Мой магазин 2: Темный культ

Глава 20

Два дня каторги в лесу стоили того.

На спине Бронни, помимо наших пожитков, аккуратно уложенных в тюки, скрипели и позвякивали ящики. Деревянные, сколоченные наспех из подручных досок, но полные до краев. В них наше лесное золото.

Пузырьки, склянки и флакончики. Двести штук целебной, ну, или около того, силы от Гиталии. И еще восемьдесят — мои скромные «эксперименты», притулившиеся в отдельном мешке. Запах трав витал вокруг нас плотным облаком.

Городские стены, такие надежные тогда, сейчас казались выше и мрачнее. Над ними висела не просто тревога, а предгрозовая духота паники.

У ворот толпилось еще больше беженцев. Измученные семьи с узлами, запряженные скарбом телеги и плачущие дети. Все эти люди пришли из окрестных деревень в поисках защиты.

Стражники пропускали их с неохотой, проверки стали дольше и придирчивее. Вид торговца с гоблинкой и навьюченным динозавром вызвал привычное недовольство, но кошель с последними медяками, отданный «на чай» сержанту, и вид ящиков, явно не пустых, открыл нам путь быстрее других.

Да… М6не пришлось это сделать. В этот раз я буду умнее и не стану ломать устоявшуюся систему. Нам нужно попасть в город и быстро. Сейчас каждый день на вес золота в прямом смысле.

Внутри кипение достигло точки кипения. Улицы были запружены не только стражей и повозками с оружием, но и толпами обычных горожан. Они сновали как муравьи, скупая все, что могло хоть как-то ассоциироваться с выживанием: мешки муки, бочки с водой, прочные ботинки, кожаные куртки. И, конечно, зелья.

Лавки алхимиков были осаждены плотной стеной отчаявшихся людей. Крики, споры, плач, мольбы. Цены взлетели до небес — золотой за пузырек легкого лечения было уже не редкостью, а нормой.

— Видишь? — Гиталия прошипела мне на ухо, цепко держась за меня, пока Бронни пробиралась сквозь толпу. Ее глаза, острые как бритва, сканировали толпу, рынки, лица — Крысюки чуют беду… В нашей кораблике-городке уже большачная течь.

— Не нагнетай, Гиталия — отмахнулся я, но без прежней уверенности. Вид бегущих гоблинов в лесу крепко засел в памяти — Город просто готовится. Это нормально. Стены здесь высокие. Стража обучена. У них есть план. Надеюсь.

— План? — гоблинка фыркнула, указывая на группу ополченцев, которые неуклюже пытались синхронизировать шаг под крики сержанта. Один уронил копье, другой запутался в ремнях щита — Их план «стать навозом для Скверны», чтобы она долго-долго переваривала и медленнее ползлячила к следующим дурачкам. А наш план, Хозяина, должен быть другячим.

Она пригнулась ближе, ее шепот стал зловещим.

— Большая водица… Я слышачила в порту — там есть землячки. Другие… Солнечные, теплачные, без подземелий и культов. Скверна она же плоть, гниль… Она по воде не поплывячет, ведь да? Нам нужен кораблик. Пока есть на что покупачить билеты.

Мысль о новом бегстве на другой континент казалась безумием. Безумием отчаянным, дорогим и почти невероятным. Но после увиденного в лесу… Она уже не казалась такой уж дикой. Особенно в этом котле городской паники.

— Сначала продадим зелья — сказал я твердо, находя небольшую свободную площадку у стены недалеко от главного рынка. Толпа кипела рядом, но здесь было хоть немного пространства для Бронни — Потом подумаем о кораблях.

Я не стал разворачивать всю лавку. Не было времени, да и места. Вместо этого я мысленно выбрал опцию «Торговая точка». Из инвентаря системы материализовался неказистый, но чистый холщовый коврик. И на нем, словно по волшебству, стали появляться ящики с зельями Гиталии.

Пузырьки засверкали под вечерним солнцем, как драгоценные камни. Я достал табличку, которую смастерил в лесу:

«ЗЕЛЬЯ! Бодрость/Лечение/Антидоты! СПРОС ОПРЕДЕЛЯЕТ ЦЕНУ!».

Едва первый ящик встал на коврик, как к нам ринулись.

— Зелья! У них есть зелья! — крикнул кто-то.

Толпа у лавок алхимиков дрогнула, часть людей отхлынула, устремившись к нашему скромному коврику. В мгновение ока мы были окружены.

— Сколько за лечение⁈

— Дайте два бодрящих! У меня смена на стене!

