этого ощущения окончательно решаю помочь следователям. Пусть этого непонятного мужика хотя бы побеспокоят, а если найдут — будет еще лучше.

— Смотрите мне в глаза. Можете их закрыть, — патлатый следователь кладёт мне руки на виски.

Процедура напоминает работу лже-Козьмы в госпитале.

— Закройте глаза, расслабьтесь, — повторяет следак.

Делаю так, как он говорит. Передо мной темнота.

— Где бы вы хотели оказаться? Представьте, — продолжает спокойным гипнотическим голосом патлатый. — Посмотрите, что находится справа, что находится слева.

Мерный речитатив убаюкивает, но я чётко ощущаю движение ментала. Кажется, что вижу, как следак пытается пробиться сквозь преграду вокруг моего разума. И у него не выходит. Преграда едва подаётся, но заглянуть внутрь подсознания все равно не получается.

— Благодарю вас. Можете просыпаться, — говорит следователь. — К сожалению, особенно ценной информации я не почерпнул. Нарушений у вас нет, но в разум попасть не могу. Ощущения, так понимаю, вам знакомы?

— Да, — подтверждаю. — Только лже-Кольцов работал более тонко. Насколько я помню, он влиял на мои эмоции.

— Вы это запомнили? — уточняет Патлатый.

Утвердительно киваю.

Мужики переглядываются и, словно боясь спугнуть нежданную удачу, аккуратно продолжают расспрашивать.

— Он стучался в разум более топорно, а вот с эмоциями работал тонко. — рассказываю о своих ощущениях. — Не знаю, как вам это поможет.

— Знаете, это как раз поможет! — говорит бритоголовый. — Если все было точно так, как вы говорите, это значит, что его уровень немного ниже моего. Просто ваше описание уже дает нам то, от чего можно отталкиваться. Все менталисты работают по-своему. Спасибо большое. Вы сильно нам помогли, — говорит директору.

— Обращайтесь, — Генрих пожимает плечами.

— Придется, — соглашается патлатый. — Потому тот человек, который незаконно проник к вашему студенту в госпиталь, нам нужен.

Ещё бы.

— Только я из Академии в ближайшие несколько недель, — говорю следаку.

— Три, если быть точнее, — поясняет директор,

Киваю соглашаясь.

— В город не попаду, — уточняю.

— Ничего страшного! — говорит следак. — Расследование мы будем продолжать в любом случае. И если вдруг ваше присутствие будет кардинально важным, мы просто дождёмся удобного времени. Если нет, то мы вам сообщим. В любом случае огромное спасибо за сотрудничество.

Обращаясь к директору, следователи крайне довольны. Они прощаются и с директором, и со мной.

Хм, а могу ли я им доверять?

Тут на меня снова падает озарение.

Отчетливо понимаю, что следователи радуются тому, что они всё-таки делают шаг вперёд. После моих слов список подозреваемых сужается. Дело, наконец, запускается и перестаёт быть безнадёжным. На это влияют мои последние слова о том, как я ощущал Кольцова в своей голове. Видимо, мы вместе нашли одну из важных и отличительных характеристик для менталистов.

Следователи встают, сгребают со стола бумаги, снова благодарят директора и меня, откланиваются и убегают чуть ли не вприпрыжку.

Провожаем их с директором примерно одинаковыми взглядами. В глазах директора остается вопрос «что это было?». Он смотрит на меня, но я тоже не понимаю. И допиваю чашку кофе «из детства».

Замечаю, что возле двери все еще стоит Алекс. Он делает жест и показывает, что пора идти.

— Генрих Олегович, кажется, мне тоже пора, — говорю и отодвигаю кресло.

— Да, Ларион, — улыбается директор.

Ощущение гудящей магии возле него не проходит. Я чувствую его практически всё время, пока стою рядом.

— Благодарю вас, Ларион, что согласились помочь Академии в этой странной ситуации, — Генрих тоже переходит к благодарностям. — Мы этого точно не забудем.

Киваю и выхожу вслед за Алексом.

— Молодец, — парень хлопает меня по плечу. — Пойдём, отведу тебя на уроки коротким путём.

— Главное, чтобы такой короткий путь не привёл нас на какой-нибудь непонятный этаж, — шутливо уточняю.

— Не, не должен, — смеется куратор. — Я им постоянно пользуюсь.

Алекс сворачивает в незаметный проход. Минуем два проёма и сворачиваем вниз на лестницу. Ещё пару поворотов, и мы в несколько раз быстрее выходим к аудиториям. Просто с другой стороны.

Возле кабинета уже топчутся ученики. Подхожу к своей группе и понимаю, что Алекс уже ушел.

— Есть пара новостей, — сообщаю им.

Все пятеро поднимают на меня уставшие взгляды.

— Ларик, давай чуть попозже, — просит Макс и опирается о стену.

Благо, никаких проявлений хмари там не вижу.

— Это срочно? — спрашивает Олеся.

Она выглядит тоже неважно и еле стоит на ногах.

— Вообще нет, — отвечаю.

— Тогда давай после уроков. Мы еле встали, — нервно кидает Аглая.

Агрессия направлена не на меня, а на саму ситуацию и на общее состояние.

— Понимаю, — киваю им.

— Ты какой-то подозрительно живой, — замечает Макс.

По сравнению со всеми учениками на потоке я и правда выгляжу неплохо. Понимаю, что к нашему разговору прислушиваются сразу несколько человек из разных групп. Чётко вижу и ощущаю их направленное внимание. В том числе острый взгляд Кормака. Здесь я даже не удивлён.

Про следаков, пожалуй, в людном месте говорить не стану, да и касается это только меня.

— Мне же вчера Пилюлькин выдал эликсир, — напоминаю. — Принял — и мне очень даже ничего.

— А чего на нас взять не захотел? — сразу реагирует Аглая.