Молот Пограничья. Книга IV

Глава 2

Шагнув на лестницу, ведущую в подземелье, я на всякий случай прикрыл за собой дверь. Не потому, что боялся побега, а чтобы в доме было потише. Плененный… то есть, плененная мною в Тайге госпожа-стрелок за последние дни присмирела, но все еще могла выдать пару слова, которые ни девочкам, ни женщинам, ни даже бабушкам благородного происхождения слушать не полагалось. Я уже почти не надеялся вытрясти из лесной снайперши что-то полезное, однако все равно каждый день спускался сюда.

Кому-то, в конце концов, нужно было ее кормить, а гридню и уж тем более прислуге негодяйка вполне могла свернуть шею. Или просто врезать магией — от такого не защитила бы даже кованая решетка с толстенными стальными прутьями, которой я заменил одну из хлипких дверей в подземелье.

Раньше в крохотном помещении за залом, где стоял алтарь, располагалась то ли сокровищница, то ли винный погреб, но столетия небогатой жизни опустошили все запасы, что здесь были, оставив только пару-тройку ветхих сундуков и сломанных ящиков. Мы с Жихарем и Соколом вытащили их, принесли из гридницы кровать и оборудовали что-то вроде тюремной камеры.

Так себе каземат — но все же куда надежнее любого другого. Здесь древние камни, решетка, которую я выковал собственноручно из найденных в гараже деталей грузовика, и чары алтаря надежно защищали мою семью от темперамента пленной барышни. А в любом другом месте она наверняка бы уже давно удрала, высадив дверь или проделав дыру прямо в стене. Девчонка еще ни разу не демонстрировала особых талантов в области боевой магии, но они вполне могли и быть — так что рисковать не хотелось.

Когда я шагнул в зал, где впереди на алтаре переливался жив-камень, до моих ушей донеслись звуки. Странные… точнее, просто необычные — я уж точно не ожидал услышать здесь пение. Раньше пленница или сидела молча, или приветствовала меня отборной руганью, от которой краснел даже Сокол. Однако сегодня, видимо, решила развлечь себя иначе и негромко выводила какую-то незамысловатую мелодию. Теперь, когда она не ругалась, голос даже показался приятным. Низким, чуть хрипловатым, но мягким и почти нежным.

Правда, слова с ним с ним не вязались совершенно. До того, как пение стихло, я успел разобрать что-то про Тайгу, свободу, верное ружье и кишки князя, висящие на сосне.

— Продолжай, — усмехнулся я, приближаясь к решетке с плошкой остывшей каши. — Может, хоть так что-то расскажешь.

На мгновение показалось, что темница опустела. И только потом сквозь полумрак проступила сначала едва заметная тень, а потом и силуэт сидящей на койке женщины с горящими глазами. На полноценную невидимость пленнице сил не хватило — рангом не вышла, но маскировка вышла отменная. Наверняка в Тайге я прошел бы в паре шагов, ничего не заметив — но в тесной комнатушке без окон прятаться было негде. Я прищурился, потянулся к Основе, и морок рассеялся.

Теперь передо мной сидела самая обычная девчонка в просторной рубашке и с голыми ногами. Худыми, но крепкими — под гладкой и чуть смуглой кожей просматривалась каждая мышца.

Самая обычная девчонка — только упрямая и злющая, как миллион голодных огневолков.

За две недели с нашего… ну, допустим, знакомства я так и не сумел узнать даже имени таинственной таежной снайперши, которая едва не отправила меня к Праматери — зато насмотрелся вдоволь. И запомнил и фигуру, и лицо до малейшей черточки.

Высокая — чуть ли не моего роста, но поджарая. Выглядела она лет на двадцать пять, хоть на самом деле запросто могла быть и чуть помладше меня. То ли пленница еще не успела обрести положенные женщине формы, то ли жизнь в Тайге в принципе не располагала к изяществу, в ее внешности было что-то от подростка. Крупного и чуть нескладного, с угловатыми крепкими плечами и большими кистями рук.

Волосы густые и жесткие, как проволока, глаза — два черных уголька. Острые скулы, чуть вытянутый подбородок. Точно не красавица, с Еленой даже рядом не стояла, но не лишенная какой-то притягательности. Опасной, хищной и колючей.

Будь Тайга женщиной — пожалуй, именно так бы она и выглядела.

— Что, налюбовался, князь? — поинтересовалась пленница. И безо всякого стыда уселась, откинувшись спиной на стену сложив крест-накрест длинные ноги. — Смотри — глаза сломаешь… Нравлюсь?

Не знаю, зачем ей это было нужно, но редкий мой визит обходился без таких вот подначек. Я на них, конечно же, не реагировал, однако она упрямо продолжала. Может, просто развлекалась — или таким нехитрым образом пыталась сменить тему и избежать допроса.

— Еще как нравишься, — усмехнулся я, осторожно опуская кашу на каменный пол по ту сторону решетки. — Спать по ночам не могу.

— У-у-у… Да, дело серьезное, — пленница понимающе закивала. — Насиловать будешь?