— Антидот есть? Мой брат на заставе, там гадюк много…

— Я первый! Мне три!

Глаза людей горели лихорадочным блеском. Деньги, серебряные монеты, медяки, даже пара золотых, сыпались на коврик, как град. Гиталия, ощетинившись, но с хищным блеском в глазах, ловко хватала монеты, отмеряла зелья, отталкивала слишком назойливых.

— По порядку! По порядку, в очередь! — орала она, но ее голос тонул в общем гвалте — Лечение — золото! Бодрость — серебро! Антидот — серебро! Оптом — скидка!

Я едва успевал доставать зелья из ящиков. Спрос был просто бешеным. Люди хватали пузырьки, почти не глядя, лишь бы купить, лишь бы иметь эту крохотную капсулу надежды в кармане. Кто-то плакал, кто-то торговался истерично, кто-то молча протягивал деньги и хватал флакон.

Даже мои «эксперименты» пошли на ура! Я вывалил мешок со своими мутными и шипучими творениями на край коврика с табличкой «ЭКОНОМ. Риск — ваша забота! Пять медяков за штуку!». Их раскупили в первые же минуты. В основном старики, бедняки, те, кому не хватало на «настоящее». Отчаяние не разборчиво в покупках.

Бронни, прижавшись к стене, ворчала, недовольная шумом и толкотней, но ее массивная туша была нашей лучшей защитой от давки. Я ловил обрывки разговоров в толпе, пока отсчитывал зелья и собирал деньги:

— … Говорят, сожрала уже Свинцовые Копи…

— … ополчение Хуго? Прах… все прахом…

— … стража с южной заставы не вернулась… никого не осталось…

— … культисты… видели их в черных робах… ведут Скверну как пса…

— … корабль «Морская Чайка» уходит завтра на закате… билет — десять золотых…

Последнее заставило меня вздрогнуть. Гиталия поймала мой взгляд. Ее зеленое лицо было красноречивее слов.

Мы торговали, как в лихорадке. Ящики пустели с пугающей скоростью. Кошель на моем поясе тяжелел, монеты звенели, соблазнительно переливаясь золотом и серебром. Капитал, о котором я мечтал, наконец материализовывался.

Но радость была горькой. Каждая проданная склянка была гвоздем в гроб чьей-то надежды, оплаченной страхом перед невидимым, но неумолимо приближающимся ужасом.

Когда последнее приличное зелье с коврика ушло в руки трясущейся старухи, она отдала за него семейную серебряную ложку, наступила тишина. Толпа, обобрав нас до нитки, ринулась дальше, искать новые источники спасения.

Мы остались у стены, среди растоптанного, грязного коврика и пустых ящиков. Бронни облегченно вздохнула. Гиталия быстро, с ловкостью сороки, пересчитывала деньги, пряча монеты в разные потайные карманы своей одежды и наших тюков. Крупную сумму я давно переложил в пространственный склад.

— Ну, Хозяина? — спросила она, постукивая по туго набитому кошелью у меня на поясе. Глаза ее светились не только алчностью, но и давно назревшим «я же говорила». — Капиталяка есть. Городяка трещит по швам. Скверна, судя по слушкам, уже жуячит соседние долины. Культисты водячат ее на поводке.

Она кивнула в сторону порта, откуда доносился крик чаек и скрип канатов.

— Большая водица зовет. Гораздо громчее, чем этот трещащий горшок под названием «надежнячная крепость». Покупакаем билеты, Хозяина. Пока не позднячно. Пока наши деньги еще что-то стоякают…

Я смотрел на опустевший коврик. На звонкий, тяжелый кошель. На высокие, но вдруг показавшиеся такими хрупкими каменные стены. И на восток, откуда веяло уже не просто страхом, а запахом пепла и гнили, который, казалось, пробивался даже сквозь городские стены. Вера в городскую мощь треснула, как старый кувшин. Правда Гиталии была страшной, но неоспоримой.

«Лавка Удачливого Шардона» только что сделала свою самую прибыльную кассу. И самую горькую. Потому что продавали мы не просто зелья. Мы продавали последние крохи ложной надежды отчаявшимся людям, собирая монеты на билет в один конец. Билет прочь от гибнущего мира.

— Ладно, Гиталия — тихо сказал я, подбирая пустые ящики. Голос звучал чужим — Идем в порт. Узнаем про эту… «Морскую Чайку». И про цену на билеты до «туда, где без подземелий и культов». На двоих. И одного динозавра.

Бронни фыркнула, будто поняла. Гиталия резко кивнула, ее лицо осветилось не улыбкой, а оскалом решимости.

