Мой сосед — вампир

Глава 16

Отрывок из главы 17 книги «Как заниматься любовью с людьми в XXI веке: полный справочник для современного вампира» (автор неизвестен)

Если вы дочитали до этого места, значит, уже понимаете, насколько изменились сексуальные нравы и ожидания с тех пор, как все лишь притворялись, что ждут брака, чтобы заняться сексом. Есть определённые действия, которых ваш партнёр-человек XXI века, скорее всего, будет ожидать — и которые могут застать вас врасплох, если вы не имели интимных отношений несколько десятилетий.

В этой главе описаны самые популярные современные способы доведения человека до оргазма с помощью рта. Ключевой момент, который мы разберём подробнее ниже, — умение скрывать клыки. В конце главы вас ждёт пошаговое руководство с серией упражнений, которые при применении в постели оставят вашего человека в полном восторге.

Фредерик предложил взять Uber, и я согласилась сразу же. «Убедил» — слишком громкое слово. В конце концов, он уже блестяще справился с общественным транспортом во время нашей поездки на «Эл», так что если поезд казался ему неудобным, можно было попробовать снова в другой раз.

Но главное — на Uber мы доберёмся домой куда быстрее. А после того, что только что произошло на вечеринке у Сэма, мне хотелось как можно скорее оказаться дома. Очевидно, Фредерик чувствовал то же самое.

Как только мы пристегнулись и водитель тронулся, его руки снова нашли меня — коснулись плеч, скользнули в волосы. Он смотрел с осторожным, но полным надежды выражением лица.

Я была готова продолжить с того места, где мы остановились. Но сначала — пара вопросов.

— Тейлор Свифт, да? — усмехнулась я, наслаждаясь тем, как он ёрзал на сиденье. — Ты свифти?

Он поморщился от этого слова.

— Нет. Как я уже говорил, я просто подготовился перед вечеринкой.

— Похоже, хорошо подготовился.

Он кивнул, пальцы лениво играли с моими волосами у шеи, вызывая дрожь по спине.

— Хотел быть уверен, что смогу поддержать разговор, и мои исследования показали, что она особенно популярна среди людей от двадцати пяти до тридцати восьми лет.

— Так и есть, — подтвердила я.

Его взгляд скользнул к моим губам, зрачки расширились. Его рука обняла меня, притянула ближе. Было ясно, что разговор его уже мало интересовал.

— Мне понадобилось всего два часа после того, как ты легла спать прошлой ночью, чтобы выучить всё о ней, — сказал он и самодовольно добавил: — Easy… чизи.

Я улыбнулась и уже открыла рот, чтобы поправить его: «easy peasy», — но не успела. Его губы снова накрыли мои, мучительно мягкие, и слова растворились.

— Подожди, — я чуть отстранилась, переводя дыхание. — Может, дождёмся, пока приедем домой?

— Почему?

— У нас есть публика.

— Ах, — глаза его заискрились, губы тронула дерзкая улыбка. Наши лица были так близко, что я не могла отвести взгляд от его рта. — Водитель не видит, что мы делаем.

Я посмотрела вперёд. Водитель был сосредоточен на дороге. Но зеркало заднего вида… прекрасно отражало нас с Фредериком, переплетённых на заднем сиденье.

— Он не видит, что мы делаем? — уточнила я.

— Нет, — ответил Фредерик без тени сомнения.

Холодок пробежал по моей спине.

— Почему?

Фредерик тяжело выдохнул и чуть отстранился, откинувшись на спинку сиденья. Моё тело мгновенно запротестовало против внезапной потери контакта.

— У вампиров есть… определённые способности, — он скривился и сделал рукой колеблющееся движение. — Нет, называть это магией не совсем правильно. Скажем так: я могу делать то, что людям недоступно. Большинство вампиров умеют в той или иной степени использовать гламур, чтобы заставить людей видеть не то, что происходит на самом деле.

— Правда?

Он кивнул.

— Наш водитель думает, что мы сидим по отдельности, уткнувшись в телефоны, и держим руки при себе.

Я замолчала, переваривая услышанное. То, что он сказал — что вампиры могут заставлять людей видеть то, чего нет, — в целом соответствовало историям, которые я слышала всю жизнь. И вдруг меня осенило.

Выдающиеся клыки, которых я раньше у него не замечала, до поцелуя на вечеринке у Сэма.

— Так это из-за этого я раньше не видела твои… зубы? — прищурилась я. — Ты гламурил меня?

Он выглядел удивлённым.

— Я не думал, что ты заметила их на вечеринке.

— Ну, трудно не заметить, когда твой язык в чужом рту, — фыркнула я. — Они огромные. И очень острые.

Фредерик занервничал, поёрзал, поправляя ремень безопасности.