От неожиданности я едва не закашлялся. Наши беседы и прежде не отличались последовательностью, учтивостью или глубоким содержанием, однако сегодня девчонка придумала что-то новенькое. Настолько, что я даже почувствовал что-то отдаленно похожее на смущение.

Впрочем, ненадолго.

— А что, не терпится? — улыбнулся я. — Могу гридней позвать, их у меня уже десятка три наберется. А сам, уж извини, побрезгую.

— Жаль, жаль.

Пленница весьма достоверно изобразила на лице печаль. И тут же плюхнулась на спину, скрипнув ветхими пружинами. Потом задрала ноги и уперлась в стену так, что рубашка задралась чуть ли не до низа живота.

— А я уж понадеялась, — задумчиво продолжила она. — Мужик ты красивый, князь, и ребенок бы получился, что надо. Сильный, здоровый, еще и с Даром. В самый раз бы с таким подарком отсюда удрать.

— Ну, удрать тебе в ближайшее время точно не грозит. — Я пожал плечами. — Да и не в ближайшее — тоже.

— Сбегу, князь, непременно сбегу. — Пленница перевернулась на бок. — Это если раньше сам не выпустишь… Скажи — сколько ты уже потерял людей на том берегу?

Девчонка явно знала, о чем говорила. И почти попала в цель — дела за Великановым мостом действительно шли так себе. Особенно последнюю неделю, когда лесные бродяги со своими ящерами обнаглели настолько, что даже днем паслись вокруг стройки где-то на расстоянии прицельного выстрела из штуцера.

Как я и ожидал, у снайперши были друзья. К счастью, не в таком количестве, чтобы нападать на моих людей в открытую, но крови нам с дядей попортили изрядно. Подожгли трактор, всадили пулю в ногу одному из плотников, а остальных запугали так, что бедняги выходили работать только за двойную оплату и под охраной, а половина и вовсе удрала в Отрадное.

Позавчера Соболю прострелили фуражку, и в том, что чертовы лесовики еще не отправили никого на тот свет было куда больше везения, чем моих верных и удачных решений. А самым паршивым оказалось то, что мы до сих пор толком и не знали, сколько именно таежных стрелков бродит вокруг стройки — трое, пятеро или целая дюжина. Прятаться и бегать они умели ничуть не хуже пойманной мною девчонки, и гридни видели только силуэты в тени сосен. Разговаривать те не желали, однако намек был яснее некуда.

— Отпусти меня, князь. — Пленница будто прочитала мои мысли. — Отпусти — и все закончится. Сразу, в тот же день.

— Все и так закончится, — отозвался я. — Мои люди найдут твоих и прикончат, всех до единого.

— Думаешь? — В полумраке камеры сверкнула ехидная улыбка — два ряда крепких и ровных белоснежных зубов. — Это не так уж просто сделать. Мы тени, а не люди.

— Оставь свои выкрутасы для легковерных. — Я оперся спиной на прохладный камень стены и сложил руки на груди. — Ты — человек, как и остальные. Из плоти и крови — уязвимые, хрупкие и, похоже, не слишком-то сообразительные. Если уж согласились избавиться от меня за горстку империалов.

Упрямства пленнице было не занимать. Она так и не ответила ни на один мой вопрос. Порой мне даже приходила в голову мысль слегка подпалить ей пятки магией, но девчонка наверняка выдержала бы и это, и другие пытки. Однако я понемногу сумел нащупать по-настоящему слабое место — непомерную гордыню и самомнение, раздутое до размеров Котлина озера.

Они вместе со скукой делали свое дело — и в таких вот перепалках горе-наемница сама того не желая выдавала свои секреты. Понемногу, буквально по чайной ложечке — но все же куда больше, чем я сумел бы вытянуть из нее избиениями или голодом.

— У Тайги нет хозяев, — оскалилась она. — И у меня — тоже. В отличие от тебя, я не кланяюсь никому, кроме старых богов. А вы, князья — все до одного псы императора!

— Однако в конуре сейчас сидишь ты, — невозмутимо парировал я. — Вольная жизнь, Тайга, свобода… Повторяй себе это почаще. Будет не так скучно одной в клетке, пока я не притащу сюда твоих бестолковых дружков. Кстати, среди них наверняка найдется кто-то более сговорчивый и умный. — Я отлип от стены и шагнул обратно к решетке. — Тот, кто сообразит, что со мной лучше не ссориться. И нет никакой необходимости расплачиваться жизнью за чужие тайны. Я и так догадываюсь, кто мог натравить вас на моих людей — нужно только, чтобы кто-то не поленился подтвердить это.

Врагов у меня хватило. И по соседству, и в Орешке, и в Тосне и, возможно, даже в собственной вотчине, но по-настоящему влиятельных и могущественных было немного. А тех, кто мог не пожалеть денег, чтобы нанять Одаренных головорезов — пожалуй, и вовсе один.

Его сиятельство Николай Платонович отчаянно не желал, чтобы я лез со своими делами в Тайгу. Он честно предупреждал, а я честно не послушал — затеял сначала расчистку дороги, потом стройку перед самой зимой… И, разумеется, последствия не заставили себя ждать.