Мы свернули коврик и двинулись прочь от шумного рынка, к крикам чаек и запаху соленого ветра. К последней надежде, плывущей по большой воде. Торговля зельями была окончена. Начиналась торговля за собственные жизни.

Через некоторое время соленый ветер с залива уже бил в лицо, смешиваясь с запахом рыбы. В руке у меня гремел кошель — неприлично тяжелый, набитый серебром и парой золотых. В другой руке три просмоленных деревянных билетика. На них грубо выжжено:

«Морская Чайка. Южные Земли. Пассажир». И еще одна, отдельная, толстая дощечка: «Груз: Один (1) Ящер. Требует отдельного места на палубе». Капитан «Чайки».

Бородач с лицом, вырезанным штормами и солнцем, выдвинул свои условия жестко, но после того, как Гиталия ловко «уронила» пару серебряных монет к его сапогам, а я намекнул на возможную скидку за оптовую закупку его гнилых сухарей в будущем, он сдался. Цена билетов снова повысилась…

— Отплываем с отливом — буркнул он, пряча монеты — Через два часа. Опоздаете — уплываем без вас. Ваш ящер это ваша головная боль. Устроит бардак на палубе — выброшу за борт. И гоблинку тоже. Понятно?

— Как солнечный день, капитан — кивнул я, стараясь не думать о том, что Бронни на корабле это действительно катастрофа в миниатюре. Но альтернативы у нас не было.

Мы стояли на причале.

«Морская Чайка», неказистое, но крепкое судно среднего размера, покачивалось на волнах. Матросы, крича и ругаясь, таскали бочки с водой и провизию по каютам. Последние беженцы с жалкими узелками жались к борту, надеясь втиснуться. У нас уже были билеты. У нас был шанс. Большая вода. Южные земли без подземелий и без Скверны. Без этого гнетущего страха.

Но внутри было пусто. И холодно. Как будто я проглотил кусок льда из подземного ручья.

— Ну что, Хозяина? — Гиталия ткнула меня в бок, глядя на билеты. Ее глаза блестели не только от морского ветра, в них читалось облегчение.

Побег, выживание. Прагматичный, гоблинский мозг ликовал.

— Осталось два часяка. Пойдем, посидячим где-нибудь. Выпьячим что-нибудь теплого. Посмотрячим в последний раз на эту дыру. Бронни, ведячь себя прилично, скоро твоя нога ступячит на палубу настоящего кораблика!

Мы медленно пошли вдоль набережной, подальше от суеты порта. Бронни шла следом, ее тяжелые шаги гулко отдавались по деревянным мосткам. Город вокруг кипел паникой, но здесь, у воды, была какая-то своя, обреченная тишина.

Мы свернули в узкий переулок, поднялись на небольшой холм у старых городских стен. Отсюда открывался вид на море, на порт, на крыши домов и на восток — туда, откуда мы пришли. Туда, где остались Подземелье, деревня, Мортимер и Хуго…

— Помнячишь, Хозяина? — Гиталия уселась на каменный парапет, болтая ногами — Мы дралячились с бандитами в деревне… И почти победякали… Потом… Как мы первый раз пошли в Подземье вместе… Как ты меня спасячил в лесу… Столько памяти в этом местечке…

Я помнил. Как ледяной нож по спине. Я все помнил. Мы потратили много сил чтобы остатся вместе, чтобы сломать систему в деревне. Искали разные способы заработка в Подземелье… и все это сейчас было погребено Скверной где-то там вдали.

— А теперь мы собиракаемся бросячить эти земли… Великий переездик Магазинчика Шардона! — слегка грустно улыбнулась Гиталия.

Я кивнул, сжимая билеты в руке. Дерево впивалось в ладонь. Вопрос, который я гнал от себя неделями, встал во весь рост — А что, если…?

Что, если бы я не был торговцем? Что, если бы Система дала мне не торговлю, а меч? Или Мощную Магию? Что, если бы я, полный глупого геройства, полез туда, в самый низ, первым или одним из первых? Нашел бы я культистов в их логове? Успел бы остановить ритуал до того, как Скверна вырвалась на волю? Или просто стал бы ее первой жертвой, удобрением для этого кошмара? Мог ли я, Шардон, бывший раб и мелкий торговец, что-то изменить?

— Не думай, Хозяина — Гиталия словно прочитала мои мысли. Ее маленькая зеленая рука легла на мою — Если бы ты был воином, ты бы давно-предавно сдохнячил где-нибудь в канаве, ограбленный такими же «героями». Мы живячные. У нас есть шансяка уйти. У нас есть… — она кивнула на билеты — Южные земли. Тепло. Много водицы и никаких культяпов. Никакой Скверны. Забудячь это, как страшнючую сновидяшку…

Она была права. Прагматично, цинично, и по-гоблински права. Мы выжили. Мы нашли выход. Оставалось только сесть на корабль и уплыть. Начать все заново в безопасности.