— Я не специально скрывал их от тебя. Для нас люди — и угроза, и… еда. Использовать гламур, чтобы скрыть клыки, — защитный механизм. Рефлекс. Это происходит так же непроизвольно, как дыхание. — Он потер затылок. — Гламур спадает только тогда, когда мы чувствуем себя полностью в безопасности. Среди тех, кому доверяем.

Он посмотрел на меня таким открытым и чистым взглядом, что я сразу поняла смысл его слов.

Он доверял мне.

Краем глаза я заметила, что мы уже почти у дома. Пара минут без ремня — ничего страшного, правда?

Не успела я передумать, как отстегнула ремень и перебралась к нему на колени, оседлав его, пока Uber вёз нас дальше, а водитель, конечно же, ничего не замечал. Всё тело Фредерика напряглось, мышцы его бёдер подо мной сжались, когда я устроилась поудобнее.

Его большие ладони легли мне на бёдра, крепко сжимая их. Глаза расширились от неожиданности, и я вдруг задумалась, сколько времени прошло с его последней близости. Целоваться он освоил быстро, но, если верить всему, что я знала о его эпохе, дальше поцелуев он, возможно, и не заходил.

Не станет ли это шансом научить его паре современных приёмов, которые он пропустил за долгие годы спячки?

Впрочем, это можно будет решить позже.

Сейчас я лишь наклонилась к его уху, наши тела плотно прижались друг к другу. Его дыхание сбилось, пальцы впились в мою талию.

— У тебя есть ещё какие-то способности? — прошептала я, оставив поцелуй на его мочке уха. Моя ладонь медленно скользнула вниз по его груди и остановилась там, где билось его давно дремлющее сердце. — Или гламур — единственное?

Он тихо рассмеялся, и я почувствовала мягкую вибрацию смеха под рукой.

— Есть ещё одна, — признался он.

— Какая? — машина как раз плавно остановилась у тротуара перед нашим домом. Я коснулась его губ коротким поцелуем — обещанием того, что ждёт его внутри. — Скажи мне.

Фредерик покачал головой.

— Это… довольно глупая способность, если сравнивать с остальными. Но если ты правда хочешь знать — расскажу наверху.

Когда мы вернулись в квартиру, Фредерик схватил меня за руку и потащил к прихожей. К шкафу. Тому самому, в который мне было запрещено заглядывать с первого дня.

— Ответ на твой вопрос — здесь, — сказал он и посмотрел на меня, словно проверяя, готова ли я. — Если всё ещё хочешь знать.

Он положил ладонь на дверную ручку, и во мне вспыхнула паника.

Я уже построила десятки версий того, что может скрываться за этой дверью. А за одну только ночь произошло столько всего, что я не была уверена — готова ли узнать правду.

Я положила руку поверх его руки, останавливая.

— Ты же говорил, что там нет мёртвых тел, — напомнила я, слова вырвались слишком быстро.

— Говорил.

— Это правда?

Он кивнул.

— Да. Там нет ни крови, ни отрубленных голов. Ничего такого, что могло бы показаться тебе неприятным или страшным. Обещаю. На самом деле… — он замолчал, почесав подбородок. — Может быть, тебе даже понравится то, что ты увидишь.

Надежда в его голосе — желание поделиться чем-то, что он раньше скрывал, — растопила мои последние сомнения.

— Ладно, — сказала я, собираясь с духом. — Открывай.

Я задержала дыхание — и через миг разразилась смехом, когда он распахнул дверцу.

— Фредерик, — выдохнула я, не веря глазам.

— Я знаю, — кивнул он.

— Почему здесь столько ананасов?

— Не только ананасы.

Он сдвинул в сторону дюжину золотистых плодов, открывая за ними ряды хурмы, кумкватов и прочих ярких фруктов, которых я даже не узнала.

— У некоторых вампиров есть по-настоящему впечатляющие способности: превращать вино в кровь, летать или даже сворачивать время вспять, — сказал он с лёгкой грустью. — А я могу только невольно вызывать фрукты, когда нервничаю.

Я шагнула ближе и взяла маленький плод — похожий на грушу, но пахнущий апельсином.

— Это то, что ты всё это время скрывал?

— Да, — признался он. — Можешь попробовать, если хочешь.

— Можно?

— Конечно. Всё, что я создаю, я каждую неделю отдаю в продовольственный фонд. Или… дарю тебе.

Я вспомнила корзину кумкватов в день переезда и миску цитрусовых на его кухне.

— Ага, — пробормотала я.

— После того как ты поселилась здесь, я стал производить их гораздо больше. Видимо, всё время нервничаю.

С трудом верилось, что я могла его так тревожить, но я решила не спорить.

— Почему ты раньше мне не рассказал? — спросила я и поспешно добавила: — Не то чтобы это было проблемой. Мне просто интересно.