В сущности, если меня что и удивляло, то разве что тот факт, что старик Зубов в очередной раз решил воспользоваться помощью наемников — вместо того, чтобы пригнать на тот берег Невы сотню-полторы гридней. Или лично выползти из берлоги и сравнять всю мою стройку с холодной таежной землицей.

Вряд ли он так уж опасался нового градоначальника Орешка. Орлов, при всем своем упрямстве и способностях, еще не успел обзавестись в городе ни друзьями, ни даже временными союзниками. И случись что за Великановым мостом, на помощь мне бы помчались не грузовики с солдатами из гарнизона, а пара-тройка урядников… и то не факт.

И уж тем более вряд ли Зубов боялся лишнего внимания со стороны Москвы и лично государя императора. Всю вину за сомнительные делишки взял на себя средний сын — Александр, а остальные, как и прежде, оказались не при делах. Могущества таинственных столичных покровителей хватило, чтобы их сиятельства отделались легким испугом, ссылкой и каким-нибудь штрафом в сотню-другую тысяч рублей.

А значит, Зубовы вполне могли себе позволить такие мелочи, как один большой пожар и дюжина-другая соседских гридней, лежащих на том берегу Невы холодными трупами. И пусть силовое решение наверняка дорого бы им обошлось, оно все еще казалось если не лучшим, то по меньшей мере возможным… И уж если его сиятельство Николай Платонович медлил — на то были причины. И кто-то из таинственных лесных стрелков вполне мог их знать.

Но выпытать у девчонки хоть что-то полезное я уже почти не надеялся.

— Натравить? Натравливают собак, князь! — прорычала она сквозь зубы, рывком поднимаясь с кровати.

Все-таки проняло. Стоило пару-тройку раз уколоть в нужное место, как острая на язык бесстыжая бестия, полминуты назад готовая продемонстрировать всю себя хоть в исподнем, хоть без — лишь бы не отвечать на вопросы — превратилось в ту, кем была на самом деле.

В совсем еще девчонку, юную и бестолковую. Которая вообразила себя не только охотницей и знатоком Тайги, но и крутой наемницей, попалась и теперь отчаянно тешила себя надеждой, что еще несколько таких же бегунов со штуцерами сумеют вернуть ей свободу. За бравадой и попытками смутить меня голыми тощими ногами скрывался ужас. Нет, боли и даже смерти пленница не боялась нисколько, но сама мысль, что ей придется остаться в тесной клетке, оказалась страшнее оружия, пыток и самой убойной магии из моего арсенала.

— Натравливают собак, — повторила она. Уже тише, издевательски-презрительным тоном и с улыбкой на губах — настолько убедительной, что я почти поверил. — Тупых и жадных псов вроде тебя, князь. А я пришла сама, по собственной воле. Просто потому, что мне не нравишься ты. Не нравятся твои люди на моей земле. Не нравится твоя стройка в Тайге… И рожа твоя — тоже не нравится!

— Как скажешь. Сама, так сама. Пришла — и попалась. — Я улыбнулся и посмотрел прямо в пылающие гневом глаза. — Сидишь теперь в клетке, а курица твоя чешуйчатая в Тайге упырей кормит.

— Ах ты… — Пленница метнулась вперед, вцепилась в толстые прутья пальцами и тряхнула так, что решетка с лязгом заходила на петлях ходуном. — Я тебе язык отрежу!

Будь руки у девчонки чуть длиннее, она, пожалуй, смогла бы дотянуться. Но отросшие ногти замерли примерно в ладони от моего лица — и в ход пошла магия. Я едва успел выставить Огненный Щит, когда в подземелье полыхнуло Даром, и воздух сердито загудел, наливаясь магией. Невидимое лезвие рассекло полыхающий круг между нами примерно до середины…

И исчезло. Прятаться пленница умела отлично, и бегала чуть ли не вдвое быстрее меня, но в схватке на заклинаниях силенки оказались неравны.

— И все? — Я с усмешкой стряхнул на пол остывающие искры. — Мало каши ела? Принести плошку побольше?

— Подавись своей кашей, княжий выродок! — Пленница отступила на шаг, сжимая кулаки. — Ты, считай, уже покойник. Дед узнает, что я здесь — он с тебя живьем шкуру снимет!

Попалась.

— Понял. Значит, есть еще какой-то дед… Уже что-то. — Я удовлетворенно кивнул. — Благодарю, сударыня.

Черные глаза за решеткой снова вспыхнули сердитыми угольками, но слов на этот раз не последовало. Даже ругани — девчонка, наконец, сообразила, что в гневе и так разболтала куда больше, чем следовало. И теперь только скрипела зубами, пытаясь испепелить меня взглядом.

Разумеется, безуспешно — из нас двоих только я повелевал первородным пламенем.

— Приятного аппетита. Надеюсь ваш завтрак еще не остыл. — Я указал взглядом на чудом уцелевшую плошку на полу и, развернувшись, зашагал к выходу из подземелья. — До скорой встречи, сударыня.