Я посмотрел на билеты. На «Морскую Чайку», готовящуюся к отплытию. На Гиталию, которая уже мечтательно улыбалась, глядя на волны. На Бронни, которая мирно жевала кусок старого каната, найденный на причале. Южные земли… Солнце… Покой…

— ТРЕВОГААААА! СКВЕРНАААА! ИДЕЕЕЕТ!

Крик сорвавшегося голоса пронзил вечерний воздух, как раскаленный нож. Он шел с восточной стены города. Не сигнальный рог. Не бой барабанов. Дикий, животный вопль ужаса, не оставляющий места для сомнений.

Внутри все похолодело. Не просто похолодело, а заледенело. Билеты выпали у меня из оцепеневших пальцев и застучали по камням. Гиталия вскочила, как ужаленная, ее мечтательная улыбка сменилась оскалом страха. Бронни резко подняла голову, ее ноздри жадно втянули воздух.

Я почувствовал тот самый запах. Кислый, сладковато-тошнотворный, как гниющее мясо, смешанное с пеплом. Он висел в воздухе едва уловимо все последние дни. Теперь он накатил густой и удушающей волной.

Скверна была здесь.

Я медленно повернулся к востоку. Над зубцами стены, со стороны откуда мы пришли, поднимался не дым. Поднималось оно. Багрово-черное, пульсирующее марево. Как грязное зарево конца этого города. Оно клубилось, росло, заслоняя небо. И казалось, было слышно, как оно чавкает. Как пожирает землю. Как неумолимо ползет к самым стенам города.

Гиталия схватила меня за рукав, ее пальцы впились как когти.

— Хозяина! Билеты! Поднимячь билеты! Бежачим на корабль! СЕЙЧАС! — ее голос был хриплым от ужаса.

Я смотрел на багровое зарево. На билеты, валяющиеся у моих ног. На кошель с деньгами. На «Морскую Чайку» в порту.

А потом я вспомнил глаза Хуго. Его тяжелую руку на плече.

«Иногда смысл не в победе. Смысл в том, чтобы попытаться».

Похоже, Хуго не удалось ничего сделать…

Крик со стены повторился, переходя в вой. В городе началась паника. Завыли сигнальные рога. Загрохотали барабаны, но все это тонуло в нарастающем гуле самой Скверны. Воздух сгустился, пропитанный ужасом.

Я поднял упавшие билеты. Дерево было холодным, шершавым под пальцами. Я зажал их в кулаке так сильно, что костяшки побелели. Гиталия рвала меня за рукав, ее голос, пронзительный и хриплый, резал уши:

— Хозяина! Двигай! Сейчас! На корабль! Капитан уже якорь поднимакает! БЕЖАЧИМ!

Я поднял глаза от билетов к восточной стене. К тому багрово-черному мареву, что поднималось над ней, как гнойный нарыв на лице мира. Оно клубилось, пульсировало, отбрасывая зловещие тени. Но это был не просто туман Скверны. Во главе этого живого, пожирающего потока возвышалось Нечто.

Титан. Человекоподобный, но чудовищно искаженный. Сотни метров в высоту. Его тело было сплетено из той же багровой, пульсирующей плоти, что и сама Скверна — сгустки мясной массы, костяные выросты, как ребра огромного скелета, проступающие сквозь гниющую плоть.

Оно шагнуло из клубящейся тьмы, и земля содрогнулась под его невероятной тяжестью. Каждый шаг был очень медленным, они отдавались глухими ударами, заставляя вибрировать камни под ногами.

Но самое ужасное было лицо. Вернее, то, что его напоминало. Огромная, грубо вылепленная маска из той же мерзкой плоти. И черты… Я узнал их!

Сквозь искажение, сквозь багровый ужас я узнал высокие скулы, резкую линию подбородка, даже насмешливый изгиб губ, застывший теперь в вечной гримасе боли и безумия.

Это Мор.

Один из братьев-искателей, с которыми мы столкнулись пару раз в Подземелье. Нахальный, вечно угрюмый и молчаливый. Он недавно потерял брата, но как именно так и осталось загадкой…

Теперь Мор, или то, что от него осталось, возвышался как бог Скверны. В его гигантской руке, больше похожей на сросшиеся стволы гниющих деревьев, было оружие. То самое гигантское копье, которые нашли мы с Гиталией.