— Потому что это одна из самых нелепых способностей, какие только бывают у вампиров. И совершенно бесполезная, ведь мы даже не можем есть фрукты. — Он смущённо почесал затылок, отвёл взгляд. — Когда ты узнала, кто я, мне хотелось казаться тебе внушительным, а не каким-то неуклюжим призывателем кумкватов.

Тёплое чувство расплылось у меня внутри.

— Ты хотел произвести на меня впечатление?

Он кивнул.

— Всё ещё хочу.

Я не могла этого понять. Трёхсотдвадцатилетний бессмертный хотел произвести впечатление на меня? А я была просто… я.

Я откинулась к стене, чтобы не потерять равновесие.

— Но зачем? Я ведь никто.

Его взгляд метнулся ко мне — такой яркий и пронзительный, будто я смотрела прямо на солнце.

— Как ты можешь говорить такое?

Я опустила глаза на ботинки.

— Потому что это правда.

В следующее мгновение он прижал меня к стене, обрамляя голову руками, и посмотрел с такой яростью, что у меня перехватило дыхание. Его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от моего.

— Никогда в жизни я не слышал ничего более далёкого от правды.

— Но… — начала я.

Он заставил меня замолчать поцелуем — резким, жадным, каким я его ещё никогда не видела. Я рефлекторно приоткрыла губы, и он не потерял ни секунды — его язык ворвался в мой рот, словно он никогда не насытится моим вкусом. Он целовал меня так, будто от этого зависела его жизнь, одержимый и неутолимый, а я могла лишь отвечать ему, обвивая руками, почти теряя сознание от ощущения его длинного, сильного тела, жадно прижатого к моему.

— Ты. Потрясающая, — выдохнул он, отмечая каждое слово горячими, лихорадочными поцелуями — в губы, по линии челюсти, в шею. Я таяла в его руках, боясь, что в любую секунду соскользну по стене и растекусь лужицей на полу.

— Фредерик, — прошептала я. Его руки скользили по моему телу, оставляя за собой дорожки жара, несмотря на ледяное прикосновение. Я чувствовала себя одновременно раскалённой и невесомой.

Но он не остановился.

— Ты добрая и щедрая, — продолжил он. — Даже когда узнала, кто я на самом деле, ты не отвернулась, потому что понимала, что мне нужна твоя помощь. За все мои годы я не встречал никого, кто был бы так верен себе и своим принципам, как ты.

Он чуть отстранился, глядя прямо в мои глаза. Его взгляд был таким горячим, что мог растопить айсберг.

— Ты хоть понимаешь, насколько это ценно, Кэсси? Насколько это редкость?

Его тёмные, сияющие глаза умоляли меня поверить. Но я не могла.

— Нет, — покачала я головой. — Я не думаю, что во мне есть что-то особенное.

Его челюсть напряглась.

— Тогда, пожалуйста, — произнёс он хрипло, его голос был густым и обволакивающим, полным обещаний, — позволь мне доказать, насколько ты ошибаешься.

Его спальня оказалась совсем не такой, какой я её себе представляла. Здесь не было ни гроба, ни чего-либо ещё, что могло бы намекать на то, что её хозяин — не обычный богатый человек с сомнительным вкусом.

Комната была просторнее моей, с панорамным окном от пола до потолка, выходящим на озеро, — точно таким же, как в гостиной. И так же, как в гостиной, здесь царил полумрак. Латунные настенные бра обвивали стены мягким светом, и их тёплое мерцание играло на тёмных, шелковистых волосах Фредерика. Мне нестерпимо хотелось зарыться в них пальцами и почувствовать, как гладкие пряди скользят сквозь ладонь.

В центре стояла огромная кровать размера king-size — с высоким бархатным балдахином и таким же покрывалом, подобранным в тон шторам глубокого кроваво-красного цвета. Когда Фредерик осторожно уложил меня на матрас, как будто я была фарфоровой куклой, я ощутила бархат под ладонью.

«Немного клише, — мелькнуло у меня в голове. — Прямо как в Интервью с вампиром.»

Но ни шутки, ни замечания уже не имели значения. Моё тело горело от предвкушения и нервозности, а его взгляд — горячий, полный сдержанной страсти, — когда он стоял у изножья кровати, не давал мне думать ни о чём другом.

Я протянула к нему руки, готовая к следующему шагу. Но этот жест словно резко сбил его с курса. Огонь в его глазах погас, он отвёл взгляд вниз, к деревянным доскам пола, а пальцы правой руки нервно застучали по бедру.

Я приподнялась на локтях, настороженная.

— Фредерик?

— Возможно… — голос его звучал натянуто, будто каждая буква причиняла боль. Он с шумным выдохом опустился рядом со мной, наклонился вперёд, упёрся локтями в колени и спрятал лицо в ладонях. — Возможно, нам не стоит этого делать.

