Молот Пограничья. Книга IV

Эпилог

Гусь пришел в себя, и тут же чуть не отключился снова. На этот раз от страха — уж больно жуткой оказалась рожа, лежавшая щекой в снегу прямо перед лицом. Чуть смуглая, бородатая, перекошенная от злобы, с остекленевшими глазами.

Последнее, что Гусь помнил — как здоровяк в черном камуфляже налетел откуда-то слева, размахивая то ли ружьем, то ли штуцером, как дубиной. Стрельбу со всех сторон, крики, лязг металла, удар по голове, а потом…

Потом все закончилось. Для бородатого, похоже, уже насовсем: сколько Гусь ни вглядывался, побелевшие губы напротив не шевелились. Изо рта не выходил пар, а глаза все так же смотрели в никуда, застыв темными льдинками.

Помер все-таки, скотина. Ну и отлично — туда им всем и дорога.

Гусь кое-как освободил руку и спихнул с себя холодное и тяжелое тело. Оно перекатилось на спину, лязгнув броней, и снова замерло — теперь уже уставившись в небо. Мертвые пальцы до сих пор сжимали штуцер, будто бородатый до сих пор никак не поверить, что его, такого большого и могучего, одолел паренек весом в неполные четыре пуда.

Гусь только сейчас заметил знакомую рукоять. Лезвие подаренного когда-то отцом ножа вошло в бок почти целиком, аккуратно протиснувшись в узкую щель между кресбулатовыми пластинами. И, похоже, все-таки нащупало под толстым слои брони и мышц что-то важное.

Здоровый, зараза… Зато добычи-то сколько! Куртка вся в крови, ее теперь только на выброс, штаны и ботинки не подойдут — больно велики. А вот броня хороша, такую разве что в Новгороде купишь. И штуцер новый, немецкий — рублей на сто пятьдесят потянет, если не на все двести. И револьвер на боку, и ремень…

И себе, все себе. Что с бою взято — то свято.

Конечно, если этот самый бой выиграть.

Когда где-то хлопнул выстрел, все мысли о новообретенном богатстве вылетели из головы сами собой. Гусь дернулся и принялся озираться по сторонам, пытаясь сообразить, за кем же нынче осталось поле боя. Точнее, лес, до которого страшная княжеская машина гнала зубовских. Вышагивала, гремела на всю Тайгу, поливая из картечницы — только ветки с деревьев сыпались!

Голова еще кружилась и звенела, как колокол, но Гусь заставил себя подняться. Подобрал трофейный штуцер и, опираясь на приклад, пошел. Куда глаза глядят — все лучше, чем валяться на снегу в обнимку с покойником. Выстрелы еще гремели, но уже далеко — видимо, люди князя все-таки отбили крепость и погнали зубовских дальше в Тайгу. Но здесь бой закончился давно. И Гусь просто брел, раздвигая плечами ветви молодых сосен, пока не увидел впереди огромное металлическое тело, распростертое на снегу.

И рядом — еще два. Одно изломанное и смятое так, будто его привязали к машине веревкой и на полном ходу тащили по Тайге от самого Великанова моста. И второе — невредимое, но такое же неподвижное. Оно стояло на коленях у поверженного гиганта, опустив могучие плечи, безжизненное и холодное. Даже рубаха на мокрой от пота спине понемногу подмерзала — плоть под серой тканью уже не могла ее согреть.

Казалось, князь тоже мертв. Но стоило подойти ближе, как тот встрепенулся. И даже повернул голову — медленно, словно через силу.

— Ва… ваше сиятельство! — Гусь выронил штуцер и, спотыкаясь, бросился вперед. — Игорь Данилович, вы живой⁈

— Я?.. Живой вроде бы. Что со мной сделается?

Говорил князь так же, как двигался — неторопливо и тихо, едва слышно. На его теле не было ран, зато лицо выглядело… Страшно оно выглядело, вот чего. Как бы не хуже, чем у бородатого, хоть тот уже час-полтора как помер. Будто за это время пышущий здоровьем молодой мужик каким-то образом превратился в старика с усталыми и пустыми глазами.

Гусь только сейчас заметил, что князь держит в руках что-то блестящее. Стекляшку размером примерно с кулак — вроде тех, что бывалые вольники достают из упокоенных таежных машин. Но если их драгоценные находки всегда светились, переливаясь разными цветами, то эта казалась тусклой и безжизненной.

Видимо, из-за трещины, которая пересекала гладкую поверхность наискосок. Камень не разваливался надвое только потому, что князь не выпускал его из замерзших пальцев.

— А это… это что у вас такое, Игорь Данилович? — осторожно спросил Гусь, усаживаясь на снег.

— А это, пернатый, сердце машины. Вот его.

Князь указал взглядом на металлического великана, и в его голосе вдруг прорезалась такая тоска, будто рядом лежал не пустой механический доспех без головы, а воин, погибший в бою. Верный слуга, который выполнил долг ценою собственной жизни.

И Гусь, который без страха шел с жалким ножиком на здоровенного мужика в броне и каске, вдруг почувствовал, как в носу предательски защипало, а по щеке скользнуло что-то мокрое и теплое.

— Так это, ваше сиятельство… Как же он теперь — без сердца-то?

— Об этом не волнуйся, пернатый. Машины — они покрепче нас с тобой. И сердце новое найдем. — Князь улыбнулся, и в его глазах зажглись недобрые искорки. — Я тут как раз придумал, где его можно взять.

Россия, Санкт-Петербург. 18 декабря 2025 г.