— Ой, еей… — прошептала Гиталия, застывшая в ужасе. Ее пальцы разжали хватку на моем рукаве. Все ее гоблинское самообладание испарилось перед лицом этого кошмара — Охренякать… Они… Они сделякали из него… Это…

Город погрузился в хаос. Крик стражника был лишь искрой в бочке с порохом. Теперь горело все. Паника, чистая, животная, захлестнула улицы. Крики и вопли повсюду. Люди метались, как муравьи под гигантским сапогом. Одни ринулись к порту, к последним кораблям, надеясь втиснуться на борт. Другие бежали на запад, вглубь города или прочь из ворот, в открытую, обреченную долину.

Стражи и ополченцы на стенах замерли в ужасе, их копья и алебарды выглядели жалкими зубочистками перед титаном Скверны. Где-то звякнуло стекло — кто-то разбил витрину в магазине в безумной попытке что-то схватить. Началась давка в узких переулках города.

Я стоял среди этого ада и смотрел на титана Мора. На его багровое, искаженное подобие лица. Я вспомнил наглую ухмылку еще живого Мора… Его странные избегающие взгляда глаза…

И тут меня будто ударило молнией. Тот самый вопрос «Что, если?»

Что если? Что если бы я с мечом или магией, спустился в Подземелье первым? Я бы нашел не культистов, которых можно остановить. Я бы нашел… это.

Нечто древнее, нечеловеческое и ждущее лишь проводника, лишь подношения плоти и душ, чтобы проснуться. Мор стал лишь искрой, брошенной в бочку с адской смолой. Никакой герой, никакой воин не смог бы остановить это. Это было больше, чем культ, больше, чем магия. Это был Древний, вырвавшаяся на свободу.

Глубокий и долгий выдох вырвался из груди. В нем не было облегчения. Только ледяное, абсолютное принятие реальности. Принятие себя.

— Я не воин — произнес я тихо, но твердо. Голос звучал странно спокойно в оглушительном хаосе — Я торговец.

Повернулся к Гиталии. Ее зеленое лицо было белым от ужаса, глаза огромными. Я сунул ей билеты в дрожащую руку.

— Держи. Бежим на корабль. Сейчас! — я резко дернул поводья. Питомец, оглушенный грохотом и запахом, но повинуясь знакомому голосу, резко развернулся, чуть не сбив с ног пару бегущих мимо горожан — К порту, Бронни! Быстрее!

Мы рванули сквозь охваченный паникой город. Бронни, ведомый инстинктом и командой прокладывала путь своей массой, отбрасывая в стороны обезумевших людей. Я больше не оглядывался на титана. Я видел только путь к причалу. К «Морской Чайке» и к спасению.

Гигантское копье в руке Титана Мора взметнулось в багровеющее небо. Казалось, сама тьма сгустилась на его острие. Потом он начал медленно, невероятно медленно опускаться. Не для удара, а просто вниз, к земле. К городу. Как палец Божества, указывающий на муравейник, который вот-вот будет раздавлен.

Мы влетели на причал.

«Морская Чайка» уже отходила от пирса! Матросы рубили канаты. Сходни были убраны. Капитан стоял на корме, его лицо было искажено яростью и страхом.

— СТОЙ! У нас билеты! — завопил я изо всех сил, размахивая кошелем — Бронни, прыгай!

Я не стал думать, просто шпорнул ящера. Бронни, увидев воду и удаляющийся корабль, издала рев, полный чистой, животной паники, и рванула вперед. К самому краю пирса. К черной воде гавани. К уходящей «Морской Чайке».

В последний раз оглянулся. Багровый Титан скрыл собой полнеба. Его копье почти касалось крыш дальних домов. В городе горели пожары. Крики слились в один сплошной, нечеловеческий вой.

Я не был воином, я был торговцем. И мой товар сейчас — жизнь. И я сделаю все, чтобы продать ее подороже. Даже если покупатель судьба посреди бушующего моря.

Бронни прыгнула с края пирса навстречу последнему шансу на жизнь. Гиталия вцепилась в мою шею, я крепко обхватил шею питомца и мы с грохотом завалились на отплывающий корабль.

— Успелякали — улыбнулась Гиталия.

Впереди нас ждали новые земли…

От автора — Друзья, на этом второй том заканчивается. Третий том будет последним, но когда именно будет — не скажу. Не хочется делать длительные перерывы в выкладке, поэтому он начнется когда работа над ним уже будет подходить к концу.

Спасибо что следили за историей и мы еще не прощаемся.