Моё сердце сбилось с ритма, не в силах примирить его слова с тем, что произошло всего несколько минут назад. Я села рядом, медленно провела рукой по его широкой груди и положила ладонь туда, где когда-то билось сердце. Обычно он реагировал на мои прикосновения мгновенно, как от электричества. Теперь же он сидел неподвижно, словно каменная статуя.

— Ты… ты не хочешь этого?

Его дыхание сорвалось, грудь вздрогнула. Он придвинулся ближе и молча обнял меня, крепко прижимая к себе.

— Я не это имел в виду, — произнёс он хрипло, его голос словно царапал гравием. Он прижал меня ещё ближе, его напряжённая рука легла мне на поясницу. — Я хочу этого. Ты даже не представляешь, как сильно я этого хочу. Я лишь сказал, что, возможно, нам не стоит.

Мы сидели так близко, что я могла просто повернуть голову и коснуться его щеки губами. Но я удержалась.

— Что не так? — спросила я тихо.

— Я не планировал втягивать тебя в романтические отношения с… кем-то вроде меня.

— Никто меня ни во что не втягивает.

— Но…

— Я хочу быть с тобой.

Когда его взгляд встретился с моим, я увидела в нём разбитость.

— Ты не смогла бы.

— Почему нет?

— Во-первых, ты человек, — он покачал головой. — Во-вторых, я — нет.

Именно это до сих пор меня останавливало. Но теперь всё перестало иметь значение. Фредерик был добрым и внимательным. Он выкупил целый отдел посуды, когда я обмолвилась, что мне нужна кастрюля. Он говорил о моём искусстве такие искренние и проникновенные слова, хотя почти ничего в нём не понимал. Он знал меня с такой интуитивной чувствительностью, что у меня перехватывало дыхание.

И да, он вампир. Это создавало проблемы. Но это не меняло того, каким замечательным он был — и того, что я хотела его сильнее, чем кого-либо когда-либо в своей жизни.

— Мне всё равно, — сказала я твёрдо. Я аккуратно взяла его руку и переплела наши пальцы.

— Тебе не должно быть всё равно, — прошептал он. Но руку не отпустил. Он держал меня так близко, что наверняка чувствовал, как моё сердце бешено бьётся под рёбрами. — Ты не хочешь той полужизни, которой живу я, Кэсси. Ты не можешь хотеть быть тем, кто я есть. Чтобы быть вместе по-настоящему — тебе пришлось бы пройти через изменения, о которых ты даже не догадываешься…

Я подняла наши сцепленные руки и прижала губы к его холодному гладкому запястью, задержавшись там. Его губы приоткрылись, и они были такими мягкими — такими же, как в тот момент, когда целовали меня в отчаянии. Я хотела ощутить их вкус снова.

— Я ещё не думала так далеко вперёд, — призналась я. — Всё, что я знаю сейчас, — это то, что хочу быть к тебе как можно ближе. Может быть, однажды я задумаюсь о будущем и о том, что оно потребует от меня. Но не сейчас. Мы даже официально не были на свидании.

Поддавшись искушению, я приложила лёгкий поцелуй к его ключице, наслаждаясь мраморной прохладой его кожи.

— Кэсси, — пробормотал он, голос густой и напряжённый.

Я чуть сдвинулась, коснулась губами его челюсти, затем скользнула вниз к шее — к месту, где когда-то билось сердце. Там, где, как я подозревала, другой вампир оставил свой след за века до моего рождения.

— Фредерик… — я открыла рот, позволив языку скользнуть по его коже. Она была солёной, мускусной, с привкусом желания и прохладного ночного воздуха.

Он застонал.

— Если ты хочешь этого, и я хочу этого, то почему бы нам не сделать это? — спросила я, хотя он уже перестал сопротивляться. Я прижалась к чувствительному месту на его шее, и он резко вдохнул, обвивая меня крепче, его пальцы болезненно впились в мой бок.

— Кэсси. — Его голос был наполовину предупреждением, наполовину обещанием. Свободная рука поднялась и нежно легла на мою щёку.

Я вздохнула и доверилась этому прикосновению. Каждая клеточка моего тела горела предвкушением. У него были большие, сильные руки — и мысль о том, что он мог бы сделать со мной, если бы отпустил себя, была восхитительной пыткой.

— Пожалуйста, — прошептала я.

Это слово словно переключило тумблер внутри него. Я увидела в его глазах, как последние остатки решимости треснули и рассыпались. В одно мгновение его губы оказались на моих — жадные и отчаянные, как на вечеринке у Сэма. Он двигался быстро, без слов, одна рука на моей пояснице, другая на плече, мягко ведя меня назад, пока я снова не легла на матрас.

— О, Кэсси, — выдохнул он у моих губ. Он навис надо мной, опираясь на локти, предплечья по обе стороны моей головы. Наклонился, поцеловал висок и тихо рассмеялся — звук был счастливым, полным облегчения, и он разбил мне сердце. — Я никогда не смогу отказать тебе ни в чём.

Я всегда думала, что он будет тихим и робким любовником, утончённым и вежливым даже в этом. Но здесь, на его роскошной кровати с балдахином, его страсть хлынула, как прорывшаяся плотина. Его неумолимые поцелуи лишали меня дыхания, и я только крепче обвивала его руками, желая ещё ближе.

— Кэсси, — на этот раз моё имя прозвучало как мольба. Он тяжело дышал у моей шеи, будто пробежал милю, хотя ему не нужен был кислород. Его тело почти полностью лежало на мне, приятным весом прижимая к матрасу. И ощущение его дыхания на моей коже заставляло меня дрожать.

Я заёрзала под ним, жаждая ощутить его везде.

— Можно прикоснуться к тебе? — хрипло прошептал он, не поднимая головы из изгиба моей шеи.

Я кивнула, чувствуя, что могу взорваться от ожидания.

Его рука скользнула вниз по передней части моей рубашки, пока не нашла грудь. Я выгнулась в его прикосновении, и он сжал — сначала нежно, а затем сильнее, когда заметил, какой отклик во мне вызвал. Моя грудь полностью помещалась в его большой ладони, и от этого дыхание стало прерывистым, горячим, а по телу прокатилась дрожь.

— Фредерик… — прошептала я, желая только подбодрить его продолжать.

Но звук его имени вызвал в нём рычание. Все слова словно покинули его, и вторая рука легла на мою другую грудь. Его большие пальцы грубо и жадно ласкали соски сквозь ткань рубашки и бюстгальтера, пока они не затвердели и не стали болезненно чувствительными. Он не останавливался — снова и снова доводил меня до состояния, когда я сама превращалась в сплошное ощущение.

— Ох… — выдохнула я, не в силах произнести ничего связного. Мягкий бархатный плед подо мной казался контрастом резким вспышкам наслаждения, а спокойное тиканье старинных часов в коридоре звучало издевательским фоном к моему сбивчивому дыханию.

Фредерик нетерпеливо сорвал с меня рубашку и бюстгальтер, отбросив их, как ненужные оковы. Его низкий, отчаянный стон при виде моей обнажённой груди вспыхнул внизу живота и поднял желание до почти невыносимой высоты.

— Я хочу попробовать тебя, — прорычал он, поднимая голову. Его зрачки полыхали жаждой, когда он дразнил мои напряжённые соски, — везде.

Мой невнятный стон стал для него согласием. Он задрал мою юбку к талии и мучительно медленно стянул с меня трусики. Внезапно я оказалась полураздетой и распластанной перед ним — открытой и уязвимой. Его взгляд потемнел, стал тяжёлым и жадным, и я чувствовала, как он буквально пожирает меня глазами.

— Я представлял этот момент чаще, чем это прилично, — прошептал он низким, горячим голосом, пальцами рисуя узоры на внутренней стороне моего бедра. Его прикосновения были целенаправленными, но невыносимо медленными, всё ближе приближая нас к запретному центру.

Я больше не могла терпеть.

— Фредерик… пожалуйста, — умоляла я, извиваясь, чтобы подтолкнуть его.

Но он будто намеренно растягивал пытку.

— Я прикасался к себе, думая о тебе, — признался он, легко касаясь чувствительной кожи за моим коленом. — Даже приходил к тебе во сне, в твою постель.

Его ладонь скользнула выше и, наконец, обхватила мой пылающий центр — нежно, с благоговением, но так, что я чуть не выгнулась дугой от нарастающего безумного желания.

— Фредерик… — сорвалось с моих губ.

— Можно рассказать тебе, что я делаю с тобой во сне?

Наконец он одним пальцем раздвинул мои влажные складки. Голова откинулась на подушку, когда он нежно очертил то место, где сосредоточены все мои нервные окончания. Челюсть отвисла, за закрытыми веками вспыхнули звёзды, тело натянулось, как тетива лука.

— Ох… — теперь я уже тяжело дышала, вся гордость и достоинство исчезли. Мне нужно было его прикосновение. Сейчас. — Пожалуйста.

Фредерик тихо усмехнулся, и матрас у изножья кровати заскрипел, прогибаясь под его весом. Я словно слышала его довольную улыбку, когда он сказал:

— Может, лучше я просто покажу тебе.

Его большие руки скользнули по моему телу, задержались на бёдрах, крепко сжимая кожу и раздвигая меня, пока его глаза жадно пожирали мою оголённую плоть. Я вздрогнула от того, насколько уязвимой оставляла меня эта поза. Открытая, пылающая страсть в его взгляде была почти невыносима.

— Ты, — прошептал он у моего внутреннего бедра, ноздри раздулись, втягивая мой запах, — великолепна сверх моих самых смелых мечтаний.

Я имела подобный опыт и раньше. В основном с парнем из колледжа, который воспринимал оральный секс скорее как обязанность, от которой нужно было избавиться, чтобы перейти к «основному». Но когда Фредерик зарылся лицом между моих ног, стало ясно: ничто в этом мире не доставляло ему большего удовольствия.

Он пробовал, лизал, пил меня жадно, но при этом неспешно и тщательно. Мои пальцы цеплялись за его плечи, как за спасательный круг, пока он дразнил меня, а мягкая шерсть свитера, который он всё ещё носил, щекотала и ласкала мою обнажённую кожу.

Моя голова снова откинулась на подушку, я извивалась на матрасе, выгибалась к его рту в поисках большего трения, нуждаясь в ещё большем. Но он не позволял торопить себя. Его руки лишь сильнее сжимали мои бёдра, удерживая меня именно там, где он хотел, не давая сдвинуться ни на дюйм.

Я стонала в блаженной агонии, когда он языком медленно очерчивал форму моего клитора, дразня, избегая прямого контакта, которого так отчаянно жаждало моё тело. Я чувствовала, как становлюсь всё влажнее, слышала собственные пронзительные стоны словно издалека. Но он не торопился — целовал, облизывал, пробовал меня на вкус.

— Фредерик, — я запутала пальцы в его мягких волосах и дёрнула, со стоном. Я разваливалась на части, безумное желание переполняло меня. — Пожалуйста.

На мою голую мольбу что-то внутри него словно сломалось. Он застонал — долго и громко, и от этого звука по позвоночнику ударили искры наслаждения.

И наконец его язык оказался там, губы сомкнулись на клиторе, и он начал ласкать меня безжалостно. Он сосал сначала нежно, потом сильнее, и мир вокруг растворился. Комната, кровать под нами — всё исчезло. Остался только Фредерик и невыносимо сладкое, накатывающее удовольствие.

— О, боже, — я простонала, выгибаясь к его рту. Я потеряла себя, потеряла разум. — Пожалуйста…

Оргазм накрыл меня, как прилив — разрушительный, всеохватывающий. Пальцы ног сжались от восторга, разрывавшего позвоночник. Издалека я ощущала, как Фредерик передвигается на кровати, оставляя поцелуи на моём теле, нашёптывая похвалы моим ногам, животу, груди.

Через несколько секунд — или, может, минут тридцать — он растянулся рядом со мной, с кривой, самодовольной улыбкой.

— Я хочу делать это с тобой каждый день, если ты позволишь, — пробормотал он, целуя мою макушку.

Я рассмеялась, чувствуя себя опустошённой и одновременно лёгкой, словно парящей в воздухе. Я перевернулась и уткнулась лицом в его грудь.

— Я так рада, что ты сдался, — прошептала я.

Он усмехнулся и крепко обнял меня.

— Я тоже.

Я внезапно проснулась, даже не заметив, что задремала. Фредерик шёл ко мне со стаканом воды, на губах у него играла лёгкая улыбка.

Он сел рядом на кровать.

— Вот, — сказал он, протягивая мне стакан, — на случай, если захочешь пить.

Я действительно хотела.

— Спасибо. — Я сделала глоток и поставила воду на прикроватный столик. — Как долго я спала?

— Недолго. Минут пятнадцать, не больше.

Я устроилась под одеялом. Последнее, что помнила перед тем, как отключиться, — я использовала его грудь в качестве подушки, а он обнимал меня. Должно быть, он укрыл меня одеялом, когда выходил из комнаты.

Нежность разлилась по телу. Я подняла руку и обхватила его лицо ладонью. Он вздохнул, щетина под моей кожей была шероховатой, и он наклонился навстречу моему прикосновению.

И только тогда я заметила, что его джинсы предательски вздулись — из-за совершенно неудобной и внушительной эрекции.

Учитывая его недавнее признание про фрукты, на языке вертелась безумно неуместная шутка вроде: «Это у тебя банан в кармане, вызванный магией?» Но я промолчала. Во-первых, он только что подарил мне один из самых невероятных оргазмов в жизни, и дразнить его за это было бы жестоко. Во-вторых, я прекрасно понимала, что его состояние объяснялось лишь одним — он действительно рад был меня видеть.

Я медленно провела рукой вниз по его груди, не останавливаясь, пока не достигла пояса джинсов. Его мышцы под моей ладонью напряглись и задрожали.

— Кэсси, — хрипло произнёс он, быстро накрыв мою руку своей. — Подожди.

Я села и поцеловала каждый уголок его губ. Он вздрогнул и уронил голову мне на плечо.

— Что случилось?

— Я никогда раньше… — он закрыл глаза, будто не мог смотреть на меня в этот момент, — никогда не доводил дело до конца без… без крови.

Моё сердце пропустило несколько ударов.

— О.

— Да. — Он поднял голову и встретился со мной взглядом. — Прошло больше ста лет с тех пор, как я был близок с кем-то. Я утратил сноровку, и я так сильно хочу тебя. Если ты прикоснёшься ко мне, если мы продолжим… я не уверен, что смогу удержаться и обойтись без крови, когда буду близок к концу. — Он откинулся на подушки и выдохнул с отчаянием: — Не знаю, смогу ли сделать это, не причинив тебе боль.

С этого ракурса я ясно видела очертания его члена — напряжённого, полностью вставшего, выпирающего сквозь ткань джинсов. Меня так тянуло сорвать их с него и рассмотреть получше, что я буквально ощущала это желание на губах. Но внутри я была уверена: он справится, не причинив мне боли. Если бы собирался потерять контроль и укусить, это случилось бы гораздо раньше.

Внезапно у меня возникла идея.

— Я знаю, что могу сделать, чтобы помочь тебе оставаться под контролем.

Он приоткрыл один глаз и посмотрел на меня.

— Что?

Не говоря ни слова, я начала расстёгивать пуговицу на его джинсах. Его руки тут же сжались на моих, как тиски.

— Кэсси, подожди…

— Тсс, — прошептала я, стараясь унять его панику и оттолкнуть его руки. Я скользнула внутрь и обхватила его, наслаждаясь тем, как у него сбивается дыхание и голова откидывается на подушку.

Сердце забилось чаще. Он был большим — да, я уже предвидела это. Но одно дело — видеть очертания и форму члена сквозь одежду, и совсем другое — держать его в руках.

— Что ты делаешь? — его голос был низким, а глаза полны растерянности и недоверия.

Он был таким красивым и уязвимым в этот момент. Мне хотелось подарить ему то же наслаждение, какое только что подарил он мне.

— Вот это, — сказала я, наклонившись и взяв его в рот.

Я наполовину ожидала, что он возразит, но он этого не сделал. Вместо этого откинулся на подушки с грубым стоном, сжав кулаки и прижав их к глазам.

Если он боялся потерять контроль и укусить меня, когда окажется внутри, то какой лучший способ снять напряжение, чем оргазм перед этим? Прелюдия с оральным сексом обычно помогала парням, с которыми я была раньше, дольше продержаться. И ладно, Фредерик был не таким, как другие, но в этом плане я готова была поспорить, что он ничем не отличается.

По инстинкту я взяла его глубже, наслаждаясь насыщенным сочетанием соли, мускуса и Фредерика на моём языке. Беспомощные, полные удовольствия звуки, которые он издавал, пока я ласкала его, только подстёгивали меня — хотелось брать глубже, сжимать крепче.

Когда я подняла взгляд на его лицо, его челюсть расслабилась, а глаза затуманились от наслаждения. Он встретил мой взгляд с такой трепетной и отчаянной нежностью, что мне до боли захотелось его внутри себя — и как можно скорее.

— Это… это нормально? — прошептал он, обхватывая моё лицо дрожащими руками и нежно гладя щёки большими пальцами, не отрывая взгляда.

Боже, он был прекрасен.

В ответ я обвила рукой его тело и сжала его ягодицы.

Он издал нечеловеческий стон, который я скорее почувствовала, чем услышала, когда остатки его хрупкого самоконтроля сломались и исчезли. Одна большая рука скользнула к моей голове, слегка прижимая её вниз, пока его бёдра начали ритмично толкаться навстречу. Это было резко, быстро — и великолепно. По несвязным звукам и тому, как его голова металась по подушке, было ясно: Фредерик был полностью обезоружен наслаждением от того, что я брала его так глубоко, как могла.

— О, чёрт… — простонал он. Теперь обе его руки держали мою голову, направляя движения, пока он дрожал, борясь за контроль и облегчение. Его толчки становились всё более быстрыми и неровными. Мои руки были скользкими от слюны и его выделений.

— Кэсси, о боже, Кэсси, я не могу, я… я не смогу кончить без—

Он резко осёкся, прикрыв рот рукой, будто боялся выдать лишнее. Я подняла взгляд на его лицо. Его глаза были зажмурены, грудь тяжело вздымалась, и я вспомнила: он говорил, что никогда не делал этого без крови.

Возможно, ему действительно нужна была кровь, чтобы достичь конца?

И если да — как долго он собирался терпеть, позволяя мне доводить его до предела, не попросив о том, что ему необходимо?

По инстинкту я провела рукой по его груди и вложила указательный палец между его губ. Его тело дёрнулось. Глаза резко открылись и встретились с моими. Несмотря на отчаянную страсть, он всё ещё был в себе достаточно, чтобы понять, что я предлагаю.

— Кэсси… — выдохнул он, превращая моё имя в вопрос.

Я кивнула.

Он издал звук — наполовину стон, наполовину рычание. Укусил — и…

Это почти не было больно. Я уже сдавала кровь раньше, и хотя кончик пальца куда чувствительнее предплечья, укус оказался терпимым.

Фредерик жадно втянул ранку, словно от этого зависела его жизнь, облизывая и посасывая меня, и это оказалось удивительно сексуально. Его лицо исказила та же экстатическая, блаженная гримаса, что и тогда, когда он зарылся лицом между моими ногами ранее этим вечером. Чёрт, я могла бы смотреть на него в таком безумном от удовольствия состоянии бесконечно.

— Кэсси… — простонал он, совершенно разбитый тем, что я с ним делала. Мой палец выскользнул из его рта, но он жадно втянул его обратно.

А затем, с нечеловеческой быстротой, он перевернул нас, оставив меня лежать на спине, прежде чем я успела понять, что произошло. Я уже видела отголоски его сверхчеловеческой силы раньше, но в этот раз было что-то первобытное, дикое в том, как он навис надо мной.

Он наклонился, тёмные волосы упали ему на глаза.

— Пожалуйста… — прохрипел он, голос срывался от напряжения, жилы на шее резко выделялись. Его предплечья дрожали, удерживая его неподвижным. Мой палец всё ещё был между его губами, и казалось, он умрёт, если я уберу его. — Я хочу чувствовать тебя.

Я кивнула, понимая по отчаянному взгляду, о чём он меня просит.

— Пожалуйста, — прошептала я.

С гортанным стоном и одним глубоким толчком бёдер он вошёл в меня целиком. Я ахнула, ошеломлённая его величиной, от которой перехватило дыхание. Моё тело непроизвольно сжималось и разжималось, стараясь приспособиться к нему, пока он удерживал себя.

Я обвила его руками и притянула в обжигающем поцелуе. Никогда прежде я не была с таким большим мужчиной, и удивительное растяжение моего тела для него казалось невероятным. Он был повсюду сразу, и я жаждала, чтобы он двигался — чтобы ощутить восторг от того, как он скользит внутри меня. Хотела держать его, пока мы движемся вместе, и раствориться в экстазе, прижимая к себе.

С дрожащим выдохом он медленно отстранился, а затем вошёл обратно с такой силой, что изголовье кровати ударилось о стену. Я провела руками по его спине, сжимая крепкие мышцы под пальцами, пытаясь втянуть его ещё глубже.

— Всё хорошо? — спросил он, борясь с собой.

— Да.

Он зарычал — дико, почти звериным голосом. Его губы были так близко к моей шее, что я ощущала это больше, чем слышала. Последние нити его самообладания порвались с очередным резким толчком. Затем ещё одним. И ещё.

— Моя, — прорычал он. Его движения стали быстрее, голос приобрёл глубокий грохочущий тембр, какого я от него ещё не слышала. Я ответила бессвязным стоном, извиваясь под ним, прижатая к матрасу его сильными руками и неумолимым ритмом.

Раньше он был терпеливым и щедрым любовником. Теперь же он пользовался мной — моим телом, моей кровью — для собственного удовольствия. И осознание того, что он не отпустит меня с этой постели, пока не насытится мной до конца, лишь сильнее возбуждало. Отчаянный крик вырвался из его груди, едва не утягивая меня в новый оргазм.

— Пожалуйста… — я умоляла, задыхаясь, даже не зная, о чём именно. Подняв бёдра навстречу его движениям, я отвечала ему, полностью потерявшись в безумной, жгучей потребности. Лёгкие не могли вобрать достаточно воздуха. Тело жаждало большего. Вокруг существовало только его горячее дыхание у моего уха, безжалостные, неотвратимые толчки и мерцающий оргазм, всё ещё дразняще ускользающий.

— Фредерик…

— Я… хочу… чувствовать… тебя… — прохрипел он сквозь зубы. — Кэсси, кончи для меня.

Когда волна удовольствия наконец захлестнула меня, он резко поднёс к губам другой палец, укусил его и жадно потянул мою кровь. Я всё ещё содрогалась от оргазма, когда его бёдра врезались в меня в последний раз. Моя кровь была на его языке, моё имя — сорвавшимся, горящим шёпотом на его губах. Его тело выгнулось надо мной, мышцы напряглись, а руки стиснули простыни по обе стороны моей головы так сильно, что костяшки побелели.

После этого мы долго лежали молча, бок о бок, на его кровати. Моя голова покоилась у него на груди, а лёгкие узоры, что он выводил кончиками пальцев по моей руке, убаюкивали меня. В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь нашим дыханием да звуками улицы внизу — гудки машин, голоса прохожих. Обычная пятничная ночь, тогда как моя жизнь только что и навсегда изменилась.